* * *
Глава Двадцать Пятая
* * *
Она перепрыгнула через цветник, распахнула калитку и оказалась на темной улице.
Радужные звезды сыпались с неба дождем. В конце переулка она увидела Лэйка.
Маргетта хотела устремиться за ним, но ноги ее увязли в желтом песке. Лицо обожгло дыхание пустыни. Но струны лютни за его спиной были нитями радуги. Маргетта вспомнила, как он играл на площади, и побежала за ним, что было сил.
- Лэйк! Подожди меня, Лэйк! Я хочу... тебе... что-то сказать!.. – задыхаясь, кричала она.
По горячему песку бежать было трудно, но она все же нагнала его.
Лютнист ждал ее в конце переулка. Теперь он стоял, повернувшись к Маргетте лицом. Она больше не видела радуги струн. Она видела только глаза. Глубокие и жуткие. Они прожигали ее насквозь. Глядя в эти глаза, хотелось забыть обо всем.
«Огонь Лабиринта, сжигающий воспоминания, - Маргетта опустила веки. - Он сожжет его память о городе, о Радуге, о печальном Элле и пушистом барабанщике. Он сожжет память о его фантастической одаренности, о Вдохновении и о Маррэй. Он забудет о том, что талантлив от Бога...»
- Если ты хотела сказать, что Жрица ожидает оборотня, то спешила напрасно, - усмехнулся лютнист. - Я это слышал. Я даже сейчас слышу все, что они обо мне говорят. У оборотней хороший слух. Человеческих Проблем у чудовищ нет.
- Зато есть другие Проблемы, - отвечала она. - Более страшные и жуткие. Ведь так?
- Какое тебе дело до Чужих Проблем?
- До Чужих Проблем мне дела нет, - сказала Маргетта просто потому, что не знала о чем говорить. Она уже начинала жалеть, что за ним побежала. - Мне бы и со своими-то как-нибудь разобраться, - вздохнула она.
- Вот и разбирайся со своими Проблемами и со своим Беспроблемным дружком! - взорвался лютнист. - Чего ты ко мне-то пристала?! Я же вижу, что тебе нечего сказать! - глаза Лэйка запылали еще ярче. Пламя Лабиринта вырывалось из его глазниц. Маргетте казалось, что Божество С Волчьей Головой дышит ей прямо в лицо.
«В огне Лабиринта он забудет, что Черная Жрица была его матерью, - закусила губы Маргетта. - Он забудет, что его отец спустился к ней с высоты Небес. Он будет уверен, что его явило на свет Божество С Волчьей Головой. Он будет гордиться тем, что оно выдохнуло его из пламенной глотки вместе с огнем Лабиринта еще в незапамятные времена...»
- Какое тебе дело до того, о чем я никогда не вспомню?! - возмутился Лэйк. - В огне Лабиринта я избавлюсь и от надсадной памяти, и от связанных с нею Проблем. Может, я тоже желаю стать Беспроблемным? Откуда ты знаешь?
- Так стань, - сказала Маргетта и, холодея, подумала: «Сейчас он меня загрызет!»
Но Лэйк только выбросил вперед сильную цепкую кисть и стиснул в пальцах подбородок Маргетты.
- Что ты хочешь от меня? - оскалился он. - Ведь ты от меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО что-то хочешь? - лютнист вынуждал ее смотреть прямо в огненные глаза. Там отражалось лицо смуглой женщины. Волосы ее были заплетены в тугие косы. Ее голова казалась клубком перепутанных змей. - То, что ты что-то хочешь, видно по твоим глазам. Глаза у людей всегда становятся пустыми и глупыми, когда они желают сами не зная что. Я не могу лишь понять - что от меня хочешь ты! Потому что твои глаза не пусты, хоть и глупые на удивление! Что тебе от меня надо? Немедленно отвечай! - и он снова обжег ее глазами.
Языки подземного пламени лизали лоб и щеки Маргетты. Она больше не видела лица смуглой женщины и ее блистающих кос. Теперь из глаз лютниста на нее смотрела ощеренная пасть. В глубине ее огненной глотки загорелись еще одни глаза, наполненные пламенем до самых краев. В них тоже оскалилась пасть. Она открылась. На дне ее снова засверкали глаза...
«Я спускаюсь в Преддверия Ада... - догадалась Маргетта. – Туда, где испепеляющий пламень, где рыдает Черная Жрица и царит ее Божество... Лэйк обретет глубины Лабиринта, но утратит глубины собственной памяти…. Он забудет всю свою прежнюю жизнь… Подземный огонь не коснется лишь его таланта. Божество Лабиринта сделает его талант обоюдоострым и превратит его музыку в смертоносный клинок. И тогда человек в черной кожаной куртке с душой и глазами волка выйдет из Лабиринта, чтоб терзать чудовищной музыкой души и сердца людей. Он будет превращать их жизнь в Кромешный Ад - еще здесь, на земле».
- Я желаю, чтоб в твоих глазах погас подземный огонь, - сказала Маргетта. - Чтоб твой талант стал подобен Вечному солнцу. Тогда души людей потянутся к нему, будто цветы.
Лэйк закатился беззвучным смехом и выпустил из рук подбородок Маргетты.
- Ты думаешь, что дело только в глазах? Глаза - это детали! Огонь Лабиринта у меня в крови! Посмотри на меня! - он отступил на пару шагов. - Посмотри! Что ты видишь?
Маргетта посмотрела на него и ощутила, как у нее прерывается дыхание. Оскаленная пасть была не только у лютниста в глазах. Еще одна бездонная глотка разверзлась на его животе. В суставах локтей и коленей тоже открылось по пасти.
- Почему?.. - простонала Маргетта. - Почему... это... так?..
- Потому, что когда я был младенцем, мать кормила меня кровью человеческих жертв. У Черной Жрицы не было молока! - расхохотался он.
- Ужасно... - едва шевельнула губами Маргетта. И вдруг ощутила на языке знакомый приторный вкус: - Это - ложь! - вскричала она. - Мать склоняла над тобою Райскую ветвь и кормила тебя цветочной пыльцой! Я не знаю, зачем ты придумал про кровь и про жертвы! Знаю только одно - это ложь!
- А твое ли это дело? - оскалился Лэйк. Но чудовищных глоток на теле его больше не было. – Какое тебе дело до того, что со мной происходит! Тебе меня не понять!
- Так говорил Рейччи Де Араэль, когда его оплетала Змея, - сказала Маргетта. - Так говорила Змея - за него. Почему ты уверен, что мне тебя не понять? Потому, что я... не мужчина? Потому, что на мне красивое платье? Но ведь я - человек! И не меньше, чем ты! Твой отец - одно из светлейших созданий! Но мать твоя - смертная женщина, а не божество Лабиринта! Она лишь ему поклонялась! И потому ты - не оборотень, и не чудовище! Ты – человек! Наполовину! А наполовину – сияющий Ангел! В тебе происходит борьба, но природа Высокого Ангела сильнее огня Преддверий Ада! Отблески этой борьбы я вижу за твоей спиной - прямо сейчас! – говорила она. Голос ее удлинялся эхом. Воздух вокруг зазвенел. - Я вижу Хранителя в сияющих белых доспехах! В руке его - обнаженный клинок! Но перед ним - просто призрак! Выдумка Врага и его болезненный бред! Его несбыточная мечта о том, что Божество С Головою Волка превратит твой талант в обжигающий яд! Но она не осуществится! Если ты не пожелаешь этого сам!
- Женщина в ослепительном платье и с глупыми выпученными глазами читает мне мораль! - усмехнулся лютнист. - Подумать только! О том, что и как мне говорить, тебе подсказал твой Беспроблемный дружок? Или может быть... кто-то еще? Но это - вряд ли.
- Мне никто не подсказывал. Ни Джо, ни тем более - кто-то еще... Я никогда не видела Высокого Ангела... - прошептала Маргетта. Ее вдохновение пропало, и она ощутила усталость и легкое головокружение. - Посмотри на меня, Лэйк, - чуть слышно попросила она. - Теперь ты на меня посмотри, - огонь его глаз утонул в слезах Маргетты. - Посмотри же на тех, кто меня окружает.
- Тебя окружают Демоны Страсти, - ответил лютнист. - И Ангелы. Как и любого из вас.
- Нет, - всхлипнула Маргетта. - Посмотри внимательно, Лэйк! У тебя же нет Этих Самых Проблем! Неужели ты не видишь, что одного из Демонов возле меня больше нет! Ангел Немыслимого Счастья сразил мою Ложь! Я не могу больше думать и говорить неправду! Теперь во мне тоже происходит борьба! Такая же, как и в тебе! Каждый миг!
- Лжи у тебя действительно нет, - согласился лютнист. Его голос смягчился, а глаза перестали жечь. - Ну и счастье же ты себе выбрала! Полагаю, что это произошло исключительно по вине глупых глаз. Но Ангела Вдохновенного Воображения можно снова исправить на Ложь. Ты это знаешь?
- Знаю, но не хочу.
- Будет лишь "немножко" больно, - в голосе лютниста послышались нотки сочувствия. - И "чуть-чуть" не приятно. Первое время. Потом ты снова привыкнешь.
- Я не хочу, - повторила Маргетта. - Я желаю сразить моего Главного Демона.
- Ты поэтому побежала за мной?
- Нет. Я не лгу.
- Ты не лжешь, - усмехнулся лютнист. - Лгать ты уже не можешь, а правду говорить еще не умеешь. Себе. Остальных тыкать носом гораздо легче. Ведь так?
- Полагаю, что так.
- Я тоже полагаю, что так. Хочешь, я назову тебе его имя?
- Нет! - поспешно сказала Маргетта. Она вспомнила, как пальцы лютниста сжимались в крепкий кулак. И его смертоносные когти. - Нет, - повторила Маргетта и посмотрела на свою руку. И тоже сжала пальцы в кулак. - Я сама должна его определить. Лишь тогда я смогу одолеть этого Демона...
- Я бы мог его задушить, - Лэйк блеснул глазами. Но это был уже не прежний неистовый пламень. - Я бы мог перегрызть ему глотку. Демоны обычных людей - ничто для меня. Я не философ-Джо и мог бы избавить тебя от него в мгновение ока.
- Нет, - с твердостью отвечала Маргетта. - Я почему-то уверена, что этого ЛУЧШЕ НЕ СОВЕРШАТЬ.
- Как угодно, - ответил лютнист. Глаза его были темные и усталые. Под ними пролегли черные тени.
- Идем домой, - попросила Маргетта и бесстрашно взяла его за руку. У него была тонкая и изящная кисть.
- Как угодно, - снова откликнулся Лэйк.
Голос его был глух, а глаза затуманились. Ей показалось, что он погрузился в глубины себя. В какие-то невообразимые глубины.
«Как он устал», - ощутила Маргетта и повела его к дому с горящими теплыми окнами, с цветником и с чуть-чуть приоткрытой дверью. За дверью блеснуло белое платье. «...Маррэй... Это - Маррэй...»
- Ты умеешь спать? - спросила Маргетта.
- Только при ОЧЕНЬ БОЛЬШОМ ЖЕЛАНИИ, - глухо ответил лютнист.
- Мое желание ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ, - сказала она.
- Как угодно, - в третий раз отозвался он и больше ничего уже не говорил.
Златоглазая девочка ожидала их на пороге.
- Ему нужно прилечь, - прошептала Маргетта. - Где его комната?
- Наверху. Элл проводит его.
Печальный скрипач тотчас же вышел из тени. Он взял Лэйка под руку и помог ему подняться по лестнице. Они исчезли в глубине коридора.
- Как тебе удалось его уговорить? - спросила Маррэй. - Мы упрашивали его и словами, и жестами, и... В общем - ты поняла. Мы потратили кучу времени, нервов и сил. Но он только сильнее упрямился и показывал на животе и коленях разверстые глотки. Это его любимый фокус. Им он пугает людей.
- Вы просто забыли, что он не только Ангел и оборотень, - отвечала Маргетта. - Его мать была смертной женщиной. А человека в таком состоянии может понять только другой человек. Я хотела бы знать, о чем ваши песни, - внезапно спросила она. - Я почему-то не помню ни слова. Наверное, из-за Проблем.
- Проблемы тут ни при чем, - отвечала Маррэй. - Ты не могла их ни понять, ни запомнить. Ты могла их только почувствовать. Ведь он пел на своем языке.
- Он пел на своем языке? - изумилась Маргетта. - Почему же я не запомнила даже этого?
- Потому что почувствовала. А когда ощущаешь, слова не важны. Он пел о мальчике, в волосах которого иней, а в сердце - кристаллики льда. Он пел о том, как отважный воин будет путешествовать по миру на Серебряном Единороге. О том, как он развоплотит множество Демонов и предотвратит Апокалипсис.
«Апокалипсис... Ледяной воин... Эмрад... - вспоминала Маргетта. - Откуда Элл знает об Эмраде? - удивилась она. - Об этом я спрошу у него самого».
- А еще, я хотела бы знать... - Маргетта запнулась. Но все же закончила фразу: - Я хотела бы знать, как она себя чувствует...
- Кто?
- Ну... Эта... Вертушка... То есть Художница... Лэл...