Сказки старого домового

Книга 1. Отважная Оленюшка или По ту сторону Радуги.



Глава 1.


Сашенька смотрела на пробегающие за окном поезда деревья, столбы, маленькие и большие дома с цветущими садами и не обращала особого внимания на разговаривающих в купе поезда взрослых. Вдруг что-то заставило ее прислушаться к тому, что говорила мама соседке по купе:

– Знаете, это довольно интересно возвращаться туда, где прошли лучшие месяцы твоего детства. Когда-то мама меня отправляла в деревню к бабушке на все лето, и вот теперь я еду в эти места навсегда. После смерти бабушки я ни разу не посещала эту дорогую моему сердцу землю. Сначала была еще маленькой, а потом… Нам всегда некогда: то учеба, потом работа, дальше вышла замуж и… понеслось.

– А что вас сейчас понесло в деревню? – подал голос четвертый пассажир их купе, вечно спящий на верхней полке мужчина. – Сейчас все в Москву стремятся легкий длинный рубль зарабатывать!

– Вот видите, значит, не все, – немного недовольно откликнулась их соседка, немолодая грузная женщина, напомнившая Саше при встрече «домомучительницу» из известной детской сказки, даже кошка в контейнере для перевозки животных была в наличии.

– Просто ситуации у всех людей разные. Одни стремятся в мегаполисы, другие бегут из них, чтобы сохранить самое дорогое, что у них есть…

Сашенька вышла из купе в коридор и встала у окна. Ей ужасно не хотелось слушать в очередной раз, как мама будет объяснять всем этим непонятливым взрослым, что у нее, у Саши, серьезная аллергия на городской воздух, что папа пожертвовал своей престижной работой, чтобы стать лесником и увезти дочь навсегда из города. Девочке надоело, что маме всегда приходится перед всеми оправдываться, объясняя, почему они поступают не так, как другие. Сашенька смотрела на пробегающие мимо окон поезда деревья и мечтала о времени, когда все начнут покидать эти страшные города, где всем людям невозможно станет дышать их отравленным воздухом. Вот тогда маме не пришлось бы им всем объяснять, почему они покидают такой благополучный город, уезжая в деревню. А папа пообещал, что в их доме все будет также удобно, как и в городской квартире, и они с мамой никогда не пожалеют, что уехали из города.

Несколько часов спустя их поезд подъехал к небольшой станции. Это был маленький полустаночек, находящийся практически в лесу. На перроне спал огромный непонятного цвета пес, его шерсть была сплошь покрыта засохшей грязью, и только по цвету небольших пятен с отвалившейся сухой грязью можно было предположить, что когда-то этот страшный зверь был белым щенком.

Девочка, поддерживаемая проводницей, сошла с поезда. За ней по лестнице спустилась ее мама, Елена Петровна. Провожать их вышли соседи по купе. «Вечно спящий» сосед заботливо помог вынести все вещи и еще раз проверил: не забыли ли выходящие что-нибудь в купе. В результате его беспокойств вместе с ними покинула вагон и кошка соседки. Хорошо, что мама Саши вовремя заметила это, проверяя вещи, и успела в последний момент вернуть кошку ее хозяйке. Поезд, постояв еще с пол минуты, громко брякнул и медленно поехал. Елена Петровна и Сашенька остались в одиночестве на перроне. Грязный белый пес приподнял морду, внимательно посмотрел на приехавших, лениво вильнул хвостом и, опустив морду, стал спокойно досматривать прерванный сон.

Когда последний вагон поезда, проезжая мимо, отчеканил свою песенку, набирая ход, Саша увидела на той стороне рельс новенький внедорожник, у которого стоял встречающий их отец. Девочка хотела броситься к отцу, но ее остановила мама:

– Как можно быть такой беспечной? Ты же на железной дроге! Надо внимательно смотреть, вдруг поезд идет!

Сашенька с досадой оглянулась по сторонам: здесь не город и не шумная пригородная трасса, но об осторожности тоже забывать не следует. Пока она медлила, оглядываясь, к ним, смеясь, подбежал отец и подхватил ее на руки. Девочка всегда удивлялась: сколько шума может производить один человек. Отец с восторгом громко рассказывал об их новом доме, о своей новой работе, о людях, с которыми он уже успел познакомиться. Здесь за тысячу километров от Москвы все казалось ему другим, более суровым, но и более искренним.

К разговору людей явно прислушивался пес. Он поднялся, потянулся, встряхнулся, разбрасывая вокруг себя комья ссохшейся грязи, и сел, ожидая от людей, что те позовут его за собой. Когда, наконец, погрузили вещи в машину и Сашенька удобно расположилась на заднем сидении, мама спросила:

– Едем в наш новый дом?

– Знаешь, – вдруг замялся отец, – он еще не готов. Придется пожить пока месяц-другой в доме твоей бабушки. Я его проверил, кое-что подправил. Хоть он и пустовал несколько лет, но вполне пригоден для жилья. А наш дом, я думаю, вы посмотрите на днях.
Тут взгляд Елены Петровны упал на явно ожидающего пса.

– Слушай, а собака там есть? – спросила она у мужа.

Сердце Сашеньки екнуло: неужели у них будет собака? Девочка давно мечтала о четвероногом друге и всегда завидовала тем детям, у которых жили животные в доме, но мама всегда была непреклонна, что бы они с папой ни придумывали.

– Собака? – удивленно переспросил отец. – Нет, о собаке я и не подумал…

– А вы возьмите эту, – встрял в их разговор взявшийся ниоткуда старичок. – Это хороший пес, умный и сильный. Он еще молодой. Зимой один против двух волков устоял.

– А что ж его никто не взял? Разве никому такой пес не нужен? – внимательно рассматривая сидящего на перроне пса, спросил отец.

– Как не нужен? Нужен. Да такой пес сам себе хозяина ищет. А как найдет, так и умереть за него готов. Многие пытались его прикормить после смерти Степаныча. Да он не дался. Так и живет здесь на перроне. А вы ему явно по нраву пришлись. Возьмите, если пойдет, не пожалеете.

Отец продолжал внимательно смотреть на пса:

– Что за порода-то?

– А кто ж его знает? Собака – она собака и есть.

– Я думаю, надо его взять. В деревне без собаки нельзя, так бабушка всегда говорила, – наконец высказала Елена Петровна свое мнение.

– Да, ты права. А как его звать-то? – уже обращаясь к нежданному собеседнику, спросил отец.

Но ответа не последовало: старичок исчез также внезапно, как и появился.

– Слушай, а он похож на нашего завхоза школы Сан Саныча! – вдруг рассмеялась мама.

– Ты, что, предлагаешь собаку Сан Санычем назвать?

Пес явно понял, что обсуждается очень важный для его жизни вопрос. Он встал и радостно завилял хвостом.

– Да, предлагаю. Ты посмотри на него. Разве ему подойдет кличка Шарик или Барбос? Нет, его надо звать уважительно по имени-отчеству.

– Сан Саныч! – позвала собаку без долгих раздумий Сашенька.

Пес откликнулся и пошел через пути к своим новым хозяевам.

– Слушайте, а как его в машину запихнуть? – вдруг озабоченно задал вопрос отец. – Если он против двух волков устоял, то я боюсь, мне с ним не справиться.

Сан Саныч подошел к людям, ткнулся мокрым носом сначала в руку к отцу, а затем к маме, обнюхал машину и… прыгнул в открытую дверцу. В машине пес все деловито обнюхал, лизнул руку Саши и лег на полу у ног девочки, показывая всем своим видом, что он согласен охранять имущество новых хозяев. Отец с матерью переглянулись и сели в машину. Так произошло знакомство Саши с новыми местами, где ей предстояло теперь жить.

После нескольких минут поездки через пролески и поля машина въехала на небольшой взгорок, с которого открылся вид на великолепные цветущие сады, огибаемые речкой. Эта деревня когда-то была большой и многолюдной, а сейчас в ней осталось только несколько жилых домов. Сашенька смотрела вокруг как завороженная: в этом новом отрывающемся ей мире не было ничего знакомого. Ей казалось, что она попала вместе с мамой и папой в какой-то сказочный мир, где все только притворяется обычным.

И вот их путешествие закончилось. Машина остановилась у покосившегося забора, за которым простирался большой заросший сад. Большие раскидистые старые яблони переплели свои ветви, казалось, они хотели сойтись и обняться, но крепкие корни не пускали их. Все пространство между большими старыми деревьями заросло молодой порослью, и еще немного – и этот сад станет частью леса, начинающегося практически сразу за дальним забором. Среди всего этого зеленого изобилия стоял небольшой одноэтажный домик, казавшийся заколдованным оттого, что все подступы к нему также заросли вездесущей порослью. Ощущение чего-то сказочного и таинственного снова коснулось Сашеньку. Девочка робко посмотрела на родителей, которые не замечали всей этой пугающей таинственной красоты и привычно по-деловому доставали вещи из багажника машины. Тут Саша почувствовала как что-то настойчиво стало толкать ее под локоть. Девочка оглянулась. Рядом с ней стоял Сан Саныч. Пес, кажется, понимал, что происходит с маленькой хозяйкой, и не хотел оставить ее в эту минуту без поддержки. Девочка присела на корточки и обняла собаку, ей стало уютно, и этот мир перестал ее пугать своей таинственностью.

– Саша, прекрати обнимать собаку. Ты разве не видишь, какая она грязная? Собака бродила неизвестно где. Вдруг у нее инфекция? Прежде чем обниматься и играть с ней ее надо помыть и сводить на осмотр к ветеринару! – строгий голос мамы вывел Сашеньку из ощущения сказки.

Девочка поднялась, отряхнула одежду и с сожалением посмотрела на Сан Саныча. Пес понимающе вильнул хвостом и лег у ног девочки.

– Бери свой рюкзак и пойдем в дом! – приказом прозвучали слова отца.

Сашенька вздохнула, подошла к груде выгруженных вещей, взяла свой рюкзачок и любимую куклу, подаренную ей когда-то старушкой-соседкой. Много кукол, красивых и современных, ей и до этого, и потом покупала мама. Но эта старинная кукла продолжала оставаться для Сашеньки любимой. Ее она не захотела вместе с другими уложить в контейнер, куда взрослые дяденьки погрузили перед отъездом все их вещи и который, как сказала мама, приедет немного позже. Когда двери открылись, Саша почувствовала запах этого дома. И этот запах ей понравился.

– Как удивительно: бабушки нет уже несколько лет, а в доме также тепло и уютно. Только толстый слой пыли на полу и вещах. Знаешь, когда я сегодня убиралась у меня возникло ощущение, что этот дом ждал нас и именно поэтому сохранил свое тепло, – вечером, уложив спать дочь, сказала Елена Петровна своему мужу.

Тем временем в комнате еще не спавшей девочки раздалось громкое:

– Апчхи!

– Кто здесь? Сан Саныч, это ты? Как ты попал сюда? Если мама увидит тебя здесь, она очень сильно будет ругаться! – девочка разговаривала с невидимым гостем, ни на миг не допуская, что это может быть кто-нибудь другой кроме ее собаки.

– И правильно! Грязными лапами да по чистому метеному полу?! Бр-р. Такое допускать никак нельзя. Так проходной двор получится, а не светлая горница! – услышала Сашенька ворчливый голос гостя.

– Ой, а кто это здесь? Как вы сюда попали? Я сейчас маму позову! Мама!
За дверью раздались шаги, в комнате включился свет, и Елена Петровна склонилась к дочери:

– Что случилось?

– Мама, здесь кто-то есть. Он сначала чихнул, я думала, что это Сан Саныч, и сказала, что ты ругаться будешь, а он ответил, что правильно…

– Спи, здесь никого нет. Тебе показалось, – и мама, поправив одело, крепко поцеловала Сашеньку, выключила свет и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Саша слышала, как папа спросил:

– Что случилось?

– Приснилось что-то, – ответила мама, и девочка услышала, как их голоса и шаги удалились…

– И что было поднимать такой переполох? Не видят нас теперь взрослые. Эх, раньше видели, разговаривали с нами, советовались… А теперь… Доброго слова не услышишь. Только вот с вами с детьми еще поговорить можно. Вы еще в чудеса верите… – снова заговорил гость, забираясь на кровать к Сашеньке.

Девочка смотрела с удивлением на пришедшего, если бы она увидела инопланетянина, то, наверное, изумилась бы меньше. От изумления девочка даже забыла испугаться. У нее на кровати, удобно свесив ножки, расположился маленький старичок. Назвать его гномом Сашенька не решилась, уж больно он был не похож на диснеевских гномов. Это был самый настоящий старичок в крепком коричневом кафтане поверх вышитой рубахи, в синих штанах и онучах с лаптями. Ну точно такого Саша видела на картинке в книжке Пушкина про золотую рыбку. Не хватало только на голове шапки.

– А вы кто? – нерешительно спросила Саша, любопытство заставило девочку забыть про строгие наказы мамы не лезть к старым людям с вопросами, а разговаривать с ними, только если спросят.

– Я то? Да простой домовой… Ну, как тебе объяснить? Хранители мы. Кто домом управляет, кто лесом, кто рекой. Вот я рожден домовым, так дом ваш этот уж сколько годочков берегу. Когда хозяин есть, мы ему подмога. А коли случится стоять дому без хозяина, так без нашего призору он разрушается. Ты не бойся, мы хоть и грозными бываем, да доброму сердцу нас бояться нечего.

– Дедушка, а я уже не боюсь. Вот ты говоришь, доброму сердцу бояться нечего. А если бы злой человек приехал сюда жить, что тогда бы было?

– За что люблю, вас детей, так за ваше любопытство и за умение просто задать сложный вопрос. Ну раз спросила, так слушай. Расскажу я тебе историю, сказка называется.

– Но ведь сказки – это все неправда!

– Неправда, говоришь? Для неправды у нас одно слово: «небылица». А сказка – это сказка и есть. И небылицей звать ее не смей! Ну, так слушай.


Отчего домовой проказничает.


Много веков подряд живет на земле доброе племя гномов. Раньше часто их люди встречали, то в лесу, то в поле, то в доме. Многим людям эти существа помогали по хозяйству. Только не всякому дано их видеть, не всякому они и помогут. Иной раз разгневает человек такого гнома, а тот начинает проказничать – человеку вредить. Лишь добрым людям не надо их проказ бояться.

А случилась эта история не так, чтобы давно, но и не в наше время. Жил один человек, жил спокойно неторопливо. Землю пахал, всякую всячину сеял, овощи разные. Семью имел вроде бы неплохую. Да одна беда не было добра в их доме. Есть такие люди: живут вроде и хорошо, а добра не знают – делать не делают, а за что ни возьмутся все злом пропитывается. Так вот. Жили они, не тужили. Да случилась на их голову напасть: стал гном в их дом заглядывать. Все пошло в их доме кувырком: вещи падают, хозяев не слушаются, своевольничать начали. Поначалу еще вроде и ничего, а потом расходиться стали. Не знает наш мужик, что и делать. Уж куда он только не обращался: власти его умалишенным посчитали. Мужичок тогда в церковь подался, за жизнь ни разу не был, а тут, что поделаешь, вещи одолевают, решил авось поможет. Да только церковь – не таблетка, без веры – все без толку. Священник вроде все сделал, но в доме мужика как был хаос, так и остался. Тогда люди добрые посоветовали ему к старушке обратиться, мол она-то знает, как вещи укротить. Делать не чего пришлось ему к этой старушке на поклон идти. А жила она в его же деревне, и часто бывало, он старался ее задеть, словом обидеть, да не дать, чтобы кто-то другой ей добро сделал.

Пришел он к ней и говорит, так и так, Ивановна, земно кланяюсь, помоги. Что делать старушке? Согласилась, привыкла с добром к людям относиться, хоть и держала на мужика обиду. Прочитала заклинания, позвала к себе гнома. Гном сразу явился, ведь доброе сердце его позвало. Спросила его старушка:

– Зачем людей терзаешь? Что нужно тебе от этого мужика?

– А пусть он знает, что ни одно его дело не останется на земле неведомым. Человек, носящий в себе зло, должен быть наказан, - ответил гном.
Как ни уговаривала его старушка, гном стоял на своем:

– Не уйду из дома мужика.

– Хорошо, - отвечает старушка, - а что нужно, чтобы вещи на свои места встали, чтобы ничто не беспокоило людей?

– Нужно невозможное: из злого стать добрым.

Так и передала старушка мужику эти слова. Долго обсуждал мужик с женою их, и порешили: стараться делать добро… «Может и вправду поможет?..»

На следующее же утро вышел мужик из дому и видит: соседка, женщина уж не молодая, в годах, воду несет, несколько шагов сделает, остановится и руку к левой груди прикладывает, видно сердце побаливает. Подошел наш мужик, молча подхватил ведра и донес соседке до дома. А та не знает, как и благодарить. А гном в это самое время было собрался снова проказничать, да только увидел в окно своего хозяина и присмирел от удивления: «Как так? Злой человек, а доброе дело делает…»

И пошло с того дня: если нет злых дел и помыслов – в доме уют и чистота, а стоит лишь подумать о ком-нибудь зло или позлорадствовать – сразу вещи бунт поднимают. Стал мужик с оглядкой жить: добро делает, а от злых мыслей отмахивается. Да и гном добрым хозяевам стал по хозяйству помогать. За что ни возьмется мужик, все получается, что ни посадит, все в рост идет, хороший урожай родится. А гном все по мелочам подделывает, хозяину помогает так, чтобы людям и незаметно было. Да ведь без этих мелочей, лишь гномам известных, очень плохо и трудно хозяйство вести.

Много времени прошло. У хозяев давно уж в привычку вошло добро людям делать да за правду стоять, а гном уж давно позабыл, как проказничать, и без того забот-хлопот хватает.


– Значит вы не только хранители дома, или чего-то еще, вы – хранители добра и добрых дел, – засыпая, подытожила услышанное Сашенька.


Глава 2.


Сашенька удобно расположилась за рабочим столом. Наконец-то она может заняться любимым делом. Краски, кисточки, карандаши и великолепные раскраски с разными героями мультфильмов только вчера распаковали из большой коробки с мамиными книгами. Девочка открыла книжку-раскраску про русалочку Ариэль и стала подбирать карандаши по цвету, соответствующему образцу картинки.

– А это кто? – услышала девочка голос друга.

Сашенька подняла глаза и увидела, что на столе на стопке книг, как на табурете, сидит домовой и внимательно рассматривает картинку в раскраске.

– Это русалочка Ариэль…

– Русалочка? А почему у нее рыбий хвост?

– Она же в воде живет. Это чтобы ей удобней было плавать.

– А кто это нарисовал? – вдруг, прищурив глаза, спросил дедушка-домовой.

– Это художники из американской компании…

– А! Ну, это может у них в Америке русалки с хвостами, а у нас с ногами, – заключил домовой и, продолжая рассматривать глянцевый рисунок, спросил: – Она, что, утопленница?

– Утопленница?! Да ты что! У нее папа Морской царь!

– Да? Странно… А почему у нее тогда волосы рыжие? У нас те, что русалками рождены, с
зелеными волосами. Это только у утопленниц могут быть и рыжие, и русые, и черные волосы. А это кто еще? – продолжал допытываться домовой, забрав раскраску к себе и рассматривая картинки дальше.

– Это мальчик-русалка, друг Ариэль.

– Значит, водяной.

– Нет! Мальчик-русалка.

– Нет, русалками бывают только девушки. А если это русалченок, тогда, значит водяной:
Морской, Речной, Болотный царь или там Хозяин омута какой-нибудь. У каждого Хранителя своя работа есть, а так, без дела, только беды творятся.

– Тебе мультфильм посмотреть нужно, тогда все и поймешь, – исчерпав доводы в попытках объяснить домовому, почему художники именно так все изобразили, сказала Сашенька.

– Не буду я никакой фильм смотреть. А пойдем-ка, я тебя лучше с подругой своей познакомлю. Она здесь недалеко живет. Тогда ты все сама увидишь и поймешь! – предложил домовой девочке.

– Я боюсь, мама не отпустит…

– А ты скажи ей, что погулять идешь. И Сан Саныча с собой возьми. Его все хранители наших мест знают и любят. Он пес обстоятельный: как скажет, так и сделает.

– Скажет? Но ведь собаки не говорят…

– С людьми не говорят, а с нами говорят. Раньше и люди были, с которыми зверь говорить мог. Да времена другие настали: забыли люди, что мир един и все в нем связано, – удрученно вздохнул домовой и тут же словно спохватился: – Нечего горевать да слезы лить по прошлому: что прошло, то не воротишь. Мир он как был светел, так светлым и остался. А нам с тобой пора в дорогу. Да, только краюху хлеба с собой взять не забудь: нет для моей подружки лакомства более желанного, чем хлеб, испеченный человеком.

Сашенька сложила карандаши, закрыла раскраску, вышла из-за стола, прошла на кухню, где на столе стояло плетеное блюдо с нарезанным хлебом, накрытое красивым вышитым полотенцем. Это полотенце и много других красивых вышитых вещей они с мамой нашли в старом сундуке на чердаке дома. Девочка тогда с удивлением узнала, что все эти необыкновенные вещи вышивались еще бабушкиной бабушкой и ее сестрами. Сашенька приподняла край полотенца и взяла пару кусочков свежего черного ржаного хлеба. Про этот хлеб папа говорил, что он вкуснее пирожных, и вот теперь о том же ей сказал домовой. За этим занятием застала ее мама:

– Что, уже проголодалась? Потерпи немного, скоро папа придет – обедать будем, – с этими словами Елена Петровна сняла с крючка передник и стала повязывать его.

– Мама, а можно я гулять пойду. Я Сан Саныча с собой возьму: меня никто и не обидит.

– Ну, обижать тут особенно некому, – вдруг рассмеялась мама. – Свои не обидят, а про чужих пока не слышно. Но все равно, возьми Сан Саныча: не даст тебе заблудиться. И к обеду прибегай!

Сашенька выбежала на крыльцо, где ее уже ждал домовой, сидя верхом на Сан Саныче, как на скакуне.

– Меня отпустили! – радостно сообщила девочка своим друзьям. – Так что можно идти!

Сан Саныч пошел со двора в сторону старого оврага. Сашенька еще не была в той стороне.
Она взяла собаку за ошейник и пошла рядом. Домовой ехал на собаке, как князь на коне, и что-то ел, потом стряхнул что-то с рук и сказал:

– Да, добрая греча уродилась!

– Ты что, так крупу ел?

– Да, а как ты думаешь, я знать буду, хороший ли урожай был у моих хозяев? Я ж не полевик, чтобы на корню урожай видеть, у меня и других дел много!

– В наше время крупу в магазине покупают, а не в поле растят! И не наш это урожай!

– Как это не наш?! – от возмущения домовой чуть не упал с собаки. – Наш, коли есть мы будем! А в магазине откуда греча взялась? На полках выросла? Потому и растеряли люди свои способности, что природе верить перестали и про подмогу друг другу не только видимую забыли.

Меж тем тропинка свернула к небольшой заводи. В этом месте маленькая речушка делала крутой поворот и широко растекалась. К самой воде склонилась раскидистая ива, образуя ветками небольшой шалаш.

– Ну вот мы и пришли! – деловито заметил домовой.

Сан Саныч лег, давая старичку спуститься на землю. Старик-домовой, покряхтывая, слез со своего «коня» и поклонился дереву, у которого они остановились:

– Здравствуй, матушка Ива, будь добра, пропусти нас во владения свои, распрями путь дороженьку!

Сашенька с удивлением увидела, что ива пошевелила ветвями.

«Наверное, ветер», – успокоила она себя, и тут же с удивлением увидела, что под ветвями открылась дорожка.

– Спасибо тебе, матушка Ива! – поклонился домовой дереву.

Сашенька по сказкам помнила, что нужно всегда говорить «спасибо» за любую оказанную услугу и не обязательно человеку, но повторить за домовым «спасибо» дереву оказалось очень сложным.

«Ему хорошо», – подумала девочка про старого домового: – «Его никто не видит. А так, что люди подумать могут?»

– А ты не бойся, никто ничего не подумает! Людям дела нет, во что дети играют и что для себя придумывают!

– Но ведь я ничего не сказала! – возмутилась Саша, ей было стыдно, что домовой понял ее мысли.

– И не надо! Достаточно того, что ты подумала! Правда, Сан Саныч?

Сан Саныч завилял хвостом и старался всем своим видом показать, что это так.

– Хочешь поблагодарить – благодари и ни на кого не оглядывайся. Неблагодарный человек ничего и не заметит, а если заметит и засмеется, то это он совесть свою уговаривает, чтобы не просыпалась.

Сашенька повернулась к дереву, поклонилась ему, как это только что делал домовой, и прошептала:

– Спасибо тебе, матушка Ива! – и девочке показалось, что дерево как-то особенно качнулось, будто отвечая на ее слова. – Спасибо и тебе, дедушка, и тебе, Сан Саныч! – поддаваясь внутреннему порыву, произнесла Саша.

– Ну, молодец! Уроки быстро понимаешь! Теперь тебя можно с другими Хранителями знакомить, не подведешь! – похвалил Сашеньку старый домовой. – Но нам пора! Твоя матушка на обед тебя ждет, а нам еще в гости сходить нужно, подружку мою навестить, – с этими словами старичок нырнул под ветки ивы на открывшуюся дорожку.

Сашенька и Сан Саныч последовали за ним. Они шли вдоль речки, которая вдруг стала большой и полноводной. Вокруг стрекотали кузнечики, пели птицы и квакали лягушки. Саше казалось, что все это многообразие звуков сливается в единую песню, и она даже слова начинает различать. Но вспомнила, что поет и говорит только человек, и снова вокруг нее возникли не связанные между собой звуки, издаваемые разными животными. Домовой оглянулся, внимательно посмотрел на Сашеньку и покачал головой.

Впереди на старой коряге, как в кресле, сидела зеленоволосая женщина в белом длинном платье. Перед ней в воздухе висел сплетенный венок, он служил рамой необычному зеркалу, с которого капала вода. Русалка сосредоточенно расчесывала свои волосы, похожие на водоросли, и пела ту самую песню, которая Саше послышалась раньше в многообразии звуков леса.

– Здравствуй, сестрица! А мы тебе гостинчик принесли, – сказал домовой, присаживаясь рядом с русалкой на корягу.

Женщина прекратила петь и расчесывать волосы, повернула голову и окинула пришедших взглядом своих синих, глубоких, как омут, глаз:

– Здравствуйте, гости дорогие! С чем пожаловали? Я вижу новый человечек с вами пришел, – с этими словами русалка убрала гребень в рукав, и необычное зеркало упало водяным каскадом в реку, по которой поплыл тот самый венок, что служил рамой русалкиному зеркалу.

– Здравствуйте! Меня зовут Саша! – и девочка протянула женщине хлеб: – А это для Вас. Дедушка-домовой сказал, что Вы его очень любите.

– Да, нет ничего вкуснее свежего хлеба. Только сейчас есть нам его редко приходится, хотя за полями с яровыми следим как и встарь.

Русалка взяла из рук девочки хлеб, встала с коряги и пошла к воде. Сашенька с изумлением увидела, что она не касается ногами земли, от этого открытия девочке стало жутко.

– А ты не бойся, девонька, мало ли, что люди о нас навыдумывают. Люди часто сами себя пугают тем, что не совсем им понятно, и тем, что кажется им невероятным, – русалка развернулась и внимательно посмотрела на Сашеньку: – Девонька, а ты не молчи. Спрашивай, что спросить хочешь. Каков спрос, таков и ответ.

– А как мне спрашивать, если я не знаю, как к Вам обратиться, не знаю как Вас зовут? – смутилась девочка.

– Имя мое хочешь узнать? Извини, но его сказать не могу. Оно есть у меня, но одно лишь, заветное. А так зови меня просто Русалкой.

– А почему имя назвать нельзя? Вот меня зовут Сашей, имя мое Александра. И ничего страшного нет в том, что другие мое имя знают! – искренне возмутилась девочка, помнившая, как мама говорила ей о том, что не прилично не называть своего имени при знакомстве.

– Ничего страшного, говоришь? Для человека может быть… А хранитель в рабство из-за этого попасть может. Вот возьмет колдун имя и привяжет его к какой-нибудь вещи, вот тогда хранитель в раба этой вещи превращается и хозяину этой вещи служит и не только в добрых делах, а чаще всего в злых. Вот потому-то мы и бережем свои имена, как зеницу ока.

– А Вы эту речку храните? – немного осмелев, спросила Сашенька, желая перевести разговор на другую тему.

– Я? Нет, – рассмеялась женщина. – Я в этой реке живу, как и мои сестры, а хранит ее наш водяной. А я – русалка. Мы следим, чтобы растения: деревья, цветы, кустарники – могли свой род продолжить, чтобы хлеб мог новый урожай дать.

– А почему в сказках говорится, что вы топите людей? – уже совсем осмелев, задала Сашенька давно интересующий ее вопрос, на который никак не могла ответить, просматривая мультфильм про Ариэль и в очередной раз читая сказку Андерсена «Русалочка».

– Это очень сложный вопрос, и ответ на него не может быть простым. Наша жизнь спокойная, как вода в реке, вот иногда спокойствия и хочется добавить в суетную жизнь человека, – русалка прошлась по поверхности воды, даже не всколыхнув ее, затем вернулась на свою корягу, где не встревая в их беседу сидел домовой. – Теперь человека мы сторонимся, а бывало с людьми даже и роднились. Только опасна для нас суетность вашего мира, а для вас – спокойствие и тишина нашего.

– Чем опасно спокойствие вашего мира для нас, я понимаю: человек не может жить в воде, он тонет. А чем может быть опасен для вас наш мир? Ну, разве только, что люди мусор в воду бросают…

– Мусор? Да, это очень плохо. А ты действительно хочешь это узнать, чем для нас опасны люди? – русалка испытывающее посмотрела на Сашу. – Ну, если тебе по-настоящему это интересно, тогда расскажу тебе сказку про сыновью любовь.


Русалченок или сыновья любовь.



Давно это было на земле, на русской. Жил в одном селе Иван-молодец. Хорош был собой, да и на работу скор да удачлив. Жил, не тужил: дело само в руках делалось, а в голове песни складывались. Прошло время. Решил Иван жену-молоду взять. А кого? Много девушек вокруг, да ни к одной сердце не лежит. Так и шло время.

Как-то раз вышел Иван на реку рыбицы поудить. Глядь, а на берегу красна девица сидит, на Ивана поглядывает да смеется.

– Здравствуй, девица-красавица, - говорит ей Иван. – Кто ты? Из какого села? Не видал я тебя здесь раньше.

– Конечно, не видал. Ведь от людей мы хоронимся. Я – дочь речного царя. Зовут меня Игной. Возьми меня в жены, но только помни: закричишь на меня, придется мне уйти, даже если сама того не пожелаю.

Согласился Иван. Еще бы, не найти среди людей красавицы равной Игне, не найти и хозяйки для дома лучше. Да и характером молодуха вышла хорошим: покладистым, добрым. Хорошо жили молодые, любили друг друга, ладили между собой. Прошло время. Родился у них крепкий малыш, радовал отца и мать. Все хорошо вроде.  Да потянуло Ивана к людям. Всем хороша Игна, да не человек. А человеку человек нужен. Злиться наш Иван стал, все ему не так, да не эдак. Игна молчит, боится, не выдержит муж, накричит, и тогда прощай муж, прощай сын, заставит отец вернуться в речной замок. А Иван помнит уговор, старается сдержать крик. Да не выдержал, накричал однажды на жену из-за пустяка. Опомнился, а по избе только ручеек пробежал. Исчезла Игна.

Стал Иван жить один, растить сына. Да только что ни день все жену вспоминает. Уж и свет стал не мил без нее. Собрался Иван, отдал сына сестре, а сам ушел жену свою искать. Да так и сгинул, не вернулся. А мальчишечка рос-рос. Когда исполнилось пареньку лет пять. Занемог малыш. Думали люди, богу душу отдаст. Но поднялось вдруг облако из колодца, зашло в избу и окутало малыша, как одеялом. Проснулся малыш на следующий день, а хворобы как ни бывало. Еще один случай с ним произошел, когда ему уже было годков восемь. По весне отправились ребята на реку смотреть, как лед идет. Долго смеялись и шумели, видя, как льдины, подталкивая друг друга, переворачиваясь, треща, будто ругаясь, двигались вниз по реке. Вдруг на одной из льдин все увидели маленький черненький комочек – щенок. Как его туда занесло? Щенок от испуга прижался к льдине и только повизгивает. Жалко стало всем собачонка. Да разве поможешь? Где там, и самому живым не выйти, только сунься. Но паренек наш долго раздумывать не стал, бросился к воде и прыг на ближнюю большую льдину. Так с льдины на льдину добрался наш мальчишка до щенка, подхватил его и пустился в обратный путь. Все бы хорошо, да выбрал одну льдину неудачно и провалился в холодную ледяную воду. Ему бы собаку бросить да самому выбираться, а он прижал к себе щенка покрепче и старается выплыть. Да где там! Разве с весенней рекой поспоришь? Смотрят люди с берега: не видно мальца, видно утоп. Вдруг поднялась огромная волна, выбросила паренька на берег и обратно откатила. А мальчишечка так и остался лежать, крепко прижав к себе щенка. Не сразу люди сообразили, что произошло. А когда пришли в себя, бросились к мальчику. Кто руки-ноги растирает, кто в теплое и сухое одевает, кто его к себе вести хочет, чтобы жаром баньки да крепким чайком победить холод зимней воды. Поняли в тот раз люди, что не совсем мать сына оставила: старается за ним посматривать, чтобы помочь ему в трудную минуту. Ведь болит за дитя сердце материнское не только у людей. И прозвали тогда паренька Русалченком, а настоящее его имя позабыли. Шло время, и вот уже минуло мальцу пятнадцать лет. Тогда и рассказала Русалченку тетка обо всем, что знала о родителях. И говорит ей паренек:

– Тетушка, милая, благослови меня в дорогу. Пойду отца-мать искать. Глядишь, узнаю что-нибудь. 

Снарядила его тетка в дорогу, а на прощание сказала:

– Помогай всем, кто помощи просит, помогут и тебе, когда надо станет. Делись хлебом с голодным, водою с жаждущим. Помни: всякое деяние возвращается к человеку, умноженное многократно. Добро добром и возвращается, а зло только злом и обернется. Ступай с богом.

Пошел малец, а в какую сторону путь держать не знает и у кого про дорогу расспросить не ведает. Так и шел, оставляя сзади дороги да тропинки, леса да поля, села да города. И вот как-то прилег отдохнуть в тени деревьев у реки и слышит, будто тоненький голосок кричит. Пошел Русалченок на этот голосок. И что же видит? Молодой жук-олень борется с человечком ростом с мизинец на детской ручке. Вот-вот одолеет и пробьет человечка своим рогом. Тут Русалченок схватил жука за крылья, поднял и говорит ему:

– Что, вояка, а не лучше ли в мире жить? Лети, да не забывай, что дракой добьешься малого, а миром многого, если не всего.

С этими словами отпустил Русалченок жука. А человечек, отряхнув свою одежду, заговорил:

– Спасибо, тебе, мальчик, за помощь. Убил бы меня проклятый жук. Да видно судьба мне и дальше жить, свой лес сторожить.

– Как ты можешь, дедушка, лес сторожить, когда тебя самого чуть простой жук не забодал? – рассмеялся Русалченок.

– Ни скажи. Моя сила в моем посохе. А жук на меня напал, когда я отложил его, чтобы росою умыться. А если посох у меня в руках, со мной не справится даже великан. Скажи, а зачем ты забрел так далеко в леса, куда и охотники побаиваются заходить?
Рассказал тут Русалченок свою историю. Выслушал его лесовичек и говорит:

– Я не могу тебе помочь, не знаю я, где находится замок речного царя… Постой! Тебе надо послушать птиц-ведуний. Они то, может, и знают что-то. Вороны-ведуньи слетаются на тысячелетний дуб, что растет в моем лесу. Спрячу я тебя под деревом, а сам расспрошу их обо всем. Держи ухо востро, запоминай все, что скажут ведуньи.

Повел лесовичек Русалченка к старому дубу. Там построил шалаш из веток, мха и травы, так, что никто не отличит его от кустарника, и посадил в него парнишку. Закончив приготовления, наши друзья стали ожидать появления вещих птиц. Скоро вороны стали слетаться. Когда все ведуньи были на месте, старшая из них сказала:

– Я сегодня была в речном замке. Там готовятся встретить мужа одной русалки – дочери речного царя.

– А где он находится, этот речной замок? – спросил лесовичек.

– Надо лететь сорок дней и ночей в ту сторону, где восходит солнце. Там, у берега океана стоит прекрасный замок речного царя, младшего брата царя морей и океанов.

– Зря они готовятся к встрече, - отозвалась одна из птиц.

– Почему же зря? – удивилась другая. – Я сегодня только была у принцессы фей. У нее целых двенадцать лет Иван был в рабстве. Он должен был молча сносить оскорбления, наносимые ему своенравной принцессой. Это условие поставил речной царь. За несколько неосторожных слов Иван теперь расплачивается двенадцатью годами рабства. Но через несколько дней оно закончится, и Иван встретит свою возлюбленную жену.

– Встретить то встретит. А вот забрать с собой не сможет. Криком своим лишил Иван свою жену возможности по земле ходить. Может Игна теперь лишь ручьем по земле разлиться, лишь облачком стать. А вот человеческий облик может она теперь лишь в доме отца иметь. Таково заклятие, наложенное на род водяных царей. А потому водяной народ и сторонится людей, для которых бранное слово – обычное дело.

– Неужели ничто не может снять это заклятие? Неужели Игна никогда не будет вновь женой Ивана, и двенадцать лет он провел в неволе напрасно? – спросила гостья принцессы фей.
– Есть одно средство, но для его исполнения необходимо, чтобы живой человек добровольно отдал ей свою душу. Только тогда Игна станет человеком. Но ни один человек, я хорошо знаю это племя не согласится отдать свою душу за другого.

И тут все птицы на перебой стали спрашивать:

– А как человек может отдать свою душу другому? - Это им очень хотелось знать.

– Далеко-далеко на Севере, там, где светит Полярная звезда – звезда вокруг которой хороводом ходят звезды, Луна и Солнце, живет старуха Время. Только она одна может исполнить это. А ты, человек, лежащий под дубом, слушай и вникай. Если захочешь помочь своей матери, отправляйся еще до вечерней зари, а то опоздаешь. Старуха Время отправится к звездам, а вернется лишь через несколько тысяч лет. Для нее это пустяк, а тебе не дождаться.

О многом еще говорили ведуньи, но Русалченка уже ничего не интересовало. Он думал об отце с матерью. Мальчик принял решение и отправился к старухе Времени. И лишь одна мысль тревожила его: «Успеть!». И он успел. Пришел, когда старуха Время садилась на свою метлу, чтобы улететь к звездам. Русалченок все рассказал старухе, что знал об отце и матери, что видел за время своего путешествия. Посмотрела на него Время и говорит:

– Взгляни, как ты молод! Неужели тебе не жаль своей юности, неужели не хочется тебе еще пожить, посмотреть свет белый?

– Хочется, бабушка, - отвечает мальчик. – Как не хотеть? Да только не могу я один жизни радоваться, когда отцу и матери тяжело! Делай скорее дело, не томи ожиданием.
Сварила старуха какое-то зелье, дала выпить пареньку. Впал он в глубокий вечный сон. Вздохнула старуха Время, села на метлу и улетела.

А тем временем мать мальчика почувствовала, что не может больше спускаться в воду, как это бывало раньше, что тесно ей в отцовом подводном замке. Выплыла она на берег, вышла из воды и так осталась на земле: не обратилась в ручеек. Так, стоя на берегу, и встретила она своего мужа. И отправились они в нелегкий путь домой.

Самая старая ворона-ведунья прилетела во дворец речного царя и поделилась новостями о старухе Времени, да о Русалченке. Стал думать речной царь, чем помочь внуку. Сам ничего не придумал и пошел на совет к брату, царю морей и океанов. Долго о чем-то совещались и спорили, и наконец решили: взять мальчика к себе. Пусть не быть ему человеком, но ведь есть в нем часть от владык вод. Так и стал Русалченок царем ручейков и родников. Так и осталось ему навеки вечные пятнадцать лет. А потому так часто и озорничает он, как озорничают мальчишки, только по своему, по водному.

Рассказывают еще, что около дома Ивана и Игны пробил себе дорогу маленький водный ключик. И что из этого ключика часто выходит мальчик пятнадцати лет и заходит в дом, где когда-то жили Иван и Игна, а сейчас живут их далекие потомки. А еще говорят, что этот ключик для рода, идущего от Ивана и Игны, и лекарь, и помощник; что, напившись из него воды, люди рода набираются сил, так необходимых крестьянину.



– Вот история, так история, – заключил домовой, когда русалка замолчала. – Слово резкое не только русалкам вредит. Люди часто ругаются, они забыли, что слово бранное из дома хранителя гонит. Только засиделись мы, сестрица, у тебя. А Сашеньку матушка к обеду ждет. Пора нам.

– Ну, что ж идите и другой раз приходите. Думаю, Саша, бояться меня впредь уже не будешь.
Распрощались друзья с русалкой и обратно по той же тропинке домой пошли. Вот и ива. Прошли мимо, обернулся домовой, поклонился дереву:

– Спасибо, матушка Ива, что во владения свои пропустила!

За домовым поклонилась иве и Саша. Сан Саныч лег на тропинку, давая домовому взобраться к себе на спину. После чего дружная компания отправилась вдоль оврага к дому. Сашенька успела как раз к обеду. Девочка очень проголодалась и даже нелюбимые щи ей показались необыкновенно вкусными.



Глава 3.


Утром Сашенька вскочила, как только сквозь сон услышала, что родители встали. Она очень боялась, что взрослые уйдут в лес без нее, а ей очень хотелось пройти по лесу с корзинкой, найти под кусточками ягоды и грибы. И вот, позавтракав, всей семьей они пошли в лес.

Когда вышли за околицу, их догнал Сан Саныч, несогласный отпускать людей в лес без своего присмотра. Отец одобряюще потрепал собаку за холку и посоветовал дочери:

– Сашенька, будешь ходить по лесу, от Сан Саныча не отходи: с ним не заблудишься. А ты, Сан Саныч, за Сашенькой смотри, не потеряй нам ее.

Собака старалась показать хозяевам всем своим видом, что рада такому поручению, и пока шли к лесу ни на шаг не отходила от Саши. Верхом на Сан Саныче, как на коне, восседал домовой. Как только вошли в лес, девочка тихонько спросила у домового:

– А зачем ты с нами поехал? Тоже грибы и ягоды искать?

– Ну уж нет! Грибы да ягоды сами искать будете и возьмете, если леший даст. Род лесовиков привередливый: одним все тропинки открывает, а другим глаза от растущих под носом грибов отводит.

– То есть, по-твоему выходит, что если мы не понравимся лешему, то ничего не соберем: ни грибов, ни ягод? – чуть не заплакала Саша, которой уже виделась полная корзина грибов и как она гордо ее несет.

– Нет, что-нибудь соберете, но этого будет очень-очень мало…

– Это просто оттого, что мы из города, и мест, где растет много грибов не знаем, – упрямилась девочка.

– Эх, так-то оно так. Но хранитель может показать и незнающему, где что растет.

– Хранитель? Ты хочешь сказать, что леший – это хранитель леса?

– Я же тебе говорил, что у каждого места свой хранитель есть, а у каждого хранителя своя работа, – немного обиженно заметил домовой.

За разговором они вышли на поляну, где посередине рос большой крепкий дуб.

– А вот и страж леса, царь всех деревьев, – показывая на одинокое дерево произнес домовой.

Сашенька смотрела на могучее дерево и не могла отделаться от мысли, что вот этот нижний сломанный сучок – нос, а вон те наросты над ним – закрытые глаза великана. Сходство было настолько велико, что девочка испугалась: вот сейчас лесной страж откроет глаза и посмотрит на нее, а как себя при этом вести она, Саша, не представляет. Сан Саныч лег на траву, домовой, ворча мол, не сидится кое-кому дома, слез со своего «коня», подошел к дереву и, как тогда у реки, поклонился ему:

– Здравствуй, царственный страж! Дозволь по твоему лесу прогуляться, грибы да ягоды пособирать да с друзьями встретиться. Будь добр, выпрями путь-дороженьку в твои владения!

По листве лесного исполина пробежал ветер, казалось, откликнулся грозный страж. Домовой вслушался в шебуршание листвы, вновь поклонился и поблагодарил дерево. Девочка, помнившая их поход в гости к русалке, поблагодарила дерево тоже, хотя еще не совсем понимала зачем и за что.

– А теперь смотри внимательно: грибы не пропускай. Они нам заветную тропку покажут.

– Тропку? Какую тропку, куда?

– Ты зачем в лес пришла? Вопросы задавать? Заветная тропа тебя сама приведет куда нужно, на то она и заветная, – совсем обидевшись, проговорил старик-домовой.

Он влез назад на своего «коня», отвернулся от Сашеньки и больше не реагировал ни на какие вопросы девочки. От такого поведения домового Саше стало не по себе, но она никак не могла понять, чем обидела старичка.

А грибы словно выстроились по приказу: вот у самой тропки красноголовый подосиновик, а там у пенька растет на высокой ножке подберезовик. Сашенька аккуратно брала грибы и складывала их в корзинку, наклонилась за подберезовиком и увидела, что у елки, прикрывшись прошлогодним листочком, стоит красавец боровик. А вот и целая семейка лисичек, а за ними на пеньке дружно расположились говорушки. Так и шла Саша от гриба к грибу, даже не замечая, что они, как вехи на дороге, показывают путь. Домовой немного успокоился и наблюдал за девочкой, сидя гордо на собаке, Сан Саныч держался от Саши в стороне, но очень близко, чтобы девочка не потерялась. Уже корзинка стала тяжелой, а гриб за грибом все показываются девочке. Наконец, пришли к поляне заросшей высокими бело-серыми цветами. Сашенька остановилась растерянно: как в таких зарослях грибы искать.

– Эх, нет здесь грибов! – сказал домовой, слезая со своего «скакуна» на землю. – Это мы на огород лешего вышли. Это его растение: белена называется. Обходи заросли, ядовита для человека сия травка. Пока леший понял это, скольких хороших людей погубил… Эх…

Девочка стала обходить это место, внимательно рассматривая красивые приятно пахнущие чем-то сладким цветы. Как такая красота может быть ядовитой?

– Не покупайся на их красоту и запах, это как капли росы на паутине для бабочки: манят, а трогать не смей – погибнешь.

Миновав огород лешего, путники вышли к огромному упавшему дереву. От самого дерева остался только высокий пень, но его корни, вырванные из земли, создавали огромную непролазную гору. Сашенька остановилась, не зная куда идти. Казалось, сам лес не хотел пускать ее дальше.

– Вот мы и пришли. Это логово лешего, его берлога, – пояснил домовой и, заглядывая под корягу в глубокую яму, оставшуюся от корней, позвал: – эй, братец леший, отзовись! Гостей принимай!

– Ну, и что ты кричишь? – отозвался выходящий из чащи маленький старичок, его одежда не была такой справной, как у домового, местами латанная, а местами и дырявая, и носил он ее швами наружу. – Когда вы, домовые, научитесь в лесу себя вести? Ведь не на дворе у себя! Малых животных всех напугал. Мало нам проблем с людьми? Так еще свой брат, хранитель, нам проблемки подкидывает! Ну, и с чем пожаловал? Или от безделья маешься, хранителей от работы отрываешь? И кого с собой это ты привел? – окидывая придирчивым взглядом Сашеньку, спросил леший. – Никак человеческое дитя? Мало тебе того, что эти существа в миру беды творят, так ты еще их по заветным тропкам водишь?

– Дедушка домовой, раз нам здесь не рады, пойдем-ка мы обратно через лесок, да к дому, где дел у нас много, – почувствовав вдруг глубокую обиду за друга, сказала Сашенька, обращаясь к домовому и намеренно не обращая внимания на лешего, хотя знала, что если бы это мама увидела, то одернула бы, сказав, что так не прилично себя вести: нельзя собеседника не замечать. – Грибочков мы набрали, а выслушивать ругань понапрасну нам не зачем.

– Э, да ты, братец, никак мне Олениху привел! Гордая, да не злобливая. На нее с оскалом, а она только шею гордо вскинет и тряхнет, предупреждая: не тронь ни меня, ни моих близких, а то и копытом могу, – прищурив глаз и поглаживая бороду с впутавшимися в нее ветками, сказал леший, как ни странно поведение Сашеньки ему явно пришлось по душе.

– А ты думал, я всех подряд к тебе водить буду? Я хотя и не молод, но еще из ума не выжил! Да разве наш пес пошел бы жить, к кому не следует, и позволил бы мне по заветным тропкам водить кого попало? – ответил домовой, почему-то совсем не обидевшись на гневные речи лешего.

– Олениха, где? – удивленно спросила Сашенька, оглядываясь: ей очень хотелось увидеть это гордое, красивое животное здесь, в лесу, на воле.

Раньше, когда они жили в Москве и бывали в зоопарке, Сашенька могла часами наблюдать за этими животными, причем всегда ее тянуло к клеткам пятнистых лесных оленей – изюбрам. Поэтому упоминание лешего об этом гордом животном, всколыхнуло в ее душе ожидание встречи с чем-то очень дорогим.

– Да, ты и есть – Олениха, – засмеялся леший. – Ишь как навострилась, словно стадо свое увидела!

– Нет, я девочка, Саша, – обиделась гостья, никто ее еще не сравнивал с животным, никто не обзывал так. Хотя и обидного ничего в этом прозвании девочка не видела, все равно, какая-то ее часть обиделась оттого, что именно с животным ее сравнили, и не важно с каким именно.

– А ты, девонька, не обижайся. В каждом человеке родственный ему зверь спрятан. Только лесного зверя по шкурке легко узнать, а человека распознать сложно, только повадки его выдают зверя, его сродственника.

– Как это родственный зверь? Человек от обезьяны произошел, я это с мамой в книжке читала: «Энциклопедия для детей» называется. Там все, как по-настоящему было, написано. Вот обезьяна получается и родственна человеку.

– Может, кому и обезьяна родственный зверь, – философски согласился леший и продолжил: – а вот тебе Олень сродственник, а другому человеку Лиса или Волк, а то и сам Медведь, а кому-то и Кабан или Белка. Суть человека внутри его, коли поймешь, кто есть кто, так и будешь знать от кого что ждать. Лиса по-лисьи хвостом метет, следы да хитрости свои заметает. Заяц, тот следы-то путает, да дрожащее тело его всегда выдает, если не успеет убежать и спрятаться. Еж, если что, сразу колючки выставляет, а в обычной жизни громко топает и часто фыркает. Глухарь, этот как свою песню заведет, так только себя и слышит, да покрасоваться перед другими любит. Ну, и так далее. Много зверей в лесу, и у каждого свой характер да свои повадки, и человек этим повадкам следует. Обязательно обманет тот, кому рыжий лис родственник. Если с Волком дело имеешь, то следи, чтобы «сыт» поначалу был, а потом, как друзьями станете, он, как пес, верен будет. А чтобы лучше в повадках зверей разбираться и как их распознавать понять, больше сказок читай и слушай, где о зверях речь ведется. Извини, коли обидел тебя! Забыли люди, кто кому родня, – закончил свою длинную речь леший.

– А как это по повадкам можно зверя узнать? Я думала, что только по шкурке, по мордочке, по размерам. Мы с мамой так зверей на картинках узнаем, а в зоопарке еще и по табличкам на клетках, где все про зверя написано.

– А ты послушай сказку. Может, поймешь, что лиса от волка не только цветом шкурки отличается, – усмехнувшись, ответил леший и стал рассказывать:


Знахарство Лисицы.



Сказку эту старые люди сказывали и говорили, что слышали ее от своих дедов, так что когда было, было или не было, судите сами. В те времена животные людей не боялись, как со своими дружили, только четко блюли, кто кому родней приходится. Да и люди род свой помнили: кто какому зверю брат. Охотник своего зверя не трогал: это как брата родного убить, только на чужого зверя охоту вел. Вот тогда-то и случилась эта история.

Шла как-то Лиса по лесу, а навстречу ей Волк. Волк хоть хищник и опасный, но когда сыт – не страшнее собаки и нравом прост, бесхитростен. Лисонька испугалась, Волка завидев, но, поняв, что тот сыт и не злобен, успокоилась и стала прикидывать, какую выгоду можно поиметь с этой встречи. Села на пенек, да стучит по пеньку хвостом.

– Что это ты, Лисонька, делаешь? – спросил, заинтересовавшись, Волк.

– Как что? Службу несу, лес от злых духов сторожу, таких, как ты, от бед оберегаю, – продолжая стучать хвостом, ответила Лисица.

– И в чем же твоя служба? По пню хвостом стучать? Не велика заслуга. Да так, разве что, муравьев распугаешь!

– Э, не скажи! Моя служба трудная: вот уж, сколько часов стою, хвостом бью, во рту и маковой росинки не было, а отойти не могу. Нельзя! Если отойду, так налетят на лес полчища злых духов, некуда будет зверью спрятаться. И на тебя, я вижу, сглаз и порча наведены! – вошла во вкус Лисица.

– Э, нет, Лиса, врешь ты все! – рявкнул начавший уже сердиться Волк.

– Можешь мне не верить – дело хозяйское. Да только бабка-знахарка, у которой я в ученицах ходила, – продолжала врать рыжая плутовка, соображая, что же все-таки она с Волка получить может, – сказала, что, как шерсть у тебя клоками полезет, тогда помогать тебе поздно будет. А коли не веришь, так не мешай, а то пустой болтовней от важного дела отвлекаешь. Не дай-то бог, с ритма собьюсь: беда будет. – С этими словами Лисонька отвернулась от Волка, продолжая бить по пню хвостом, а сама краем глаза следит за Серым, чтобы не ушел, чего доброго, оставив их разговор без внимания и предоставив делать ей то, что она считает нужным.

А Волк тем временем озадаченно почесал затылок и хотел, не разгадывая загадок Лисы, пойти по своим делам. Но недаром Лисица начеку была.

– Так и быть, Волчок, давай посмотрю, на сколько плохи твои дела. Бабка-знахарка говорила, что с добром надо ко всем относиться и нельзя ни на кого обижаться. Если пока все нормально, то бегай пока не поймешь, что помощь моя нужна, а если – нет, то сам увидишь, что правду говорю, – и Лиса ущипнула, что есть мочи, бок Волка, вырвав изрядный клок шерсти, Серый аж взвыл от боли. – Ай-ай-ай, родненький, ай, как плохи твои дела! – запричитала рыжая плутовка. – Ну, ты посмотри! Ну, совсем я тебя не тронула, а шерсть так и отваливается от тебя.

– Как не тронула?! – возмутился, свирепея, Волк. – Так прихватила, аж искры из глаз посыпались!

– Бог мой, так у тебя дела еще хуже, чем я думала! Я тебя только слегка тронула, а у тебя уже боли такие! – продолжила причитать Лисица, не забывая отстукивать ритм по пню хвостом. – Срочно порчу снимать нужно, а то сгинешь, да еще быстрее, чем думала я! Хотя… Что я могу сделать, если ты не веришь мне? Лгуньей обзываешь… Вот, хочешь доброе дело сделать, а тебе сразу: «Врунья, плутовка!», – заплакала Лиса.

Растерялся Волк, стыдно ему стало, что не поверил Лисе сразу, а она вроде и вправду ему помочь хочет.

– Ну, что ты, Лисонька, верю я тебе, верю, – успокаивал Лисицу Волк. – Говори: что делать нужно? Все исполню!

– Для ворожбы силы нужны, а я еле на ногах стою. Уж сколько времени службу свою несу, давно ничего не ела, совсем силы потеряла… Нет, не смогу я тебе помочь… Нет сил, не справлюсь я… Боюсь, что так и погибну, стоя на своем посту, а отойти не могу… – удрученно, разыгрывая умирающую, пролепетала Лиса.

– А ты погоди, Лисонька, я сейчас! – проговорил Волк, в два прыжка достиг леса и скрылся в чаще.

Лиса осталась сидеть на пеньке, довольная результатами своей хитрости: сегодня ей не нужно будет охотиться – Волк накормит ее до отвала.

Через некоторое время Волк вернулся, неся Лисе куропатку. Поела Рыжая, а сама по пню хвостом стучит.

– Снимай порчу, Лисичка! А то чую, хуже мне! – обратился Волк к Лисе.

– Не торопи меня, я сейчас ритуал делать буду, но сначала принеси мне три шишки: еловую, сосновую и пихтовую, – раздраженно проговорила Лиса.

Сытость изменила ее отношение к хитрости, и наивность Волка ей уже начала надоедать, да вдобавок наскучило на одном месте сидеть: она теперь как привязанная к этому пню. Тем временем Волк выполнил приказ Лисы: принес три шишки. Взяла их Лисонька и стала перекладывать, то одну возьмет, то другую, и что-то шепчет, лапами водит. Волк сидит тихонько, за Лисой наблюдает, боится помешать. А Рыжая, нашептывая что-то, сорвала травинку, узелок завязала, повесила одну шишку, потом сорвала другую травинку и то же сделала со второй шишкой, а затем и с третьей.

– Ну вот, Волчок, иди: амулеты я на тебя надену. Самому тебе их трогать нельзя…

Подошел к ней Волк, повесила она на него «заговоренные» шишки и говорит:

– Вот теперь ты защищен, но порчу, ранее нанесенную, я еще не сняла. Травка мне одна нужна, а растет она только в огороде бабушки-знахарки, что меня учила. Боюсь, тебя собаки в деревне узнают и загрызут: ты сейчас под порчей. Это раньше, когда порчи не было, ты мог своре собак противостоять, а сейчас не сможешь. А я отойти не могу. Меня-то все собаки знают: я им кума. Меня бы они не тронули. Ну, как эту травку достать?!

Задумался Волк, в затылке почесал:

– А по пню стучать очень сложно?

– Стучать-то не сложно, сложно с ритма не сбиться. И выдержать надо, кто бы не приходил. Я сегодня столько злых духов прогнала: они в образе Медведя, Зайца, Кабана приходили, что когда тебя увидела, испугалась: еще один злой дух пожаловал. А потом смотрю: это ты пришел.

– Говоришь, злых духов прогнала… – снова почесал затылок Волк. – А это как?

– А вот как: стоишь, хвостом по пню бьешь, заветные слова говоришь: «Злые духи ешьте злых зверей». Слова такие, чтобы злых духов обмануть и до конца ритм отстучать. Видишь, кто-то идет. Если это злой дух, то он напасть на тебя хочет. Если это кабан, то говоришь: «злой дух, иди, ешь кабана», злой дух и растворится, исчезнет.

– Ладно, – говорит Волк, – беги за травкой побыстрее, а я тут за тебя службу нести буду.

– Ой, а ты сможешь? Не собьешься с ритма? А то весь лес под погибель подведешь! Если вдруг от твоих слов злой дух не исчезнет, значит, где-то ты с ритма сбился. Тогда злого духа в драке победить нужно, а то заселят они лес вместо добрых зверей.

– Если все так, как ты говоришь, то, я думаю, смогу…

– Ой, не подведи меня, Волчок, а я мигом: туда и обратно. Порчу твою быстро снимем, как только травка у меня будет! – весело засуетилась Лиса.

Рыжая плутовка убежала, а Волк остался по пню стучать. Серый исправно «службу» нес. А Лисица тем временем сытая и довольная по лесу идет и неймется ей: рассказать кому-нибудь хочется. Идет навстречу ей Кабан. Лиса делает вид, что не видит его, и говорит, будто сама себе:

– Ой, что я знаю, про Волка знаю, но никому не скажу. Страшную тайну знаю…

– Эй, Лиса! А ну, выкладывай, что за тайна такая! А то, разорву! Ты меня знаешь! – рявкнул Кабан.

– Ой, это ты, Кабанчик? Знать-то тебя знаю, а я Волка боюсь… – испуганно залепетала Лисица, а сама рада: попался на хитрость Кабан.

– Твой Волк где? А я здесь! Он пока тебя найдет, если найдет. А сейчас я тебя разделаю… – усмехнулся Кабан.

– Ой, Кабанчик, ты так говоришь потому, что не знаешь страшной тайны про Волка! – запричитала Лиса.

– Это что ж за тайна такая, что твой Волк, находящийся где-то, страшнее, чем я рядом? – озадаченно спросил Кабан.

– И не говори, страшная тайна… А ты меня не выдашь? Хотя, боюсь, он сам узнает!

– Ты что, спятила? Как он узнать может, если находится незнамо где? – возмутился Кабан.
– Ты, Лиса, не юли, знаю тебя! Что знаешь, говори, а то разорву: пустые разговоры мне надоели!

– Ой, не сердись, Кабанчик, страшно мне, – залепетала Лиса и, оглянувшись по сторонам, прошептала: – Наклонись ушком ко мне, все тихонько расскажу, поймешь, почему я так боюсь…
Наклонился к Лисе Кабан, уж очень ему стало интересно, что ж за тайна такая, напугавшая настолько Лису.

– Волк наш – ученик черного колдуна…

– Думай, что говоришь! – грубо прервал Лису Кабан.

– Я-то думаю, а ты сам требовал, чтобы я рассказала… – обиделась Лиса. – А не веришь, сходи на поляну, что на пригорке, сам все увидишь…

– Я-то схожу, только и ты со мной пойдешь. А если обманываешь, выдерну тебя из шкуры! – заревел Кабан.

Лисонька довольна: и тут хитрость удалась, вот она сейчас позабавится, поглумится над этими дураками! Идет за Кабаном, дорогу ему указывает. Подошли к пригорку.

– Кабанчик, миленький, давай тихонько по кусточкам проползем. Ты не веришь мне, а я страсть как Волка боюсь. Злого духа, как напустит! – заскулила Лиса.

– Ну, ладно, показывай, где твой колдун Волк, – смягчился Кабан.

Лиса и повела Кабана потайной тропочкой на вершину пригорка. Лисонька двигается неслышно, тихо-тихо. А Кабан, тот тихо ходить не умеет, не привык: вот, то там, то тут наступит на ветку, а то и птицу с куста спугнет. Слышит Волк, кто-то страшный к нему через кусты пробирается, и давай громче и громче слова, Лисой данные, повторять:

– Злые духи ешьте злых зверей! Злые духи ешьте злых зверей!

Услышал его Кабан, оторопел: никак Лиса правду говорила.

– Ой, а ты посмотри, Кабанчик, он еще и шишками обвешался! Точно лес сгубить решил! Надо его как-то остановить! Что делать-то? – причитала тихонько Лиса так, чтобы только Кабан и мог ее услышать.

А Кабан долго думать не привык: если надо что-то делать, так надо делать, что слова попусту переводить! Выскочил он на Волка из зарослей. Серый его увидел и, ну, повторять, как Лиса велела:

– Злой дух, иди, ешь Кабана!

Кабан тут совсем рассвирепел. А Волк видит: не исчезает злой дух, а на него несется. Завязалась драка, да не просто потасовка, а смертельная. А Лиса сидит в кусточке и посмеивается: хорошая хитрость удалась, и накормили, и позабавили.

А тем временем Сорока Медведю весть принесла, что дерутся Кабан и Волк на пригорке. Собрался Косолапый, ему как Воеводе леса, за порядком следить положено, и пошел на пригорок разбираться, что случилось и кто виноват. Пришел, отшвырнул лапой Кабана, другой дал затрешину Волку и заревел:

– А ну, отвечать! С чего драка началась?!

– Это злой дух в образе нашего Кабана, – затараторил Волк, показывая на противника.

– Что за чушь?! – проревел Медведь. – А теперь ты, Кабан, отвечай!

– Он злых духов на лес напускал, вот я и решил его остановить, – стал оправдываться Кабан. – Лиса говорила, что он теперь черный колдун! Я сам слышал, как он злых духов звал!

– Лиса, говоришь? – усмехнулся Медведь и, уже мягче обращаясь к Волку, спросил: – Ну, и какие у тебя дела были сегодня с Лисой?

Рассказал тут Волк Медведю, как Лиса «знахарствовала», как его «службу» нести оставила. Выслушал Медведь и попросил Кабана рассказать по порядку и про черного колдуна, и про злых духов.

– Да, оба сегодня вы злых духов гоняли, – рассмеялся лесной воевода и вдруг очень серьезно сказал: – Спасибо, что не только о себе, а за весь лес радели! Только впредь Лису не слушайте. Она злом за добро ответила. Ей это с рук не сойдет. А вы умнее будьте, с Лисой дела более не имейте!


– Про то, что Лиса плутовка и обманщица, я давно поняла. Но неужели это не просто сказочный выдуманный образ? – удивилась Сашенька, когда леший многозначительно замолчал.

– Сказочный, да. Но не выдуманный. Если оглянешься, то среди людей и Волка, и Медведя, и ту же Лису узнаешь. А повадки их и подскажут тебе, кто кем приходится, – заключил домовой. – Только, братец леший, нам пора. Родители Сашеньку не потеряли бы, а то волноваться будут.

– Спасибо тебе, дедушка леший, за сказку, за грибы – произнесла Саша.

– За сказку – пожалуйста. А за грибы дуб благодарите, это его подарок. Видно понравилась ты ему. И заходи в гости, Оленюшка, всегда буду рад тебя видеть. А теперь прощайте, да и мне по делам пора, – и леший снова ушел в чащу леса.

Сашенька подняла тяжелую, практически полную корзину с земли, и друзья пошли в обратный путь по заветной тропке, которая оказалась почему-то значительно короче, чем когда шли к дому лешего. Вскоре показался и дуб. Девочка сама, первая, поклонилась могучему дереву и поблагодарила его за грибы и за тропинку. Ветер прошелестел в ветвях огромного дерева, а когда он стих, девочка услышала, что мама и папа зовут ее. Саша откликнулась. Вскоре на поляну вышли родители. Взрослые очень удивились, что Сашенька сумела столько грибов за такое короткое время собрать. Мама деловито осмотрела Сашину корзину и сказала:

– Очень красивая корзина! Только для полной гармонии не достает вот сюда белого гриба, а вот сюда подосиновика! Молодец Сашенька!

Вся семья пошла к дому. Сашенька уже шла и не думала о грибах. Корзинка будто с каждым шагом становилась все тяжелее. Девочка остановилась и поставила корзину на землю, чтобы отдохнуть. И тут она увидела подосиновик. Гриб приподнял мох и вылез, прикрываясь зеленым пушистым одеялом. Он будто выглядывал из своего укрытия. Девочка аккуратно взяла гриб и положила туда, куда указала мама, рассматривая корзину. Сашенька хотела уже поднять корзинку и увидела под маленькой елочкой большую коричневую шапку боровика. Это был еще один гриб, который лес подарил Сашеньке. К девочке вернулся папа:

– Что? Тяжело? Давай понесу!

После возвращения из леса мама сразу занялась собранными грибами, а Сашенька так устала, что почти сразу уснула, хотя она уже большая и давно не спит после обеда.



Глава 4.


То, что она несколько дней не видела домового, у Сашеньки не вызывало никакого беспокойства: мало ли какие дела есть у хранителя. Девочка хорошо помнила, как однажды домовой сказал:

– Мы несколько дней не сможем увидеться с русалкой.

– Почему? Что-то случилось с рекой? – обеспокоено спросила Сашенька.

Девочка в этот момент не на шутку встревожилась: не предвещает ли это каких-нибудь бед для природы.

– Нет, просто пришли Русалии, – домовой совершенно обыденно произнес незнакомое для Сашеньки слово, как если бы сказал, что просто пришло лето, – и все русалки будут очень сильно заняты.

Дальнейшие расспросы оказались безрезультатными: домовой наотрез отказался рассказывать, что такое Русалии и чем может быть так сильно занята русалка. В тот вечер Сашенька пристала к маме:

– Мама, а ты знаешь, что такое Русалии? Можешь мне рассказать?

– Конечно, это период полнолуния, приходящийся на начало-середину июня. Вот, как сейчас. В старину считали, что русалки под этой полной луной хороводы водят и сбивают добрых людей с пути, уводя их в глубокие омуты, откуда уже человеку и не выбраться. А с чего это тебя так заинтересовало?

– Просто слово незнакомое услышала и захотела узнать, что оно значит, – уклончиво ответила Сашенька, понимая, что объяснение, данное мамой, не совсем соответствует тому, что делают русалки в этот период на самом деле, но расспрашивать маму дальше девочка не стала, решив дождаться возвращения подруги.

Прошло целых две недели прежде, чем Сашенька снова встретилась с русалкой. В тот вечер зеленоволосая подруга встретилась девочке не на берегу реки, как обычно, а шла по колосившемуся полю за краем их села. Женщина шла как всегда, не касаясь земли ногами, даже зеленая рожь не приминалась, когда русалка проходила по ней.

– Ветер-ветрило! – донеслось до Сашеньки в шелесте колосившейся нивы, – Из семерых братьев Ветровичей старший брат! Ты не дуй-ка, не плюй-ка дождем с гнилого угла, не гони трясавиц-огневиц с Неруси на Русь! Ты дуй-ка из семерых братьев старшой, теплым теплом, ты пролей-ка Ветер-Ветрило, на рожь-матушку, на яровину яровую, на поля да на луга дожди теплые к поре да ко времени! Ты сослужи-ка, буйный, службу да всему-то царству русскому: мужикам-пахарям на радость, малым дитяткам-ребяткам на утеху, старикам со старухами на прокормление, а тебе буйному ветру, над семерыми братьями старшому-большему, на славу!

– Что это? – тихонько спросила девочка у сопровождающего ее домового.

– Это, девонька, заговор называется… В былые-то времена люди сами заговоры читали, и нам хранителям меньше работы было… А теперь…Эх… – домовой тяжело вздохнул, махнул рукой, после этого прислушался и, уже обращаясь к русалке, громко сказал: – Приветствуем тебя, сестричка!

– И вам доброго здравия, друзья мои! – выходя с поля, откликнулась русалка.

– А почему тебя так долго не было? – не утерпела, сразу задала вопрос Сашенька. – Пожалуйста, объясни, что такое Русалии, а то мне никто ничего толком рассказать либо не может, либо не хочет, – и девочка с укором взглянула на домового, которой с хитрым видом сидел на Сан Саныче.

– Понимаешь, в этот период начинают колоситься и зацветать яровые: рожь, пшеница, овес. Мы, русалки, ходим в это время по полям и следим, чтобы все колосья зацвели да опылились и чтобы не осталось пустоцветов. Ходим, песни поля поем, заговоры читаем, а людям, тем, кто способен еще видеть и слышать нас, кажется, что мы просто хороводы водим, а песни наши и заговоры за заманивание принимают. Боятся люди того, чего объяснить не в силах, а знающих людей уж почти и не осталось.

Сашенька хорошо помнила ту встречу, а потому, когда исчез домовой, она и не забеспокоилась. Но спустя несколько дней девочка услышала разговор взрослых и поняла: дела намного серьезней, чем ей казалось раньше, только вот спросить: «Что происходит?» – сейчас некого.

– Знаешь, дорогой, что-то случилось с нашей печью, – озабоченно сказала мама за завтраком. – Когда я готовлю, еда горит по краям, а внутри остается сырой. Я уже чего только не придумывала и с соседками советовалась, да все не впрок… Ладно бы в первые дни жизни в деревне это было, сказала бы: просто неумеха. А то ведь уже давненько приноровилась, а тут, на тебе: никак с печью не сладюсь.

– Да, только и сам бабушкин дом стал рассыпаться на глазах: видно отслужил свое… Пора в новый дом перебираться… Потерпи еще недельку, пока я доведу наш новый дом до ума…
Этот разговор очень встревожил Сашеньку:

«Что случилось с домовым, раз он свое основное дело бросил? Не мог он так с нами поступить без серьезной причины!»

Девочка вышла во двор, там, под крыльцом, спал Сан Саныч. Пес после исчезновения домового целыми днями валялся на солнышке, мало обращая внимания на окружающий мир. Сашенька подошла к собаке:

– Сан Саныч, ты не знаешь, что происходит?

Пес поднял голову, внимательно посмотрел на маленькую хозяйку, вильнул хвостом и повернулся на спину, как бы говоря:

«Не волнуйся! Все нормально! Лучше живот мне почеши!»

– Сан Саныч, что-то происходит, – девочка присела на корточки и стала гладить живот собаки. – И это что-то не очень хорошее! Иначе наш домовой не оставил бы дом без присмотра. Мама с папой говорят, что дом просто уже отслужил свое. Но мы-то с тобой знаем, что все это оттого, что дедушка-домовой ушел. Ну почему он нас оставил?.. Ты не знаешь?

Пес повернулся на бок, поднял голову и лизнул, успокаивающе, девочку в нос: «Все нормально!» – потом вдруг вскочил на лапы и бросился вон со двора. Сашенька хотела бежать за ним, да куда там. Девочка выскочила за собакой, но только увидела, как хвост Сан Саныча исчез за заборами где-то в конце улицы. Сашенька постояла какое-то время у калитки. Ей было очень обидно оттого, что даже верный пес ее бросил. Такого она от своих друзей никак не ожидала! Но плакать себе девочка не позволила:

«Я – взрослая! Подумаешь, ушли! У меня игрушки и книжки есть – они меня не бросят! Жила же я раньше и без домового, и без собаки, ничего переживу…»

Но какая-то ее часть точно знала, что друзья просто так бросить ее не могли, и эта часть ее, не обращая внимания на обиду, очень беспокоилась и за домового, и за Сан Саныча.
После обеда девочка достала игрушки и книжки. Но игра никак не клеилась, и на чтении у нее сосредоточиться тоже не получалось. Так промучившись какое-то время, девочка решила сходить к своим друзьям: лешему и русалке – она была уверенна, что они-то смогут ей разъяснить, что случилось с дедушкой-домовым. Сначала Сашенька пошла к русалке. Добрая и приветливая русалка больше нравилась девочке, чем ворчливый леший, которого она все еще побаивалась, и потом он настойчиво продолжал именовать Сашеньку «Оленюшкой», наотрез отказываясь звать девочку по имени, а ей, ребенку современного мира, было от этого немного не по себе.

Девочка прошла через овраг и подошла к знакомой иве, которая, как показалось Сашеньке, уже стала узнавать ее и весело приветствовала ее шебуршанием кроны. Александра шла знакомым маршрутом, она уже успела хорошо изучить эту тропинку. Вот и коряга, на которой обычно сидит русалка. Но на коряге никого нет! Девочка остановилась в замешательстве, о таком она даже не подумала: обычно всегда они встречались на этом месте. И что делать теперь, Сашенька не знала. Девочка в замешательстве присела на корягу. Она лихорадочно стала вспоминать сказки и то, как вели себя герои, но ничего подходящего так и не вспомнила. Подруга хранителей хорошо знала одно: кричать и звать, нарушая гармонию звуков леса, нельзя. Это Сашенька усвоила хорошо еще во время долгих путешествий с домовым по лесам и полям, окружающим деревню. Девочка стала вслушиваться в звуки природы, ища подсказку, и снова услышала песню леса, которую стала петь сначала тихо, неуверенно, а потом все громче и уверенней. Сашенька сидела на коряге и пела песню вместе с лесом, как это обычно делала русалка. Она ждала. Девочка была уверена: сейчас что-то произойдет, и кто-нибудь обязательно откликнется.

– Здравствуй! А ты кто? – окликнула Сашеньку девочка, примерно ее ровесница, в белой длинной рубахе, поневе и с огромным венком из разных трав на голове. – Я вижу, что ты – не хранитель, но слышишь, как поет лес, и знаешь заповедные тропы…

– Здравствуй! Я – Сашенька. Да, я – не хранитель, я – человек. А ты не знаешь, где они все? Русалка обычно здесь, на коряге, сидит, а сегодня ее нет… – ответила, обернувшись к девочке, Саша, даже не задумываясь, кем может быть ее собеседница.

– Человек? – девочка внимательно, с прищуром, оглядела Сашу. – Давно я не видела человека, способного услышать песню леса… Русалки сейчас там, где и другие хранители. Это только я немного задержалась, но и мне пора!

В голосе собеседницы Сашенька услышала холодные металлические нотки и, не понимая, чем провинилась перед незнакомой девочкой, встревожено спросила:

– А что случилось?

– Беда у нас. Все из-за вас, из-за людей… – Сашеньке показалось, что девочка сейчас расплачется, но собеседница собралась внутренне и уже совсем холодно добавила, гордо вздернув носик: – Нам свой мир спасать нужно! И разговаривать мне с тобой некогда, прощай!

– А ты кто? – вдруг спохватилась Сашенька, только сейчас понимая, что та, кого она приняла за обычную девочку, тоже хранитель, а она про нее даже в сказках не слышала.

– Леля-повитруля! – донес ветер ответ до Сашеньки.

Александра встала с коряги. Путешествие к логову лешего стало бессмысленным. Было ясно, что никого из хранителей она больше не встретит, поэтому Саша сразу пошла домой. Девочка прошла знакомой тропинкой, поклонилась иве и свернула к дому. Сашенька надеялась, что Сан Саныч уже возвратился домой, но оказалось, что собака так и не вернулась. Вечером пропажу пса заметили и родители:

– А говорили, что такой пес за своего хозяина и жизнь отдаст, – вечером сказал отец, когда Сашенька уже пошла в свою комнату, чтобы ложиться спать.

Девочка знала, что Сан Саныч не просто так сбежал, но как объяснить это взрослым, она не представляла. Несмотря на усталость, Сашенька никак не могла уснуть. Девочка лежала в своей кроватке и думала о том, что могло случиться у хранителей, про какой это мир говорила повитруля, и почему она обвинила в бедах хранителей людей. Но, чем больше она обо всем этом думала, тем больше у нее возникало вопросов и совсем не находилось ответов.
В окно заглянул месяц, на полу образовалась лунная дорожка. Вдруг на этой дорожке возник дедушка-домовой. Старик приложил палец к губам, как бы говоря: «Тихо! Не шуми!». Девочка села на кровати, она была очень рада видеть друга. Домовой влез на кровать к девочке и удобно сел, свесив ноги.

– Я думаю, ты на меня не сердишься, что исчез, ничего тебе не объяснив. Беда у нас. Тысячелетиями мы хранили мир Радуги от бед. А вот теперь напасть, с которой без человека хранителям не сладить. Нет у нас воли, вершащей судьбы, как у вас, у людей, – домовой задумался и замолчал.

– Воля? Мама говорит, что у меня нет силы воли, когда я за что-нибудь берусь и не доделываю… Ты про эту волю?

– И да, и нет. Твоя мама говорила про испытание характера, которое и проявляет эту самую волю. А вот что это за воля такая… В двух словах и не скажешь. Ладно, послушай сказку, может тогда и поймешь…


Енгарова пещера.


Жили недалеко от Полуденных гор два брата и сестра: Федор, Степан да Марфа. Родителей у них не было. За младшими братьями смотрела рассудительная и добрая Марфа. Мальчики росли покладистыми, работящими, во всем сестре были помощниками. Старший, Федор, был осторожен и умен, а младший, Степан, наивен и бесшабашен. Хоть и посмеивались иной раз в деревне над Степаном, но любили его больше старшего брата. Вот как-то ушла Марфа с подружками за грибами и пропала. Потеряли ее подружки. Как девушки вернулись, вся деревня на поиски подалась, но, сколько ни кричали, девушку так и не нашли. Лишь собаки привели к брошенной корзине, а у корзины вдруг завыли, закружились, хвосты поджали, за хозяев спрятались. Дивятся люди: что это с собаками, которые ни волка, ни медведя не боятся? Как вернулись в деревню, пошли к самому древнему старику за советом. Тот выслушал их и говорит:

– Когда я маленьким был, старики рассказывали о злом духе гор Енгаре. Он, Енгар этот, сидит в своей пещере и сторожит богатства горных недр. Давно никто не слышал о нем. Люди уж думали, ушел он. И вот, на тебе, оказывается-то, не ушел, а затаился на время. Это он Марфушку-то украл, видно скучно ему одному в пещере сидеть.

Как услышал Степан, о чем говорит старик, сразу за сестрой засобирался. А Федор смотрит на брата и думает:

«Я – старший, а коли Степан сестру выручит да домой с почетом вернется, то мне о старшинстве моем забыть придется. А если не вернется, так люди меня засмеют, скажут, что большой струсил, а маленький храбрым оказался. Все одно, как ни прикидывай, если сам не пойду, а младшего брата отпущу, мне житья в деревне не будет. А если его не отпущу, и сам не пойду?.. Нет, не удержу его, дурака, дома: даже если запру, все одно – сбежит…» – подумал еще, пораскинул мозгами и говорит младшему брату:

– Нет, Степан! Я – старший, значит, мне и идти первому. А ты пока домом занимайся, хозяйство веди, нас с сестрой дожидайся. Если не вернусь к новой луне, значит, и я в беду попал, тогда только и попытайся нас выручить.

Распрощался Федор с братом и пошел к горам, туда, где корзинку, брошенную, собаки нашли. Идет, а сам думает, как бы самому в лапы злого Енгара не попасть. Вот и гора, где собаки след потеряли. Смотрит Федор вокруг: лес от этой горы будто отступил, сама гора, как гладкий камень, нигде ни травинки, ни мха не видать, зацепиться не за что, на гору не взобраться. Стал обходить эту гору Федор, ища вход в пещеру, а сам думает:

«Сестре-то уж вряд ли чем поможешь, а свою голову сложить не хочу. Сбежать что ли… Решат люди, что сгинул, сестру выручая. Ох, хоть на край света беги…» – и собрался уж выполнить задуманное, да одумался:

«Не зря старики говорят, что гора с горой не сходятся, а человек с человеком сходятся. Рано или поздно встретится кто-нибудь, кто людям и здесь, и там про меня расскажет… Что делать-то?»

Продолжает Федор искать пещеру, а сам на сестру злится: не могла к подружкам ближе держаться, когда грибы собирала? Ну и пропала бы другая девица, да до нее ему, Федору, и дела бы не было. А тут иди, ищи, да еще и голову сложи… Заметил Федор расщелину в горе: уж не та ли это пещера, о которой старик говорил. Перекрестился парень и полез в дырку. А там… Стоит Федор, раскрыв рот, озирается: вокруг каменья самоцветные переливаются, а по середине пещеры кристалл, светящийся стоит. Подошел к нему Федор, заглянул в него и увидел свое отражение…

Степан меж тем все делал, как брат сказал: за домом и скотиной смотрел, полем занимался, в огороде копался, – только дела сами как-то делались, а сам парень за брата и сестру волновался. Вот прослышал как-то Степан, что брат вернулся. Очень удивился: ни к нему не зашел, ни сестру не привел. Собрался парень, пошел к брату поговорить и видит: строит Федор новую мельницу, работников набрал. Прошел Степан к брату, ему бесшабашному, все нипочем: ни окрик приказчика, ни косые взгляды работников. И услышал парень то, что от брата родного никак не ожидал:

– Я новую жизнь начал. Ни тебя, ни сестрицу больше знать не желаю: где ее, беспутную, черти носят, и знать не хочу, а тебя, голодранца, чтобы духу более в моем доме не было! И не смей людям говорить, что я брат твой: лучше никакого родства, чем такое!

Пригорюнился Степан, домой пошел, что с братом случилось, не ведает, но ясно, что что-то очень страшное. Дома собрал парень котомку, чтобы идти сестру выручать; зашел к соседке, попросил, чтоб за домом да за скотиной присмотрела. А добрая женщина и говорит ему:

– Пойди к старику, может, и подскажет что. Раз Енгар проснулся, всем нам опасность грозит…

– Слышал я про Федора, – сказал старик, как только Степан порог его дома переступил. –
Это твоего брата Енгар околдовал. Страшные беды и жестокости несли раньше людям околдованные злым духом. Боюсь, и твой брат стал таким: страшнее и жесточе лютого зверя.

– А что теперь делать? Подскажи, дедушка. Хочу я сестру выручить, да брату помочь, – поклонился старику парень.

– Помочь им еще можно… До полной луны время еще есть. Если брату и сестре сумеешь помочь до полной луны, то снова заснет злой дух на много лет, и перестанет грозить опасность и нашей деревне, да и всей округе. Слушай внимательно, сам я, конечно, с Енгаром не встречался, но старики рассказывали, что парень, заставивший его заснуть, твердо держал в голове одну мысль, то зачем пришел в пещеры, на самоцветы и соблазны не откликался, миражам не верил, а требовал одного: вернуть, то зачем пришел. Не сумел сбить его с толку злой дух, а потому и отдал то, что требовали.

– Но, дедушка, разве можно вот так просто получить то, что хочешь?

– Эх, внучек, не так-то это просто. На то вся твоя воля понадобится да вся твоя любовь к сестре да брату. А Федору, видно, именно силы любви и не хватило… Да и нет для злого духа ничего страшнее твердой воли человека, точно знающего, что ему нужно. Оттого и засыпает дух на долгие годы, чтобы силы после такого единоборства пополнить. Помни, лишь воля твоя и любовь помогут тебе сестру найти. Слушай сердце свое, оно подскажет, где злой дух твою сестренку прячет.

– Скажи, дедушка, а совсем его, лиходея, нельзя со света изжить?

– Не знаю, внучек! Только старики рассказывали, что те, кто с этой мыслью против него шел, бед среди людей после этого более других делали. Видно нельзя злу злом противостоять…

– Спасибо, дедушка, за слово доброе, за совет мудрый!

– Ох, внучек, лучшей благодарностью будет твоя победа! Ступай с богом! Да помни, зачем идешь! Крепко мысль свою держи! – перекрестил старик парня да в бессилии снова на лавку лег.

Пошел Степан в лес к той самой горе, где сестренка пропала. Идет вдоль горы, вход ищет, а сам думает: «где сестра, жива ли?» Увидел расщелину, влез в дырку, оказался в пещере со сверкающими самоцветами, огляделся, заметил ход и, не останавливаясь, пошел прямо к нему, прошел сколько-то и слышит:

– Оглянись, Степан! Посмотри, какие богатства вокруг! Хочешь, твоими станут?

– Не нужны мне богатства твои, сестру мою отдай!

– Нет ее у меня! Но раз ты пришел, так что тебе с пустыми-то руками уходить? Бери, что нравится, я разрешаю!

– Не верю я тебе. Моя сестра здесь: люди зря говорить не будут. А камни твои красивы, только мне они без надобности, – ответил Степан, продолжая идти к проходу.

– Зря ты мне не веришь! Наслушался сказок… А в мире все просто: есть у тебя богатство – ты король, а нет… Так кому ты такой нужен? – продолжал убеждать парня голос. – Бери самоцветы, пока я сам тебе даю… И не слушай людей: они все завистники, злятся, что богатство другим досталось.

– Оставь самоцветы себе, а мне сестру отдай, тогда я и уйду, – отвечает на все посулы Степан и продолжает идти к проходу

– Не возьмешь, значит, подарков?! – вдруг грозно взревел голос. – Тогда мои верные слуги растерзают тебя!

В проходе, куда, наконец, подошел Степан, взвилось пламя, из которого выскочили два огромных дракона и бросились на парня. Хотел было биться с ними парень, да вовремя вспомнил слова деда: «Миражам не верь!» – и… прошел сквозь страшных чудовищ и огненную стену. А они, как не грозны были, вреда ему не смогли причинить.

– Хоть и не слушаешь меня, а сестру свою не увидишь! – закричал голос и, вдруг расхохотавшись, добавил: – А найдешь, так увести и спасти ее не сможешь, да и сам погибнешь!

А Степан идет себе по каменным лабиринтам пытается понять, где же сестра спрятана. Вдруг сердце сжала тоска смертная, понял – это сестра рядом, плохо ей. Оглянулся и увидел… Стоит зеркало ледяное, а в нем лицо человеческое в ужасе застывшее, седые волосы по плечам разбросаны, еле узнал парень сестру свою ненаглядную… Как ее оттуда достать? Не сказал ему об этом дед, видно и сам не знал, только помнил Степан слова дедом произнесенные: «На то вся твоя воля понадобится да вся твоя любовь к сестре», – вот тут-то и понял парень, что, действительно, задача не из легких. Воля и любовь – хорошо сказано, да только это не вещь волшебная, которая в сказках героям на такой случай дается. Что с ними делать-то? Смотрел Степан на сестру, да почувствовал, как отчаяние ледяной змеей в сердце заползает.

«Нет! – думает. – Не позволю себе тебя, сестренка, раньше времени оплакивать. Старик сказал: до полной луны тебе помочь можно. Значит, жива еще. А раз человек жив, то можно еще все исправить!»

Попытался Степан сердцем своим прикоснуться к сестре, почувствовать: жива ли? И откликнулась сестра – почувствовал Степан ужас ее смертный, смотрит: она глаза открыла, а в них мольба.

– Не верь, сестричка, ты в путы, тебя сковывающие! Верь в любовь мою – она тебя согреет! За тобой пришел, без тебя не уйду! – закричал Степан сестре, надеясь, что услышит она его.

И увидел он, что улыбнулась сестра, сначала одними глазами, а потом улыбка озарила и все ее начавшее оттаивать лицо. И седина оказалась не сединой, а инеем, запорошившим ее косы. Поверила сестра в любовь брата и вышла из своего ледяного плена.

Взвыл тут злой дух, а потом и говорит:

– Убирайтесь отсюда, пока каменными глыбами вас не засыпал! А брата я вам не отдам: он по своей воле моим стал, и не вам его у меня забирать!

– Ошибаешься, Енгар. Это наш брат родной, мы за него, как за себя в ответе. И если он ошибку совершил, то нам ее и исправлять! – твердо заявил Степан, а сестренке тихонько говорит: – Чтобы не происходило, верь, что домой вернемся и Федора спасем! – и повел Марфу к выходу из подземелий.

Где-то здесь тайна колдовства над братом. Только в чем само колдовство, не знает Степан. Опять парень надеется на сердце свое, что не подведет его оно, подскажет, как брата вернуть. Но и о сестре помнит: изнемогает она, больно долго ужас ее длился. А потому, не плутает он более по пещере, а к выходу сестренку ведет, чтобы побыстрее домой ее привести, в баньке отогреть и отвары целебных трав дать: спасти человека от напасти – одно, а дать после этого ему силы на жизнь – другое. Вдруг снова ледяной холод пронзил сердце парня. Откуда это? Они почти уже у выхода… Смотрит Степан странно мерцает огромный кристалл в центре зала. Крепко парень держит сестру за руку, походит к кристаллу и видит брата…

– Не достанете его! Не вернуть его вам! Он мой! – мстительно захихикал злой дух.

– Не верю я тебе, опять мираж построил, – решил схитрить парень. – Если это мой брат, то кто тогда мельницу выстроил, да муку теперь людям мелет? Не верю тебе!

– А вот и зря не веришь… Вот это твой брат, а тот что по земле ходит, его отражение из кристалла. Я их местами поменял, вот как хитро придумал! – бахвалился злой дух.

– Не верю я тебе! – громко повторил Степан, а про себя добавил: – А верю сердцу своему, в беде мой брат!

Отвел Степан сестру домой, передал ее на руки заботливым соседушкам, а сам думу думает не простую. Хотел к деду старому за советом сходить, да узнал, что как он ушел искать сестру, в тот день дед-то и помер. Идет Степан в задумчивости мимо ручья, а там деревенский дурак ведром воду черпает да назад выливает:

– Что ты делаешь? – спросил Степан дурака – Воду из ручья не вычерпаешь, все одно назад ее льешь…

– А ты, дяденька, не думай, это я отражение свое ловлю. Оно никак мыться не хотело, вот теперь и пытаюсь его поймать, чтобы в баню отнести. Сам-то я уже в баньке побывал…
Вот тут и понял Степан, что делать нужно! Пошел парень к «брату». Тот увидел его и говорит:

– Что надобно? Сказал тебе, не ходи ко мне!

– Не хочешь, не пойду. Только не хотел я с чужими людьми находкой своей делиться: несметные сокровища нашел, а перетащить самому сил не хватает. Вот за помощью к тебе и пришел. Ну, а коли не хочешь, я к соседям обращусь, – сказал Степан и развернулся вроде как уходить.

– А ну, постой! – закричал вслед ему «брат». – Это про какие такие несметные сокровища ты говоришь?! Ладно, по-родственному помогу тебе, но девять мешков из десяти – мои! Согласен?

– Не знаю! Давай, пять из десяти! – начал торговлю Степан, понимая, что «брат» похоже «наживку заглотил».

– Ну, ты, брат, совсем обнаглел! Я – тебе помоги, я – лошадей дай, я – подводы дай! Ладно, согласен на восемь из десяти!

– Ладно, так и быть шесть из десяти! – не унимается Степан.

– Ну это, брат, грабеж! Так и быть: семь из десяти! И ни камнем, ни монеткой меньше, а то ищи себе подельников в другом месте! – разошелся «Федор».

– Ладно, брат, не обижайся! Согласен, семь из десяти! По рукам?

Ударили по рукам, запрягли несколько подвод, друг за друга зацепили и вдвоем пошли в лес. Степан идет песни поет. А «Федор» о чем-то крепко думает, видно считает, что, торгуясь с братом, продешевил. Вот прибыли к пещере. Степан «брату» и говорит:

– Смотри без меня во внутрь не заходи и кристалл, что в центре зала не трогай! Сейчас мешки подготовлю…

Не успел Степан речь свою закончить, как «Федор» уже в пещеру забежал и за кристалл ухватился:

– Мое! Все мое! – кричит.

Подошел Степан к кристаллу и говорит:

– Забери, кристалл свое, отдай наше, – так когда-то в детстве, в какой-то сказке говорил герой, и сейчас эти слова пришли на ум Степану.

Заискрилось все вокруг, исчез чужой Федор, и появился свой, только без сознания. Вытащил его Степан, положил на одну из подвод. Тут с грохотом расщелина и закрылась. Видно, снова на много лет заснул злой дух. А Степан брата домой привез. Пришел Федор в себя, а мужики уже к нему: пора мельницу открывать – подводы с зерном стоят, люди муки ждут. Так и пришлось Федору мельницей заниматься, только в отличие от своего отражения он с людей высокой платы не брал. Зато люди, прослышав про справедливого и честного мельника, съезжались к нему не только со всей округи, но и значительно дальше. А Степан продолжал жить с сестрой, заботился о ней да о брате и никогда не вспоминал, что это именно его любовь и воля спасли дорогих ему людей от страшного плена. Теперь поняла, о какой воле я говорил?



– Да, кажется, – немного растерянно ответила девочка. – Но как эта воля вам сейчас помочь может? В сказке понятно, Степан держал одну мысль и победил злого духа, а как в мире Радуги эта воля должна проявить себя?

– Только человек способен изменить размеренный неизбежный ход вещей, – пояснил домовой и тут же спохватился: – Да только, где нам этого человека-то взять? Раньше много было тех, кто знал и помнил наш мир. К этим людям, если что, хранитель за помощью и обращался. А сейчас… Если погибнет мир Радуги, то и этому миру придется не сладко. Не станет хранителей, кто людям помогать будет? Рушиться начнет даже то, что веками устоялось… Эх… – домовой удрученно вздохнул и снова замолчал.

Сашенька в первый раз видела своего друга растерянным: раньше он всегда знал или находил выход из любой ситуации. У девочки было много вопросов, но задать их так сразу она не решалась.

– Эх, жаль, ты еще годочками не вышла, – продолжил говорить домовой. – Тебя б позвал нам помочь, да мала ты еще. А взваливать на тебя не по возрасту ответственность не могу, не обижайся.

– Мне уже восемь, а мы с мамой в книжке читали, что раньше в этом возрасте девочка уже почти взрослой считалась! – ответила Сашенька, обиженная, что дедушка-домовой, как и другие взрослые, считает ее совсем маленькой.

– Раньше в этом возрасте девочка в отрочество переходила: ей две косы в одну переплетали. А почти взрослыми считали тех, кому уж крылышки на сарафане обрезали, так тем уж годков двенадцать было, – возразил Сашеньке домовой.

– Ну вот! Раз отрочество – значит я уже не маленькая! А что воля человека, про которую ты говорил, от возраста зависит? – Сашенька очень боялась услышать на этот свой вопрос утвердительный ответ, который лишит ее возможности помочь хранителям, то, что именно она будет им помогать, девочка уже решила.

– Возраст здесь не при чем. Человек уже рождается с этой волей. А вот отвечать за свои поступки учится с годами… Хотя не все взрослые понимают, что делают…, и не отвечают не только за свои дела и слова, но и за себя самих. Вот такие хуже новорожденных… – домовой удрученно замолчал, вздохнул, а потом добавил – Эх, измельчал человек…

– Дедушка-домовой, а если от возраста воля человека не зависит, так значит и я смогу вам помочь, – девочка очень боялась, что хранитель откажет ей, отвергнет все ее доводы, просто считая ее маленькой, как это обычно делают взрослые, но домовой угрюмо молчал, и Саша продолжила: – Только мне нужна будет ваша подсказка, ведь многого я еще не знаю, и ваша помощь, ведь многое я еще не умею…

– А что, может ты и права! – воскликнул домовой, вдруг становясь тем обычным хитроватым старичком, каким его знала Сашенька. – Многие взрослые в вашем мире не дают ответа за свои поступки. Так может у ребенка хватит ответственности на все человечество? Хорошая идея… Только…

Тут Сашенька увидела, что домовой снова угрюмо потупился. Неужели все-таки не захочет принять ее помощи! И тогда девочка сама решилась задать вопрос:

– Дедушка, говори все. Что только? О чем ты сейчас задумался?

– Ох, девонька, только не игра это все. Опасно там сейчас. Можно и погибнуть. Сегодня на рассвете откроется на несколько минут дорога в мир Радуги, да только не найти нам помощи у людей…

– Как не найти? А я? Ответь, что будет с нашим миром, если мир Радуги погибнет?

– Об этом лучше и не думать! Да, ты права, если мир Радуги не спасем, быть и здесь
великим бедам… Ну, что ж собирайся в путь!




Глава 5.


Сашенька быстро соскочила с кровати, натянула джинсы и майку, волосы быстро расчесала и перехватила резинкой.

– Я готова! – весело констатировала она.

– Готова, говоришь? – домовой придирчиво оглядел девочку – Так только в вашем мире по полям и лесам можно бегать! А мы с тобой идем в мир, где нарушение устоев и традиций ведет к таким бурям и иным бедам, что вам в вашем мире и снились.

– А как это, дедушка?

– Раньше люди хорошо знали, что нарушение традиций рано или поздно отразится на природе, ведь хранитель хоть и очень старается, но не вездесущ. И тем, кто не понимал, зачем нужно соблюдать традицию в обрядах да праздниках, просто говорили, что все это для того, чтобы Солнце со своего пути не сбилось.

– Дедушка, но ведь люди уже давно традиции не чтят. Почему же Солнце так со своего пути и не сбилось?

– Как это не сбилось?! Да ты посмотри, что вокруг-то делается: деревья на месяц, а то и на два раньше листву одевают, снег выпадает не ко времени, земля долго без своего одеяла стоит, а зима какая…, а лето… Только еще наш брат, хранитель, старается не только свою работу сделать, но и то, что людям положено. Только без хозяина и хранитель мало, что может… Ну, что ж, давай теперь подумаем, как одеть-то тебя… – и домовой придирчиво осмотрел девочку с ног до головы, потом юркнул куда-то в угол и пропал.

А Сашенька так и осталась стоять посреди комнаты. Конечно, она могла ответить домовому, что все происходящее с природой от глобального потепления и от какого-то там парникового эффекта – все это она услышала однажды от умных дяденек в какой-то передаче по телевизору. Но она помнила и о том, что взрослые очень легко связали разрушение дома с тем, что тот просто уже отслужил свое, хотя связанно это было просто с уходом домового.
Немного погодя в том углу, где исчез домовой, раздалось шуршание. Сашенька решила посмотреть, что там происходит, и увидела, как домовой достает плетеный сундучок прямо из стены. Девочка хотела помочь хранителю, но дедушка остановил ее:

– Не тронь, а то так в стене и застрянет!

Вскоре сундучок стоял уже посередине комнаты, он оказался не таким уж маленьким, как показалось Сашеньке сначала. Домовой влез на него, откинул крышку и стал перебирать содержимое. Дедушка достал несколько белых сорочек с красной вышивкой, но был все еще не доволен своими находками.

– Дедушка, они все очень красивые, и если я их померяю, то, думаю, мы найдем подходящую,
– решила помочь Сашенька домовому.

– А как ты ее найдешь, если среди них нет подходящей? – ворчливо спросил хранитель и уже чуть мягче добавил: – Все они разные, хотя и кажутся на первый взгляд похожими: вот эта хороша для праздника, вот эта – в поле: хлеб убирать, вот эта – женщине перед родинами носить… А той, что нам с тобой нужна, для дороги хорошая и на битву гожая, так ее-то и нет! – и домовой снова стал копаться в сундуке.

Спустя какое-то время с довольным фырчанием домовой все-таки достал нужную сорочку, любовно разложил ее на Сашенькиной кровати, потом достал голубой сарафан с золотистым узором, лапти, ленточку в цвет сарафана и косыночку такого же небесно-голубого цвета. Причем ни над сарафаном, ни над лаптями, а тем более ни над ленточкой или косынкой он уже особо и не думал.

– Дедушка, я все смотрю на сорочки и не могу понять, почему ты был не доволен теми. Вот эта, – и девочка показала на сорочку, разложенную на ее кровати, – такая же, как те, что ты достал раньше.

– Такая да не такая. Видишь рисунок вышивки? В каждый стежок свой смыл вложен. Иная рубаха верней кольчуги своего хозяина от стрелы уберечь могла…

– Это невероятно! Ведь стрела всегда пробьет ткань, а кольчугу может и не пробить, – разумно возразила девочка.

– Так-то оно так. Да только, если стрела в человека уже летит, тут и бронь не поможет. А рубаха правильно справленная, да к месту подобранная – делает почти невероятным появление такой стрелы. В том и секрет настоящего охранения: не исправлять содеянное, а не допустить самой возможности возникновения такого деяния… Потому-то мы ничего в мире Радуги без человека изменить сейчас и не можем! – вздохнул дедушка-домовой, немного задумался и добавил, садясь на край сундука: – До рассвета есть еще пара часов. Давай-ка я расскажу тебе еще одну сказочку –



Сказка о волшебной рубахе.


Жила на свете в одной деревне вдова Марья. И был у нее единственный сын Сергей. Жили они бедно. Трудно женщине одной сына растить. Пока ребенок маленьким был, много горя повидала женщина. Вся тяжелая работа, что в других домах на мужских плечах лежит, ей доставалась, да и женской работы никто у нее не забирал. Вот как-то зимой идет Марья по лесу, ищет деревья, летом на вырубку помеченные. Вдруг слышит: кто-то плачет. Женщина во вдовстве многого уж натерпелась, но сердце все одно не очерствело: откликалось на чужую боль. Сошла Марья с тропинки. Идет женщина напролом через буреломы да сугробы на плачь и видит: сидит девица на заснеженном стволе поваленного дерева и плачет.

– Кто ты? Да и кто обидел тебя, красавица? – спрашивает она у незнакомки.

Подняла девушка заплаканное личико, смотрит на женщину. Видит Марья не простая это девчонка: на улице мороз, а она легко-легко одета, да и одежды какие-то странные. Смотрела на женщину девица, смотрела и вдруг говорит:

– Я – дочь Ветра. Меня люди поземкой да вьюжкой кличут. Зацепилась я подолом одежды своей за коряги да за ветки, запуталась, а выбраться никак не могу. Помоги мне, добрая женщина! А я потом тебе добром отплачу…

– Негоже, берясь за доброе дело, об оплате думать: любое доброе дело добром возвращается, и если не от того, кому помог, так с другой стороны добро придет – так старики говорят. Давай гляну, что у тебя случилось-то…

Смотрит Марья: одежда-то Ветровны из тонюсеньких нитей состоит и не соткана она вовсе, а по ниточки свисает. Стала женщина эти ниточки развязывать-распутывать. Руки стынут: на морозе работа идет. Женщина руки оботрет, дыханием согреет, и опять – за работу. До вечера женщина промаялась, но распутала-развязала одежды Ветровны. Рассмеялась девица, к звездам взвилась и… пропала. Вздохнула Марья и домой пошла. За полночь только женщина в избу вся промерзшая, еле живая ввалилась. Сын к матери бросился, стал руки-ноги растирать, отвар целебный матери принес: мальчишечка хоть и маленький был, а с печью уж управляться научился. Утро принесло хороший солнечный день. А забота сына не позволила Марье заболеть.

Прошло со встречи с Ветровной несколько лет. Марья уж и думать забыла о той встрече, вроде, как и вовсе не было ее – померещилось. Вот как-то говорит подросший Сергей матери:

– Матушка, позволь мне в путь-дороженьку отправиться. Что нас здесь ждет? Участь батрака безземельного и нищего… Не знаю, что за горизонтом найду, но попытаться хочу. Благослови меня...

Еле уговорила мать сына до следующего утра подождать, а сама пошла к старушке-соседке за советом. Идет по деревне, вдруг потемнело все вокруг: закрыла небо туча огромная, черная, тяжелая-тяжелая, поднялся страшный ураганный ветер, едва женщина на ногах устояла. Испугалась Марья: такой знак – к беде. Да только видит, летит к ней Ветровна на маленьком облачке, видно, с этой тучи девица и слетела.

– Здравствуй, добрая женщина! – сказала, подлетев к Марье, дочь Ветра. – Помнишь, я сказала, что добром за услугу твою заплачу. Пришло время мне долг тебе отдать… Садись ко мне на облачко, не бойся! До утра успеешь домой вернуться, – и подала Ветровна Марье руку.

Встала женщина рядом с дочерью Ветра на облачко. И понесло их вверх в Поднебесье. Летят высоко над землею, уж самой земли не видно. Вокруг одни облака: и под ними, и над ними, и справа, и слева. И вот впереди возник сияющий замок, стоящий на огромном облаке. Помогла Ветровна Марье сойти с облачка на небесную дорожку и повела в огромные открытые ворота замка. А там, в зале, сидят три женщины: две прядут, а одна ткет. Пряхи: одна – молодая, кровь с молоком, в богатом уборе и дорогом сарафане, глаза озорные, как у ребенка; другая – согнувшаяся старуха, ссохшаяся и пожелтевшая от прожитых лет, в рваных лохмотьях, а глаза…, как туман перед рассветом. Ткачиха – молода и статна, в богатом вышитом уборе, в боярском кафтане. Каждая женщина свое дело делает. Молодая пряха золотую тонкую да ровную нить прядет. Старая – простую, льняную, да неровную: то узелком завяжется, то толстая скрутится, а то и вовсе тонюсенькая, вот-вот оборвется. А ткачиха ткань ткет и особо не выбирает: какая нить из корзины возьмется, ту и в дело пускает.

– Здравствуйте, небесные пряхи, – обратилась к женщинам с поклоном дочь Ветра. – Я вам гостью привела. Эта добрая женщина однажды, себя не пожалев, мне услугу оказала. Хочу, чтобы вы ее заветное желание исполнили…

Оглядела ткачиха внимательно Марью и говорит:

– А что ты, женщина, желаешь от жизни?

– Чтобы сынок был счастлив да от бед и лихих людей защищен! – не задумываясь, ответила Марья.

– Желание твое и простое и сложное одновременно. Счастлив? Счастье понять и распознать нужно. Есть люди, за которыми счастье по пятам ходит, мосточки им мостит, а они все несчастными себя считают. Коли распознает счастье свое – будет счастлив… И от лихих людей убережется, коли сам к ним не полезет. А от бед… Ладно, иди в соседнюю комнату, там, на сундуке, рубашечка лежит. Возьми ее! Эта рубашка заветная, рукой самой Жизни вышитая, пусть носит ее твой сын, не снимает и никому не рассказывает об обереге-рубахе. Коль сумеет язык за зубами удержать, так никто зла ему причинить не сможет. И в бою она ему удачу принесет: не возьмет его ни одна стрела; ни меч, ни топор не ударит.

Поклонилась Марья ткачихе, зашла в соседнюю комнату. А там… Золотые монеты кучами свалены, золотые и серебряные блюда, самоцветами засыпанные, на столах стоят, золототканые одежды и ковры по стенам висят. Залюбовалась такой красотой Марья, а потом оглянулась, нашла рубашечку, на вид простенькую, что в уголочке на старом сундуке лежала. Взяла ее женщина и к хозяйкам замка вернулась…

– За то, что не польстилась ты, Марья, на богатства земные, и за думы твои чистые дозволю тебе один раз у нас попросить невозможного. А теперь ступай, свидимся еще, – напоследок сказала ткачиха женщине.

– А кто это был? – спросила женщина у дочери Ветра, когда они снова взошли на облачко и полетели в обратный путь.

– Неужто не узнала? Так ведь это – Доля, Недоля и Судьба-матушка. А кто где, я думаю, уж сама догадалась.

Поняла Марья: веселая здоровая молодая девушка – это Доля, и нить у нее золотая крепкая, ровная; дряхлая бедная старушка – это Недоля, и нить у нее неровная, то буграми и узлами, то тонюсенькая, вот-вот оборвется; а боярыня-ткачиха, похоже, – сама Судьба-матушка, то-то она так всем распоряжается, а ткань ее никак сама ткань судьбы. Поняла это женщина и покрепче рубашечку к сердцу прижала: обережет она сына ненаглядного.
Как прилетели на землю, оторвала Ветровна от одежд своих ниточку и Марье подала:

– Если случится напасть, зажги ее, и я буду знать, что тебе нужна моя помощь. 

Лишь под утро оказалась Марья дома, со слезами собрала в дорогу котомку, а на рассвете проводила сына до околицы. Обещал Сергей рубашку заветную не снимать и о ней никому не рассказывать. Благословила женщина сына и отпустила счастье искать…

Идет парень от города до города, от деревни до деревни. Где нужно кому помочь, поможет; где нужно кому о том, что видел рассказать, расскажет; где нужно кого защитить, защитит и ни крика, ни рати не боится. Ходит парень по земле и видит: живут люди кто лучше, кто хуже, а все примерно равно. Если есть у кого богатство, так нет счастья, а коли есть счастье и лад, так люди счастливы и тем, что имеют, хоть это и небольшое имущество. Ходил, так ходил. Хотел уж домой к матери возвращаться: что добро от добра искать. И вот как-то встретил он старика, помог ему: в доме, что нужно было подправил. А когда собрался дальше идти, говорит ему дед:

– Будешь лес проходить, там, на опушке, корчма стоит. Мимо иди, в нее не заходи: недоброе то место.

Попрощался Сергей и пошел. Вот уж день к ночи клониться стал. Устал парень. Видит впереди у самого леса дом стоит, никак та самая корчма, про какую дед говорил. Огляделся Сергей: поле чистое кругом, впереди лес темнеет. Где заночевать? Неужто в корчме опасней, чем в поле или лесу? Не послушал стариковского наказа и зашел в корчму.  А там веселье полным ходом идет, какие-то люди гуляют. Присел Сергей в уголок. Сидит на людей смотрит. Через какое-то время завязалась в корчме драка. Все вокруг драчуны перевернули, только стол, за которым Сергей сидел, не тронули. И вот за этот стол подсаживается бравый парень, сам из своей кружки квас пьет, да драчунов подбадривает. Закончилась драка, угомонились гуляющие. А парень и говорит Сергею:

– Странно, что тебя не тронули. Новеньких завсегда первыми бьют.

– А меня никто никогда не трогает: матушкино благословление бережет, – ответил парню Сергей.

– Никак матушка твоя сильная ведьма, коли благословение ее такую силу имеет, – усмехнулся парень.

– Да как ты смеешь, не зная человека, его позорить? – вскипел Сергей.

– Успокойся, брат, не хотел я тебя обижать, давай знакомиться. Меня Вавилой кличут, – представился парень.

Посмотрел не него Сергей, может и вправду, не хотел человек ничего дурного сказать.

Слово за слово, и вскоре Сергей рассказал Вавиле, кто он,  куда и зачем идет. А парень слушает, квас пьет и на Сергея внимательно-внимательно глядит. Надо сказать, что Вавила тот плут был изрядный. Слушал он, слушал, что Сергей о своих странствиях рассказывает, и смекнул, что у парня большая удача на плечах лежит. Да, как смекнул, стал прикидывать, как бы ему к Сергеевой удаче пристроиться. 

– А сейчас, я думаю, пора и домой возвращаться: матушка заждалась. Посмотрел я, как люди живут, и вот теперь знаю, что надо беречь, что имеешь. И понял самое главное: меня делает самым богатым человеком на свете любовь моей матушки. А я вместо того, чтобы взять на себя все тяготы жизни, счастья искать отправился. Нет, пора домой возвращаться: о матушке позаботиться, – закончил свое повествование Сергей.

А Вавила чуть на месте от неожиданности не подпрыгнул: «Мне бы такую удачу! А этот домой к мамочке собрался! Нельзя этого допустить!».

– Я тут комнату в корчме снимаю. Пойдем! Я приглашаю. Отдохнешь, отоспишься по-человечески. А завтра с утра в путь! – предложил Вавила Сергею, а сам думает: «Ты поспи, а я тем временем придумаю, что мне делать».

Принял Сергей приглашение собеседника, всю ночь сладко на мягкой перине проспал. А Вавила до рассвета думу думал и надумал… Как рассвело, Сергей в путь снарядился, в вместе с ним и Вавила. Вот идут они вдвоем через лес, об одном, о другом говорят. Наконец, плут решил, что пора и о деле  заговорить.

– Вот я все тут о вчерашнем нашем разговоре думаю. Ты –  молодец, что о матери волнуешься, что домой вернуться хочешь. Только как ты с пустыми-то руками возвращаться хочешь? Ни гостинчика, ни подарка матери не привезешь… – начал издалека Вавила и, видя, что Сергей его внимательно слушает, не отмахивается, продолжил: – Есть у меня одна задумка… Здесь неподалеку есть небольшой городок. Там живет один богатый купец. Вот если к нему на службу поступить, то и денег заработать можно… А где деньги, там и гостинцы, и подарки…

– Можно-то, конечно, можно, – отозвался Сергей. – А что делать-то нужно? Служба службе рознь… Коли против совести, то это не для меня…

– Да ты не волнуйся: придем – разберемся.

Вавила и не ожидал, что так легко парень согласится. Настроение у плута поднялось, и всю оставшуюся дорогу до города он горланил песни, перемежая их с забавными историями. К вечеру в хорошем настроении они вышли к небольшому городу. Вавила сразу, не дав оглянуться, провел Сергея на постоялый двор, а сам пошел к купцу дело решать.

В то время у купцов была большая напасть: разбойники. Часто обозы с добром под чистую грабились, и торговый люд стал предпочитать дома отсиживаться. Да только от такой торговли какой прок? Вот и беднели купеческие семьи. Вавила пошел к тому купцу, который еще не отказался рисковать, но дела которого из-за постоянных грабежей шли все хуже и хуже. Пришел парень на купеческий двор, стоит, смотрит. В окне дома появилось девичье личико и в смущении исчезло. А Вавила про себя отметил: «Хороша дочка у купца!». Вскоре пришел и сам хозяин.

– Здравствуй, торговый человек! – поклонился купцу парень.   

– Здорово, коли не шутишь! – отозвался купец. – За какой надобностью на двор ко мне пожаловал? Если надо что, так в лавки иди!

– Господин, я не покупать к тебе пришел. А есть у меня к тебе дело.

– Дело, говоришь? – купец внимательно посмотрел на Вавилу. – Хорошо, тогда в дом проходи. Нечего о делах во дворе речь вести.

Поговорил парень с купцом, убедил того Сергея в обоз взять, мол, удачлив парень, никогда там, где он, драки нет, глядишь, и проведет Сергеева удача мимо разбойников. Подумал купец и говорит:

– Хорошо по рукам! Если проведет парень три обоза без грабежа, дам тебе десятую доли от прибыли с тех обозов. Но если не проведет, будешь сам отрабатывать вложенные в те обозы деньги. Так согласен?

– Согласен! – обрадовался Вавила условиям сделки: если удачно все пройдет, то быть ему богатым, а если нет, то придумает что-нибудь, впервой что ли?

Так и стал Сергей служить у купца: обоз за обозом сопровождает, ни разу с разбойниками не встретился. А купец от обоза до обоза все богаче становится, но слово свое держит: щедро платит Вавиле да и о Сергее не забывает. Плут все свои деньги в кабаках и корчмах оставляет, а Сергей живет скромно, все о матушке думает, ищет способ деньги ей передать, да весточку о себе послать.

Вот как-то после прихода богатого обоза и говорит купец жене:

– Сергей – парень справный да удачливый. Как мне его у себя удержать? Прознают ведь люди, откуда у меня такая удача в делах, переманят парня.  Я уж голову сломал: никак не придумаю, что делать…

– А ты вокруг оглянись! – сказала ему купчиха – Смотри, дочка подросла. Если женишь парня, никуда он от тебя не денется. А если будут спрашивать, как это ты неровню себе в зятья взял. Так ответишь им, что этот парень сын твоего очень давнего друга, которому ты многим обязан. А то, что он обозником какое-то время у тебя ходил, так ты хотел проверить таков ли он, как его покойный отец. А в обозных делах характер лучше всего и проявляется.

На том и порешили. Купчиха дочь настраивает, чтобы с Сергеем поприветливей  была, чтобы смотрела на него, как на жениха:

– Ты смотри, доченька, от его удачи наше богатство зависит. Если уйдет на сторону, снова начнем бедствовать. Знаешь отца: для дела и собственного благополучия не пожалеет.
Через какое-то время свадьбу сыграли. Живет Сергей с молодой женой вроде хорошо, купец и купчиха его привечают. Вот как-то заговорил парень с тестем о своей матушке, что хотел бы взять ее к себе в дом. Одобрил купец решение зятя и послал людей за женщиной на родину Сергея, чтобы с почетом, как подобает, ее привезти. А зять тем временем с новым обозом в дорогу отправился, и уже не рядовым обозником, а страшим.  Удача Сергея не отвернулась от парня: все у него хорошо сложилось.

Да только эта Сергеева свадьба положила конец вольной и богатой жизни Вавилы. Как стал Сергей купцу родней, перестал торговый человек Вавиле обговоренную долю платить: Сергей-то – это уже семья, а не просто работник кем-то приведенный. Стал плут дорожки к прежнему беззаботному житью искать. Да только купец уже давно и хорошо понял, какая черная душа у Вавилы, и старается зятя и дочь от него огородить. Старается-то старается, да не углядел… Беда пришла со стороны, с которой купец и не ждал: спуталась с плутом дочка ненаглядная. Заморочил Вавила голову купеческой кровиночке, нашел, на чем сыграть можно. Сергей-то парень простой, деревенский: сам добрый, хороший, честный и работящий, да только красиво говорить не  умеет и на людях покрасоваться не любит. А Вавила, хоть и не стоит ничего, зато как заговорит – заслушаешься, как перед людьми пройдет – все ахнут, ну что за молодец. Стал плут купеческую дочь увещевать, чтобы прознала она про секрет Сергеевой удачи:

– Как только его удача кончится, так твой отец от него отвернется. Тогда и у нашего счастья шанс появится… 

– Да, как же этот шанс появится, если жена я ему венчанная? Отец да мать мне теперь не указ, он хозяин в моем доме, – возражает Вавиле молодуха. – Итак, грех какой на себя взяла, с тобой встречаясь. Нет, не быть нам счастливыми.

– Ты не бойся! Секрет тот распознай, да мне расскажи. А уж я-то придумаю что-нибудь.
Вот вернулся Сергей с богатым барышом домой. Купец глядит на дела зятя, радуется: не ошибся в парне, и удача у него, и хваткой купеческой не обижен, и слово держать умеет. Купеческая дочь мужа встречает, ластится да вопросы задает: что да как и откуда удача у него такая. Отмахивался Сергей, отшучивался, да под конец и рассказал ей про рубаху заветную: жена все-таки, не чужой человек.

Узнал от нее и Вавила Сергеев секрет, стал думать, как ему этой рубахой-то овладеть, да все себя ругает, сколько раз эта заветная вещица, без присмотра на кровати лежала, сколько раз он, дурак, посмеивался, что Сергей одну и ту же рубаху год, не снимая, носит. Стал плут уговаривать купеческую дочь помочь ему заветной рубахой завладеть. Женщина плачет, но твердо на своем стоит, от участия в этом деле отказывается.
Разозлился Вавила, прогнал с оскорблениями купеческую дочь и решил сам действовать: будет у него удача, что ему купеческая семья – он в царскую войдет…
Стал Вавила искать с Сергеем встречи, да только все никак не выходит, то одно, то другое мешает. Вот, наконец, встретился плут с обладателем заветной рубашки. Сергей завидел Вавилу, обрадовался, думает, друга встретил. Ничего не стоило Вавиле убедить Сергея отложить все дела и посидеть, поговорить с ним в трактире часок. Отослал купеческий зять, сопровождающих его людей, а сам пошел за «другом». Привел Вавила Сергея в дальний трактир, где собирались дурные люди. На службе у купца парню некогда было по трактирам ходить, а как женился, то и вообще не за чем стало, не знал он о дурной славе этого места. Сели за стол, подала служанка квас, сидят, пьют, о своих делах рассказывают.
Отвлекся Сергей, насыпал ему яда Вавила в кружку. Да только не дремлет удача, бережет своего хозяина: пошел мимо них пьяный человек, споткнулся у их стола и опрокинул отравленное питье. Много в тот день дорогого ядовитого порошка Вавила зазря перевел: так и не выпил отравленного кваса Сергей, то одно, то другое с ядовитым питьем случалось. Закончилась эта встреча для Вавилы ничем.

Другой бы задумался и отказался от злодеяния, да у плута уже мысли, как он жить в этой рубахе будет. Эти мысли пуще неволи его по пагубному пути ведут. Стал тогда плут недобрых людей на злодеяние подбивать: вот уже и о грабеже богатого купеческого родственничка с разбойниками  договорился. Да только как лихие люди на дело не выйдут: все впустую. То Сергей в последний момент маршрут изменит: помочь кому-нибудь надумает, то сами разбойники на чем-нибудь мелком перед стражниками погорят. Вот как-то атаман и сказал Вавиле:

– Разбирайся ты с этими купцами сам, у нас доходов и в других местах достаточно. А то люди мои уже о потере удачи заговорили, а там и до бунта не далеко.

Из всего происходящего сделал Вавила только один вывод: пока на Сергее рубаха, не удастся его сгубить. А тут еще одна новость пришла: разыскали купцовы люди Сергееву матушку, везут уже ее к сыну и скоро будут. Решил опять Вавила действовать через жену, но купеческая дочь при встрече была холодна и надменна:

– Поняла я цену твоим красивым речам и сказкам о любви. Если еще раз ко мне приблизишься, все мужу расскажу. Не побоюсь! Он меня очень любит: поругает, может, побьет, но простит. А тебе тогда из нашего города убираться придется. Крут он теперь стал нравом, но справедлив!

Делать нечего, стал ждать плут своего часа. Тем временем живет Сергей со своей женой счастливо. Дела идут успешно, мать рядом в довольстве живет. Родители смотрят на детей, не нарадуются. Сергей в доме купца как сын, а Марья полюбила сноху, как мать дочь. А тут еще и царь позвал купца с зятем по делам государственным. Пришлось Сергею в столицу переезжать. А за ним перебрался в столицу и Вавила.

У того царя был лекарь иноземный, весь такой важный: не со всеми боярами здоровался. К нему-то и пристроился Вавила в услужение. Вот как-то и говорит плут своему новому господину:

– Волнуюсь я, барин. Привечает Его Величество всяких.

– Ты думай, холоп, что говоришь. За такие слова не долго и в острог попасть. Его Величество сам знает, кого надо звать, а кого нет, – возмутился лекарь.

– Да, я не о том, барин! – продолжил свои речи Вавила. – Боюсь я за здоровье нашего царя-батюшки. Вот давеча купец новый объявился. Рубашку одну и ту же носит, нигде ее не снимает. Уж не болен ли он заразой какой? Не прячет ли под холстиной язвы или проказу? По каким его царь делам в столицу отписал, то не холопьего ума дело, а вот подметить опасность для господина – самая служба.

Ничего не ответил лекарь холопу, но призадумался и стал замечать, что, действительно, Сергей в одной и той же рубахе ходит и ни где ее не снимает. Даже слуг лекарь расспрашивать стал, те сказали иноземцу, что стирает эту рубаху Сергей сам, или жена его, или мать, и никогда не разрешает заходить к нему, пока он без этой рубахи. Подумал лекарь, подумал и решил к самому царю обратиться.

Вот вызвал Сергея к себе царь и велел, чтобы лекарь его осмотрел. Отказываться стал купец, мол, здоров я. А царь глянул на него грозно и говорит:

– Если лекарь тебя осмотрит и скажет, что ты здоров, пойдешь домой, и верить тебе буду пуще прежнего. Но если не дашь себя осмотреть, или лекарь найдет болезнь какую, то пойдешь в острог, как покусившийся на жизнь царскую, а семью твою сошлю в дальние земли без права заниматься купеческим делом.

Делать нечего пришлось Сергею в особую комнату идти, где ждал его иноземный лекарь. Идет купец по залам дворца, вдруг лицо мелькнуло знакомое. Вздрогнул Сергей, никак друг Вавила здесь. Оглянулся, да где там, народу много по дворцу туда-сюда снует. Решил купец, что почудилось. Вот и комната, где ждет иноземец. Зашел Сергей, разделся, рубаху снял. Осмотрел его лекарь, ничего не нашел. Стал одеваться купец, а рубахи-то нет, пропала. Заволновался лекарь, стал спрашивать у слуг:

– Кто посторонний заходил?

Те лишь плечами пожимают да руками разводят, мол, не видели. Дошло до царя, что такой конфуз случился в комнате лекаря. Велел царь Сергею дать рубаху со своего плеча. Принял купец царский подарок, а сам кручинится, что матушкин оберег пропал. Вернулся домой понурый, жена встретила его лаской. Смотрит женщина, что-то не так в облике мужа, не сразу и сообразила, что рубахи заветной нет. А как уразумела, ахнула, стала расспрашивать, что да как, и как услышала, что показалось Сергею, будто Вавилу видел, поняла, чьих это рук дело. Расплакалась тут женщина и повинилась перед мужем и свекровью. Выслушал жену Сергей несколько дней ходил чернее тучи, а потом простил жену, да и мать сыну говорила:

– Раз пошел в семье разлад, то оба виноваты. Что бы один ни сделал, на другом тоже часть вины лежит.

Боялся сначала Сергей, что без рубахи жизнь кувырком пойдет. Ан нет, и царь больше привечать стал, и в торговых делах удачи не уменьшилось, и дома жизнь стала лучше. Покаялась жена и перестала за собой вину держать, ушла вина, и стало в доме светлей и радостней.

А Вавила, как рубаху заполучил, сразу на себя ее натянул, и вон из дворца. Он уже заранее распланировал, как жить станет после того, как рубаху получит. Нанялся он обозником сразу к нескольким купцам, плату себе высокую выторговал и пошел с огромным обозом. Да только далеко уйти не успел: налетели разбойники, весь обоз разграбили. Много людей порубили, кого и в полон увели, только Вавилу не тронули. Снова плут нанимается обозником, снова много обещает уже другим купцам, снова выторговывает себе высокую плату, снова теряет обоз, много людей положив, и снова на нем ни единой царапины. Так раз за разом и сложилась вокруг него молва, что он с разбойниками в сговоре. Перестали люди верить ему, перестали добро свое ему доверять. Помыкался Вавила так какое-то время по дорогам и решил в столицу вернуться. Он уж думал, что у Сергея дела совсем плохо идут. Да не тут-то было. Живет Сергей в огромном доме, у царя в доверенных лицах ходит, привечают его, как знатного боярина, и чернь его за доброе сердце и справедливый нрав любит. Хоть и без рубахи, а удача от парня не отвернулась. Задумался Вавила, обидно ему стало. И решился тогда он на злодеяние: если удача вместе с рубахой к нему не перешла, то может со смертью Сергея, она ему достанется. А коли не достанется, то и Сергею она будет не нужна: мертвым-то уже все равно.

Долго Вавила прикидывал, долго взвешивал. Потерял былую легкость мысли плут. Это раньше он легко с места на место переходил, легко, практически смеясь, доверчивых людей обманывал. В одном действии видел десяток возможных поворотов событий и заранее продумывал, как обернуть в нужное русло каждый из них. А потом застрял, втянулся в одну в годы растянутую аферу, и ничего кроме заветной рубашки не видел, ни о чем кроме как об обладании ею и не мечтал. А как получил, уж не видел новых путей, шел проторенными старыми дорожками. И не осталось от былой легкости мысли ничего. Потому-то так долго и примерялся Вавила, и вот, наконец, надумал и стал осуществлять задуманное.

Встретиться с Сергеем лично Вавила не решился, справедливо рассудив, что жена, как пропажа рубашки обнаружилась, могла все мужу рассказать. Тогда плут нашел человека без совести, который за деньги мог и собственную мать удавить, и пообещал тому большое вознаграждение, как только дело будет исполнено. И вот в назначенный час встретился этот человек с Сергеем и, между делом, за разговором всыпал яд в любимый напиток купца. Не было на Сергее заветной рубахи, а потому и не пробежала кошка по столу, чтобы опрокинуть кружку и пролить отравленный напиток, не открыл ветер окно, чтобы учинить в комнате беспорядок и не позволить испить отравленного зелья…

Настали черные дни в доме купца. Вспомнила тут Марья про заветную ниточку из одежд Ветровны да про дозволение Судьбы-матушки один раз просить невозможного. Отозвала женщина сноху тихонько в сторону да поведала той о том, о чем ни с кем из живущих не говорила: и про встречу свою в лесу с дочерью Ветра, и про небесных прях, что рубашку заветную дали, и про дозволение Судьбы-матушки. Смекнула тут жена, как мужу помочь можно, вышла к людям, что тело к похоронам готовили, и говорит:

– Мой муж, скорее всего, не умер. Я слышала: яды есть, которые человека, как мертвого делают. Отдайте мне его! Я к лекарю, хорошо знающему яды, поеду…  Договорилась уже! Он к жизни Сергея и вернет. 

Люди головами качают, но со вдовой не спорят: нельзя, иначе от горя может и умом тронуться. Если есть такой лекарь, так пусть свозит, может, так легче смерть любимого мужа примет, убедившись, что все что могла для него сделала.

Никому купчиха ехать вместе с ней не позволила, только свекровь взяла с собой. Выехали женщины в чистое поле. Подпалила Марья заветную ниточку. Словно ниоткуда возникла огромная тяжелая туча, закрывшая полнеба, потемнело все вокруг, поднялся сильный ветер. Видят женщины: от тучи отделилось легкое облачко и несется к ним.

– Что случилось, не спрашиваю: сама все знаю, – подлетев к ним, сказала Ветровна. – Есть еще жизнь в теле Сергея, но Судьба-матушка поторапливаться велела, иначе даже она будет не в силах ему помочь из плена вечного сна выбраться.

Вот долетели женщины до небесного замка. А Судьба-матушка уже у порога их встречает, куда тело нести показывает. Положили жена и мать Сергея, где боярыня-ткачиха указала, а сами в сторону отошли. Открыла Судьба-матушка окно и позвала голубя белоснежного.

Прилетела птица, принесла в клюве золотую бутылочку и отдала в руки хозяйке небесного замка. Открыла бутылочку Судьба-матушка и залила в рот Сергею то, что в ней было. Увидели тут женщины, что порванная ткань на ткацком станке срастаться начала, а как срослась, да целой стала, поднялся Сергей, сел да оглядываться стал: куда это он попал. Бросились к нему мать и жена, обнимают, целуют.

– Что случилось? Где мы? И как долго я спал? – спрашивает купец.

– Мог и совсем не проснуться, если бы не твоя матушка, – ответила ему боярыня Судьба. – А теперь поднимайся, ты должен себе рубаху вернуть. Как потерял, так и возвращай. Негоже такой вещи человеку с черной душой служить. А теперь прощайте, вам пора.

По пути домой женщины рассказали все Сергею, и как он умер, и кто эта женщина, что говорила с ним, и как он воскрес.

– Скажи, Ветровна, а ты не знаешь, что голубь принес Судьбе-матушке? – наконец решилась задать вопрос Марья.

– Конечно, знаю. Это небесный нектар. Для каждого человека он свой, а возникает он из молитв за этого человека да из его добрых бескорыстных дел на земле, иногда в этот нектар вливаются и ядовитые капли проклятий. Если проклинающих много, то нектар превращается в страшный яд, который не то что не воскресит, а душу сожжет. Оттого и не используют его небесные пряхи обычно, опасно слишком…

Когда живой и здоровый купец вернулся домой, люди сначала испугались, но потом вспомнили слова хозяйки и решили, что это чудесный лекарь исцелил их хозяина. Скорбь сменилась радостью. А у купца появилась кручина: как найти Вавилу и забрать у него рубаху.
Вот люди как–то принесли ему весть, что живет разыскиваемый плут у трактирщицы, много пьет, много гуляет, людей задирает и обижает. Много врагов себе успел нажить, но никто не может с ним счеты свести. Понял Сергей, что рубашка Вавилу защищает. Раньше плут был со всеми приветлив и вежлив, кто знает, как человек отомстить может, хамил и задирался только тогда, когда твердо знал: ответа не последует. Защита рубахи его сделала безнаказанным, вот он теперь и глумится над людьми. Да… Лучшего применения волшебным свойствам вещи Вавила не нашел! Долго думал Сергей, но ничего к нему на ум не пришло: умен был купец, а хитрости не имел: всегда шел прямыми дорожками. Сам царь его за это любил, хотя временами и гневался на купца. Прикидывал, прикидывал Сергей да решил посоветоваться с женой, может, что и подскажет.

– Знаешь, есть у меня одна мысль, но сначала мне с людьми поговорить нужно будет, – ответила жена. – Не могу я за других решать, участвовать им в деле или нет. Но я эту кашу заварила, мне и расхлебывать.    

Целый день купчиха где-то пропадала, а вечером пришла со спутницей, укутанной в покрывало. Удивился купец, увидев под покрывалом уличную циркачку.

– Познакомься и не удивляйся, это моя названная сестра. Когда-то отец взял меня с собой в обоз. Очень мне хотелось мир посмотреть, и отец не устоял перед моими просьбами да взял с собой. А потом проклял тот день и тот час, когда не устояло сердце отцовское. Напали на наш обоз разбойники, многих порубили, многих в полон увели. Я маленькая была – успела спрятаться. Отца же сильно ранили. Когда разбойники уходили, они приняли его за мертвого и оставили лежать у разграбленных разбитых телег. Я долго бежала, а потом встретила скоморохов, которые остановились в лесу на ночлег. Я им все рассказала. Старшой выслушал меня, а потом сказал: «Надо сходить посмотреть, может, кто живой остался… Может, что из добра уцелело… Собирайтесь, пойдем!» Вскоре мы пришли к месту побоища. Оказалось, что отец мой жив, но без памяти лежит. Со скоморохами лекарка ходила, она-то потом и подняла отца на ноги. Отец хотел тогда им много денег дать. Но Старшой отказался: «Добрые дела всегда зачтутся в этом и том мире. А плату деньгами за такие дела брать не достойно». С тех пор мы всегда принимаем их, как родных. Много между нами всего происходило: то они нам помогали, то мы им…

– А ты расскажи, сестра, как мне жизнь спасла! – вступила в разговор циркачка.

– Как-нибудь потом, а сейчас дело надо продумать и сделать, – отозвалась купчиха.

На следующий день, к вечеру, в трактир на окраину города зашли скоморохи: два парня и девушка. Подозвали трактирщицу, ужин заказали. А трактирщица им и говорит:

– Дайте представление у меня здесь и с заработанных денег за ужин заплатите.

Согласились скоморохи. Дали представление, а потом и поужинали на славу. А Вавила в углу за дальним столом сидит, все на молодую циркачку поглядывает да пиво из кружки потягивает. Собрались скоморохи уходить, а трактирщица им и предлагает:

– Приходите ко мне каждый вечер, будете представление давать, денег заработаете, а я вас без оплаты вдоволь кормить стану. Люди на вас глазеть приходить будут, и моя прибыль с вашего представления получится.

Согласились скоморохи. Что не согласиться, когда заработок сам в руки идет? Так и стали они каждый вечер представления давать…

А Вавила вокруг молодой циркачки ходит, как кот вокруг сметаны. И вот как-то улучил момент и, пока никто не видит и не слышит, говорит ей:

– Приходи к реке к старой иве на рассвете! Придешь?

Рассмеялась девица и убежала. А плут остался гадать: придет или нет. Когда скоморохи уходить стали, циркачка улучила момент и шепнула Вавиле: «Жди!»

И вот в предрассветный час мужик сидит под старой ивой у реки и ждет. Утренняя прохлада уж другого бы до самых костей проняла, а Вавила мыслями и предвкушениями своими разгорячен. Слышит, трава шебуршит под чьими-то осторожными шажками, оглянулся и увидел девицу. Циркачка на расстоянии держится, смеется, дразнится. Ухватил ее Вавила, прижал к себе по-крепче. А циркачка тут ему брезгливо так говорит:

– Фу, ты, что, не моешься? Или рубаху давно не стирал? Снимай ее или не смей меня обнимать! 

Вавила быстрее рубаху с себя снял, на землю бросил. А циркачка с ним заигрывает, подальше от рубахи отводит. Тут из-за деревьев вышли пять здоровенных парней:

– Это, сестренка, с кем ты здесь? А ну-ка, марш домой! А с этим распутником мы сейчас разберемся! – и стали закатывать рукава явно с очень немирными намерениями.

Испугался плут, и давай бежать. Только в трактире Вавила сообразил, что рубашечка-то заветная осталась на берегу реки лежать.

Принесли Сергею скоморохи подарок Судьбы-матушки. Спрашивает их купец:

– Как мне отблагодарить вас?

Вышла тут старая лекарка из-за спин сынов названных и говорит ему:

– Эта рубаха тебе подарена. Так ты позволь стежок за стежком в узорах на других рубахах вышивку повторить и людям раздать. Только помни: рубаху с таким узором лишь проверенным людям давать можно, чтобы не попала она в руки такого вот вавилы. Это и будет твоею платой и нам, и самой Жизни.

Вернулась к купцу рубаха. Он сам ее носил и разрешил рисунок, Жизнью вышитый, многократно на иных рубахах повторить. Так и передается с тех пор это искусство: мастерица стежок за стежком точно повторяет, ничего не исправляет и ничего не добавляет.
А Вавилу Сергей сказал, чтобы не трогали. Без рубахи возмездие плут от обиженных быстро получит: что сам натворил, пусть теперь и расхлебывает. Вот так вот.




– Хорошая сказка, дедушка, – задумчиво сказала Сашенька. – Но я вот о чем думаю. Почему, когда Сергей с обозами ходил, разбойники обозы пропускали, а как Вавила пошел, так обозы грабили, только его не трогали?

– Умеешь вопросы задавать! В самую суть смотришь! – рассмеялся домовой, а потом уже серьезно добавил: – Понимаешь, волшебная вещь это еще полдела. Сергей-то не только о себе, он об окружающих его людях думал. Потому рубаха не только его, но и всех, кто ему был дорог, всех, за кого он волновался, берегла. А Вавила тот только о себе и думал, а потому и обозы уберечь не смог. А сейчас время зря не трать: тебе до рассвета надо успеть собраться.

Для Сашеньки возникло новое испытание: суметь правильно одеться. Раньше девочке казалось, что сорочка и сарафан, как блузка и платье в современной одежде, а лапти – те же тапочки, только плетеные. А оказалось все гораздо сложнее: не было привычных пуговиц и молний, а были какие-то веревочки и крючочки, браслеты, чтобы рукава держать, и пояски, да и прежде, чем лапти надеть, оказалось, ноги надо обернуть, и не как-нибудь, а правильно, чтобы потом от мозолей не мучаться. Девочка со всем справилась с подсказками домового. Но самым сложным оказалось для нее правильно косу заплести и накосницу надеть. Вот тут-то Сашенька и намучилась. Но вот все получилось. Сашенька смотрела на себя в зеркало и не узнавала себя. На нее из-за стекла смотрела девочка из сказки в голубом сарафане и с голубой косынкой на плечах, и поверить, что так ее преобразил всего лишь наряд, Саша никак не могла.

В окно было видно, что у горизонта небо немного посерело.

– Ну что ж, нам пора, – сказал домовой, глянув в окно.

Они тихонько вышли из дома. У крыльца их ждал довольный Сан Саныч. Домовой по своему обыкновению взобрался псу на загривок и удобно расположился для дальнего пути. Сашенька ощущала себя несколько непривычно в новой одежде. Она шла рядом с собакой и старалась не отставать от своих друзей. Так быстрым шагом они втроем вышли за околицу. Здесь их уже поджидали леший и русалка.

– А где же дождь? – спросил домовой, обращаясь к русалке.

– Дождь? А зачем? – спросила удивленно Сашенька, девочка уже почувствовала утреннюю прохладу, и ей совершенно не хотелось мокнуть под дождем.

– Без дождя не будет радуги… А, впрочем, сама увидишь, – неохотно разъяснил домовой.

– Дождь будет, но сначала я должна взять для нашей спутницы волшебный корень Водяной Звезды Одолень-травы, – спокойно пояснила русалка и, уже обращаясь к Сашеньке, добавила:

– Не сердись на нас, но все объяснения ты получишь чуть позже. А сейчас просто доверься нам: счет времени идет на секунды и, если мы их упустим, то войти в мир Радуги сможем только через неделю, в следующий четверг…

Русалка спустилась к небольшому прудику, больше похожему на огромную лужу, которая не пересыхала и при самой большой жаре из-за нескольких родников, бьющих на дне ее. Женщина по глади воды вышла на середину прудика и повернулась лицом к светлеющему краю неба. Она произносила какие-то слова, но Сашенька не понимала их, хотя гортанные звуки неведомой речи отчего-то казались девочке знакомыми. Много раз проходила Сашенька мимо этого прудика и всегда любовалась на красивые желтые цветы, покрывающие гладь воды. Мама Сашеньке как-то объяснила, что это и есть водяные цветы – кувшинки. И вот теперь девочка видела, как просыпаются эти прекрасные цветы. Сначала на поверхность воды выплыли зеленые листики, а за ними то там, то тут стали показываться стрелки закрытых бутонов. Русалка понемногу стала опускаться в воду и, когда желтые цветы стали открываться, достала со дна что-то похожее на маленький камешек. И это что-то она отдала домовому, который, взяв его в ладони, ворчливо заметил спутнице:

– Давай, зови дождь, а то не управимся до срока, – и, повернувшись к показавшему свой край солнцу, стал говорить странные слова, вслушиваясь в которые Сашенька поняла: домовой читает заговор: – Иду я во чистом поле, а во чистом поле растет одолень-трава. Одолень-трава, не я тебя поливал, не я тебя породил: породила тебя Мать Сыра Земля, поливали тебя девки, простоволосы зеленоволосы, да вещие бабы-самокрутки. Одолень-трава, одолей ты злых людей: лихо бы о нас не думали, скверного не мыслили. Отгони ты и чародея ябедника, и злого нелюдя, и зверя лютого. Одолень-трава, одолей мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса темные пеньки да колоды… Спрячу я тебя, одолень-трава, у ретивого сердца во всем пути и во всей дороженьке… – дедушка прижал руки к груди и поклонился сначала встающему солнцу, а потом и на три другие стороны, после чего протянул руки к Сашеньке, и девочка увидела, что у него в ладонях лежит маленькая почти черненькая коряга. – На возьми корень одолень-травы, положи его за пазуху, к сердцу и, пока домой не вернешься, носи его. Он охранять тебя будет и в дороге поможет.
Меж тем стал накрапывать маленький дождик, который оказался совсем не холодным, как ожидала Сашенька. Девочка выполнила наказ дедушки-домового и теперь с восторгом наблюдала, как в лучах восходящего солнца образуется радуга.

– Хватит глазеть, – подал голос молчавший до сих пор леший. – Пора в путь, а то проглазеем и не успеем в ворота Радуги войти…

Путешественники двинулись в сторону Радуги. Сашенька была очень удивлена, что радуга, нависшая над лугом, не удаляется от них с каждым шагом, как это бывает обычно, а нависла над определенным местом луга так, как если бы кто-то поставил арку и раскрасил ее. Те, кто когда-либо пытался догнать радугу или достичь горизонта, поймут удивление Сашеньки, возникшее у нее, когда она вместе друзьями вошла в арку радуги и оказалась... за ней.



Глава 6.


За радугой мир обладал более яркими красками. Так житель города видит обновленными краски природы после летнего ливня: темно-зеленые густые кроны деревьев на фоне лазурно-голубого неба; цветы, манящие своими великолепными головками; пестрые яркие бабочки, порхающие по лугу.  И все это цветовое великолепие было пронизано золотом солнечного света. Трава под ногами была более густой и высокой, но это, как ни странно, ни сколько не мешало идти по ней, как по тропинке. Впереди стоял густой лес, и это уже был не тот пролесок из нескольких деревьев, каким знала его Сашенька. Ветки деревьев зашевелились, и на опушку вышло стадо оленей. Гордые животные без страха смотрели на приближающихся путников. Сердце девочки сильно заколотилось: еще никогда ей не удавалось увидеть этих прекрасных животных так близко и без оградительной сетки.

– Оленюшка, что же ты к ним не идешь? – обратился к девочке леший. – Это они тебя вышли встречать… Их не обманешь, они всегда своих чуют. Я же говорил: оленюшка, – удовлетворенно заключил хранитель леса.

Девочка послушно пошла навстречу гордым животным. Она очень боялась их спугнуть. Ей всегда говорили, что олени, как и другие животные, очень пугливы, а особенно они все боятся человека. Но олени не только не убежали от идущего к ним человеческого ребенка, но и сами двинулись девочке навстречу.

Вперед вышел самый большой олень с великолепными огромными рогами.  Он подошел к Сашеньке, опустил голову и ткнулся губой Сашеньке в плечо. И девочка услышала:
– Здравствуй, – это говорил с ней Олень: животное не открывало рта, но девочка хорошо его слышала. – Приветствуем тебя, дочь оленей, на земле наших пастбищ. Ты пришла, чтобы помочь нам. Рассчитывай и на нашу помощь. Если в беду попадешь, то только вспомни о нас, и мы придем к тебе на выручку. А вот этого Олененка возьми с собой: он хорошим тебе помощником будет. Этот олененок народился в нашем стаде в тот самый момент, когда и ты родилась на свет. И не удивляйся, что он еще маленький, ты и сама еще не очень-то выросла. В нашем мире век животных совсем иной.

Взрослые олени расступились и выпустили на опушку маленького олененка.

«Совсем, как маленький Бемби», – подумала девочка.

– А Бемби – это кто? – услышала Сашенька такой же беззвучный голос, каким только что разговаривал с ней Старый Олень.

Сашенька смотрела в глаза маленькому Олененку и понимала, что это он задал ей этот вопрос. Девочка вспомнила слова домового: «Говорить необязательно, достаточно просто подумать».

– Это маленький олененок из сказки, которую… – девочка немного замялась: как объяснить новому другу, что такое мультфильм? – Которую в моем мире знают все дети, – нашлась, наконец, Сашенька.

– Ты мне ее расскажешь? – услышала девочка новый вопрос.

– Да, конечно, но это как-нибудь потом…

Старый Олень отошел от девочки, и все стадо пошло длинной вереницей мимо гостьи из мира людей. Олени, проходя, тыкались в руку Сашеньке своими мордами. Девочка, не зная, что следует делать, отвечала каждому оленю поглаживанием по носу. Вот вся длинная вереница встречающих зверей закончилась, и стадо растворилось в лесных зарослях.

«Когда нужно будет, вспомни о нас», – послышался Сашеньке голос Старого Оленя в шелесте листвы деревьев, который вызвал возникший вдруг ветер. 

Олененок между тем уже весело скакал, играя с Сан Санычем. За возней животных с улыбкой наблюдали хранители. Сашенька подошла к друзьям. Девочке очень хотелось задать взволновавший ее вопрос.

– Скажи, – обратилась она к лешему. – Это что, если бы пришел в этот мир человек, родственный, например, кабанам, то значит именно кабаны его и встречали на опушке этого леса?

– Конечно, в этом мире иначе и не может быть. Здесь все к схожему по сути тянется: кабаны к Кабанам, волки к Волкам, зайцы к Зайцам. Да и в вашем мире в живой природе все также, только менее явно, – задумчиво ответил леший. – А на этой ли опушке или на другой, так это и не важно. Встретят там, где ворота Радуги откроются.

Между тем игра животных немного поутихла: видно подустали играющие.

– Ишь, возню устроили! – ворчливо окликнул животных домовой. – Нам ерундой заниматься некогда, надо дальше путь продолжать… Итак много времени потеряли!

Но Сашенька видела, что дедушка-домовой за напущенной строгостью скрывает смех, что его густая борода прячет счастливую улыбку и что в недавно еще задумчивых и печальных глазах сейчас светятся веселые огоньки.

Сан Саныч с озорным видом выслушал нравоучение и весело подбежал к хранителям, олененок же был несколько смущен строгостью домового. Он робко подошел к Сашеньке и ткнулся мордой девочке в ладонь. Путники продолжили свой путь. Олененок шел рядом с Сашенькой, изредка боязливо поглядывая на спутников.

– Ты обещала рассказать про олененка Бемби, – решился он напомнить девочке об обещанном.
Сашенька собралась уже рассказывать: раз пообещала, надо исполнять. Но в их диалог вмешался леший.

– Твое любопытство сейчас неуместно, – сказал старик олененку. – Сашенька обязательно выполнит свое обещание, только это будет несколько позже. – Леший внимательно посмотрел на девочку: – У тебя не возникло никаких вопросов после всего, что произошло?

Вопросов как раз было у Сашеньки очень много, они просто кружились вокруг нее, как осы вокруг банки с вареньем. Только девочка не знала, с какого из них начать.

– А ты особо-то не выбирай, задавай первое что, на ум приходит, – услышала девочка снова
беззвучный голос.

Сашенька обернулась вокруг, это говорил явно не олененок, беззвучные голоса, также как и
звучащие, хорошо различаются между собой. Взгляд девочки остановился на Сан Саныче. Пес остановился, сел на тропинку и почесал задней лапой у себя за ухом.

– Ну и что ты так на меня смотришь? – услышала Сашенька тот же голос: – Да, да, это я. Я и дома пытался с тобой говорить, только ты не слышала. И не смотри на меня так, лучше вопросы свои задавай, пока время есть на них ответы получить.

Девочка собралась с мыслями. Сначала ей показалось, что все в мире Радуги такое же, как и в том мире, откуда они пришли, только чуть ярче, растения чуть гуще. Но теперь она видела, что здесь все немного по-другому: вон за тем холмом должно быть грязное болотце на дне оврага, но там нет оврага и растет орешник, а вот эта тропинка должна вывести на огромный пустырь, заросший колючими растениями и крапивой, но они уже довольно долго идут по светлому березнячку, которого нет у их села.

– Когда-то давно мир Радуги был такой же, как и ваш мир, – начала рассказывать русалка, отвечая на не высказанный Сашенькой вопрос, и девочка снова вспомнила слова домового:

«Достаточно того, что ты подумала!». – Но люди перестали ценить то, что имеют. Они повырубали рощи, чтобы сделать поля, потом эти поля забросили. И земли, некогда плодородные, превратились в пустыри, корни деревьев больше не держали почву и появились овраги, раны земли. А из-за того, что это произошло слишком быстро, в мире Радуги эти изменения пока не проявились. И пока в этом мире не произошло изменений, еще можно в вашем мире возродить рощу и залечить землю. Наши миры очень тесно связаны друг с другом. В этом и спасение, и опасность для наших миров…

Девочка только успела подумать, что, как только вернется домой, уговорит папу посадить
маленькие березки на пустыре, а ее мысли уже поскакали дальше. Не даром папа ее всегда останавливал: «Твои мысли скачут в голове, как белки! Постарайся думать об одном!». Но, как правило, ее мысль уже убегала далеко и никак не хотела возвращаться. Так и сейчас. Девочка только подумала о березках, которые они посадят на пустыре, а мысли ее уже крутились вокруг оленей, встретивших их у открывшихся ворот Радуги. Сашенька толком даже не знала, что она хочет спросить, просто ей нужно было, чтобы кто-нибудь ей ВСЕ объяснил. Но, что это ВСЕ, она не знала…

– Все, не все, Оленюшка, но кое-что рассказать тебе попробую, да и олененку твоему полезно это будет послушать, – задумчиво сказал леший девочке. – Было время, когда зверь мира Радуги мог выйти в мир людей. Тогда в тени леса можно было поговорить с ним, как с человеком, а при солнечном свете становился он тем зверем, каким был рожден в мире Радуги. На Сан Саныча не гляди, он собакой в вашем мире рожден, и человеком стать не может, а вот если олененок твой в тот мир попадет, то при свете луны, в тени леса или пещеры может носить человеческое обличье.

– Это что, оборотень наоборот? – изумилась Сашенька.

– Оборотень, не оборотень, а зверь оберегающий и помогающий. А впрочем, послушай сказку про золоторого оленя.





Олень золоторогий



В стародавние времена жил царь. Молодой, холостой, неженатый. Многие девушки в царстве мечтали стать его женой. И зачастую эта мечта ссорила между собой не то что подруг, даже сестер.

У одного боярина было две дочери. Старшая, гордая спесивая, никогда простому человеку и слова доброго не вымолвит. Младшая, кроткая, добрая, трудолюбивая, и сама за работой с зари, и приветлива ко всем без исключения людям. И все ее любят. А старшая сестра все ей помыкает: и здесь ей не так, и там не эдак – гоняет сестру, словно чернавку.

И вот однажды царь объявил:

– Завтра утром буду выбирать себе жену.

А вечером царь и два его верных друга переоделись нищими и пошли под окна: послушать, о чем будут говорить девушки. Долго ли коротко плутали по городу, а в городе люди никак не успокоятся, во всех окошках свет горит. Вот подошли они и к дому боярина. Сестры сидели в горнице и разговаривали. Младшая шила, а старшая просто так сидела и временами критиковала сестрину работу: то узор ей не тот, то медленно слишком работает, а то, и что другое заметит.

– Как только я стану завтра царицей, велю изгнать из города всех нищих, запрещу добрым людям милостыню им подавать! – вдруг сказала старшая сестра.

– Сестрица, зря ты так. Пожалела бы их сирых и убогих, у них и так тяжелая доля.

– Вот еще! Не место нищим в нашем городе, весь вид портят. Когда в хорошую погоду в церковь идешь, радоваться бы, что так все хорошо да красиво, а тут они на костылях и с язвами, дети их плачут. Какая тут радость! Нет, вот выберет царь меня в жены, ни одного нищего на улицах не оставлю!

– Ты так говоришь, будто царь уже объявил тебе, что быть именно тебе его женой. Ты не подумала, что вдруг царь не тебя выберет, а другую девушку из нашего города, - вдруг подала с кровати голос больная тетка, сестра их отца, любящая и жалеющая младшую племянницу.

– Кого? Нет у нас в городе другой такой как, я! Я самая красивая, самая умная. У меня самый именитый отец. А значит, мне и быть царицей!

– А что сделала бы ты, если бы царь выбрал тебя? – спросила тетка у младшей племянницы.

– Нашла, кого спрашивать! Ей бы только у печи стоять, пироги печь да горницу прибирать, хоть прислуги полный дом. Такая царю уж точно не пара!

– Конечно, не женское это дело в государевы дела лезть, - не обращая внимания на высказывания сестры, откликнулась младшая, - но, коли царь захочет, то помогать ему буду, чем смогу. Хотя он сам – царь справедливый: всех рассудит, каждому по заслугам и воздаст. А если решит меня своей женой сделать, рожу ему сына-богатыря и дочь красавицу с золотыми волосами.

– Вот удивила! – рассмеялась тут старшая сестра. – Да ему любая нарожает, сколько хочешь детей!

Вдруг кто-то постучал в окно. Выглянула старшая, увидела трех нищих и погнала их с глаз долой да еще собаками пригрозила. А младшая тем временем молча прошла на кухню отрезала краюху хлеба, взяла три луковицы и вынесла нищим. Не знали сестры, что это были за нищие!
Утром царь долго вглядывался в лица мимо проходящих девушек. Остановил он младшую боярскую дочь и объявил ее своей невестой. Вскоре сыграли свадьбу. А старшая сестра затаила обиду: она считала, младшая отобрала у нее законного жениха. Отец царицы отказался от великих постов при царе, остался он при своей должности. Вот как-то уехал он по государевым делам, и через некоторое время приходит весть: пропал, мол, боярин. Сестра боярина и без того слабой была, а тут совсем занемогла. Позвала как-то она младшую племянницу и говорит ей:

- Не верь сестре, держи ее от себя подальше. Недоброе она замыслила.

Вскорости тетка умерла. Погоревали, поплакали. Да недаром говорят: время лечит. Стала старшая сестра младшей плакаться:

– Тяжело одной, сестрица. Тебе хорошо: ты всегда на людях. А я бедная, из терема носа не кажу, не с кем и словом перемолвиться.

Пожалела младшая сестра старшую и забрала к себе во дворец жить. А про теткин наказ забыла. Много ли времени прошло, отяжелела царица, и пришел срок родин. Старшая сестра вызвалась быть при царице постоянно. Никто и не возражал: сестра ведь. Только как пришла пора роды принимать, опоила боярыня повитух сонным зельем, вызвала старуху-ведьму, что живет за мостом. Родила царица крепкого и сильного мальчика. А боярыня с помощью старухи подменила ребенка щенком, а настоящего царевича положила в корзину и велела чернавке выбросить его в лесу.

Как закончилось все, боярыня растолкала повитух:

– Ах вы, сони, гнать вас надо со двора. Благодарите бога, что у царицы роды благополучно прошли. А не то не миновать вам плахи!

Стали повитухи виниться перед боярыней, просить их не выдавать:

– Сослужим тебе любую службу, не выдавай нас царю, скажи, что мы свое дело сделали.

Боярыня и рада, хоть виду не подает: ей то только того и надо, чтобы никто не узнал про подмену, а при стольких свидетелях все поверят, что царица умудрилась щенка народить.
Погоревал царь, покручинился, но царице и слова не сказал. Стали жить вроде как и прежде, но не смог царь смириться с тем, что родила жена нечеловека.

А что же с мальчиком?

В том лесу в глубокой пещере жил добрый волшебник. Он врачевал всех зверей и умел творить чудеса. Хоть он был и добрый, не мог он жить рядом с людьми: когда выходил волшебник на свет белый, превращался он в оленя с золотыми рогами. Лишь в полумраке подземелья или ночью мог он быть человеком. Вот как-то открыл волшебник свою волшебную книгу и прочитал, что замышляет злая боярыня. Вышел колдун из пещеры и, превратившись в золоторогого оленя, помчался к месту, где чернавка оставит малыша. Он видел, как девушка поставила корзину, как она со слезами оставила ему молоко, как потом перекрестилась и исчезла за деревьями. Не посмела девушка ослушаться хозяйку. Взял к себе старик мальчика на воспитание. Каждый день приходила из леса медведица и кормила малыша своим молоком. Звери и птицы леса очень полюбили мальчика. И назвал его старик Любомиром – его любит весь мир. Ветер, вода и огонь и те полюбили его: вода носила мальчика в своих потоках, а огонь, тот даже не обжигал его, а ласково касался его рук. Так и рос Любомир в любви окружающего его мира. Но старик с тех пор, как мальчик появился в его пещере, держал в поле зрения его тетку.

Прошло пять лет. Царица снова должна была родить. Сестра опять вызвалась всегда сопровождать царицу. И вот наступил час родин. Теперь боярыня уже никого не опаивала, повитухи были связаны с ней черными тайнами, а потому, когда царица родила девочку с золотыми волосами, просто приказала заменить ее котенком. Царевну, как когда-то ее брата, положили в корзину. И снова боярыня отправила в лес чернавку:

– Брось эту девчонку там, как ты бросила ее брата.

Идет чернавка по лесу плачет, грех свой прежний вспоминает, но более на злодеяние не решилась: «Пусть будет то, что будет. Но девочку я спасу, не дам ей погибнуть, как мальчику». Долго шла чернавка, вышла на ручеек, прилегла на берегу немного отдохнуть и уснула. Проснулась и видит: стоит рядом олень с золотыми рогами, а корзина с ребенком на рогах у него висит. Увидел олень, что проснулась девушка, и пошел тихонько. Привел он девушку в свою пещеру, а там мальчик, живой, здоровый. Обрадовалась чернавка, что жив мальчонка, и нет на ней греха, и поклялась всю жизнь свою служить царевичу и его сестре верою и правдою. Вывел олень девушку-чернавку и двух детей на поляну, топнул копытом – встал прекрасный терем, ударил другим – слетелись птицы, сбежались звери и стали помогать девушке по хозяйству: еноты стирали, белки готовили, лисы терем выметали, птицы пели и качали люльку с маленькой царевной. Девочка, просыпаясь всегда улыбалась, и от ее улыбки становилось в горнице светлее. За это и назвали девушку Зариной – как утренняя заря делает мир светлее.

Любомир рос смелым, ловким, сильным. Он бегал на перегонки с оленями, мчался по ветвям вместе с белками, учился читать следы зверей вместе с волками, мерялся силой сначала с медвежатами, а затем и с медведями. Старый волшебник учил его читать книги, объяснял премудрости наук. Золоторогий олень не мог научить его лишь одному – колдовать, ведь юноша был из породы людей, а не волшебников.

Зарина тоже росла доброй, покладистой. Она рано научилась всему, что должна была уметь в то время женщина и теперь бегала к волшебнику помогать лечить зверей, а часто училась вместе с братом по древним ветхим книгам волшебника.

Но мы забыли про их мать. Бедная женщина не выдержала насмешек двора и всего города. И хоть царь не говорил жене ни слова, она чувствовала его немой укор. Однажды на рассвете она оделась в бедную одежду, взяла с собой немного хлеба и денег и ушла, куда глаза глядят. Только собака и котик не оставили бедную женщину. Сначала она гнала их назад, во дворец, и животные вроде отстали, но через день выяснилось, что они все это время сопровождали ее незаметно. Долго бедствовала бедная женщина по дорогам. И вот однажды ее приютила одна старушка и уговорила остаться у нее:

– Я все равно одна живу. А помирать буду, хоть ты около меня посидишь.

Через некоторое время после исчезновения царицы к царю стали советники приставать, пора, мол, государь, новую жену взять. Но царь был непреклонен:

– Другой жены мне не надобно.

Так прошло шестнадцать лет. Любомир превратился в сильного и ловкого юношу-красавца. А Зарина в прекрасную девушку с золотыми волосами. И вот однажды, когда девушка купалась в реке, соскользнул с ее головы волос и поплыл по реке. И надо было такому случиться, что в тот самый момент, когда этот самый волос проплывал по реке мимо города, служанка их тетки набирала в кувшин воду для умывания хозяйки. Волос попал в кувшин. Умываясь, злая женщина увидела волос и сразу поняла: племянница жива. В тот же вечер она отправилась к старухе-ведьме, наперснице многих темных дел ее. Тетке непременно надо было сгубить девушку: иначе может открыться то, что она совершила много лет назад. Тогда ей казалось:
«Сгублю сестрицу, и все будет по-моему». Но вышло совсем по-другому: царь не захотел брать другой жены и стал более суров к людям, окружающим его. Старуха-ведьма была очень опытна в темных делах, потому боярыня за помощью пошла именно к ней. И та за очень большую плату согласилась помочь боярыне. Старуха в тот же вечер, одевшись нищенкой, пошла вверх по течению туда, откуда мог приплыть золотой волос, и к следующему вечеру вышла к терему.

Старая женщина постучалась, а когда ворота открылись, ее чуть не разорвали звери, помогающие женщинам по дому. Тут из дома выбежала Зарина. Девушка очень удивилась такому приему со стороны ее любимцев, но, увидев «нищенку», решила, что они набросились на старуху из-за ее одежды и запаха. Зарина пристыдила питомцев, провела старуху в дом, сводила в баню, накормила и постелила в горнице. «Нищенка» стала расспрашивать девушку и узнала, что та, кого ей надо сгубить, живет с братом и служанкой. Это очень осложняло дело. Да и весь этот выводок зверей: животные тоже не позволят что-либо сделать с Зариной, покуда живы. Покуда живы… У коварной ведьмы стал зарождаться план.

Вечером пришел от колдуна Любомир, вернулась и служанка с полным коробом ягод. Старуха подсела к юноше и стала ему говорить:

– Живете вы хорошо, дай бог так всем жить. Но послушай меня, старую, много лет живу на свете и знаю, что все девушки очень любят подарки. А разве сделал ты своей сестре хоть раз подарок?

– А ведь верно, права ты, бабушка, – откликнулся не подозревающий подвоха юноша.

– Только я смотрю на твою сестру: не годятся ей простые подарки, – продолжала старуха, видя, что ее слова попадают в цель. – Есть один, да только достать его трудно да и опасно…

– Расскажи, бабушка, – загорелся юноша. – Я сумею для сестры достать все!

– Слышала я от добрых людей, что есть говорящая рябина на свете. Вот если ты принесешь веточку сестре, это и будет тот подарок. Веточка то непростая: и совет даст в трудный момент, и в скуку развеселит. Такую подругу иметь любая девушка мечтает. А здесь в лесу у твоей сестры даже обычных подружек нет!

– Спасибо, бабушка, привезу я сестре эту веточку, что бы мне это ни стоило!

Обрадовалась ведьма: удалась хитрость, и про себя думает: «Достанешь, как же, пропадешь! А там я и с твоей сестрицей разделаюсь, как только с ее зверьем расправлюсь».

Ушла на рассвете «нищенка». А Любомир стал собираться в путь, пошел проститься с волшебником и спросить совета на дорогу. Не хотел старик отпускать своего ученика, да больно тот рвется. Открыл волшебник свою книгу, увидел, что выдержит все испытания его крестник, благословил юношу и велел в дороге слушаться своего сердца. Затем старик вышел из пещеры и, превратившись золоторогого оленя, пустил клич по лесу. Видит юноша, скачет к нему прекрасный конь.

– Возьми этого коня, – говорит тут юноше олень, – будет он тебе другом в твоих приключениях.

Простился Любомир с семьей и помчался искать говорящую рябину. Долго ли, коротко ехал, увидел в лесу старуху, собирающую хворост. Стара бабка стала: шаг сделает, на вязанку присядет отдохнуть. Подъехал Любомир, слез с коня, посадил старушку на коня, а вязанку поднял себе на спину. Стала объяснять ему старая женщина, куда идти и коня вести. Вот и вышли к старой ветхой избенке. А на верху, на коньке череп висит лошадиный. Смекнул Любомир, что не простая это старушка, а лесная ведьма. Да жаль старушку, стара больно. Переночевал он у нее, а утром, где надо избу подправил, в лес сходил, дров нарубил. Ахнула старушка: да ей здесь всего этого на год хватит. А вечером рассказал ей Любомир о том, что ищет.

– Эх, – говорит ведьма, – недобрый человек тебя послал: погубить хочет. Да, ладно, помогу я тебе. Иди на восход солнца, проедешь на своем коне много недель и человека нигде не встретишь, приедешь к огненной реке. На этой реке есть остров, на этом острове – сад. В этом саду и растет говорящая рябина. Она то и хозяйка этого сада. Ворота сада сторожит дракон, его ты не бойся, проходи спокойно: тебя он не тронет, у тебя сердце доброе. Вот и все, что я могу тебе посоветовать.

На следующее утро Любомир отправился в путь. Много ли мало ли ехал, доехал до огненной реки, увидел остров. Как перебраться: конь-то не проедет? Оставил Любомир коня на берегу, а сам пошел через огненную реку. Огонь ему дорогу дает, не жжет, а лишь ласково касается. Прошел Любомир к саду и видит: огромный дракон лежит у входа, поднял свои головы, принюхался, прислушался и вдруг, как собачонка, завилял хвостом, приветствуя друга. Засмеялся Любомир, поздоровался с драконом и прошел мимо, в сад. А в саду деревья расступаются, дают ему пройти. Вывели они Любомира на поляну. Растет там говорящая рябина.

– Зачем пришел? – спросило Любомира дерево.

Стал просить юноша веточку – для сестры подругу.

– Хорошо, я дам тебе свою ветвь. Но это моя дочь, и я хочу еще испытать тебя. Поедешь на другой берег реки, и в любом направлении соверши два подвига, тогда я дам тебе свою дочь.
Вернулся Любомир к коню, но как перебраться на тот берег не знает. Задумался и не заметил, как вслух спросил.

– Позови моего брата ветра, – вдруг заговорил с ним огонь, – попроси, пусть сгонит тучи. Тучи дождем прольются, и я сделаю радугу. А по ней, как по мосту, вы переберетесь на ту сторону.

Сделал все Любомир, как огонь наказал и перебрался на ту сторону огненной реки вместе с конем. Поблагодарил он своих друзей: огонь, ветер и воду – и помчался дальше.
Долго ли коротко ехал, заехал в пустыню. Уже вместе с конем изнемогать стал, а у кого спросить, что здесь случилось, не знает. Видно, что раньше здесь благодатный край был, а сейчас…

Слез юноша с коня: тот бедный тоже изнемогает. Так зачем ему еще и хозяина нести? Глянул юноша под ноги, а там мураши: не успело видно солнце их еще убить.

– Что здесь случилось? – спросил у муравьев юноша.

Помогли уроки золоторогого оленя, понимает Любомир, что говорят мураши:

– Поселился на семи истоках дракон, всю воду в себя забирает, земле-матушке не отдает.

Расспросил юноша подробно, где находятся эти семь истоков. Показали муравьи ему дорогу. Любомир нашел место семи истоков и увидел огромного дракона. Размахнулся юноша мечом и перерубил дракону шею. А оттуда вместо крови хлынула чистая родниковая вода. Вскочил юноша на коня и вовремя: стала наполняться долина водой. Земля, лишенная долгое время влаги, пила жадно. А наш герой поехал дальше.

Долго ли коротко ехал, застал его дождь. Но что это? Дождь не водяной, а кровавый. Оглянулся Любомир и видит: все в этой земле пропитано кровью. Что случилось? А спросить не у кого. Увидал Любомир двух пташек, просвистел, прочирикал им свой вопрос. Увидали его пташки и спустились на гриву коня.

– Каждый день бьется огромная птица с драконом, – стали, перещебетывая друг друга, рассказывать Любомиру птички. – Этот дракон каждый год поедает ее птенцов. Но убить его птица никак не может. После каждой битвы летит гигантская птица обмыться в источнике с живой водой и во время полета поливает землю своей кровью.

– Скажите, а где находится гнездо этой птицы?

– Мы тебе покажем, – и птахи полетели впереди Любомира.

Вскоре юноша увидел огромное дерево, на нем было гнездо, а из гнезда доносилось щебетание.

– Птица снова вывела птенцов, – объяснили птахи.

Вскоре раздался ужасный лязгающий шум – это полз дракон. Вся его шкура состояла из твердых, как металлических, чешуек, плотно прилегающих друг к другу. Любомир уже выхватил меч и хотел нестись навстречу врагу, как услышал голос своего верного друга – боевого коня:

– Погоди, хозяин, здесь наскоком не возьмешь. Убить дракона так – невозможно. Ударь его что есть мочи в левый глаз, это единственное место, которое ты можешь поразить. Огромная птица потому столько лет и сражается с ним, что не знает его единственного уязвимого места.

Выполнил юноша все так, как сказал ему его верный конь. Несколько минут ревел пораженный дракон, извивался, грыз и царапал землю, затем стих и замер. Любомир после этого вытащил из глаза чудовища свой меч.

– Раскали свой меч до красна, – снова услышал голос своего коня Любомир и сделал так, как сказал ему конь, – а теперь режь осторожно кожу дракона, сними часть ее у хвоста и завернись в нее.

Когда юноша выполнил то, что сказал конь, обнаружилось, что кожа дракона превратилась в очень крепкие доспехи: человеку таких не сделать.

– А теперь, – продолжал конь, – раскали снова свой меч и закали его в крови дракона.
Любомир выполнил и это, теперь он держал в руках меч, способный разрубить все.
Вскоре послышался шорох крыльев, и на мгновение стало темно. Это гигантская птица отбросила на них свою тень. Увидев живых птенцов, она бросилась к ним:

– Как я боялась, что вас уже нет!

– Мама, а нас спас человек! Вон он.

Тут только птица обратила внимание, что ее враг лежит поверженный, а рядом с ним стоят человек и конь. Она спустилась на землю к Любомиру и стала его расспрашивать, зачем он так далеко ушел от человеческого жилья. Любомир рассказал ей, что с ним приключилось, и добавил:

– Я ищу, где могу совершить два подвига, как мне велела говорящая рябина. Пока я не встретил ни одного человека, чтобы можно было узнать… - юноша на полуслове замолчал: гигантская птица странно заклекотала, оказалось, это она смеется.

– Так значит, вернуть целую долину к жизни – это не подвиг? Лишить мать заботы о грозящей опасности ее детям – это тоже не подвиг? Залезай ко мне на спину и заводи своего коня, я вас перенесу через огненную реку.

Так юноша снова оказался на том берегу огненной реки. На прощание птица подарила юноше свое перо:

– Если нужна буду, подпали его, я сразу прилечу к тебе.

Любомир, перейдя огонь-реку, снова вошел в волшебный сад. Рябина встретила его еще более приветливо, и ему на грудь слетела красивая ветка.

– Вот тебе то, зачем ты сюда приходил. Ты достоин того, чтобы я тебе доверила свою дочь.
Отправился Любомир в обратный путь. Через несколько недель подъехал он к избушке лесной ведьмы, остался у нее на день-два помочь кое-что по хозяйству и помчался домой обнять сестру, поклониться учителю.

Вскоре после его возвращения тетка стала подгонять старую злодейку:

– Пойди, разделайся с девчонкой. От парня, поди, одни косточки остались.

Собралась старуха снова нищенкой нарядилась, взяла с собой медальон и пошла. Приходит к терему «нищенка», снова встречает ее Зарина ласкою.

– Была в далеких я краях, – говорит девушке гостья, – везде говорят про красавицу, дочь колдуна. Как взглянула я на нее, так увидела: только твоему брату и быть ей женихом. На, взгляни! – и протягивает Зарине медальон.

Посмотрела девушка и говорит:

– Действительно, хороша. Да только брат пусть сам решает. Вот вернется из леса, сам и посмотрит.

Подскочила старуха от неожиданности. Вот чего не ожидала, так не ожидала. А сама старается радость изобразить, своей разочарованности и страха не показать.

– Вернулся, значит, наш соколик! Вот радость-то! А веточку-то привез?

Стала девушка рассказывать про веточку, да, как на грех, не было дочери говорящей рябины дома: взяла ее с собой нянька, лес показать. Не то быстро веточка разобралась бы, что это за гостья, и предупредила бы подружку.

К вечеру вернулся Любомир домой. А старуха давай ему сразу петь:

– Ты молод да красив, жениться тебе пора, семьей обзавестись. Хорошо, когда любящая сестра встречает, но лучше, когда жена дома ждет. Да и невеста на примете есть. – и с этими словами показала Любомиру старуха медальон.

Знала старая, что делает, запала дочь колдуна юноше в сердце. Взял он у «нищенки» портрет, глаз оторвать не может.

А старуха, видя, что дело ее сладилось, собираться стала. Боялась коварная женщина, как бы служанка с веточкой до ее ухода не вернулась. Распознает ее веточка, ох распознает… Как ни уговаривали брат с сестрой «нищенку» не уходить на ночь глядя, ушла, практически убежала.

На утро пошел Любомир проститься с учителем. Не хотелось старику отпускать крестника, да и книга гибель предвещала. Но нет такой силы, чтобы влюбленного остановить. Даже волшебство пред любовью бессильно. Сел юноша на коня и поехал в дальний путь. Долго ли, коротко ли ехал, снова приехал к избе лесной ведьмы. Встретила его старушка как родного. Он опять помог ей, чем мог. Долго отговаривала его от этого путешествия старушка, но и она отговорить его не смогла. На утро снова в путь до огненной реки. Снова вошел юноша в волшебный сад, стал спрашивать у рябины дорогу. Показала рябина, в какую сторону ему ехать, и тоже юношу попыталась отговорить. А Любомир не стал слушать уговоры и поехал на встречу своей гибели. Вскоре он заехал в высокие горы. Почти отвесные скалы нависали над дорогой, грозя своей массой, обрушившись, раздавить путника. Долго плутал Любомир по каменным горным лабиринтам и выехал в долину, где стоял величественный замок из черного камня, а вокруг замка вся долина была усеяна каменными статуями. Подивился юноша, что за мастер здесь трудился, и зачем ему столько каменных изваяний в человеческий рост. Но отвлекшись на минуту, тут же вспомнил, зачем приехал к этому замку. Юноша сошел с коня, тронул закрытые ворота, и решил криком вызвать красавицу из замка. Любомир позвал один раз, красавица не выглянула в окно, окаменел он до колен. Тут понял юноша, что это за статуи, и кто тот скульптор, что изваял их здесь без числа. Позвал юноша во второй раз, окаменел по грудь; позвал третий, окаменел весь…

Долго ждала брата сестра, с рябинкой советовалась, а та все:

– Жди!

И вот в момент, когда окаменел брат, сказала:

– Коль любишь брата, иди, выручай. Если себя не пожалеешь, вернешь его.

Собралась девушка, поклонилась няне, учителю и пошла, а веточка ей путь указывала. Вот и хижина лесной ведьмы. Рассказала девушка старой женщине, куда идет и зачем. Благословила ее старушка и отпустила дальше. Долго ли, коротко ли пришла девушка и к огненной реке.

– Дотронься мною до огня, он и расступится, – говорит подруге веточка.

Сделала девушка все, как сказала ей веточка, и перешла на тот берег. Вошла в сад и вскоре вышла к говорящей рябине. Указала путь Зарине рябина, а у веточки спрашивает:

– Ко мне вернешься или с людьми останешься?

– Я очень скучала по тебе, мама. Но оставить Зарину сейчас одну не могу, я нужна ей, - ответила веточка.

Пошла Зарина по дороге, указанной говорящей рябиной, а веточка на груди у девушки сидит, ей сказки рассказывает, от грустных мыслей отвлекает. Долго ли, коротко так шли, зашли в горы, в каменные лабиринты, вскоре увидели и черный замок. Позвала девушка брата, но на ее голос откликнулся лишь верный конь. Зарина молча обходила окаменевших людей. Вот один – не он, другой – тоже не он. И так она шла между фигурами, ища брата… Вот он! И стон сорвался с ее губ. Долго она рыдала около окаменевшего брата. А когда слез уже не осталось, услышала голос веточки:

– Мужайся, ты одна можешь помочь ему. Попробуй вызвать жестокую красавицу, и если тебе это удастся, то оживет не только твой брат, но и все, кто стоит здесь.

Тогда девушка оторвала свое мокрое от слез лицо от плеча брата и стала кричать, вызывая красавицу. Крикнула один раз – окаменела до колен, крикнула другой – окаменела по грудь. Поняла Зарина: не вызвать так ей дочь колдуна. Этот раз будет последним, или она сама рядом с братом каменной станет, или освободит всех. И тогда решилась девушка на хитрость:

– Видно врут люди, что красивее тебя нет. А ты небось крива, хрома, толста и безобразна. Если не так, выгляни, докажи, что ты красивее меня!

Таких слов не смогла выдержать гордая красавица и выглянула взглянуть на дерзкую…

От волнения Зарина на мгновение потеряла сознание и оказалась на сильных руках брата. Вокруг спасительницы собрались все юноши. Они очень волновались, что с ней, а когда девушка пришла в себя, ее благодарили и выражали ей восхищение и признательность. И все как будто забыли, зачем съезжались в эти неприступные горы в течение нескольких лет по одиночке. Только Зарина вспомнила, про дочь колдуна, и стала искать ее. Среди людей девушки не оказалось, и тогда она с братом вошла в замок. Долго они искали красавицу, наконец, услышали рыдания девушки. Она находилась в дальнем покое и плакала. Зарина спросила ее:

– Скажи, зачем ты губила людей?

– Я не знала, что это люди! – рыдая, ответила красавица.

– Да, как это не кажется странным, но она говорит правду, – вдруг подала голос веточка, сидящая на груди Зарины, – Эммина, пришло время рассказать людям твою историю. Зарина, пусть накроют столы в этом замке, и там, во время пира, пусть прозвучит правдивая история этой девушки. Юноши имеют право знать, почему они чуть не остались на веки вечные в этой долине, как камни.

Зарина велела привести замок в порядок и приготовить пир. Слуги Эммины выполнили все, и в скором времени все спасенные юноши и две прекрасные девушки сидели за столами. Тут все услышали голос веточки:

– Люди, послушайте историю прекрасной Эммины, которая невольно чуть не погубила вас всех. Я знаю, что история эта будет правдивой. А когда услышите ее, то подумайте, вправе ли мы ее осуждать.

– Когда-то давно колдун оказал моему отцу услугу, взамен запросил то, что он не знает дома. Отец согласился, и они ударили по рукам. А по возвращении, выяснилось, что тем, чего он не знает дома, была я. Когда я только вышла из младенчества и начала бегать, озаряя замок отца своим смехом, пришел колдун и потребовал с отца долг. Горевал отец, но сделать ничего не мог. Отдали меня колдуну. И с тех пор я росла у него, как дочь. Он хотел сделать из меня злую колдунью, но мне было жаль живых тварей, и власть над всем миром меня не прельщала. И часто я делала на его уроках наоборот: приведет раненное животное и скажет: «Уничтожь его» - я приложу руку, заживает рана. Долго он со мной так мучался, затем сдался, и больше о черном колдовстве со мной не говорил, но и не ругал, если я кому помогала или кого исцеляла. Он продолжал заботиться обо мне, как о дочери, и я поверила, что зло ушло из его сердца. Когда я выросла, колдун призвал художника и велел нарисовать мой портрет. Когда портрет был готов, он колдовством из одного сделал множество и разослал по всему свету. Я только сейчас поняла, зачем он это сделал. Вскоре он почувствовал, что умирает, призвал меня к себе и сказал: «Ты знаешь, что люблю я тебя, как дочь, и очень волнуюсь, чтобы никто не причинил тебе зла. Но выслушай меня: я запрещаю тебе выходить из замка. Его волшебная суть всегда защитит тебя. Но когда будешь слышать, что кто-то зовет тебя, не выходи и не выглядывай – это демоны. Они давно хотят унести тебя. Если только поддашься искушению и выглянешь, замок перестанет оберегать тебя, он не будет более для тебя убежищем. И тогда демоны доберутся до тебя и растерзают». После этого колдун умер. А я, умирая от страха, пряталась в замке, боясь покинуть его пределы. И так прошло несколько лет. Каждый раз, когда я слышала, что кто-то зовет меня, я останавливалась, боясь сойти с места, и ждала, когда искушение пройдет и голос замолчит. Но когда я сегодня услышала голос Зарины, ее слова, во мне проснулось подозрение, что это не демон, и тогда я решилась выглянуть в окно. Вот и вся моя история. Не знаю, сможете ли вы мне поверить.

Закончила свой рассказ Эммина в полной тишине, задумались юноши. И в этой тишине снова прозвучал голос рябинки:

– Все, что рассказала вам эта девушка правда, верьте ей, нет в ее рассказе ни слова неправды.

После рассказа Эммины пир продолжился. А на утро следующего дня Зарина подошла к девушке и сказала:

– Выбери жениха себе, каждый из этих юношей достоин тебя, и отпусти всех по домам. Их давно заждались там.

Вечером Эммина объявила, что завтра утром сделает свой выбор. После этих слов несколько юношей подошли к Зарине:

– Выбери из нас достойного, ты для нас милее всех.

Девушка смутилась. Еще бы, среди подошедших был тот, на кого она обратила внимание еще тогда, когда искала брата среди каменных изваяний.

На следующее утро девушки объявили свой выбор: Зарина выбрала королевича Людвига, а Эммина – Любомира. У остальных молодых людей такой выбор вызвал одобрение: если бы не сестра Любомира, стоять бы им всем до скончания веков в этой долине. В этот же вечер замок колдуна последний раз огласился призывами на пир. А на утро все обитатели и гости замка разъехались, каждый в свою сторону. Поехали и наши прекрасные пары к себе домой. Веточка так и не оставила свою подругу, попрощалась с родным садом и осталась с людьми. Когда добрались до избушки лесной ведьмы, пригласили бабушку к себе жить: старость не время для отшельничества, многое уж сама не может. Поотнекивалась было бабушка, а потом согласилась. Так все вместе и вернулись домой, и стали готовиться к свадьбе.
Тем временем царь-отец решил поохотиться. Охоту царь не очень любил, и уж много лет не ездил. А тут гостей заморских надо было развлечь, вот и собрался. Он со своей свитой мчался по лесу, и вдруг из чащи выскочил олень с золотыми рогами. Помчался царь за диковинным зверем, оторвался от своей свиты, долго плутал по лесу за оленем. Вывел олень царя на поляну, а сам пропал, словно и не было его. Оглянулся царь: места не знакомые. Смотрит, а на поляне терем стоит. Подошел, открыл ворота, подивился: столько разных зверей за раз в первый раз увидел. А навстречу ему выходят две девушки, одна краше другой, поклонились, в дом пригласили, за стол посадили. Вскоре вернулись из леса и два юноши. Смотрит на них царь, а сердце тоска какая-то сжимает. Вот воротилась из лесу и нянька, увидала царя, в ноги ему повалилась, все рассказала и повинилась. Слушал царь, мрачнел лицом: где сейчас его любимая жена, жива ли? Обрадовался он, что нашел своих детей. На сына смотрит: точно, как жена говорила, богатырь, на дочь – точно золотоволосая красавица. Обнял царь детей своих и велел им за ним в путь собираться. Приехали в город царь и рад и не рад. Рад, что дети его – вот они рядом, и не рад: каждый час вспоминает свою кроткую и ласковую жену. А боярыню велел царь в темницу закрыть, до его особого указания.

Любомир и Людвиг все искали, как бы развеселить царя. Поехали с волшебником, любомировым крестным, советоваться. А волшебник, хитро улыбаясь, им говорит:

– А устройте для царя-отца веселую охоту.

Согласился царь поехать на охоту, никак сын да будущий зять зовут. И вот снова перед царем и его свитой явился золоторогий олень. Вот снова царь, увлеченный погоней, оторвался от своей свиты и несется вслед удивительному животному, но не отстают от него Любомир и Людвиг. Так их троих привел золоторогий олень к лесной заимке и… исчез.
Остановился царь: потерял он опять из виду прекрасное животное. Остановились и юноши, знали они, не зря золоторогий олень их сюда привел. Любомир сошел с коня, подошел к дому и просит у женщины напиться. А ветка, сидящая на груди, шепчет:

– Это твоя мать.

Понял тут все Любомир и зовет:

– Батюшка, пойди, испей водицы. Ты такой вкусной ввек не пил!

Сошел царь с коня, подошел к крестьянке. Та взглянула на него, и царь ахнул: его жена!
Вернулись с охоты без улова, а с радостью. Царь тут же хотел боярыню казнить, да царица отговорила, подала сестре мешочек и говорит:

– Наполни его добрыми делами, тогда и возвращайся.

На радостях устроил царь пир, молодых поженил, дочь с зятем отпустил и по-прежнему остался править государством справедливо и разумно. А золоторогий олень до сих пор в том лесу живет потомков Любомира и Зарины от бед оберегает.




– А что было бы с Любомиром и Зариной, если бы не был им олень родственным зверем? Погибли бы? – взволнованно спросила Сашенька.

– Возможно, и погибли бы, а может тот зверь, что родственен был бы им пришел помочь, – ответил на вопрос леший. – В лесах случается разное: кого волки зимой съедят, а кого на тропу выведут. Если человек не знает, кто кому сродственник, то и не знает, что от дикого зверя ждать.

За разговорами путники вышли к узкому, но очень быстрому ручейку, и пошли вдоль него по течению. Вскоре ручеек привел их к большой полноводной реке. Путники остановились на пригорке, с которого открывался великолепный вид. Сашенька вспомнила, как они с мамой читали о местах, где люди в древности строили города, и ей почему-то подумалось, что это очень подходящее место.

– Вот теперь можно и отдохнуть – с удовольствием заметил домовой. – Теперь будем ждать…
Что ждать, Сашенька не успела спросить. Домовой вытащил из-за пазухи аккуратно сложенную вышитую ткань, развернул ее, расстелил, и перед путниками возникли яства, причем для каждого свои. Сашенька попробовала стоящий перед ней салат и очень удивилась, поняв, что ест любимый салат таким, как его готовила бабушка, когда они жили в Москве. Но бабушки больше нет, и девочка уже не думала, что когда-нибудь попробует его еще. Перед лешим стояла миска с каким-то варевом, по запаху Сашенька поняла, что это суп из той самой травы, что растет не далеко от логова лешего. Русалка с большим удовольствием взяла в руки огромный ломоть хлеба, долго нюхала его, а потом стала есть, не давая упасть ни крошке. Сан Саныч ухватил огромную кость и умчался с нею под куст, где и стал ее грызть. Перед домовым стоял закрытый котелок, старик приоткрыл крышку, принюхался, взял деревянную ложку и стал есть, по долетевшему запаху Сашенька поняла: в горшочке были самые обычные щи такие, какие варит мама. Когда обед закончился, домовой, не убирая посуды, свернул скатерть. Ткань быстро сложилась, словно в ней ничего не было.

– Это что, та самая скатерть-самобранка, о которой столько в сказках говорится? Дедушка, а почему ты мне ее раньше не показывал? – задала вопрос Сашенька, ей было очень обидно, что хранители держат такие интересные вещи от нее в секрете.

– Эх, – вздохнул домовой. – Помнишь сказку о волшебной рубахе? Так вот, в вашем мире рубаха человека просто от самой возможности беды оберегает, но уже летящая стрела ее пробьет. А в этом мире вышитый узор даже такой летящей стреле пробить ткань не даст. Так и эта скатерть: в вашем мире оградит от голода, но сама не накормит, а в этом мире даже стол накроет и всех накормит по вкусу.

Сашенька с таким удовольствием ела, что перепачкала руки и лицо. Девочке было стыдно перед спутниками, и она решила сходить к ручью и умыться. Сашенька спустилась к ручью, помыла руки и лицо и пошла назад к друзьям, но спустя несколько минут поняла, что заблудилась…



Глава 7.


Сашенька снова спустилась к ручью, но в этот раз вышла к какому-то мостику, которого не видела раньше. Девочка решила не переходить ручей, а все-таки вернуться назад и найти дорогу к тому месту, где оставила своих спутников. Но эта попытка ничем не увенчалась. Сашенька сначала шла по какой-то тропинке, потом попала в заросли каких-то колючих растений и в результате снова оказалась на берегу ручья. Отчаяние охватило девочку, она села на большой камень у ручья и заплакала. Мало того, что она заблудилась, еще и ноги промокли, колючки кустарников исцарапали все руки, она несколько раз упала на скользкой мокрой земле у ручья… Девочка плакала, она жалела себя, жалела, что ушла невесть куда от дома, что не может вернуться, что нет рядом мамы, которая немного поругает, но быстро переоденет в сухое и чистое, а грязную и порванную одежду уберет, и Сашенька эту одежду увидит лишь только тогда, когда она уже будет чистой, сухой и зашитой. Когда мама рядом, все проблемы сразу исчезают, и, кажется, что все делается само собой. Наплакавшись вдоволь, Сашенька немного успокоилась. Девочка задумалась:

«Зачем я здесь?»

Она вспомнила события прошедшей ночи, свой разговор с дедушкой-домовым. И ей стало стыдно:

«Сказала, что почти взрослая, они мне поверили, никого другого искать не стали… А я? Веду себя, как маленькая!».

От таких мыслей даже слезы мгновенно высохли. Девочка расплела растрепавшуюся косу, вытащила из рукава расческу, куда положила ее дома по настоянию домового, расчесала волосы и снова стала заплетать их в косу. Волосы не слушались, но Сашенька уже приняла решение, а потому она снова расплела косу, расчесала волосы и снова стала их заплетать. Трудно сказать, сколько времени девочка потратила на это занятие, сколько раз она расплетала непослушные волосы и снова с необыкновенным упорством начинала плести косу, но, в конце концов, Сашенька получила удовлетворивший ее результат. Она умылась, смывая с щек грязные потеки от слез, сняла сарафан и стала полоскать его в чистой воде ручья. Место, на котором уже стала засыхать прибрежная грязь, немного потерла, добиваясь, чтобы оно стало таким же по цвету, как и весь сарафан. Когда же получилось и это, Сашенька повесила сарафан на куст рядом с собой сушиться и села снова на камень, чтобы обдумать ситуацию, в которую попала.

«Папа всегда говорил, у тебя есть ситуация и исходи именно из нее, а не из того, что могло бы если бы… Итак, какая у меня ситуация? Заблудилась в чужом мире, куда идти не знаю, друзья остались на пригорке, где ручей впадает в реку… Ух ты! Так надо идти по ручью!».

Девочка быстро натянула почти высохший сарафан, застегнула его, как научил ее домовой, и пошла вдоль ручья туда, куда текла вода. Пройдя несколько метров, девочка наткнулась на глухую стену колючих зарослей. Сначала Сашенька растерялась, но потом сообразила, что если идти по руслу ручья, то получается, что идешь, как по тропинке. Девочка сняла лапти и пошла босиком по песчаному руслу ручья. Кустарники спускались к самой воде, но преградить ей дорогу уже не могли. Сашенька долго шла по руслу ручья. Ее очень сильно удивлял тот факт, что она  оказалась так далеко от поляны, где оставила друзей. Но вот и река. Девочка вышла на берег ручья, села на коряжку и, вспоминая урок домового, аккуратно обернула ноги в онучи и обулась в лапти. На взгорке слышался спокойный разговор хранителей .

«Неужели они даже не заметили моего исчезновения?» – девочка снова почувствовала подкатывающую к горлу обиду, но, вспомнив, что решила отвечать за свои поступки как взрослая, скинула с себя это нахлынувшее чувство.

Девочка встала, распрямилась. Она чувствовала себя подросшей, словно ей добавилось сразу несколько лет. Сашенька внимательно оглянулась по сторонам и стала подниматься на взгорок по появившейся откуда-то тропинке. То, что она увидела на пригорке, заставило девочку не только забыть обиду, но и отодвинуло на второй план, все происшедшее с ней за последний час.

Трое хранителей обступили странное существо: то ли девочку, то ли старушку. Ее необыкновенно острые черты лица не давали точного ощущения возраста. Сразу бросался в глаза необыкновенно острый и длинный нос, который придавал ей сходство со сказочным деревянным мальчиком, но это единственное, что их объединяло, да и нос у этого существа был значительно короче. Очень острый узкий подбородок и плотно сжатые узкие губки придавали лицу девочки-старушки выражение придирчивого недовольства. Желтые кошачьи глаза делали это и без того неприятное личико хищным и злым. Голова девочки-старушки была повязана косынкой, из-под которой выглядывали тоненькие короткие косички какого-то серовато-зеленоватого цвета, и было не понятно седые они или нет.

– Я сказала, что не отдам ее вам! – визгливым голосом говорила девочка-старушка. – Я сама буду с ней играть, она будет моей живой куклой. Я давно хотела свою куколку иметь! А вам ее не найти: я тропинки-дорожки связала, запутала так, что и самой их теперь не разобрать!

– Да как тебе не стыдно! – возмущался домовой. – Она в мир к нам пришла, чтобы помочь, а ты…

– А что я? – визгливо прервала дедушку незнакомка. – Что я? Мир она пришла спасать? А сама, как с тропинки сбилась, как немного поплутала, так сразу села плакать, себя жалеючи! А ведь всем известно, что тот, кто себя по пустякам жалеет, в трудную минуту друзей предает! Не отдам вам ее: теперь она – моя!

Сашенька стояла, смотрела на мрачных хранителей, на притихших поодаль животных, слушала этот разговор и понимала: они говорят про нее. Ведь и правда, она сначала расплакалась, себя жалея, но потом она все поняла и запретила себе быть такой. А эта девочка-старушка продолжает утверждать… Стоп! Она считает, что запутала Сашеньку, а она, Сашенька, вот на пригорке, всего в нескольких шагах. И девочка решила, что пришло время обнаружить себя.

– Не отдам! Не отдам! Не отдам! – девочка-старушка стала подпрыгивать, пританцовывая и подпевая себе: – Не отдам! Не отдам!

– И кого вы не отдадите? – громко перебила ее Сашенька, собрав всю свою дерзость в этот вопрос.

– Как? – изумленно распахнув свои желтые глаза, смотрела девочка-старушка на Сашу, ее взгляд уже был не хищным, а растерянным, как у обиженного маленького ребенка, казалось, еще немного и она расплачется. – Как ты выбралась? Ты не могла выбраться: я все дорожки завязала, ни одна из них не  могла тебя вывести!

– Дорожки-то ты завязала, а про ручеек забыла. Он-то меня и вывел к месту, где мои друзья меня ждут, – Сашенька говорила медленно, четко выговаривая каждое слово: эта речь давалась ей с трудом, никогда она не разговаривала со взрослыми в таком тоне.

– Ай да Оленюшка! Ай да молодец! – восторженно проговорил леший, хлопнув ладонью себе по бедру.

Домовой, прищурившись, смотрел на Сашеньку и задумчиво гладил бороду. Наконец, хранитель произнес:

– И что я вам говорил, друзья: она сможет, у нее воли хватит? И вот действительно – хватило!

– Как это? – хныкала, как маленький обиженный ребенок, девочка-старушка. – Ну как это? Объясните! Объясните мне, как она могла выбраться, ведь я так старалась, когда дорожки запутывала… Не могла она выбраться, не могла!

– Не плачь, сестрица, – стал успокаивать незнакомку леший. – Оленюшка – человек, у нее есть воля. А против воли человека все наши премудрости бессильны. Пока она любовалась собой да жалела себя, ты могла делать с ней все, что хотела. Но раз она решила выбраться – она выбралась. И коли это произошло, то именно ты ее научила по пустякам себя не жалеть и слез пустых не лить. Хороший урок ты преподнесла нашей Оленюшке!

Сашенька смотрела на хранителей, слушала их речи и понимала, что сейчас произошло что-то очень важное. У нее было ощущение, что она решила какую-то сложную задачку, которую ей задали, но забыли сказать, что все это понарошку. Она подавила снова возникающее чувство обиды: удивительно, сколько обид не стоят того, чтобы о них думать! Сашеньке почему-то стало очень жаль девочку-старушку, которая продолжала хлюпать носом и всхлипывать.

– Спасибо тебе за урок, – девочка поклонилась незнакомке так, как когда-то показал ей домовой. – Только не знаю, как величать тебя.

Сашенька специально произнесла это казавшееся ей раньше старым и странным слово «величать». Но сейчас девочка хорошо знала, что об имени у хранителя спрашивать нельзя, а в том, что это именно хранитель, в этом Саша не сомневалась.

– Я… – шмыгая носом, произнесла девочка-старушка. – Я – кикимора. Это мои тропинки: я их завязываю, развязываю, дорожки стелю, а когда и прячу. Могу короткую дорожку длинной сделать, а могу и наоборот – стала хвастаться кикимора, глаза ее уже высохли, и в них появился задорный огонек. – А ты не хочешь со мной еще поиграть? Давай, поиграем! Я много игр знаю, много затей придумала, только играть мне не с кем. Люди давно в наш мир не заходили, а эти – она кивнула на хранителей – вечно заняты.

– Извини, я бы с тобой поиграла еще, но нам дальше идти надо, – стала уговаривать девочку-старушку Саша. – Я о вашем мире мало еще знаю. А самое главное, я не знаю, что случилось у вас здесь: какая беда, и как я могу вам помочь с ней справиться…

– Беда, беда… – захныкала вдруг кикимора, – только это и слышишь в последнее время. А я свои тропинки то расстелю, то сверну. Мне до этой беды и дела нет, а вот играть – хочу! – упрямилась, как маленький ребенок, кикимора. – Давай, поиграем! Играть хочу-у!

– Нет, – твердо ответила девочка. – Играть мы с тобой не будем. Только… – и тут Сашеньке пришла в голову идея, как можно помочь кикиморе.

Девочка вспомнила, как они с мамой делали куклу из соломы, как только приехали в деревню из Москвы. Мама тогда взяла пучок соломы сложила его пополам, потом перевязала, так получилась голова куклы, после этого мама отделила ручки с двух сторон, каждую из них перевязала их снизу, так получились кисти рук, потом она перехватила основной пучок почти по середине, и получилось, что кукла в платье с поясом. Потом мама дала такой же пучок соломы Сашеньке, и они вместе создали еще одну куклу, которой сделали и ноги, разделив часть под поясом пополам и перевязав полученные пучки снизу. И теперь девочка собиралась подарить кикиморе такую же куклу, и не просто подарить, но и показать, как можно делать эти куклы.

– Скажите, а солому где-нибудь можно взять? – Сашеньке казалось, что в мире Радуги солома должна быть, все-таки много сказок слышала девочка, где есть солома или изделия из соломы.

– Солома? – удивленно переспросил домовой. – Солома, конечно, есть, – и он жестом фокусника достал огромный пучок соломы.

Сашенька подозвала к себе кикимору и стала делать у нее на глазах куклу так, как они это делали с мамой. Вскоре куколка была готова, правда она была не такой ровной и гладкой, как те, что Сашенька делала с мамой, но кикимора была довольна. Она просто светилась от счастья: исполнилась ее заветная мечта – иметь свою куклу. Девочка-старушка схватила соломенную игрушку, прижала к груди.

– Видите эту тропинку, она приведет вас туда, куда нужно, – выкрикнула она и пропала…

– А куда она делась? – удивленно спросила Сашенька, еще никто вот так перед ней не растворялся в воздухе. Конечно, девочка слышала в сказках о том, что некоторые существа, исчезнув одном месте, оказываются в другом, но увидеть самой, как это происходит, ей еще не доводилось. Возможно, прежние ее друзья не умели так исчезать, а возможно, просто жалели ее, не хотели пугать.

– Она играть подалась, теперь долго ее видно не будет, пока не наиграется, – отозвался домовой. – Все они, кикиморы, одинаковые, как получат любимую игрушку, так поминай, как звали. Может и совсем больше не объявиться, если заиграется. Но нам пора идти: кикимора расстелила тропинку, и кто знает, когда она соберется ее свернуть.

Сашенька оглянулась и увидела, что все ее спутники уже стоят на тропинке, показанной кикиморой, и ждут только ее. Путешествие продолжилось. Дорожка спустилась к ручью, пошла вдоль него, потом свернула к деревянному мостику. Сашенька хорошо помнила, что этого мосточка не было, когда она шла по руслу ручья, но вопросов задавать не стала, похоже, что и в самом деле кикимора стелила и убирала дорожки в этом мире.

– Я мало еще знаю ваш мир, но все-таки расскажите мне, что здесь случилось, и как я могу вам помочь, – наконец решилась задать девочка мучавший ее вопрос.

– На твой вопрос так вот сразу и не ответишь, – задумчиво откликнулся дедушка-домовой. – Понимаешь, наш мир стал исчезать, то есть не совсем исчезать, просто полностью гибнут его части. Сначала мы решили, что ничего особенного не происходит: просто нелюдь наступает. Но через некоторое время выяснилось, что это что-то, губящее наш мир, даже нелюдь из их потайных уголков выгоняет…

– Погоди, а что это такое нелюдь? – перебила рассказ домового Сашенька: девочка была сбита с толку, о нелюди она еще ничего не слышала.

– Нелюдь-то? – домовой задумался, снял шапку, пригладил волосы, потом снова надел ее. – Понимаешь, есть силы дающие жизнь и поддерживающие ее. Сюда можно отнести и животных, и растения, и людей, и хранителей. А есть силы разрушающие канву жизни, несущие смерть, но не потому, что они плохие, просто они так живут, это их жизнь в смерти. Вот это нелюдь и есть. Если где нелюдь поселяется, то хранитель из такого дома, реки, пруда, леса уходит, а место то в гнилое превращается: молоко в такой дом внести нельзя – сразу скиснет.
Тараканы и те такой дом покидают, зато мухи да мошки роями в таком месте летают, хоть и нет на то вроде бы причины. Деревья в таком лесу на корню гибнут, гнилым грибком их затягивает. Пруд, река, озеро гнилым болотом становятся. И то, что губит мир Радуги, сродни нелюди, но это не нелюдь, – домовой снова задумался и замолчал.

Сашенька оглянулась вокруг: они шли по великолепному полю с золотистыми колосьями ржи, вдали виднелась темно-зеленая полоса леса. Дорожка петляла по полю, над колосьями летали бабочки и стрекозы. Было так хорошо и радостно вокруг, что совсем не хотелось думать о существах смерти, которые разрушают жизнь. Но девочка усилием воли вернула свои мысли к тому, о чем говорил домовой.

– Скажи, дедушка, а чем отличается нелюдь от тех, кто разрушает ваш мир сейчас?

– Не знаю, – развел руками домовой. – Но отличаются, и чем-то очень существенным. Есть у нас одно существо…Но не будем сейчас об этом. Пусть идет все своим чередом, а там, я думаю, ты разберешься, что делать, а мы тебе поможем, – домовой замолчал, и уже больше никто из хранителей не отвечал Сашеньке на вопросы о будущих их действиях.

Девочке было не понятно, почему друзья не хотят ей ничего объяснить.

– Сашенька, ты не спрашивай нас сейчас об этом, – наконец сказала русалка. – Пойми, мы и сами не знаем, что будет, не знаем даже то, куда нас эта тропинка, расстеленная кикиморой, должна привести.

Вскоре дорожка свернула в сторону к зарослям ивняка. Когда кусты расступились, Сашенька увидела хлипкий мосточек, сложенный из нескольких стволов тоненьких березок и связанный ремнями. Идти по таким настилам через болото, к которому их вывела дорожка, было страшно. Неподалеку виднелась твердая земля, вдоль которой и проходил этот мосток.

Сашенька оглянулась по сторонам, девочка видела, что можно легко пройти до той поляны и смело продолжить путь по твердой земле. Но как ни странно никто из хранителей этой возможности не заметил, все дружно подошли к хлипкому мосточку, намереваясь продолжить путь по нему.

– А может все-таки нам стоит идти там? – предложила Сашенька своим друзьям, показывая хороший, как ей казалось, путь.

– Туда идти не стоит, – внимательно посмотрев в сторону, указанную Сашенькой, отозвался леший. – Там болото, причем самая топь. И не смотри, что там трава да цветочки растут и бабочки со стрекозками летают. Эта хитрость болота, его ловушка. Растения там корнями друг дружку держат, ковер сплели. Смотришь и видишь поляну, а как ступишь, так в самую трясину и провалишься. Видишь, вон те стрелочки красных цветочков? Они только на болоте и могут расти, и не просто на болоте, а там, где много воды. Эти цветы, как знак знающему путнику, мол, сюда не иди, здесь опасно…

– А на мосточек не смотри, он только выглядит ненадежным, – вступил в разговор домовой.
– Такой мосток долго простоит, хорошо поддержит, а если и сломается, то легко чинится. Это перевертыши.

– Перевер…? – услышав незнакомое слово, Сашенька попыталась его произнести. – Извини, дедушка. Но кто и что перевернул?

– Пе-ре-вер-тыш, – по слогам повторил домовой. – Это не кто-нибудь, а ты сама в уме своем все перевернула.

– Я ничего не переворачивала! – вскричала Сашенька, девочке было обидно до слез: ее обвиняли в том, что она не делала.

– А вот тут ты не права – перевернула, – продолжил домовой, словно не замечая состояния девочки. – Но не твоя тут вина. Ты просто привыкла, что если растет трава и цветут цветы, то под ними твердая земля. И ты просто не представляла, что может быть иначе. Те поваленные стволы небольших деревьев, на которые ты наступала в лесу, часто ломались у тебя под ногами, и тебе невдомек, что мосточек из тонких березовых стволов на болоте надежнее большого деревянного моста. Твой прежний опыт и твой ум подсказывали тебе неправильный путь, который видится более надежным, но на самом деле является губительным. Это и есть перевертыш: суть противоположна тому, что видится. Теперь поняла?

– Да, – девочке было стыдно за прилив обиды, за то, что грубо ответила пытающемуся ей все объяснить домовому, она посмотрела на дедушку и попросила: – Извини меня, пожалуйста.
– Да, конечно, – домовой лукаво подмигнул ей и ступил на березовый мосток.   

Дорога, вымощенная тонкими березовыми стволами, извилисто петляла по болоту. Сашеньке уже стало казаться, что этот переход через болото никогда не кончится, но вот вдалеке показался берег. И вскоре путники вступили на твердую землю.

– Иди строго по дорожке, – вдруг сказал домовой девочке. – Похоже, мы в гости к брату нашей подружки кикиморы попали, а создавать перевертыши его любимое занятие.

Девочка послушно шла по дорожке, хотя временами хотелось побежать к лесу, сорвать краснеющую ягодку или рассмотреть и понюхать диковинный цветок, такой, что даже в московской оранжерее, куда с бабушкой ходила, не видела. Вскоре вдоль дорожки стали попадаться деревянные и каменные резные столбики.

– Вот, Оленюшка, погляди, какие еще бывают перевертыши! – остановился у одного из таких столбиков леший.

Девочка подошла к лешему и стала рассматривать рисунок, который показывал ей хранитель.

– Вот, видишь с этой стороны – вырезан мальчик, у него на руке птица сидит. А теперь обходи его по кругу и следи за изменением рисунка.

Сашенька выполнила все, как ей сказал леший, и с удивлением увидела, как птица перевернулась и превратилась в змею, а мальчик стал старым-престарым дедом с клюкой в руках и огромным горбом за плечами.   

– Ну, точно мы во владениях шута! – сказала русалка, наблюдающая за девочкой.

– Шут? Это тот, кто смешит короля? – спросила Сашенька осторожно.

– Кого он смешит, не знаю. Но то, что сам над жадным и глупым миром смеется, точно знаю. А помогают ему в его шуточках именно перевертыши! – отозвался леший.

– Да тот, кто перевертыш сумел разглядеть, да понять, что к чему, считай, урок получил, – вступил в разговор подошедший домовой. – Да только люди не всегда своим урокам внимают. Бывает и так: разглядел человек перевертыш, а потом обман правде предпочел…
– Разве такое может быть? – удивленно спросила девочка, ей казалось, что если видишь, где правда, а где ложь, то всегда правду выберешь.

– Может… А ты сказку послушай, может и поймешь, когда такое происходит, – сказал домовой, с интересом рассматривая столбик, который только что обходила Сашенька. –



Сказка о четырех волшебных гребнях.



 Жил в одном городе вдовый купец. И было у него три сына и малышка дочка. Вот как-то вернулся купец из дальних стран, а няньки ему на сыновей жалуются, мол, совсем мальчишки неслухами стали. Задумался купец и решил, надо снова жениться: хозяйку в дом ввести и детям новую мать дать. Решил и сделал: женился на одинокой женщине, известной своей богобоязненностью и благочестием. Молодуха хозяйкой в доме стала, а вот матерью детям купца и не думала становиться. Пока купец дома был, ласково с детьми разговаривала, на шалости их улыбалась, а как только купец по делам из дома уехал, быстро купеческих сыновей под разными предлогами из дома выгнала: одного в воровстве обвинила, другого – в посягательстве на честь мачехи, а третьего, что дерзостью своей отца позорит. И никто не поверил мальчикам, а поверили мачехе. Избавилась молодая купчиха от пасынков и стала думать, как падчерицу со света сжить. Только девочка росла тихой, скромной, послушной, да и няньки, зная грозный нрав хозяйки, частенько девочку прятали, чтобы на глаза мачехе не попадалась. Так прошло несколько недель. Вот однажды идет девочка с нянькой из церкви по широкой улице и видит: сидит у забора старуха-нищенка. На улице уже снег выпал, а старуха в рваный кусок ткани кутается: видно холодно старой женщине. Подошла купеческая дочь к старушке, сняла свой теплый пуховый платок, да на плечи нищенке накинула. Нянька возразить попыталась, да девочка так на служанку глянула, что та и замолчала. А старая нищенка и говорит купеческой дочке:

– Вижу добрая ты, девонька. Только почему до сих пор братьям своим на подмогу не пошла? Погибают они. И если ты им не поможешь, то смерть страшную скоро они примут,  – сказала и пропала, будто и не было ее вовсе.

Разохалась, распричиталась нянька. А девочка задумалась над словами старухи и ночью, пока весь дом спал, собрала вещи и ушла братьев искать.

Еще утро не настало, а девочка в густой лес зашла. Идет, назад не оборачивается: думает, у кого дорогу расспросить, у кого узнать, где братья да и что с ними. Вот видит: стоит полуразвалившаяся хижина, а на пороге та самая нищенка сидит.

– Ну, здравствуй! – говорит старуха купеческой дочери. – Вижу, не побоялась, себя не пожалела ради братьев. Значит, есть у твоих братьев шанс спастись, хоть беда их крепко держит. Заходи в мой дом, угощенья мои отведай, а я тебе расскажу, какая беда с ними приключилась, и где тебе искать их.

Поведала старушка девочке, где братьев искать, куда идти. Поблагодарила ее купеческая дочь, собралась идти дальше.

– Не торопись, доченька, – говорит ей старая нищенка. – Не так все просто там. Братья твои в плену морока: реальность видят иной, чем она есть.  Это их черная ведьма околдовала. Дам я тебе четыре гребня: один для тебя, остальные для твоих братьев. Гребни эти не простые: если в волосы воткнешь, то человек все увидит как есть, никакой морок не будет над ним властен. Только помни, если человек добровольно в морок вернется, невозможно будет его уже спасти. Навечно он пленником останется.

Подала старушка девочке гребни. Девочка, не долго думая, воткнула гребень себе в косу и видит, что не в развалинах, а в добротном тереме находится, что не старуха перед ней, а молодая красивая женщина, что не лохмотья на хозяйке дома одеты, а дорогие золототканые одежды. Смотрит на девочку женщина, головой покачивает:

– Не на месте и ко времени ты гребень в волосы воткнула. Но теперь уже сделанного не исправишь. Иди и помни, если вернется кто в морок свой, ты ему уже не в силах помочь будешь!

Поклонилась девочка хозяйке лесного терема и пошла по указанной дорожке, подошла к краю поляны, на которой терем стоял, оглянулась, но ни терема, ни развалившейся хибары на поляне уже не было, только деревья плотным кольцом поляну обступили. Идет купеческая дочка дальше: долго ли шла, сказать не могу, только как-то увидела она странную мельницу среди глухого леса. Подошла тихонько девочка к окну и видит: разные уродцы из нелюди по комнате носятся, визжат, кричат, хрюкают. По середине комнаты стол стоит за ним несколько чудищ сидят, а вместе с ними и брат. Компания за столом в какую-то игру играет, а посередине стола груда гнилых костей свалена. Вот брат вроде выиграл и на радостях к себе эту груду костей сгребает. И снова игра началась: игроки ставки делают – новые кости на середину стола сбрасывает. Смотрит девочка на брата, а тот отощал: видно, как сел за стол играть, так больше и не ел. Зашла девочка тихонько в дверь, осторожно подошла к брату: ее никто не останавливает, будто и не видят вовсе. Достала купеческая дочь гребень из узелка и воткнула его в волосы брату… Вскрикнул брат, вскочил резко так, что даже стул, на котором сидел уронил, стал оглядываться удивленно:

– Где это я? Где мои друзья? Где мой выигрыш? Сестренка, а ты как здесь оказалась?
Вывела девочка брата с этой страшной мельницы, рассказала ему все, а когда подошли к чистому лесному ручью, накормила едой, подаренной хозяйкой терема. И пошли они теперь вдвоем двух других братьев искать.

Долго ли, коротко ли шли, вышли они на болото. Видят на болоте остров, а на нем старый разрушенный терем, и вроде в том тереме где-то в подвале свет горит. Перебрались брат с сестрой на этот остров, отыскали вход в подвалы и видят: сидит их брат над пустыми сундуками, пылью только наполненными. Позвал брат брата, но не слышит брат, несуществующие богатства перебирает. Подошла девочка тихонько к брату и воткнула и ему в волосы гребень. Очнулся брат, отшатнулся от ветхих, пустых сундуков, оглянулся, узнал брата, сестру.

– Где это я? – спрашивает. – Где мой дворец? И где мои богатства?   

Вывели его на свет белый брат и сестра, все ему рассказали и объяснили. И теперь они втроем пошли искать третьего брата. Как долго они шли, не ведаю, но вот пришли они к городу мертвых. Есть на земле люди, которые над могилами своих мертвецов дворцы строят. Вот в такой город мертвых и попали наши путники. Идут меж мертвых дворцов, по сторонам оглядываются и вот видят: сидит их брат около одной могилы и зовет кого-то. Подошли к нему братья и сестра, он обрадовался, увидев их, и говорит:

– Подождите немного, скоро моя возлюбленная вернется, познакомлю вас с ней.

Не стали братья с сестрой ему возражать, может и вправду, брата любовь к человеку спасла, решили подождать. Вот наступает полночь и из могилы, у которой они сидели, поднимается бесплотный дух. Ужас охватил братьев, а тот, что подождать просил и говорит:

– Посмотрите, это моя возлюбленная. Ни правда ли красивее ее нет на свете!

Поняла тут сестра, что и этот брат околдован: он видит ту, которой уж давно нет среди живых. Достала девочка гребень и воткнула его в волосы брата. Сразу слетел морок с брата, он оглянулся и увидел, кого все эти недели звал. Застонал бесплотный дух, назад в могилу ушел. А три брата с сестрой пошли в обратный путь, радуются, что все живы и здоровы. По дороге обо всем, что случилось, третьему брату и рассказали.

Вот идут они мимо болота, где один из братьев над несуществующими богатствами чах. Вот и говорит этот брат:

– Хочу я одним глазком еще раз на это место посмотреть, все-таки счастлив я был здесь.

Отговаривали его братья и сестра, но не послушал он их и пошел, а его спутники – за ним, и видят: зашел он в подвал, подошел к сундукам и вдруг, как гребень из волос выдернет… Бросил он его на землю и снова сел  перебирать призрачные богатства: ветхую обшивку сундуков гладит, любуется. Подняла сестра брошенный гребень, к брату подошла, в волосы гребень вставила, да все без толку: не слетает более с брата морок. Звали его, тянули, но он их не слышал и не чувствовал: не было их больше для него. С тяжелым сердцем два брата и сестра покидали остров на болоте, оставляя на нем навсегда брата. Плакала сестра, а братья обещали ей не возвращаться в места своего морока.

Вот и мельница.

– Ребятки, я одним глазком только в окошко гляну, – вдруг заговорил тот брат, которого сестра нашла на мельнице. – Обещаю, гребня снимать не буду, я только посмотрю.

Не пускали его брат с сестрой, да где там. Вроде уже мимо прошли, да брат исхитрился и сбежал к мельнице, а там уже и гребень из волос вынул… Когда сестра снова зашла на мельницу, брат снова сидел за столом и с азартом делал свою ставку. И снова не помог больше гребень… Вышла девочка с мельницы, рыдая, но помочь брату уже не могла.

Вот уже и лес, в котором терем стоял, на горизонте показался. Остановились брат и сестра на ночлег. Среди ночи проснулась девочка от плача, и сжала сердце тревога. Слышит купеческая дочь разговор и понимает: бесплотный дух за братом пришел:

– Вернись ко мне, о возлюбленный, сними гребень с волос и взгляни на меня: ты снова увидишь, какая я есть. Все люди смертны, и ты умрешь когда-нибудь.

Замерла девочка, от страха пошевелиться не смеет, но не бесплотный дух ее страшит, а то, что и этого брата она потерять может.

– Ты права, все люди смертны. Но пока жив человек, должен он с живыми быть, с живыми жить. Увидимся с тобой, когда время мне придет умереть. Извини, но тебе лучше уйти: живые с живыми, мертвые с мертвыми должны быть. Ты была прекрасна при жизни, но ты сейчас мертва, а мне нужен живой человек. Прости…

Девочка слышала, как застонал бесплотный дух, как заплакал. Плач его становился все тише и тише, пока не исчез совсем. Купеческая дочь осторожно встала, она увидела, что брат в задумчивости сидит у костра и осторожно палкой ворошит угли. Девочка подошла к брату и села рядом. Брат обнял сестру, и так они молча просидели до утра, смотря, как костер постепенно превращается в тлеющие угольки.   

Утром вышли брат и сестра на поляну, где снова стоял терем. Радостно встретила их хозяйка лесного терема, расспросила их о приключениях.

– Что ж, хоть одного брата, но сумела ты спасти. Не вини себя в гибели двух других братьев: они сами выбрали свою судьбу. Гребни вам больше не нужны. Чары злой ведьмы разрушены. А разрушил их ты, – обернулась хозяйка лесного терема к юноше. – Разрушил тогда, когда отказался вернуться в сладкий морок, вытягивающий из тебя жизнь. Предпочел жить, пусть даже и разочаровываясь в окружающей действительности, чем умереть в красивом мираже.

Когда брат с сестрой вернулись домой, оказалось, что утром слуги очень удивились, найдя в комнате хозяйки черную ведьму. Старуху передали подъехавшим стражникам, и теперь ее ожидал суд за все ее злодеяния. Купчиху больше никто не видел, поговаривали, что она сбежала, испугавшись гнева мужа, который должен был вот-вот вернуться. Только брат и сестра отчего-то не очень-то верили этим слухам.



– Да… Я смотрю в этой сказке одни перевертыши, – заключил леший, когда домовой закончил рассказывать сказку. – И мачеха, и нищенка, и мельница, и терем на болотах, и любовь одного из братьев… Да, познавательная история! Только вот в обычной-то жизни никто тебе волшебного гребня не даст, самой перевертыши разгадывать придется, – обратился хранитель к Сашеньке.

– Я теперь знаю, что перевертыши существуют, и постараюсь их распознавать. Только я вот что понять не могу, почему сестра не смогла тех двух братьев спасти?

– Помнишь, мы с тобой о воле человека говорили? Волю человек может проявить, чтобы не только себя, но и тех кто ему дорог спасти, а может всю волю вложить в свою погибель… Эх, да ладно бы только в свою, а то ведь и тех, кто их любит за собой частенько тащат, – домовой тяжело вздохнул и продолжил: – Понимаешь, каждый из братьев должен был проявить волю, чтобы морок покинул его окончательно. Это сделал только один из них, а два других предпочли сладкую смерть борьбе за жизнь. Они проявили волю, чтобы погубить себя. Это был их выбор, и сестра, как это не горько, никак не могла уже им помочь, могла только вместе с ними погибнуть… Но она ответственна была за свою жизнь.

За разговорами путешественники вышли к постройкам. Дорожка вела путников мимо красивого крепкого дома в сторону развалившегося сарая. Сашенька с удивлением оглядывалась по сторонам.

– Не забывай, что мы у любителя перевертышей в гостях, – тихонько шепнул девочке домовой.

На встречу к путникам из сарая выскочил заяц. Леший поймал зверька за уши и сказал:

– Ну, брат, как тебе не стыдно?! Принимай гостей! Мы не сами к тебе пришли – дорожка, расстеленная твоей сестренкой, привела. Видно, ты нам подсказать что можешь…

– Сами, не сами… – заяц из рук лешего «стек» на землю и обернулся горбатым старичком, тем самым, что Сашенька видела на столбе у дороги. – А мне какое дело? Я гостей не звал и не ждал! Сестренка направила? Так с нее станется, может, она поиграть с вами собралась, вот и гоняет кругами. А я чем вам могу помочь? – вдруг все лукавство его исчезло, когда взгляд упал на дорогу, приведшую путников к нему. – Это она вам ЭТУ дорожку постелила? Так значит, не шутит сестрица… Ну, что ж гости дорогие, прошу вас в мой дом: передохните с дороги и расскажите, что вас ко мне привело.

Сашенька видела, как все вокруг сразу изменилось: горбатый старик стал конопатым
рыжеволосым вихрастым мальчонкой, разрушенный сарай – добротным деревянным домом, а терем – пасекой, уставленной ульями. Девочка видела, что ее спутники без опаски заходят в дом, выросший на месте развалившегося сарая. Сашенька в очередной раз доверилась друзьям и пошла вместе с ними.



Глава 8.


Дом шута оказался удобным, светлым и просторным. Мальчик пригласил всех за стол, на который еду подавала одноглазая старуха. Когда старая женщина подошла к Сашеньке, девочка улыбнулась ей и поблагодарила. Единственный глаз старухи сверкнул веселым огоньком, бабушка улыбнулась, приоткрыв тонкие как иглы металлические зубы. Девочке от этой улыбки стало не по себе, и в то же время ей было интересно узнать, кто такая эта старуха, но открыто задать вопрос Сашенька не решилась. Домовой сидел рядом с шутом и о чем-то ему сосредоточенно говорил, мальчик слушал и хмурился. Наконец, шут встал и жестом фокусника достал откуда-то овальное зеркало.

– Покажи чужих в нашем мире!

Сашенька увидела, как в зеркале стали появляться какие-то темные силуэты. Зловещие, хищные черты, странно светящиеся глаза – все это напомнило девочке героев фильма ужасов, который она как-то случайно увидела по телевизору.

– Я вижу, что это нежить, – внимательно разглядывая картинку в зеркале, сказал шут. – Нежить всегда создает много проблем, когда не может упокоиться…

– Подожди делать выводы – остановил мальчика домовой. – Нежить-то она, нежить. Да только вот иная суть ее, чем мы привыкли видеть у таких существ.

– Думаешь? Какая может быть иная суть, если не отягощенная грехами душа? – шут почесал затылок. – Ладно, давай глянем, только я не любитель на муки душ смотреть, – после этих слов мальчик ухватил зеркало сверху и снизу пальцами и закрутил. –  Вертыш-Перевертыш перевернет, закрутит, завернет, вывернет и суть всю выявит!

После этого шут, как жонглер, перевернул зеркало, и Сашенька увидела, что изображение в зеркале образовало спираль и стало стягиваться к центру. Из зеркала вырвался луч света. И картинка исчезла: зеркало больше ничего не показывало, оно не только ничего не показывало, но и ничего не отражало: его поверхность стала бело-серой, как утренний туман.

– Оно, что, испортилось? – робко спросила девочка.

– Нет, просто выходит, что ему показывать нечего, – озадаченно ответил шут. – Понимаешь, оно так себя ведет только тогда, когда просишь показать суть пустоты. Вот уж действительно: иная суть у этих существ, а точнее просто у них ее нет.  Странно как-то это все, если их суть пустота, то почему они упокоиться не могут? Как по миру бродят без душ? Это против всех законов нашего мира… Видно, здесь без человеческой воли никак не обошлось. А вот почему разрушают наш мир – так это-то понятно: несущие в себе пустоту создают пустоту и в мире, что вокруг них, – мальчик серьезно задумался.

Хранители тихо сидели за столом. Сашенька чувствовала, что все очень растерянны, похоже, чем больше они пытаются разобраться, тем более все становится непонятно.

– Да… Без совета хранителей знания здесь не справиться, – наконец произнес шут. – Ну, что ж зови Горыныча, – обратился он к одноглазой старухе, которая уже давно все прибрала на столе и задремала в уголке, будто все происходящее в горнице ее никак не касалось.

Старуха поднялась, ворча, подошла к печи, открыла заслонку и позвала:

– Горынюшка, змеюшка, покажись!

Из печи сначала показалось пламя, которое постепенно приобрело форму трехглавого дракона. Змей вылез из печи, встряхнулся, он был по размеру немногим больше Сан Саныча.

– Ну, и зачем звали? – услышала Сашенька странный голос похожий на шипение испаряющихся капель воды, попавших на раскаленную печь.

– Не сердись! Твоя помощь, друже, нужна! – ответил дракону Шут. – Хватит дуться, сам виноват: разбаловался не ко времени!

– Ну, и че надо? – все также недовольно продолжал шипеть Змей.

– К матушке твоей попасть людям надо! Без тебя сейчас этот переход будет не возможен!

– Точно надо? А то ведь матушка, если не в духе… Ладно, не буду никого пугать! Но стать ужином точно шанс есть, – оживился дракон, сел и по-собачьи почесал задней лапой одну из шей. – Ну, ладно, если Я людей приведу, да еще своими друзьями назову, то может все и еще обойдется. У моей матушки, конечно, не самый покладистый характер, но из трех сестер она самая сговорчивая… Вот к теткам бы вести не решился. Ну, и кому к матушке надо? –
Горыныч присел, подняв передние лапы, его три головы стали внимательно рассматривать окружающих, причем каждая голова смотрела не туда, куда смотрели две другие головы.

Сашеньке от таких комментариев и от попеременного взгляда каждой  из голов было не по себе. У девочки снова возникло много вопросов, но как их задать своим друзьям, так чтобы не обидеть новых знакомых, она не знала, а поэтому гостья мира Радуги не только молчала, но и старалась не думать об заинтересовавших ее вещах.

– Вот наши гости, их и надо вести. А матушке своей вот это передай прежде, чем знакомить ее с гостями будешь, – подал шут Горынычу расписное черное яйцо.

– Ты что? – отшатнулся от яйца дракон. – Ты с этой вещью не шути! По пустякам милостями не разбрасываются! Кто они тебе?

– А я и не шучу! Кто – никто, а дело у них серьезное… Сам бы с вами пошел, да свой пост оставить не могу! – мальчик на глазах стал меняться, его лицо постепенно старело, за плечами вырастал горб, через несколько минут перед путниками был уже снова тот самый старик с придорожного столба. Дом тоже изменился, превратившись в развалившийся сарай очень пыльный внутри. – Вам пора… А ко мне похоже еще гости идут. Надо их как подобает встретить, и не гоже, чтобы они вас здесь застали. Ко мне случайных тропинок нет! А ты, Горынюшка, не балуй, не для того я тебя из печи выпустил! Дрова найдешь за сараем, у них настоящий облик остался!

Шут снова обернулся зайцем и поскакал к лесу, за ним с карканьем полетела одноглазая ворона.

– Дрова? – Сашенька удивленно оглянулась на домового. – А зачем нам дрова? Нам дальше путь продолжать нужно!

– А ты думаешь, Змеюшка зря, что ли, из печи вылез? – тихонько шепнул девочке старик-хранитель и лукаво подмигнул. – Ты давно с Горынюшкой знакома: он и есть тот огонь, что обед вам, людям, в печи да на плите готовит! А страшен Змей становится тогда, когда люди без присмотра его оставляют! Вот и горят дома и квартиры. Это так Горынюшка балует, когда на волю вырывается! А в огне и люди, выпустившие его, часто погибают…

– Дедушка, если он огонь из печи, то тогда кто его мама, к которой мы должны сейчас идти?

– Ну, как тебе это объяснить? – домовой задумался и немного погодя продолжил: – Среди хранителей есть особое племя – хранители знаний. Они не совсем такие как мы: домовые, лешие, русалки, водяные… Они если на землю и выбираются то только как змеи. Здесь в мире Радуги ты можешь их видеть в человеческом обличье, а в своем мире только змеей, ящерицей или лягушкой.  Но змеи, они змеи и есть… И название их на древнем языке так и значит: «змея». Слышала, небось, Баба-Яга? «Яга» – это и значит «змея».

– Я к Бабе-Яге не пойду! И, вообще, все это связанное со змеями мне ужасно не нравится! – испуганно стала сопротивляться Сашенька, теперь она поняла, о каком ужине говорил Горыныч, и ей ужасно не хотелось проверять самой, что правда, а что вымысел в сказках о Бабе-Яге, которые она слышала.

– Я же говорил тебе, что путешествие в мир Радуги не веселая прогулка и может быть опасным, – вздохнул старик-домовой. – Ладно, нужно выбираться с владений шута… А там мы что-нибудь придумаем, чтобы отправить тебя домой…

– Домой? – Сашенька чуть не расплакалась. – Почему домой? Мы же ничего еще не успели сделать!

– Да, мы не успели… Мир Радуги так устроен: что если попадаешь на какую дорожку, то нужно идти по ней до конца или решительно возвращаться домой. Ты не хочешь продолжать путь, открывшийся перед тобой, не хочешь рискнуть, а это значит, что тебе нужно вернуться в твой мир. Только в этом случае, ты будешь в безопасности…

– Если я вернусь домой, что вы будете делать? – спросила Сашенька, девочка понимала, что сейчас от нее требуется решение взрослого человека, и она боялась принять неверное.

– Что? – домовой грустно улыбнулся. – А ничего особенного, попробуем продолжить путь, начатый вместе с тобой… У нас просто нет другого выхода! Может, что и получится еще!
Старый хранитель достал из-за пояса варежки, надел их и пошел помогать спутникам. Пока Сашенька расспрашивала домового, другие хранители скармливали дрова Змею Горынычу, который с каждым поленом быстро увеличивался в размере. 

– Садитесь на меня быстрее, – наконец, заревел Горыныч, оглядев присутствующих. – Пора!
Этих нескольких минут, пока кормили Змея, девочке хватило, чтобы понять все и принять, как ей показалось, правильное решение. Она влезла на подставленную шею. Сидеть на Змее Горыныче оказалось очень удобно. Зубцы на спине дракона оказались мягкими, и девочка расположилась в них будто на спине верблюда между горбами. Спутники устроились рядом. Олененок дрожал, было видно, что он очень боится змея. Но юный принц леса не мог оставить своих спутников: он должен был следовать за ними везде и помочь Сашеньке тогда, когда это будет нужно. Змей аккуратно взял олененка зубами и посадил к себе между шеями, также он поступил и с Сан Санычем, который уже давно забыл, что такое страх, сейчас же он чувствовал себя как перепуганный щенок. Сашенька оглянулась, ища глазами дедушку-домового, а когда нашла, мысленно сказала:

«Я иду с вами к Яге!»

Домовой внимательно посмотрел на девочку, улыбнулся и кивнул головой. Сашенька поняла: друг ее услышал.

Полет на Змее оказался совсем не страшным. То, что делалось внизу, девочка не видела: обзор заслонял сам дракон, зато она хорошо видела облака и безграничное небо. И эта картина вызывала восторг. Ледяной ветер обдувал лицо, но холодно не было: горячее тело дракона согревало сидящих на нем. Какое-то время спустя Сашенька заметила, что облака сильно изменились: они уже не были бесформенными, а все больше походили на дворцы и лестницы возносящиеся ввысь. Змей Горыныч начал спускаться к земле. И девочка поняла, что перелет подходит к концу.

Горыныч приземлился на поляне в густом еловом лесу. Сашенька сразу вспомнила название «дремучий лес». Лесная чаща действительно выглядела мало привлекательно, плотно стоящие густые деревья не давали шанса пройти сквозь их строй, не поцарапавшись или не порвав одежды. Сашенька отчего-то вспомнила сказку про девочку, убегающую через такой лес и уносящую брата от опасности. У самой кромки леса стояла малюсенькая избушка на двух высоченных пнях. «Избушка на куриных ножках», – вспомнилось  Сашеньке. Корни пней крепко держались за землю и были похожи на пальцы чудовища.

Меж тем Горыныч несколько раз встряхнулся и снова уменьшился в размерах. Когда он был таким, что-то мало уловимое делало его похожим на собаку.

– Подождите меня здесь, – прошипел он и юркнул в избу, причем Сашенька не поняла, каким образом.

Через некоторое время снизу избы показалась одна из голов Горыныча:

– Идите сюда, можно! У матушки хорошее настроение!

Сашенька очень удивилась, когда выяснилось, что дверь в эту лесную избушку находится снизу. Вскоре вся компания сидела в просторной уютной горнице: дом изнутри был гораздо больше, чем снаружи. На стол накрывала очень милая женщина с добрыми веселыми глазами.

– А где Баба-Яга? – невольно вырвалось у девочки.

– А вот перед тобой! Наслушалась разных слухов про меня, вот и не признала! – рассмеялась незнакомка. – Каждый меня видит через сердце свое. И если вы сейчас, смотря на меня, начнете рассказывать, кто что видит, то окажется, что каждый видит свою Бабу-Ягу.

– А вы нас не будете есть? – задала Сашенька вопрос, понимая всю его нелепость.

Но как ни странно женщина перестала смеяться и внимательно посмотрела на Сашеньку своими большими янтарными глазами:

– Если у человека открыто сердце и светел разум, то такого есть нельзя. Такого ко мне только за помощью привести может. А вот если душа мутная, мысли, как змеи, пронырливые, сердце трусливое, такой только в котел и годится… Среди вас для меня, да и для моих сестер, еды нет.

– Но если вы не едите всех подряд, то почему столько страшных сказок про вас ходит? – Сашеньке казалось, что сейчас хозяйка избушки рассердится на ее нелепые вопросы.

Но Яга и не думала сердиться. Мудрая женщина понимала: девочка должна все понять, чтобы научиться доверять.

– Очень часто мы даем людям уроки, тогда просто обязаны выглядеть воплощением зла, чтобы человек верил, что борется с настоящим злом. Ты, когда оказалась на опушке, про Аленушку вспомнила да про братца ее Иванушку? Аленушка братца бросала, не думала о беде, а мало ли что с ним могло случиться, если подумать. А когда слуги мои ко мне его принесли, пришлось Аленушке думать, переживать, братца спасать. Вот так она и прошла свой урок: больше брата одного не бросала, даже играя, помнила о порученных ей делах. – Яга, закончив накрывать, села за стол напротив Сашеньки и продолжила: – А еще бывает, плохого человека в наказание в змею превращают. Такое существо очень опасно. Часто их сами же люди и убивают. Но есть и такие, которые понимают причину наказания и стараются изменить себя, и если у них это получается, то слетает заклятье. Пока вы едите и отдыхаете, расскажу я вам сказку про одну храбрую девушку, которая силой добра помогла не только людям, но и их врагу.


Девушка-змея.



В давние, давние времена жили люди, своим трудом наслаждались. Жили хорошо, бед-печалей не знали. И случилась им напасть. Налетела на их землю змея многоголовая, змея о двенадцати собачьих головах, да тринадцатая главная – женщина до пояса. И не было против неё ни одного богатыря, что смог бы победить её. Кого испепелит, а того, что повыносливей да посильнее, коварством изведёт.
Настали чёрные дни для простого люда. Что ни день, собачьи головы себе на пропитание требуют али красну девицу, али добра молодца. Горевали, отдавать не хотели, да что поделаешь.

И жила в лесу у старика-бортника внучка Алёнушка. Долго старик не пускал её к людям, долго берёг от страшной вести: знал её сердце жалостливое, знал, чтобы другого из беды выручить, себя не пожалеет, вот и берёг. Да что сделаешь! Истосковалось сердце девушки по подругам милым, собралась она и пошла в близлежащую деревню. Как старик ни уговаривал, не смог остановить Алёнушку.

Пришла девушка в село, да живой души не видит. Калитки и двери скрипят, хлопают – сразу видно, нет хозяев. Что случилось? Закричала Алёнушка на всю деревню:

– Есть ли кто живой?!!

Никто не откликается. Крикнула снова – опять к ней никто не вышел. В третий раз позвала – прибежала на её голос изголодавшаяся дворняжка. Больше девушка никого и не увидела.

Пошла Алёнушка по дороге к следующему селу, да и там увидела то же самое, только на её голос пришла к ней корова с тяжёлым, не доенным несколько дней выменем. Прошла по всей деревне девушка в каждую избу заглянула, но так никого ни живого, ни мертвого не нашла.

Пошла девушка дальше, за ней собака да корова – животные, новой хозяйкой ухоженные. В следующем селе встретили лишь петуха, а людей опять нет.

Только в четвёртом селе вышла на зов старая-престарая женщина. Вышла и села на завалинку, от старости уже ноги волочить не могла. Тут только и узнала девушка, какая напасть приключилась. Люди испугались за детей своих и ушли с давно насиженных мест, одна старуха осталась – ей уж бояться нечего, отжила свой век.

Осталась девушка жить у старушки, помогать ей с домом справляться. Так прошло несколько дней. Слышит как-то девушка: гром гремит. Выглянула в окно – солнце светит, и ни облачка на небе. То ли почудилось ей, то ли ещё что. Нет, не почудилось ей, опять гром, да ещё сильнее гремит. Вышла на крыльцо и видит: летит змея, двенадцать голов собачьих к земле клонятся, а тринадцатая женская выше всех поднялась, вдаль заглядывает, а в когтях человека несёт, юношу молодого, богатыря, что приехал с нею сразиться. Облилось кровью сердце девичье, стала она в путь-дороженьку собираться. Смотрит на неё старуха и спрашивает:

– Куда собралась, ненаглядная? Али плохо тебе со мной, али хлеб-соль мои горьки?

– Нет, бабушка, хорошо у тебя, - отвечает, - Да  и хлеб-соль твои лучше пряников медовых. Но не могу на землю-матушку истерзанную глядеть, не могу видеть, как тоскуют дома без хозяев, не могу думать, что кровь людская льётся. Благослови меня в дорогу дальнюю, дорогу трудную, змею окаянную со света сжить!

– А по плечу ли дерево рубить думаешь? Сколько прекрасных сильных молодцев сложили свои белы косточки у пещеры змеиной? Сколько буйных головушек лежит во чистом поле? Никому видно не сладить со змеёю. Прогневали мы бога.

– Постой, бабушка, на силу всегда сила найдётся, на коварство – ум, хитрость и доброта. Что силой взять не смогли – смекалкой можно.

– Умные речи глаголешь, да мне, старой, кроме молитвы нечем тебе помочь. Да будет Христос с тобою. Пусть поможет тебе Бог, а я молиться за тебя стану.

Так и пошла девушка в путь-дороженьку, а с нею рядом верная собачка-дворняжка. Шли они, шли через реки, болота, через леса да поля. И в лесу услышали вдруг тоненький серебристый голосок:

– Помогите мне, помогите!

Что это? Будто из-под земли голосок идёт. Осмотрелась Алёнушка и видит: стоит огромный камень-валун, а из-под него тот самый голосок и раздаётся.

Попробовала девушка сдвинуть камень. Нет, не поддаётся. Что делать? А кто-то помощи просит. Оглянулась по сторонам и увидела хороший крепкий сук на земле. Подсунула она сук под камень и опрокинула валун. А из-под него фонтанчиком взвился весёлый серебристый ключ. Долго смеялся ключик своим серебряным смехом, радовалась за него девушка.

Вдруг ключик произнёс:

– Спасибо тебе, добрая девушка! Без тебя я бы долго ещё старался сдвинуть этот камень. Я хочу отблагодарить тебя, возьми мой маленький усик, он тебе поможет в трудную минуту: пить будешь хотеть – напоит, людей, что встретишь, от жажды сумеешь им избавить, если пожар где приключится, и его сможешь усиком моим затушить. Только возьми его за кончик и крикни: «Ключик, помоги!»

Поблагодарила девушка за такой подарок и пошла дальше. Долго ли коротко ли проходила девушка через речку и слышит:

– Спасите!

Повернула к берегу и видит: барахтается в речке ёж, выплыть никак не может. Бросилась девушка в речку, вытащила горемыку. Отфыркался ёж, все колючки встряхнул и говорит:
– Спасибо тебе, красна девица! Из беды лютой меня спасла. Нашла меня лиса сонного да и сбросила в речку, чтобы я развернулся. Хотела съесть меня. Я от неё и уплыл на середину реки. А обратно – никак, течение уносит, не могу к берегу подобраться. Спасибо тебе, выручила! Хочу отблагодарить тебя за доброту. Возьми мою иголку. Она хорошей помощницей будет, но только в праведных делах. Если сшить что надо, швейную иглу заменит, сама сошьёт хоть сарафан, хоть телогрею, хоть кафтан; если хлеб разрезать надо, ножом обернётся, сама и порежет; если с врагом лютым сразиться, то и мечом может стать, сама будет бить, ты только рукоять держи крепче, чтобы особо не разошлась, а то ведь зло её в ярость приводит. Хорошей помощницей станет тебе игла и дома, и в поле (она и вспашет, и пожнёт), да и мало ли ещё где. Только скажи: «Игла-серебра превратись в то-то, чтобы…» и обязательно, зачем это надо, без этого она никогда не превратится ни во что.
Сказал это ёж и скрылся в траве, только его и видели.

А девушка пошла дальше. И путь её лежал к логову змеиному, к пещере в чёрной скале. Долго ли коротко ли шла, смотрит, а пёс её верный рычать стал. Шерсть на нём дыбом поднялась, да и сам он всё ниже и ниже к земле пригибается. «Что, - думает, - почуял мой верный пёс?» Залегла за кусточком и выглядывает на поляну. И что же она видит: два родника перед ней. Вокруг одного пожухла вся трава, а вокруг другого – всё цветет пышным цветом. К родникам подошёл медведь без одной передней лапы, её он нёс в зубах. Сперва направился мишка к первому роднику, что с пожухлой травой. Опустил в неё свою отрезанную лапу, и, о чудо, приросла лапа на место. Да только видно, что не может медведь что-либо делать этой лапой. Тогда направился косолапый ко второму источнику, что с пышной растительностью, опустил туда лапу, и на всех четырёх здоровых лапах отправился снова в лес. Поняла тут девушка, что непростые это источники, а с живой и мёртвой водою. Сделала она берестяные короба. В один налила мёртвой воды, а в другой – живой, и пошла дальше.

И вот, наконец, перед нею логово змеиное. Чудище спит, слышно, как храпят ее двенадцать голов собачьих, а тринадцатая, женская, песни поет. Видно всех сторожит. Отошла было девушка от пещеры. Да на беду собачьи головы дворнягу учуяли и такой лай подняли, что, казалось, черная скала лопнет. Выползла змея на свет белый. Ничего девушке не осталось, как выйти навстречу беде своей. Увидела ее женщина и спрашивает:

– Зачем пожаловала? Или собачек моих решила своим мясом подкормить, да своими косточками сахарными дать им наиграться?

– Нет, - спокойно ответила девушка, - не за этим я пришла. А чтобы сразиться с тобой, хоть как: силою или смекалкою, что сама выберешь.

– Хорошо, - говорит Змея, - согласна я. И не таких богатырей побеждать приходилось, и не таких мудрецов я в дураках оставляла. Но если проиграешь, быть тебе у меня в услужении до первой провинности. А провинишься - отдам собакам, чтобы попробовали мяса твоего белого.

– Хорошо,  - сказала девушка, - я согласна на твои условия. А теперь выбирай способ борьбы.

– Будем бороться три дня: первый день я буду с огнем, во второй день силой померяемся, а на третий дам тебе для ума задачку. Если выполнишь все эти условия, победишь зло. А теперь пойдем во чисто поле. Посмотрю, как против огня устоишь.

Вышли девушка и Змея во чисто поле. Стала Змея Аленушку огнем поливать. Выхватила девушка усик ключа и крикнула:

– Помоги, ключик!

Тут же образовалась водная завеса над девушкой, а в руках у Аленушки появилась целая струя воды, направила она ее на Змею и загасила жар утробный у чудища. Признала победу Змея, но сказала:

– Впереди еще два испытания. Тебе их не выполнить. А сейчас иди отдыхай, но не вздумай бежать: мои собачки тебя теперь и под землею найдут.

Ушла Змея, и скоро послышался дружный храп ее двенадцати собачьих голов и пение тринадцатой головы, женской.

А девушка направилась на опушку леса. Там из веток она построила себе шалаш. В лесу нарвала ягод, грибов, накопала кореньев и приготовила себе ужин. Всю ночь Аленушка спала, а верный пес нес стражу у ног хозяйки. Только забрезжило утро, а Аленушка была уже на ногах. Справилась по своему маленькому хозяйству и занялась приготовлениями к битве со Змеей. Достала иглу, что подарил ей еж, и произнесла:

– Игла-серебра превратись в меч, чтобы могла я сразиться со Змеей-злодейкой, с той, что держит в страхе всю округу на много верст кругом, с той, что загубила столько жизней, сколько листьев в этом лесу.

В руке у Аленушки оказался крепкий и сильный меч, тело облегала справная кольчуга мелкого плетения, и на голове плотно сидел островерхий шлем. И услышала девушка голос меча:

– Выпей три глотка живой воды: первый глоток – для крепости ног и рук, второй глоток – для Силы, а третий – для Силы духа.

Выполнила она то, что советовал ей меч, и почувствовала, как тело наполнилось крепостью и силою. Оглянулась Аленушка и увидела, что солнце уже высоко: пора на битву.
Вышли в чисто поле девушка и Змея, Скрестили мечи. Никто одержать верх не может. Вывернулась Аленушка и вышибла меч у Змеи, а за одно и срубила три собачьих головы.

Говорит Змея:

– С мечом ты меня победила, а теперь давай бороться.

Глянула Аленушка, а на месте срубленных голов уже новые выросли. Поняла: мечом Змею не взять, и согласилась бороться. Обхватили друг друга Змея и девушка. Никто с места другого не сдвинет. Да не даром пила девушка живую воду: поднатужилась сильнее и ударила Змею об землю. Поднялась Змея и говорит:

– Победила ты и сегодня. Да более тому не бывать – не отгадать тебе моей загадки. Слушай, кто я была до того, как стала змеей, и верни мне прежнее обличье. Если сможешь, уйду я из ваших краев, а нет, так быть тебе у меня в услужении. Завтра, как взойдет солнце, жду твоего ответа.

Идет Аленушка, кручинится. Чем горю помочь не знает. Сходила в лес за хворостом, за грибами да ягодами, а сама думу думает тяжелую. Но ничто не идет на ум красавице, как ни старается девушка. Так и легла спать, ничего не придумав. А во сне ей старушка привиделась, и сказала старая женщина девушке:

– Знаю думу твою горькую. Так слушай разгадку к ней: Змея – это заколдованная дочь свейского короля. А заколдовала ее родная тетка, сестра отца. С рождения девочка никому добра не сделала, росла капризной, своенравной, злой и завистливой. Как-то раз увидела у тетки алмазный перстень и стала его требовать себе. Но тетка добрая и уступчивая женщина на этот раз отказала, что никогда еще не бывало. Тогда девочка затаила на тетку обиду и решила отомстить ей, облив ее кипятком. Это переполнило чашу терпения доброй волшебницы, и она наложила на девочку заклятие, которое можно снять, лишь заставив выполнить Змею три добрых дела подряд. Тогда разрушатся чары, не только наложенные теткой, но и те, что были наложены при рождении в наказание ее отцу за неправедное правление. И помни необходимо искреннее желание Змеи совершить добрые дела, иначе заклятия не будут сняты. Но и себя добрая волшебница не пожалела: чтобы не снять заклятие без искупления, сковала она свое сердце тремя железными обручами. И теперь мучается бедная не в силах творить добро.

Когда утром девушка предстала перед Змеей, она подробно пересказала слова старушки, но не упомянула лишь способ снятия заклятия, помня, что необходимо искреннее желание принцессы делать добрые дела.

– Я могу превратить тебя снова в человека, но для этого ты должна вслушиваться в свои чувства и вспомнить, какие чувства испытывает человек, - сказала Змее Аленушка.

–  Я согласна. Испытывай меня.

– Оглянись вокруг. Не появляется в твоей душе никакого чувства?

– Нет…

– Посмотри на эти кости…

– Ну, и что?

– А теперь попробуй представить, что это был молодой юноша, красивый и сильный, что дома
его остались ждать мать, невеста, и никогда, вслушайся в это слово, НИКОГДА им не дождаться этого человека, как, возможно тебе, НИКОГДА не дождаться избавления.

– Мне его жалко! Как его жалко!

– Хорошо, - сказала Аленушка. – А хотела бы ты поднять его из праха, чтобы он снова стал молодым, здоровым, сильным?

– О, да!

– Тогда возьми вот этот короб и брызни на его тело.

Взяла девушка-змея короб с мертвою водою и пошла по чистому полю, окропляя кости погибших героев. На глазах у девушек кости покрылись ясом и кожей. Восстановилась даже истлевшая одежда. Казалось, великое воинство просто устроилось на ночлег, и их так и сморил вечный сон. Затем Аленушка дала принцессе другой короб, с живою водой. И кого Змея окропила, тот  человек вставал, с удивлением глядя на своего исцелителя. А Змея с огромной радостью заканчивала свое дело – чистая светлая радость впервые озаряла ее. Когда юноши подошли благодарить девушек, те не знали, куда и деться от смущения. Хотя в сердце сидела светлая гордость добра. Это чувство Змея тоже испытывала впервые. Она очень устала от этих новых нахлынувших на нее ощущений и отправилась спать в пещеру, даже не поев. А в далеком замке за морем вскрикнула волшебница от боли: разорвался первый обруч, сковывающий ее сердце.

Аленушка, захватив с собой самодельный лук, отправилась на охоту. Ведь для собачьих голов змеи необходимо было мясо. Девушка долго думала над вторым добрым делом, но так ничего и не придумала. Но особо и не беспокоилась: если взглянуть на землю-матушку с высоты, то всегда можно найти хорошее дело и чем-то помочь человеку, животному или растению.

На следующее утро девушки встретились, и после приветствия Аленушка сказала:

– Давай поднимемся и полетаем над землей –матушкой.

Аленушка сидела на спине Змеи, а женская голова держалась близко к ней и делилась своими новыми взглядами на то, что видит на земле. И вдруг внизу они увидели, как человек убивает человека. Внизу шла война. Девушка-змея бросилась вниз. В ее памяти звучало только одно слово: «НИКОГДА – Никогда не проснутся павшие!»

На поле началось смятение, это заметили спускавшегося дракона. Люди бросали оружие и разбегались кто куда. Они забыли вражду, забыли про войну. Когда же Змея снова поднялась ввысь, оружие так и осталось лежать на земле. А люди поздравляли друг друга с тем, что проведение спасло их от чудовища. Девушки сверху наблюдали эту картину и долго смеялись чистым, счастливым, веселым смехом. Таким смехом принцесса еще никогда не смеялась. А за морем грудь волшебницы снова пронзила острая боль – это второй обруч слетел с ее сердца.

На следующий день девушки снова поднялись в небо. И тут их взгляд упал на опустевшие деревни. Нивы просились под серп и косу. Но не было хозяина, чтобы услышать голоса колосьев. Это и увидели девушки. Они быстро спустились на землю и принялись жать. К вечеру почти все поля, увиденные ими, были усеяны копнами. А из лесу выходили удивленные жители, хозяева этих полей. Они и боялись Змеи, и в то же время были благодарны ей и ее подруге за доброе дело. Люди робко окружили девушек и стали произносить слова благодарности. После последнего слова грянул гром, и все с удивлением увидели вместо Змеи прекрасное юное создание.

А в замке за морем Великая волшебница почувствовала, как с острой болью разорвался последний обруч, сковывающий ее сердце. Сестре короля стало легче дышать, ее доброе сердце было свободно, но женщина расплакалась от осознания того, что будь она чуть строже со своей племянницей, не случилось бы всех этих бед, не пришлось бы девочке
расплачиваться так жестоко за своенравный и злой характер.

Две девушки оставили позади себя изумленных людей и отправились к старику-бортнику, Аленушкиному деду. Там и поселились. Они всю свою жизнь были неразлучны как сестры.




– Подожди, бабушка, это получается, что зло можно победить, и не уничтожая того, кто его в себе носит? – удивленно спросила Сашенька замолчавшую Ягу.

– Можно-то, можно! Только это очень сложно, чаще бывает, что зло просто использует доброго человека, чтобы через его искренность к другим людям дорогу найти. А сейчас пойди, поспи, когда тебе еще отдохнуть придется! – русалка заботливо обняла Сашеньку, и девочка сразу почувствовала, что очень хочет спать.

Подруга отвела Сашеньку на лавку, где заботливая хозяйка избушки уже соорудила удобную постель.



Глава 9.



Когда девочка проснулась, в горнице никого не было. На столе под расшитым полотенцем Сашенька нашла горячие лепешки и молоко. После завтрака она выбралась на улицу. Ветер приятно обдувал лицо, солнце ласкало кожу мягким теплым прикосновением. Лес, окружающий поляну, уже не казался таким мрачным и непроходимым. На залитой солнечным светом лужайке расположились Сан Саныч и олененок. Лишь подойдя к ним ближе, девочка увидела, что рядом с друзьями сидит огромный рыжий кот, который, увидев приближающегося ребенка, вскочил и, отпрыгнув, куда-то в сторону пропал. Откуда появился этот странный зверь, Сашенька не успела спросить. На поляну, громко разговаривая и смеясь, вышла большая компания: домовой, леший и русалка о чем-то весело спорили с Ягой и очень милой девушкой.

– А это, наверно, и есть та самая отважная девочка? – подходя к гостье из мира людей, сказала юная незнакомка.

Сашенька очень не любила эту манеру взрослых: обсуждать высокомерно ребенка так, будто он является простым предметом и не слышит, что о нем говорят. Видно девочка не проследила за своей мыслью, потому что незнакомка тут же, внимательно посмотрев в глаза Саше, сказала:

– Извини, я не хотела тебя обидеть! Давай знакомиться: в вашем мире меня кличут Василисой.

– Василисой? А это какой Прекрасной или Премудрой? – смотря широко распахнутыми глазами, спросила Сашенька.

Девочка уже привыкла к тому, что постоянно встречает героев известных и неизвестных сказок, но увидеть вот так одну из Василис никак не ожидала.

– А это уж как кому нравится! – рассмеялась новая знакомая.

– Премудрая она, Премудрая! – ворчливо заметил леший. – Ты не смотри, что красавица. Из змей она… тех самых… что хранители знаний…

– Как это из змей? – не поверила услышанному Сашенька.

– А ты думаешь, зря она лягушкой на болоте сидела? – с хитрецой спросил домовой, только сейчас Сашенька заметила, что друг уплетал пирожок.

– Лягушка-царевна? – спросила Сашенька. – А при чем здесь змеи?

– Вот и не говори в следующий раз, что хорошо знаешь сказки, – дожевывая пирожок, сказал домовой.

– А я и не говорила, – попыталась обидеться девочка.

– Не говорила! – точно копируя, передразнил ее домовой, и Сашенька не смогла не рассмеяться, а старичок продолжил: – Вот так-то оно лучше! А ты хоть помнишь, кто ее в лягушку превратил?

– Кощей Бессмертный, кажется… – неуверенно ответила девочка.

– Не мучайте ребенка! – заговорила Василиса. – Да, Кощей! Он отец мой, вот и наказал. А тебя разве родители никогда не наказывали? – пожала плечами Премудрая.

– Кощей – твой папа? – недоверчиво переспросила Сашенька.

– Да! – смеясь, ответила Василиса. – А к моей маме, похоже, мы сейчас в гости пойдем.

– Да, вам стоит к средней сестрице сходить, – вступила в разговор Яга. – Я в вашем деле не помощница: я отвечаю лишь за мудрость человеческую, и ответа на ваш вопрос у меня нет. Может средняя сестрица, что вам подскажет. А Василисушка вам дорогу покажет, кому уж лучше дорогу к ней знать, как ни родной дочери.

– Дочь вашей сестры? – Сашенька узнавала все более и более удивительные вещи о своей новой знакомой. – А кто ваша сестра?

– Такая же Яга, как и я, – смеясь, ответила женщина и вдруг серьезно продолжила: – Нас три сестры: я, младшая, отвечаю за мудрость человеческую, то, что постижимо может быть человеческим разумом; средняя сестрица ответственна за мудрость Природы, а старшая – за мудрость вселенскую. От того и приводит к нам искателей истины, только не всем мы ее открыть можем, и никогда всего не расскажем…

– А почему? Вам жалко, что люди будут все знать, во всем разбираться?

– Нет! – снова рассмеялась Яга. – Нам не жалко. Просто всегда будет оставаться та часть знаний, которую люди еще не готовы принять и которая для людей опаснее, чем все известные бедствия мира вместе взятые. Да только я смотрю: заговорились мы, а вам в путь пора отправляться, – обеспокоено оглянулась женщина.

Сашенька тоже оглянулась по сторонам, но, что так встревожило Ягу, так и не поняла: все так же светило солнце и беззаботно порхали бабочки над цветами на лесной поляне. Друзья распрощались с младшей Ягой и пошли за Василисой по малозаметной лесной тропинке.

Сашенька была немного растерянна, но на подходе к краю леса девочка вдруг спохватилась:

– Мы не попрощались с Горынычем и не поблагодарили его! Я его сегодня даже не видела!

– Не волнуйся! Он еще вчера назад улетел, когда ты отдыхать легла, – отозвалась Василиса. – А захочешь ему спасибо сказать, так в печь загляни, когда домой вернешься: он там людям служит. Только не забывай о его страшном нраве.

Пройдя лес, путники вышли к необыкновенно красивому изумрудному озеру. Хранители о чем-то горячо спорили между собой. Девочка сначала пыталась вникнуть в суть их разговора, но когда у нее возникло слишком много вопросов, на которые ей пообещали ответить позже, Саша просто потеряла всякий интерес к их умной беседе и стала оглядываться по сторонам, рассматривая открывающиеся пейзажи. Сашенька была в восторге от красоты этого мира, многое из того, что восхищало ее, девочке еще никогда не приходилось видеть: это и янтарные облака четких форм, возвышающиеся башнями в небе; и изумрудно-зеленое озеро, сверкающее солнечными бликами; и огромные по размерам разноцветные бабочки, порхающие над великолепными цветами; и удивительные пестрые полузмеи-полуптицы, прячущиеся в ветвях деревьев. Девочка убежала вперед, ее воодушевляли красоты этого мира, лишь Сан Саныч и олененок неотступно следовали за ней. Восхищение сделало Сашеньку беспечной. И эта беспечность чуть сразу не погубила ее.

Выбежав из леса, Сашенька бросилась к изумрудной воде, ей хотелось потрогать эту необычную воду. Хранители, увлеченные своим спором, остались далеко позади. Девочка подбежала к озеру, но с берега дотянуться до воды не смогла. Тогда, заприметив у кромки воды кочку, Сашенька аккуратно перебралась на нее, присела на корточки и тронула гладь воды. Вода была теплая, странно упругая, очень мягкая и приятная на ощупь.

Вдруг из воды выскочила рука и схватила девочку за щиколотку, вслед за ней десятки рук стали хватать Сашеньку и тащить в воду. Девочка кричала и пыталась отбиваться, но рук становилось все больше и больше. По берегу носился Сан Саныч, пес отчаянно лаял и выл, но подобраться к хозяйке не мог; олененок со всех ног помчался за подмогой. Хранители бросились к девочке на помощь: домовой и леший подхватили девочку, русалка и Василиса тронули несколько рук. От этих прикосновений цепкие руки почему-то разжались и скрылись в воде. Сашенька плакала, ее бил озноб, ей было очень страшно. Хранители заботливо закутали девочку и посадили на прогретый солнцем камень. Василиса взяла похожий на лопух большой лист какого-то растения, свернула его, получив стаканчик, сорвала красный плод и выжала его сок в эту удивительную чашу.

– Солнце, пойди прямым ходом, дай нам свой луч на тепло, радость и силу, – заговорила девица, подняв обеими руками самодельную чашу над головой.

Солнце, словно откликнувшись на призыв, выглянуло из-за облака, послав на землю несколько четких лучей, один из которых коснулся протягиваемой чаши.

Сашеньку продолжал бить озноб, но девочка уже перестала плакать и, еще всхлипывая, с любопытством наблюдала за действиями дочери средней Бабы-Яги.

– Месяц-месяцович, и ты, младший брат Солнышка, выгляни к нам и пошли нам свою звездно-лунную пыль для спокойствия души и здоровья человека, светлого, душою чистого, – продолжила Василиса, повернувшись лицом в противоположную сторону.

И снова ее призыв не остался без ответа: из-за дальнего облачка показался молодой месяц, и воздух засиял, заискрился от лунного света.

– Спасибо тебе, светлое Солнышко, спасибо и тебе, ясный Месяц! – поклонилась Василиса сначала в одну, а потом и в другую сторону.

Дочь Яги подошла к Сашеньке и протянула ей напиток:

– Выпей, для тебя не только я старалась, но и Месяц с Солнцем. Видишь, они смотрят: за тебя волнуются!

Сашенька взяла в руки предложенную чашу и оглянулась туда, куда показывала Василиса. И девочке показалось, что, действительно, узкий серп Месяца и Солнце застыли в ожидании, когда она выпьет напиток. Сашенька заглянула в чашу: в ней была рубиновая жидкость, в которой играли золотыми каплями отражающиеся лучи солнца. Девочка пригубила напиток, это был очень вкусный сок, каждый глоток которого согревал, как горячий чай согревает после мороза. Настроение Сашеньки быстро улучшилось, как ни странно зеленое озеро у нее уже не вызывало ужаса, и девочка очень хотела понять, что такое здесь произошло.

– Понимаешь, мы в стране Змей, – стал объяснять домовой, присев рядом с Сашенькой. – Здесь другие законы, чем в мире Радуги и в мире людей. Здесь живет много странных существ. И не всегда знакомство с ними приятно и безопасно. Извини, мы непростительно увлеклись своим спором и совсем забыли, что ты не знаешь этого мира и его существ…

– Дедушка, а там, в озере так много утопленников? И это их руки меня на дно тащили? – озвучила Сашенька одну из ужаснувших ее мыслей в тот страшный момент, когда руки тянули ее в озеро.

– Нет, – вступила в разговор русалка, присаживаясь к Сашеньке с другой стороны. – В этом озере нет утопленников, и это его руки. Это знаменитое Рукастое озеро, или иногда его еще называют Рукастое болото. Оно живое. У него нет разума, но есть чувства и желания. Оно ощущает чужие чувства. Ему очень понравился твой восторг, и оно захотело взять его себе. Сейчас же оно чувствует себя виноватым от того, что испугало тебя. И если ты его простишь и подружишься с ним, то оно, возможно, чем-то тебе однажды сможет помочь. А если ты уйдешь, не простив его, то оно будет сильно страдать, заболеет и скоро погибнет.

Девочка допила сок, положила самодельный стакан на камень, с которого осторожно слезла и обернулась к сидящей рядом русалке:

– А как мне подружиться с ним? Я очень боюсь только, что оно опять меня схватит!

Русалка встала, спустилась к краю озера и тронула его гладь, тут же из воды высунулась одна рука. Сашенька, подошедшая близко, взвизгнула и отпрыгнула назад. Русалка тронула протянувшуюся к ней руку и позвала Сашеньку:

– Не бойся! Подойди сюда! Озеро больше тебя не тронет. Если ты действительно его простила, то дай ему это понять, погладь его руку.

Сашенька с опаской подошла к русалке.

– Ну же, попробуй, тронь его! Это не страшно! Оно не хотело тебя пугать, и больше не будет так делать.

Девочка осторожно тронула потянувшуюся к ней руку озера, и с удивлением заметила, что с рукой человека она имеет только общее сходство: у этой руки совсем не было ногтей, а пальцы были тонкие и мягкие, скорее похожие на щупальца кальмара или осьминога. Сходство же с рукой человека придавало лишь то, что пальцев было тоже пять, и один более короткий отстоял от других немного в стороне.

Василиса подошла к Сашеньке и обняла ее за плечи:

– Я вижу, ты уже не боишься его. Нам нужно идти через это болото по мосточку, который выстроит само болото.

– Как это само выстроит? – обернулась девочка к Василисе.

– А ты попроси его построить мосток, вот и увидишь, как оно это делает, – улыбнулась дочь Яги. – В этом мире просьба человека много значит. Многие существа жизнь готовы за просьбу человека отдать…

– Как это? Мне всегда казалось, что лишней просьбой можешь помешать другому, нарушаешь его планы. Вот и мама мне об этом часто говорила! – удивилась Сашенька.

– В мире людей – может быть. А в нашем мире просьба человека, его благодарность – это великий дар. А ты вслушайся в само слово: БЛАГО-ДАРЮ. Это не случайное совпадение звуков. Я хочу, чтобы ты поняла, что благодарность человека важна для существ нашего мира, как чистый дождик для растений жарким днем.

– А ты, красавица, сказку девочке расскажи. Глядишь, и поймет что, – посматривая с хитрым прищуром, вступил в разговор расположившийся на травке рядом домовой. – Сашеньке поуспокоиться перед переходом через болото нужно, вот и совместим приятное с полезным.

– Сказку? Хорошо, расскажу! – легко согласилась с домовым Василиса. – Ну что ж, слушай.



Сказка о волшебном острове.



В одной слободе жила стрелецкая вдова. Была она женщина добрая и скромная. Соседи ее любили. Люди знали: как ей самой ни тяжело, всегда человеку в беде поможет. Была у той вдовы дочка Дашенька. Девочка вся в мать удалась и лицом, и статью, и норовом. Матери во всем, в чем может, помогает, все старается с материнских плеч побольше забот снять.

Только тяжела и горька вдовья доля. 

Вот как-то прознал о доброй вдове богатый купец и послал к женщине сватов. Богат и знатен был тот купец, дом его – полная чаша. Да только умерла несколько лет назад его жена, оставив мужу дочку Машеньку, ровесницу Дашеньки. Долго горевал купец, дочку баловал, а потом решил, что нужно девочке мать найти. Долго думал, еще дольше искал подходящую женщину и вот, наконец, решил жениться на стрелецкой вдове.

Свадебный поезд едет уж к дому купца. А мамки-няньки, купцову дочь наряжая, причитают:

– Ой, ты наша сиротка горемычная. Ой, да заклюет дитятко черным коршуном злая мачеха. Ой, изведет ведьма девичью красу, чтобы сундуки мужьины к рукам своим черным прибрать. Сиротинушка ты наша, и не кому будет заступиться: отдает отец дочку-красавицу на съедение злой мачехе…

Так и пошло с того дня. Маша в капризах своих и желаньях отказа от сердобольных мамок-нянек не знает. А как мачеха пытается проявить материнскую строгость хоть в малом, сразу мамки-няньки об обиде несчастной сиротинушки на весь свет орут. Дашенька же молча попреки и тычки от сводной сестрицы и ее служанок сносит, матери не жалуется, а если та начинает спрашивать, как дочери живется, не обижает ли кто, улыбнется девочка, к матери прильнет и скажет:

– Нет, матушка, мне здесь нравится. Все у меня хорошо.

«Зачем матушке жизнь усложнять, итак не сладко ей приходится. А то, что на кухню сестренка отправляет, так я к работе привычна. Будет все у матушки хорошо, значит и у меня все сладится», – рассуждает стрельцова дочка.

Купец, человек суровый, но справедливый, смотрел, смотрел на выходки мамушек-нянюшек да на терпение своей жены, и вот, как-то вечером, собрал всех обитателей дома, оглядел всех строгим взглядом и говорит:

– В моем доме долго не было хозяйки. Теперь хозяйка здесь – моя новая жена. В доме она порядок ведет, что говорит, то все вы и обязаны исполнять. Должен я покинуть по делам торговым свой дом, но не спокойно на сердце у меня: нет мира в моем доме. И потому, пока беды не случилось, наказываю вам всем слушаться хозяйку. А если кто против моей воли пойдет, вернусь и спрошу с того.

Утром купец, в дальний путь отправляясь, обнял жену и просил ее беречь дочь его единственную, потом поцеловал дочку и велел слушаться мачехи, ни в чем ей не перечить и помогать ей во всем.

Только Машенька об отцовом наказе быстро забыла. И лишь смолкли на улице дорожные бубенчики отцовского обоза, не спрашиваясь у мачехи, отправилась девочка с мамками-няньками по городу прогуляться, на каруселях да качелях на ярмарке покататься. Каталась и качалась весь день, пока солнце за крыши домов не спряталось. Тут уж мамки-няньки стали девочку уговаривать домой идти, понимают нельзя девочке ночью по городу ходить: есть лихие люди, что и обидеть могут. Только Машенька домой не спешит: отец ругать не будет, что без дела весь день провела – уехал, а остальные ей не указ. Еле уговорили перепугавшиеся служанки юную госпожу домой пойти. Вот идут они, улица за улицей, поворот за поворотом, только никак до дома дойти не могут. Уж солнце за горизонт село, Машенька уж капризничать начала, есть-пить просит, а они все никак не выйдут на свою улицу. Поняли служанки: заплутали они в городе. А у кого спросить дорогу не знают: поздно уж, люди спать легли, свет в домах погасили да ставни закрыли – в такой час только лихой человек по темным улочкам шастает, случайную жертву ищет. Идут перепуганные женщины по темным улицам, вдруг видят: в одном доме ставни еще не закрыты и свет горит. Подошли к дому, в окошко постучали. Открывает им старая-престарая женщина. Расспросили служанки старушку, как домой им добраться. Растолковала им старая женщина, куда идти и где сворачивать.

 – Дай мне попить и поесть! – вдруг приказала старушке Машенька. – Да побыстрее, я очень есть хочу!

Глянула на девочку старая женщина, ничего не сказала, только головой покачала, но краюху хлеба и кружку воды девочке принесла.

– Ты что? С ума сошла? Разве для меня эта еда и это питье?! Не хочу я черного хлеба есть! Не хочу простой воды! – возмутилась купеческая дочь.

Мамки-няньки запричитали, закричали:

– Ах ты, старая ведьма! Что ж ты нашему дитятку сухой хлеб суешь? Разве не видишь, что она не нищенка какая-нибудь, а дочь почтенных родителей?!

Вдруг налетел вихрь, подхватил девочку, поднял высоко в небо и унес, а дом старушки пропал, будто и вовсе его не бывало.

Испугались мамки-няньки, бросились наутек с этого страшного места и по бабкиным словам быстро нашли купеческий терем. А там Машенькина мачеха места себе не находит: куда пропала падчерица? Увидела купчиха вернувшихся служанок, допрос им учинила, но те так и не смогли ничего толком рассказать, только все бубнили про колдовство и ветер.

А тем временем вихрь принес Машеньку и осторожно опустил на небольшой остров в необъятном море. Всего то и было на этом острове: большое раскидистое дерево, в ветвях которого пел ветерок; огромный камень-валун, из-под которого пробивался хрустальный родничок. Оглянулась девочка: как отсюда выбраться не знает; попила воды из родничка; а как подняла голову, так увидела, что на камне сидит маленький старичок.

– Эй, а ты кто такой? – резко окликнула девочка гнома.

– Да… – старичок неодобрительно покачал головой. – И не удивительно, что тебя занесло сюда на этот остров, что на краю света. Остается мне вот, что тебе сказать. Здесь на острове живут: вот эта старая-престарая ива, вот этот камень валун, вот этот родничок, ветерок-озорник и солнечный зайчик – попросишь их о чем-нибудь, они вмиг, насколько их сил хватит, исполнят. И если ты сумеешь им дать то, что им нужно, то они станут сильнее и построят тебе корабль, который сам отвезет тебя домой, а не сумеешь, то погибнешь, потому что сначала погибнут они, в исполнении твоих желаний потеряв все свои силы.

– А что им нужно от меня? – требовательно спросила Маша.

Но ответа не последовало: старичок исчез также внезапно, как и появился, только ветерок на камне пыль слегка закрутил. А Машенька осталась на острове, и поначалу ей все здесь очень нравилось. Быстро девочка поняла, как приказы отдавать, которые в одно мгновение исполняли ее новые слуги.

– Эй, ветерок, принеси мне конфет! – крикнет Машенька, и через несколько секунд на нее уже сыплется конфетный дождь.

– Эй, родничок, хочу яблочного сока! – потребует девочка, и вместо водяного уже бьет родник вкуснейшего яблочного сока.

– Эй, ива, хочу спать! – и под ветвями раскидистого дерева возник маленький уютный домик с удобной мягкой кроваткой.

Дни шли за днями. Видит Дашенька: не находит себе места матушка, за падчерицу волнуется. И вот как-то ранним утром девочка положила в котомку краюху хлеба, кусок сыра да луковицу и тихонечко, пока все спали, ушла сестрицу искать. 

Идет девочка по городу и не знает, в какую сторону ей идти: мир то большой, весь не обойдешь. Вот видит Дашенька: из дома вышла древняя-древняя старушка и с лукошком пошла к рынку. Догнала девочка старушку, поклонилась ей и попросила совета. Посмотрела старушка на Дашеньку, улыбнулась ей и сказала:

– Сестрицу выручать идешь? Нелегкая то задача… А вам с матушкой разве не лучше без нее, капризницы? Оставила бы все как есть, по заслугам она получает, ох, по заслугам!

– Ой, бабушка, да что ты такое говоришь? Да, разве можно помыслить такое? Сестрица… она от неразумности такая, мала еще, беды в жизни еще не ведала. Да и матушка места себе не находит, за нее переживая. Надо мне сестрицу найти, да в беде ей помочь.

– Вижу сердце у тебя доброе, незлобивое. Добро помнишь, а обиду – нет. Ну да ладно, – вздохнула старушка. – Помогу тебе, подскажу, где сестрицу искать и как вам вместе домой вернуться! А сейчас на рынок сходим, я продуктов себе куплю, поможешь мне корзину до дома донести. И тогда я все тебе объясню. Но только тогда…

Вот идут с рынка старушка и Дашенька. Корзинка тяжелая оказалась, еле тащит ее девочка.

– Ну, как? Очень тяжело? Может, поставишь корзинку на землю и домой вернешься? – спрашивает бабушка у Даши.

– Нет, бабушка. Корзинка тяжелая, но я ее донесу, не волнуйтесь! – отвечает девочка.
Идут дальше, а в корзинку, будто, кто тяжести добавляет: с каждым шагом она все тяжелее и тяжелее становится.

– Если очень тяжело тебе, дитятко, оставь корзину, и возвращайся домой, – снова говорит старушка Даше.

Девочка лишь поблагодарила бабушку за заботу и несет корзину дальше, а та становится все тяжелее и тяжелее. И снова старушка предлагает оставить корзину, и снова девочка только благодарит старую женщину за заботу, но продолжает упорно нести тяжелеющую корзину. Вот и дом старушки. Забрала у девочки корзину бабушка. Дашенька диву дается: ей корзина неподъемной казалась, а старушка так легко ее подхватила, словно пустой корзинка была.

– Вижу, велико твое желание разыскать и выручить сестрицу, – пригласив в дом, сказала старая женщина. – Только нелегкое это дело: должна она научиться благодарной быть к миру, что так щедро делится с ней своими дарами. Страшно, когда не ведает человек добра, еще страшнее, когда человек не знаком с благодарностью. Ну, так слушай, попала твоя сестрица на одинокий остров в дальнем море. Добраться до него на обычном корабле нельзя… Есть только один путь: найди старичка-вихровичка. Только он знает путь на этот остров, знает он и как с него выбраться. Да и поторопиться тебе нужно, если желаешь сестрицу живой застать.

– Спасибо, бабушка! – поклонилась Дашенька старушке на пороге. – А знаешь ли ты, где я смогу найти этого старичка-вихровичка?

– Знать-то, не знаю, а вот позвать его для тебя могу! Думаю, согласится он тебе помочь.
Развела старушка огонь в печи, чугунок с водой поставила, а как вода закипела, стала какие-то травы в чугунок бросать, что-то бормоча себе под нос. Только тут Дашенька сообразила, что к бабушке-ведунье попала. Испугалась девочка, но, желая сестрицу выручить, не убежала, как страшно ей ни было. Немного погодя пар над чугунком вдруг в вихрь превратился, и возник в комнате маленький старичок.

– Здравствуй, сестрица! Что звала? – спросил старушку вихровичок, поглаживая бороду.

– Здравствуй, братец! Помнишь, когда ты меня навещал, ночные гости пожаловали?

– А как же не помнить? Помню! – спрыгивая с печи на лавку, отозвался старичок. – Ну и девицу я у тебя здесь прихватил! Скоро безжизненным и пустым останется островок волшебной силы! Совсем человек благодарности не знает! Я таких давно не встречал. Есть, конечно, люди без совести и чести, для которых добро лишь повод посмеяться над простодушием человека. Но даже они бывают хоть изредка благодарными! Да и остров жалко, многих людей он мне отрезвить помог!

– Ну, раз остров жалко, возьми вот эту девочку да отнеси к ее сестре, – кивнула старушка в сторону оробевшей гостьи. – Дашиной благодарности им на двоих хватит и нам еще останется! Глядишь, перед смертельной опасностью Маша с помощью сестры и поймет, что такое благодарность…

– Может, ты и права… – задумчиво почесал затылок старичок-вихровичек. – Ты точно хочешь сестренку выручить? – внимательно посмотрев на девочку, спросил он.

– Да! – ответила Даша твердо, она четко поняла, что время бояться прошло, и от ее мужества зависит, успеет ли она спасти сводную сестру. 

– Ну, раз так! Полетели! – крикнул старичок, превращаясь в крутящийся ветряной столб.
Дашенька почувствовала, как закрутился вокруг нее воздух, как он подхватил, как ноги потеряли твердую опору. В какой-то момент девочка испугалась, что ее сейчас ударит об стены или потолок дома. Но она все летела, а твердых преград на пути не встречалось. Вскоре Дашенька почувствовала, что ее ноги коснулись твердой земли. Ветер отпустил ее и умчался к облакам, а девочка осталась стоять на маленьком островке.

– Дашка! Это ты?! – услышала девочка возглас из-за большого камня.

– Да, это я! Здравствуй, сестренка! – обойдя валун и увидев лежащую на голой земле изможденную Машу, ответила Даша.

– Какая я тебе сестренка?! – попробовала возмутиться Маша, но у нее это плохо получилось: голос предательски дрогнул.

– Глупая маленькая сестренка, – твердо ответила девочке Даша, – которая, как только отец уехал, пропадает, перепугав весь дом!

– Даш, а у тебя поесть и попить нет? – вдруг жалобно спросила Маша. – Я пару дней почти ничего не ела и не пила. Представляешь, вчера этот глупый ветер принес мне только пару горстей какой-то каши, а сегодня только горсть гороха, и этот проклятый родничок перестал совсем подниматься над землей. Он только смачивает песок. Как уж тут напьешься?

Только тут Даша сообразила, что ее котомка осталась лежать в доме бабушки-ведуньи.

– Нет у меня с собой ничего! – ответила Даша. – А что тебе старичок-вихровичок говорил, когда тебя сюда принес?

– Это какой? Тот, что здесь на камне сидел? – присаживаясь, ответила на вопрос вопросом Маша. – Нес чушь какую-то, мол, здесь на острове живут: вот эта старая-престарая ива, вот этот камень валун, вот этот родничок, ветерок-озорник и солнечный зайчик, что если попрошу их о чем-нибудь, они вмиг исполнят, что построят мне корабль или погибнут. Только не объяснил, что им-то от меня нужно. Они точно несколько дней все, что я хотела, делали. А потом и домик под ивой развалился, и ручеек исчез, и ветерок перестал еду приносить… У-у! – заревела в голос Машенька.

Даша нашла на песке мокрое пятно – все, что осталось от бойкого родничка – наклонилась, тронула землю, потом присела на корточки и стала разгребать песок, выкапывая маленькую ямку, которая немного погодя наполнилась мутной водичкой.

– Молодец, родничок, спасибо и за это небольшое количество свежей воды, – с благодарностью Машенька зачерпнула горсть воды и пригубила ее.

Родничок словно только и ждал этого: из-под земли пробился пока еще слабенький и маленький, но уже веселый фонтанчик воды. Даша зачерпнула горсть свежей и чистой воды и подбежала к сестре:

– На, выпей! Если ты мне поможешь, то мы сможем отсюда выбраться!

– Ой, какая вкусная вода! Это ты откуда ее взяла? – оживилась Машенька.

На Дашу смотрели широко распахнутые, светящиеся, удивленные глаза. Девочка слабо улыбнулась. Дашенька смотрела на Машу и не узнавала ее. Куда делись обычные для сводной сестры надменность и недовольство?

– Твой родничок дал!

– Почему он мне не давал напиться тогда? А тебе сразу столько воды дал? – глаза Машеньки снова наполнились слезами.

Даша смотрела на сестру: она забыла, что они ровесницы, ей казалось, что она на много старше этого маленького обиженного ребенка.

– А я поблагодарила его за те несколько капель, что он мне дал сначала. И теперь он снова бьет маленьким фонтанчиком, – попробовала объяснить Даша.

– Правда? – Маша вскочила на ноги и бросилась к родничку.

Девочка видно давно не пила вдоволь: она припала к фонтанчику и пила, пила.

– А почему он опять пропадает? – подняла Маша на сестру испуганные глаза.

– Он снова силы теряет, – присела рядом с сестрой Даша и тронула края ямки, наполненной водой, на поверхности которой еще угадывался водяной бугорок родничка. – Видишь, он свою жизнь отдает, чтобы ты напиться смогла. Если сможешь, поблагодари его за это.

– Поблагодарить? – Маша с удивлением смотрела на сестру. – А зачем?

– Понимаешь, ему, чтобы стать сильным, нужна твоя благодарность. И пойми, твоя благодарность нужна не только ему, но и тебе самой.

– А мне зачем? – еще больше недоумевала Маша.

– Просто рядом с благодарным человеком живет добро. И весь мир помогает ему, – попыталась объяснить сестре Даша.

Маша задумчиво посмотрела на родничок, зачерпнула ладонью прозрачную воду из ямки, поднесла руку к лицу и умылась.
– Спасибо, тебе родничок, за свежую водицу! – произнесла девочка и обернулась к сестре: – Так? И что дальше?

– А ты смотри на родничок, – сказала Даша, показывая на приподнявшийся над поверхностью воды бойкий фонтанчик.

Происшедшее сильно подействовало на Машу. Девочка несколько минут молча смотрела на фонтанчик, который, как казалось, трепетал от радости.

– Знаешь, я сильно устала… Я очень хочу спать, – вдруг обратилась Маша к сестре, которая, чтобы не мешать, отошла в сторонку и присела на камень. – Но домик, построенный ивой, развалился и я пару ночей спала на холодной земле… Даже солнечный зайчик уже не мог согреть меня.

– А ты их благодарила? – спросила Даша сестру.

Девочка уже поняла, почему так сокрушался старичок-вихровичок. Маша совсем не была знакома с благодарностью, исполнение всех своих желаний она принимала как должное. И в этом была не только ее вина: купеческая дочь не знала никогда ни в чем отказа, а окружающие ее люди сделали все, чтобы она не чувствовала никаких неудобств от последствий своих вздорных проделок.

– Поблагодарила? – Маша вдруг покраснела, ее глаза наполнились слезами: – Нет! Я не знала, что мои просьбы убивают их!

– Ты пойми, их убивают не твои просьбы, а твоя неблагодарность! – Даша настолько осмелела, что подошла к сестре вплотную и обняла ее, она и в самом деле чувствовала себя старшей сестрой. – Они еще не погибли, поэтому у тебя есть шанс еще все изменить. Просто помни, им очень нужна твоя благодарность!

Маша не оттолкнула сестру, а тоже обняла ее и повела к наполовину высохшей иве. Безжизненные ветви спускались до самой земли, лишь высоко виднелись ветви еще с зелеными листочками. Сквозь голые ветви были видны руины маленького деревянного домика.

– Даша, здесь был мой домик! Здесь была моя удобная кроватка! Их сделало это дерево, когда я ему приказала! – Маша снова заплакала.

Даша погладила прижавшуюся к ней сестру по голове, посадила ее на землю около ивы, а сама стала разбирать завал, образованный обрушившейся крышей домика. Девочка аккуратно убирала сломанные доски и складывала их в стороне от домика. Вскоре показалась кроватка, о которой рассказывала Машенька. Даша расчистила комнатку, разобрала кроватку, встряхнула легкое мягкое пушистое одеяло, сплетенное из чего-то похожего на молодую травку, взбила перину.

– Сестренка, иди, отдыхай! – позвала Даша.

Маша смотрела на сестру широко распахнутыми глазами:

– Как это у тебя получается? Все тебя слушается, хотя ты не приказываешь!

– Это здесь, на волшебном острове, дерево само выстраивает дом, родничок, если попросишь, напоит хоть соком, хоть киселем, а ветер еду тебе принесет. Дома всегда за тебя все служанки делали, а вот осталась ты без них и растерялась. Я уверена, что если бы ты иногда сама что-нибудь дома делала, то не растерялась бы и здесь, – попыталась успокоить сестру Даша. – А постельку ива тебе знатную сделала: и удобная, и мягкая, и теплая! За такую и поблагодарить не грех!

Машенька с удовольствием легла на мягкую перину.

– Спасибо тебе, ивушка! – прошептала девочка, засыпая.

Даша поправила одеяло, погладила заснувшую сестру по голове и пошла обходить остров, ей нужно было еще во многом разобраться и многое продумать. Девочка знала: у нее мало времени. Отчим домой вот-вот вернется. Как тогда матушке объяснять, где дочь его ненаглядная? Как там Маша сказала: сами построят корабль и домой увезут?

Девочка почувствовала, как ее лица коснулся легкий, едва ощутимый, ветерок.

– Здравствуй, друг! – прошептала Даша. – Спасибо за добрую весточку, что жив ты еще!

Девочка почувствовала, как выросла мощь ветра: он тронул выбившуюся из косы прядь волос и помчался шевелить ветви ивы. Даша улыбнулась, ей очень нравилось чувствовать радость этого мира.

«Кого Маша называла жильцами этого острова? Старая-престарая ива, вот этот родничок, ветерок-озорник и… Кто еще? – девочка оглянулась по сторонам. – Да, вот этот камень валун и… Кто-то еще… Ах да, солнечный зайчик! Что про него Маша говорила? Что не согревает больше? Где бы его найти?» – девочка снова внимательно оглянулась вокруг.

Зайчика она не увидела, зато заметила удобно расположившегося на камне старичка-вихровичка.

– Здравствуй, дедушка! – обратилась она к нежданному гостю.

– Здравствуй, милая! – ответил старичок, поглаживая бороду. – Да, удивила ты меня! Не думал я, что из вашей затеи что-нибудь получится, но ведь получилось. И как получилось! Ты посмотри: родничок ожил, ива снова зазеленела, а ветерок, ты только глянь, как жизни радуется!

– А солнечный зайчик где? – спросила Даша. – Я за него волнуюсь, Маша говорила, что он совсем греть перестал!

– За него не волнуйся: он свою силу от солнца берет. А солнышко один не благодарный
человек не загасит! Если сестренка твоя про благодарность помнить будет, то глядишь к вечеру и корабль уж отстроите!

– А как его строить? Подскажи, дедушка! – попросила Даша.

– Так это совсем просто: обратитесь ко всем разом, вот и получите корабль, если сил его построить у них хватит! – лукаво подмигнул вихровичок Дашеньке.

Девочка поклонилась старичку:

– Спасибо, дедушка!

– Пожалуйста-а! – услышала Дашенька ответ уносящегося к облакам вихря.

Даша подошла к камню.

– Здравствуй, камень-валун! – погладила его шероховатый бок девочка. – Камушек, миленький, мы есть хотим, сделай для нас удобный стол и стулья, пожалуйста.

Вмиг образовались гладкий каменный стол и рядом с ним две лавки, а на столе уже стояли
расставленные пустые приборы, не хватало только еды.

– Спасибо тебе, камушек! – поклонилась валуну Дашенька. – Эй, ветер-ветерок! – позвала девочка и, почувствовав прикосновение нового друга, попросила: – Принеси нам еды разной: и мяса, и каши, и фруктов – пожалуйста!

Через секунду на тарелках уже дымились мясо и каша, а центральное блюдо было просто завалено разнообразными фруктами.

– Великолепно! Спасибо тебе, ветерок! С таким другом точно от голода не умрешь! – восхитилась Дашенька.

От запаха вкусной еды проснулась Машенька. Даша слышала, как сестра снова поблагодарила заботливую иву, как спустилась умыться к родничку и поблагодарила веселый фонтанчик за чистую воду. Девочки поели. Маша, как ни удивительно, не забыла поблагодарить и камень и ветер. Девочка вдруг подошла и обняла Дашу:

– Можно я буду звать тебя сестренкой? – вдруг спросила она, обняв сестру, и, получив согласие, продолжила: – Я тебе очень благодарна, что ты пришла сюда за мной. Без тебя я точно бы здесь погибла и погубила бы таких замечательных существ: иву, родничок, ветерок, камень-валун и солнечный зайчик. Без тебя бы я точно не поняла, как здорово видеть вокруг не слуг и врагов, а добрых друзей и родных. Мне раньше казалось, что в этом мире меня никто не любит, что меня все только ненавидят. И теперь я понимаю почему…

Даша молчала, она не знала, что говорить, и нужно ли.

– Скажи, а твоя мама… она такая же добрая, как ты? – после минутного молчания, вдруг спросила Маша.

– Да, она добрее меня. Мне иногда бывает стыдно, что я не всегда такая, как она, – ответила Даша, девочка почувствовала, как она соскучилась по маме, и от этого на глаза навернулись слезы.

– Не расстраивайся, ты тоже очень-очень добрая, – прижавшись покрепче к сестре, сказала Маша, истолковав наполненные слезами глаза по-своему. – Я себя плохо вела по отношению к твоей маме. Понимаешь, мне все говорили, что мачеха обязательно будет злой, что она будет меня обижать, заставлять работать. Вот я и делала все, чтобы не слушать твоей матушки! – Машенька на мгновение задумалась и спросила: – А твоя мама не будет против, если я ее тоже матушкой буду звать? Тогда и ты моего отца батюшкой сможешь звать! – радостно воскликнула купеческая дочка.

– Давай, не будем сами решать, а у родителей потом спросим, – остановила сестру Дашенька. – Я думаю, они не будут против, но спросить все равно нужно!

– А жить ты теперь будешь со мной, в моей комнате! – продолжила весело щебетать Маша, потом, будто, что-то вспомнила, помрачнела лицом и сказала: – А этих злобных мамок-нянек я на кухню отправлю и запрещу мне на глаза попадаться!

– Что ты, сестрица, они ведь тебя любят! И творили зло только из-за любви своей слепой! – заволновалась Дашенька.

– Как это – слепая любовь?

– Слышала я как-то в стрелецкой слободе, как одна старушка сказала, что нет ничего страшнее слепой любви материнской, так, мол, дитя испортит, никакой враг так не сподобится! Баловали они тебя, строгости ни малой ты не знала, но это не от злости или вредности, а от их любви и усердия. Вот это и есть – слепая любовь.

– Так что теперь, мне их наговоры и злобное шипение и дальше выслушивать? – недоуменно спросила Маша.

– Зачем? Ты, если хочешь, удали их от себя, но не со злобой, а с благодарностью. Представь, что было бы, если бы, действительно, твой отец женился бы не на моей матушке, а на злой ведьме? Что тогда? Только их любовь и спасла бы тебя!

– Знаешь, об этом я не подумала! – Маша потупила взор.

Даша оглянулась вокруг. Пока девочки разговаривали, остров сильно преобразился: голая земля покрылась мягкой травой; ива стояла вся зеленая, ее густая листва полностью скрыла домик от постороннего взгляда; бойкий родничок превратился в достаточно высокий фонтанчик, от которого к морю бежал говорливый полноводный ручеек; озорной ветер играл в ветвях ивы и временами разбрызгивал воду родничка. Дашенька вспомнила наставление старичка-вихровичка.

– Красавица ива, и ты, камень валун, солнечный зайчик, веселый родничок, и ты, ветерок-озорник! Постройте нам быстроходный корабль, который быстро сам нас домой домчит!

Только сказала, а перед ними уже стоит тот самый корабль. Поблагодарили девочки своих новых друзей и взошли на корабль. А ветерок только этого и ждал, наполнил паруса и повел корабль к далеким берегам их родины.

Быстро корабль летит по водной поверхности, ветер наполняет паруса, а солнечный зайчик разгоняет тучи, не дает буре свой нрав показать. Вот вдали показалась земля. Обгоняет волшебный корабль торговые корабли.

– Посмотри, Дашенька, вон батюшкин корабль! – воскликнула Маша, показывая вдаль. – Скоро батюшка дома будет! Надо нам поторопиться: его опередить да матушку предупредить!

Вот пришел корабль в порт. Люди дивятся: такой огромный корабль, а команды не видно, хотя кто-то паруса убрал да швартовые кинул. Сошли девочки на берег, а на берегу их уже старичок-вихровичок дожидается.

– Ну, молодцы! И остров мой в порядок привели, и корабль отстроили, и домой, считай, сами добрались!

Подхватил девочек знакомый вихрь и аккуратно у ворот дома родительского поставил.

– Спасибо тебе, дедушка! – поклонились девочки уносящемуся вихрю.

– Знаешь, мне кажется, надо будет до старушки-ведуньи нам с тобой дойти, поблагодарить бабушку за урок! – задумчиво глядя вслед улетающему вихрю, сказала Машенька.

Девочки взялись за руки и вошли в ворота. Вот уж радости было у обитателей дома. Девочки все, что с ними случилось, по порядку матушке изложили и договорились держать этот урок в секрете, чтобы лихой человек не проведал. Есть такие люди, что на чужую благодарность, как на сани, садятся, да еще и распоряжаются.

А Дашенька и Машенька так всю жизнь, друг другу помогая, прожили, каждая была счастлива и за себя, и за сестру.



– Ну что? Поняла, что благодарность с этим миром делает? – хитровато улыбаясь, спросил домовой у Сашеньки.

– Поняла! Теперь мне ясно, почему мы и иве кланялись, и дубу, – девочка вдруг поднялась, смело подошла к самой кромке изумрудного озера и коснулась его глади рукой: – Пожалуйста, озерце миленькое, выстрой нам мосток!

Озеро словно только и ждало этого: быстро из воды высунулось много-много рук, которые крепко сцепились между собой, образуя дорожку. Сашенька робко ступила на этот «мосток», но он оказался очень крепким: по нему можно было идти, как по твердой земле. За Сашенькой на «мосток» ступили и ее спутники. Сан Саныч немного замешкался на берегу, полаял вслед удаляющимся друзьям и, спустя пару минут, помчался по «мосточку» за ними. Вскоре вся компания была на другом берегу. Сашенька поклонилась Рукастому болоту и поблагодарила его. Руки расцепились и исчезли под водой.

Сашенька оглянулась по сторонам: сзади простиралось огромное изумрудное озеро, а впереди на крутом берегу выстроились высокие сосны. Девочка заметила тропинку. Саша уже хорошо усвоила, что в этом мире дорожки и тропки не появляются просто так, и если их не ждут, то тропинку в такое место и не сыщешь. Друзья поднялись на взгорок. Они стояли теперь на опушке соснового леса. За деревьями виднелся частокол.

– Наш путь окончен! Вот и дом моей матушки! – сказала Василиса и пошла по тропинке вдоль частокола.

Все последовали за ней. Вскоре путники подошли к странным воротам: они были сплетены как бы из костей, но девочка, помнившая «руки» болота, не торопилась делать выводы.

– А они из чего сделаны? – осторожно задала Сашенька вопрос Василисе.

– Что? На человеческие кости похоже? А ты погляди еще на верх частокола! – рассмеялась девушка.

Сашенька подняла голову наверх и с ужасом увидела насаженные на частокол человеческие черепа… Девочка зажмурилась, она снова вспомнила про «руки» болота, стряхнула с себя страх и пригляделась внимательнее: на шесты черепа не были насажены, они росли на них, как гриб чага на березе. Саша с удивлением оглянулась на Василису. Девушка была серьезна, но ее глаза горели озорством, совсем как у нашкодившего мальчишки.

– Это все существа этого мира? Такие же, как Рукастое болото? Да? – осторожно озвучила свою догадку девочка.

– Конечно! Человек должен знать, куда пришел. Должен понимать, что здесь шутки никто не шутит, – уже серьезно ответила Василиса, девушка подошла к воротам и тронула «паутину» в центре: – Ну, здравствуйте, воротца! Я гостей к матушке привела, пропустите нас!
Паутина зашевелилась, и девочка с ужасом увидела, что это были две сцепленные между собой огромные костяные ручищи, которые разомкнулись, открыв проход. Путники вошли во двор. Сашенька ожидала увидеть еще одну избушку на курьих ножках, но в центре пространства, обнесенного частоколом, стоял резной теремок.

– И это кого ко мне, на ночь глядя, занесло? – услышали путники низкий хрипловатый старческий голос. – Ну никак отдохнуть не дают! Все ходят и ходят! – и на резное крылечко вышла старушка с хитроватым лицом и добрыми глазами.

Сашенька снова удивилась не соответствию зловещего сказочного образа и реального существа, но тут же вспомнила, что каждый видит для себя свою Бабу-Ягу. Да и как не испугаться после Рукастого болота, костяных ворот и черепов на частоколе?



Глава 10.


Сашенька после тяжелого дня почти дремала, сидя в удобном кресле. К ней на колени взобрался огромный черный кот, свернулся клубком и громко мурлыкал, подставляя девочке для почесывания свои бока. Саша ничуть не удивилась, когда за окном вечернюю тьму разорвал свет уличных фонарей. Ночными иллюминациями девочку нельзя было удивить, как-никак раньше она жила в Москве, где ночью от искусственного освещения бывало светлее, чем днем. Но тут вдруг Сашенька вспомнила, что она не только не в Москве, но даже не в своей деревне, а вот уже несколько дней как попала в мир Радуги и теперь путешествует по Миру Змей. Девочка рывком оторвала тело от удобной спинки кресла, кот, молча показав свое недовольство, спрыгнул на пол. Свет фонарей за окном БЫЛ. Просто выглянув в окошко, Сашенька не увидела источника света. Девочка быстро прошла по горнице и вышла на крыльцо. Мороз пробежал по коже девочки, и было от чего: черепа «украшающие» частокол освещали двор и лес вокруг своими светящимися глазницами…

– Что? Страшно? – услышала Сашенька незнакомый голос.

Девочка оглянулась и увидела сидящего на перекладине филина.

– Здравствуйте! – робко произнесла Саша скорее от растерянности, чем из вежливости.

– Ух! – громко ответил собеседник. – Ну, здравствуй! Здоровье вещь хорошая, отчего ж не пожелать хорошему человеку! – Филин расправил крылья и перелетел на заборчик крыльца. – Девонька, ты не пугайся так. Здесь, конечно, все не так, как тебе привычно. Но человеку с чистым сердцем бояться здесь нечего, скорее наоборот.

– Я вижу, ты уже с нашим провожатым познакомилась? – услышала Сашенька за спиной голос домового. – Кто ж знал, что и средняя Баба Яга не сможет нам помочь? Хорошо хоть не придется идти к старшей. Брр! – встряхнулся старичок. – Видел я ее раньше один раз, больше не хотел бы… – Сашенька, посмотрев на домового, поняла: он не шутит, чтобы просто попугать ее, а старичок между тем продолжал: – Дальше с нами сама средняя Яга пойдет, да своих помощников возьмет…

– Пойдет? А не полетит? В сказках Баба-Яга в ступе летала…

– В ступе? Хе-хе… – услышала хрипловатый смех Яги Сашенька. – Оно, конечно, можно и в ступе… Только туда, куда нам с вами надо, на ней не доберешься. А исправный транспорт зачем на полдороги бросать? Нет, лучше уж с вами пешочком… Да у меня тут короткая дорожка припасена… Так что скоро будем! Как раз к восходу солнца, куда нужно и прибудем. А сейчас быстро все в горницу и за стол обедать… А то сейчас съем! – вдруг вкрадчивым голосом добавила Яга, от звуков которого, даже не от слов, побежали мурашки по спине.
Но никто из присутствующих не возражал, как ни странно и Сашенька почувствовала, что очень сильно проголодалась. Ужин прошел в молчанье: все в сосредоточенной задумчивости уничтожали еду на столе.

Отправляясь в путь, Баба Яга вытащила из частокола одну палку с черепом и передала ее Сашеньке:

– Этот свет позволит тебе видеть все, как есть. Это Огонь Истины. Одним он дает силы, а других сводит с ума, – старушка лукаво подмигнула девочке. – Если хватит сил донести его до конца пути, то он останется с тобой навсегда, даже когда домой вернешься.

Сашенька представила себе картину, как она идет по деревне, неся в руке череп со светящимися глазами на палке, как от нее в ужасе разбегаются не только люди, но и все уличные собаки. Девочке эта картина представилась так ярко, что она даже почти услышала крики ужаса людей и визг перепуганных собак.

– Да, здорово получится напугать всех обитателей нашей деревни! Если появишься в таком виде, то люди и через века будут рассказывать о маленькой ведьме. Даже врачи не смогут убедить их в том, что им все это привиделось! – рассмеялся идущий рядом домовой; девочка поняла, что друг «увидел» картину, которую нарисовал ее разум. – Только ты поняла все в буквальном смысле. А бабушка говорила немного о другом, ведь верно? – обратился хранитель к смеющейся Яге.

– Верно, то верно, да только не будем раньше времени, об этом говорить. Огонь Истины еще донести нужно, а это не очень-то легкая задача, и не всем она под силу… – ответила Баба Яга, продолжая сборы в дорогу. Старушка вытащила из-под крыльца свернутый домотканый половик: – Ах, вот ты куда спрятался! – передав его лешему, подошла к закрывающимся воротам, погладила, что-то шепча, руки-замки и, обернувшись к спутникам, сказала: – Вот теперь можно и в путь! Стели дорожку, леший!

Домотканый половичок взметнулся вверх, это его за край дернул хранитель леса, и лег ровной широкой тропинкой, уходящей куда-то вглубь соснового бора. Глазницы черепа освещали дорогу не хуже хороших автомобильных фар. И наши путники, молча, словно боясь спугнуть ночную тишину леса, шли по расстелившейся под ногами дорожке. Девочка чувствовала, как онемела и стала болеть рука, несущая палку со страшным подарком Яги. Но поменять руки она не смогла, не смогла и передать ношу никому из своих друзей:

– Тебе дали, вот и неси до конца! – сухо ответил леший, когда девочка попыталась попросить о помощи.

Почему-то вспомнилась тяжелеющая корзина, ноша Дашеньки, из сказки рассказанной Василисой, это воспоминание придало девочке новую силу: «Если у Дашеньки получилось, то получится и у меня!»

Вскоре путники вышли на край соснового бора, впереди расстилалась необъятная степь. Сделав несколько шагов по дорожке, Сашенька оглянулась и с удивлением заметила, что пройденный только что лес чернеет очень-очень далеко позади, еще шаг – и лес исчез за горизонтом. Девочка вопросительно глянула на домового. Но старый хранитель был очень сосредоточен на своих мыслях и не заметил замешательства Саши. Зато хорошо понял ее немой вопрос филин. Летающий друг Яги мягко опустился на плечо к Сашеньке. Девочка не только не почувствовала веса огромной птицы, но и ощутила, как значительно полегчал страшный подарок Яги. Филин немного потоптался на плече девочки, а потом удобно сел на свои лапы.

– Яга не даром весь вечер искала эту дорожку. За каждый шаг, сделанный на этой тропинке, ты проходишь больше, чем за день обычного пути. Хозяйка знала, что дорожка понадобится, вот и берегла ее до вашего прихода, – услышала девочка тихое клекотание филина, она хотела поблагодарить крылатого друга и за разъяснения, и за помощь, но филин опередил ее: – Сейчас ничего не говори, молчи! Так лучше будет!

Девочка посмотрела на птицу: филин закрыл глаза, притворившись, что спит.

Вскоре на горизонте, на фоне слегка посеревшего неба, прорисовалась черная гряда островерхих гор, похожих на зубы гигантского дракона. Ветер, подувший с той стороны, принес колючий холод, запах гари и ощущение чего-то ужасного и неодолимого. Сашенька оглянулась на друзей, за время перехода ее спутники не проронили практически ни слова.

– Где мы? – робко задала девочка вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Это Полуночные горы. Здесь логово Кощея, – откликнулась Яга на вопрос Сашеньки, не поворачивая головы и внимательно глядя вдаль. – Я думаю, нам нужно немного передохнуть, а заодно и рассказать нашей смелой спутнице, где мы и что нам предстоит сделать.

По знаку Яги филин сорвался с плеча Сашеньки и умчался вперед, громко ухая. Девочка снова почувствовала всю тяжесть подарка Яги, но как ни странно рука больше не болела, и ей теперь удавалось удерживать череп без особого труда. Сашенька смотрела на Ягу и видела уже не ту милую добрую старушку, которая их встретила во дворе собственного дома, а грозную воительницу, вступившую на тропу войны. Облик спутницы резко переменился: спина Яги выпрямилась, из волос исчезла седина, коряжистый посох превратился в сияющее копье, старческие лохмотья стали серебряными доспехами. Эта перемена происшедшая на глазах настолько изумила девочку, что она даже не заметила исчезновение подарка Яги, того самого черепа со светящимися глазами. Спохватилась Сашенька только тогда, когда в растерянности хотела провести рукой по голове. Она в замешательстве оглянулась по сторонам, ища, кто незаметно мог взять у нее подарок Яги из руки, воспользовавшись ее растерянностью, и с изумлением увидела, что весь мир вокруг сильно переменился.

– Я вижу: Огонь Истины признал тебя, и теперь ты видишь мир в истинном его виде. Не ищи его вокруг себя. Этот Огонь уже часть тебя самой. Больше никто из хранителей не способен тебе морочить голову, в том числе даже такие мастера как наша кикимора и ее братец шут, – усмехнулась Яга.

– Как это? – еще больше растерялась Сашенька. – Ваша сестра говорила, что ваш мир таков, каким видишь его через свое сердце…

– Да, таким видит его обычный человек. Если в сердце человека живет страх, то этот страх оживает здесь, если же в сердце любовь и добро, то и мир Радуги дарит ему добро и помощь. Но это обычный человек…

– Но я и есть обычный человек! – отчаянно возразила Сашенька.

Девочка понимала: что-то изменилось не только вокруг, а также и в ней самой. Но ей очень не хотелось с этим мириться. Что-то внутри ее просто умоляло: «Пусть все будет, как раньше!». И Сашенька знала: НЕ БУДЕТ.

Яга ничего не ответила на возражения девочки, а просто молча отошла к спутникам, отчаянно пытающимся организовать костер. Несмотря на все усилия русалки разогнать серую дымку густого тумана, тот плотно лежал на земле и не давал развести огонь, над которым тщетно бились леший и домовой. Яга подняла корягу, что-то прошептала над ней (Сашеньке на миг показалось, что она увидела золотистую тень Змея Горыныча), затем вернула ее в костровище, и через мгновенье огромное пламя, весело треща на дровах, разогнало мрак и туман. Вскоре прилетел филин, он сел на руку Яге, и что-то стал ей рассказывать. Даже кот, неотступно следующий всюду за своей госпожой и обычно воюющий с птицей за внимание хозяйки, отошел на почтительное расстояние от Яги и сел умываться, будто все происходящее совсем ему неинтересно и его не касается. Но его встревоженный взгляд, изредка бросаемый в сторону говорящих, явно показывал, что и этот видавший виды зверь чем-то обеспокоен. Чем дольше сказочная воительница слушала своего летающего друга, тем мрачнее становилась.

– У нас очень мало времени, – сказала Яга, когда птица закончила свой доклад. – Сашенька, я должна рассказать тебе историю одного из самых страшных и беспощадных существ нашего мира. К нему мы пойдем с тобой вдвоем. Он слишком опасен для твоих друзей.

– А разве для нашей девочки он не опасен? – взволнованно спросил перепуганный домовой. Сашенька раньше никогда не видела его таким растерянным и подавленным.

– Он опасен и для нее. А потому я должна ей рассказать о нем все. Она должна знать: кто ждет сейчас встречи с ней. И только ей принимать решение, идти на эту встречу или нет. – Яга говорила спокойно. Но от того, как воительница медленно и четко выговаривала каждое слово, становилось жутко.

И опять внутри Сашеньки какой-то голосок заплакал, затрепетал: «Не надо ни с кем встречаться! Хочу домой, к маме, где так уютно и тепло, где приснившийся кошмар улетает от маминых теплых ласковых рук!». Но девочка знала: что как бы не страшен был тот, кто их ждет, она пойдет к нему с Ягой. Она уже давно приняла это решение и менять его не собиралась.




– В давние-давние времена, – начала повествование Яга, – когда мир был совсем молодым, жили на земле мужик да баба. Жили счастливо, любовь и достаток правили в их доме. Но была у них одна печаль: не было у них детей. А мечтали они о сыночке. Старуха, бывало, даже ночами не спала, все думала да слезы лила.

Вот как-то идет мужик по лесу, деревья для зимней рубки метит. Вдруг слышит: говорит кто-то басом:

– Мужик, отодвинь колоду, помоги мне.

Испугался старик, в сторону отошел, а голос не унимается:

– Ты, мужик, не бойся! Помоги мне, а я помогу твою заветную мечту исполнить!
Почесал старик в затылке, прикинул, подошел к месту, откуда голос слышался, и видит: лежит громадный медведь, придавленный огромным повалившимся деревом, пошевелиться не может. Страшно мужику, но все равно колоду рубит, медведя освобождает. Вот, наконец, поддалось дерево, удалось старику его с медведя снять. Только как ни пытается зверь подняться, все не получается. Видно, сильно повредило ему дерево.

– Отнеси меня, мужик, по тропочке, что покажу я тебе! – взмолился снова лесной воевода. – Отнеси, не пожалеешь!

Делать нечего, начал дело – на половине не бросай – доводи до конца. Взвалил на себя старик зверя и понес. Вьется, вьется под ногами тропинка, в глазах уж потемнело, а мужик все тащит медведя, из сил выбивается. Вот, наконец, деревья расступились, и возникла впереди поляна, а на поляне – источник.

– Отнеси меня к воде, старик, сделай милость! – просит раненный зверь.

Как просил медведь, так мужик и сделал. Окунулся зверь в источник и выскочил на берег здоровый и невредимый.

– Да это никак источник живой воды, о котором люди в сказках сказывают! – восхитился старик.

– Он самый и есть! – ответил ему лесной воевода. – Теперь ты тайну нашего леса знаешь. Только не говори о ней никому: нельзя об этом слово молвить, волшебная сила воды пропадет!

– Не скажу! – пообещал старик.

– А теперь и мне пора свой долг тебе отдать! – молвил косолапый, да как заревет на весь лес так, что с деревьев листва посыпалась, да малые зверьки по норам попрятались.

Сбежались на его крик животные: олень, волк, лиса, кабан, белка да заяц; прилетели птицы: филин, сокол, лебедь да орел; вылез из глубокого омута источника сом.

– Зачем нас звал, братец? – спрашивают.

– Вот что, други, вам скажу! – начал медведь. – Здесь вы видите человека, что от смерти меня спас. Обещал я ему, что исполню мечту его заветную. А мечтает он долгие годы о сыне.

– Твой долг – наш долг! – ответила лисица, вырвала клок шерсти у себя на груди и положила в центр круга. – Пусть будет он умен и хитер, как лиса, все хитрости и плутовства пусть будут у него, как на ладони!

– Пусть будет смел и напорист, как кабан! – вслед за рыжей плутовкой вышел в центр круга огромный кабан и положил к лисьей шерсти свою.

– Пусть будет благороден и справедлив, как олень!

– Пусть смеется над опасностью, несправедливостью и злом, как белка!

– Пусть будет мудр и не боится мрака ночи, как филин!

– Пусть будет зорок и любит свет солнца, как сокол!

– Пусть будет верен долгу и слову, как лебедь!

– Пусть научится повелевать и малым, и старым, как орел, и познает глубины поднебесного царства!

– Пусть будет способен ждать и таиться, как сом, и познает мудрость и силу подводного царства!

Немного в стороне от процессии зверей сидел заяц. Косой внимательно смотрел на дары зверей и задней лапой время от времени чесал у себя за ухом. Когда же все звери вернулись на свои места, он вдруг влетел в центр круга:

– Пусть будет у него чуткое сердце, как у зайца, которому больно от чужой беды и несправедливости! – скороговоркой проговорил заяц, разорвал свою грудь и выдернул свое трепыхающееся сердце…

Звери только и успели что ахнуть, никто не ожидал от зайца такой жертвы и такого мужества. Вот и утверждай после такого, что заяц трусишка!

Медведь собрал дары зверей в туесок, бережно уложил туда еще живое трепещущееся заячье сердце, положил туда и свой клык:

– Пусть будет он сильным, как десяток медведей! – проревел лесной воевода и опустил туесок в волшебный источник, а достал плетеную люльку с младенцем. – Вот держи, старик, сына!

С радостью вернулся старик к жене: наконец-то исполнилась их заветная мечта иметь сына. Мальчишечка рос крепким и сильным. Все, кто знал его, очень любили его за добрый нрав и стремление защитить обиженного. Родители не могли нарадоваться на своего сына.

Прошли годы. Мальчик превратился в сильного красивого юношу, всегда спешащего на помощь обиженным. Люди знали его и любили, он всегда оказывался там, где была нужна его помощь.

Разбойники и воры боялись его, каждый из них знал, что рано или поздно попадется под карающую руку народного героя.

В те времена жил очень дерзкий вор. Он воровал, не считаясь ни со святостью места, ни с обездоленностью своих жертв. Его дерзость дошла до того, что он решил украсть тайные артефакты, спрятанные в Храме Земли. Только парень не учел, что эти артефакты держали закрытыми страшное чудовище огромных размеров: все сказки и легенды считал он небылицами.

Как только артефакты покинули свое место, невероятных размеров гад пополз по земле. Он был очень голоден, а сравнительно небольшие обитатели земли не могли насытить его. Первым, кого съел змей, был тот самый дерзкий вор, смеющийся над всеми запретами. Дракон слизывал целые города и деревни, но оставался голоден и полз дальше. Земля стонала под его тяжестью, люди разбегались в ужасе, они уже не успевали оплакивать погибших.
Не мог не откликнуться на стон Земли-матушки наш герой. Бесстрашно бросился он в бой с напором кабана и силой десятка медведей, с ловкостью белки и хитростью лисицы. Долго длился бой, но не могло обессилившее чудовище сбежать ни в воду, ни взлететь под небеса: везде доставал его бесстрашный герой. Вот сумел-таки парень нанести чудищу смертельный удар. И острая чужая боль и обида пронзила чуткое сердце героя: не понимал змей, почему умирает, за что. Он просто хотел жить… Заячье сердце оказалось слабым: не смогло оно перенести несправедливости, сотворенной пусть даже и с чудовищем, и разорвалось…

Увидел смерть героя с высоты сокол и бросил клич братьям. Собрались снова вместе медведь, лиса, олень, кабан, белка, сокол, орел, филин, лебедь и сом. Снова отдали они частичку себя в подарок для героя, только не было с ними их младшего братца – зайца, не было нового сердца. Говорит тогда орел:

– Братья мои, обождите немного, – и улетел.

Только к вечеру вернулся властелин неба:

– Принес я с гор рубин – это окаменевшая кровь. Пусть заменит он разорвавшееся сердце. Рубин тверд и крепок, не разорвется, как заячье сердце, от чужой боли.

Собрал снова все подарки медведь в туесок и опустил в источник. Подхватили на крылья птицы этот туесок и понесли к месту, где погиб герой. Пришел к тому месту и лесной воевода, заменил заячье сердце рубином, открыл туесок и той водою обмыл героя. Очнулся молодец, но не трогали его более страдания и беды живущих.

Он стал жесток, но не оттого, что стал злым или несправедливым, а просто не стало в нем сострадания: его рубиновое сердце оставалось вечно спокойным и невозмутимым при любых страданиях людей.

Сталкиваясь с человеком, стремящимся навести порядок жесткой рукой, люди, как правило, отдают этому человеку власть, делают его своим правителем, ожидая, что тот будет править достойно и справедливо, и в дома к людям придет мир и достаток. Так случилось и с нашим героем. Везде, где он оказывался, насаждал жесткий порядок, карал людей за большие и малые грехи. Люди добровольно склоняли перед ним головы, для них он был героем легенд и воплощением их надежд и чаяний. Так он стал Великим правителем земель от моря до моря. Шли годы, поколения людей сменялись, а правитель оставался прежним.

Но тяжело в груди носить камень, даже такой прекрасный, как рубин. Великий правитель оглядывался назад на свою прожитую жизнь и понимал: он не такой, как другие люди – ему уже служили правнуки и праправнуки его первых соратников, а он все еще крепок и полон сил. Люди почитали его и боготворили, но боялись его и сторонились, и не было в их сердцах любви к нему. Он продолжал беспристрастно судить и править, хотя очень устал от жизни; дав однажды слово, держал его, хотя те, кто слышал его клятвы, были давно уже мертвы, и перед ними он уже давно сдержал все обещания.

Однажды во дворец к Великому правителю явился Старец. Слуги хотели прогнать нищего старика. Но правитель заметил и не позволил им это сделать. Он позвал Старца к себе, пригласил его разделить с ним трапезу, а потом долго-долго со Старцем о чем-то беседовал. Вечером нищий старик покинул дворец. А правитель созвал всех своих соратников и объявил им, что отныне они составляют Великий Совет, и что этот Совет будет ведать всеми делами управления его царства, и, оставив новоявленных членов Совета гадать, что все это значит, удалился в свои покои. Когда утром, по обычаю дворца, в покои правителя советники явились с докладом, там никого не было. Легендарный царь исчез и о нем более никто не слышал.

Между тем в Полуночных горах объявился волшебник, незнающий жалости. Много героев стремилось его победить. Многие из них так и остались во владениях этого волшебника. Другие вроде побеждали его, убивали и возвращались с победою домой, но он снова возрождался. И тогда назвали его в народе Бессмертным, и дали прозвание Кощей. Только невдомек им всем было, что это и есть тот самый их легендарный герой-правитель, который, исполнив свой долг перед людьми, теперь ищет собственного избавления от тяжести каменного сердца, давящего душу. И найти это избавление можно, но только если придет к нему герой с тем самым заячьим сердцем, в котором нет ни ненависти, ни злобы, а есть только сострадание и любовь.



Предрассветную тишину мира нарушало только потрескивание дров в костре. Яга уже несколько минут назад закончила рассказывать сказку, но никто не смел нарушить словом впечатление от услышанного, все молча смотрели на веселые пляшущие язычки пламени, на хоровод взлетающих к светлеющему понемногу небу искр. И сейчас в этом молчании было понимания и смысла больше, чем во всех словах мира.




Глава 11.


Как только солнце начало свой дневной путь по небосклону, Яга отдала последние распоряжения хранителям и животным, остающимся в лагере. Филин высокомерно поглядывал на животных, сбившихся в растерянную кучку у корней облюбованного им дерева. Он знал, что его глаза еще пригодятся хозяйке в этом походе, и был этим горд.

Когда Яга объявила, что она и Сашенька идут вдвоем, все молча согласились, но это не придало уверенности их компании. Наоборот, в каждом ободряющем замечании девочка слышала невысказанный вопрос: «Точно, справитесь сами? Может, все-таки наша помощь нужна будет?»

Закончились сборы, и вот уже Сашенька шагает рядом с Ягой, все дальше удаляясь от спутников, оставшихся ожидать вестей, и приближаясь к черным Полуночным горам, откуда ветер доносит колючий холод. Мягкая трава под ногами начала постепенно редеть, все чаще стали попадаться черные, будто выгоревшие, островки испещренного трещинами камня без почвы. Вскоре и вовсе исчезли все зеленые растения, вокруг простиралась лишь черная безжизненная каменистая равнина. Немного погодя над головой ухнул филин. Это верный слуга догнал свою госпожу. Тенью летающий друг промчался вперед. К закату солнца Сашенька с Ягой подошли к самому подножию черных гор. Воительница молча подняла руку, давая знак к остановке. Откуда-то сверху спикировал филин и сел на плечо Яге.

– Нас уже встречают, – еле слышно произнесла воительница. – Только вот кто? Хотела бы я это сейчас знать…

Тропинка, по которой как можно тише двигались путники, вышла на край обрыва. Девочке было страшновато двигаться вдоль гладкой скалы, когда всего в полуметре зияла черная бездна. Но бездна не была пустотой, там, где-то в глубине ее, раздавался холодящий душу волчий вой, в котором слышались отчаяние и безысходность. Уж очень он был не похож на обычный ночной вой волка, который Сашеньке раньше приходилось слышать.

Что-то черное тенью стало подниматься из бездны, закрывая собой сереющее небо, не давая дышать и вызывая ужас, сковывающий тело и не позволяющий двигаться.

– Только не останавливайся! – уговаривала Сашеньку Яга, выдавливая из себя каждый звук, было видно, что сейчас даже просто произнести слово стоило ей нечеловеческих усилий. – Еще немного надо пройти, а там и солнце взойдет….

При чем тут солнце девочке не хватило сил спрашивать, она упорно пыталась заставить непослушное тело сделать еще и еще один шаг. Весь мир, все ощущения сузились только до одной последовательности движений: опереться на одну ногу, перенести вторую вперед и опереться на нее, а потом снова перенести другую ногу. И так шаг за шагом.

Вдруг откуда-то сверху в глубину бездны слетел синий огонек. В нависшей тени что-то взвыло, и тьма отшатнулась от тропинки. Сразу стало легче идти. Тень словно спохватилась и снова ринулась к скале, но сверху на нее дождем посыпались синие огни. С диким завыванием тьма нырнула назад в бездну.

За поворотом скалы перед путниками открылась просторная площадка. Тропинка уходила в раскрытую пасть каменного чудовища.

– Я говорила: нас уже ждут, – Яга показала на вход в пещеру. – Когда здесь не ждут гостей, пасть змея закрыта. Сейчас мы попадем в Зал Химер. Иди смело прямо и ничему не верь. Наша тропа безопасна, если ты сама не сойдешь с нее и не поверишь миражам.

– Совсем как в пещере Енгара?

– Почти. Помнить и знать сказки – это одно, а попасть на место ее героев, пройдя те же испытания – совсем другое. И не всякому такое под силу, – заключила хранительница знаний.

Девочка вошла в пещеру следом за своей спутницей и вздрогнула от неожиданности: пасть чудовища за спиной с грохотом стала закрываться. Сашенька робко взглянула на Ягу, но воительница уже была далеко впереди. Девочка собралась с духом и поспешила догонять спутницу.

Вдруг прямо перед ней вспыхнула огненная стена. Сашенька зажмурилась, вздохнула и шагнула прямо в огонь, но обжигающего пламени не ощутила. Девочка заметила, что вокруг тропинки стали двигаться какие-то тени. Это ей напомнило, как она всего пару лет назад очень боялась темноты. Тогда ей казалось, что там, в темном коридоре, затаились страшные чудовища, что эти чудовища только и ждут, когда она войдет в неосвещенное место. Папа, услышав невнятные объяснения дочери, почему она не хочет одна идти в неосвещенный коридор, посмеялся и строго сказал:

– Ты уже большая и должна понимать, что в темноте никого нет. Пойми: нельзя бояться химер!

Тогда же мама попыталась объяснить Сашеньке, что это такое «химеры». Она рассказывала о древних народах, о выдуманных страшных животных и о многом другом. Из всего этого долгого объяснения девочка хорошо поняла лишь то, что химеры – это несуществующие страшилища. Они вроде бы есть, а попробуешь до них дотронуться или даже просто приглядеться – лопнут, ну совсем, как мыльный пузырь. После этого разговора каждый раз, когда Сашеньке казалось, что в темноте притаилось чудовище, она ясно представляла, как это чудовище лопается мыльным пузырем. А скоро девочка совсем перестала бояться темноты.
Это воспоминание придало девочке уверенность, и она смелее зашагала по дорожке, догоняя Ягу.

Новое видение на секунду испугало девочку. Это был внезапно выросший перед ней огромный человекообразный лохматый монстр с кривыми клыками. Он грозно рычал и искрил глазищами. Сашенька снова вспомнила про свои детские страхи, и монстр, вдруг раздувшись, рассыпался на сотню мыльных пузырей. Девочка осмотрелась, увидела ожидающую ее Ягу и побежала к спутнице.

– Молодец! – смеясь, похвалила воительница девочку. – И где это ты  научилась так ловко управляться с химерами?

Сашенька рассказала Яге о своих детских страхах и как научилась с ними справляться. Пещера закончилась, теперь они шли по длинному каменному коридору, освещенному факелами. Девочка видела, как впереди зажигаются факелы и как гаснут сзади, но, кто зажигает их и гасит, она как ни старалась не смогла увидеть.

– Я же говорю: нас здесь ждут! И этим все объясняется! – коротко ответила Яга на невысказанный Сашенькин вопрос.

Туннель вывел их на самый верх скалы. Внизу простирался огромный каменный город. Белый камень, из которого были построены здания, резко контрастировал с черными скалами. На каменистой площадке путников встречали молчаливые люди. Их черные одежды полностью окутывали тело, оставляя открытыми только глаза. Встречающие были разного цвета кожи, имели разный разрез и цвет глаз, но пугающе одинаковым был у них отсутствующий взгляд.

– Они не умеют говорить, – пояснила Яга. – Речь – это одна из многочисленных плат, которые эти люди заплатили за могущество, данное им Кощеем. И за спасение на переходе мы должны были бы благодарить их.

Сашенька попробовала привлечь внимание встретивших их людей, но у нее ничего не получилось.

– Не старайся! Это бесполезно, они не здесь, – Яга взмахом, не выпуская древко из рук, направила копье в сторону одного из их спутников и остановила пику в миллиметре от его глаза, страж даже не моргнул и продолжал спокойно идти рядом. – Видишь? Они не только не слышат нас, но и не видят. Пойми, они все выполняют возложенные на них обязанности четко и размеренно, но при этом их разум и душа отсутствуют здесь.

Путники в сопровождении стражей Кощеевой земли вышли на улицы города. Освещенные солнцем белые дома на фоне черных скал, казалось, светились сами. По улицам проходили редкие прохожие, также одетые в черные одежды, как и стражи. Сашенька смотрела на встречающихся и видела все тот же отсутствующий взгляд.

– Каждому из них впереди предстоит еще основная плата, –  продолжила объяснять Яга. – Когда они умрут, их души станут кристаллами и будут спрятаны в Кощеевом хранилище.

– Они все – Кощеевы пленники? – высказала Сашенька возникшую догадку.

– Нет! Они все здесь добровольно. Это их выбор! – Яга пожала плечами. – Есть люди, для которых важна не реальная жизнь, а ее призрак, нарисованный их воображением. Многие из обитателей этого города пришли сюда в поисках своей мечты, и получили ее, хоть и не в реальности. Другие пришли победить Кощея, но не выдержали искушения и продались за что-то. Каждого из них окружают их собственные фантазии, каждый из них по-своему счастлив, пусть даже это и призрак счастья.

Извилистая улочка вывела путников к высокой стене замка, словно высеченного из черной скалы. Стена с грохотом дрогнула и сдвинулась, открывая проход. Яга и Сашенька шагнули в него, а стражники остались снаружи. Сотрясая скалу, стена сомкнулась, и путники оказались в прекрасном золотом саду. Здесь было все механическое: птицы, поющие на золотых ветках, цветы, закрывающие и открывающие свои золотые бутоны, животные, пробегающие мимо деревьев и тропинки, по которой шли Сашенька и Яга.

– Ну, и как тебе этот сад? – спросила у девочки воительница.

– Он великолепен: глаз радуется его красоте, разум – тому, как все это гармонично устроено. Только он не радует сердце!

– Оценила, так оценила! – услышала Сашенька за спиной низкий мужской смех. – А почему сердце-то не радуется?

– Нет в Вашем саду жизни! – ответила девочка, оглянулась и, встретившись глазами с новым собеседником, почувствовала, что значит выражение «душа в пятки ушла».

Причем Сашенька даже могла сказать, в какую именно пятку: предательски дернулось сухожилие правой ноги, и заныл свод стопы. Но девочка внутренне собралась и продолжила:

– Понимаете, это как красивые часы или… – она быстро в уме перебрала хорошо известные ей предметы: – или музыкальная шкатулка. Пока они новые, ты их долго рассматриваешь, изучаешь, но проходит время и тебя они больше так не интересуют. Нет, ты не забываешь про них, просто смотришь на них немного по-другому: часы висят на стене, и ты изредка поднимаешь к ним глаза, чтобы посмотреть время, а шкатулка стоит на тумбочке, и ее открываешь уже не для того, чтобы полюбоваться или послушать музыку, а чтобы положить в нее или взять из нее что-то. Мне сейчас очень нравится Ваш сад, мне, конечно, хотелось бы рассмотреть его повнимательней, но жить в нем я бы не хотела: это все великолепие рано или поздно наскучит. А живое… Его любишь… О нем заботиться нужно… За него сердце болит…

– Сердце болит, говоришь? – Кощей задумался, а потом предложил: – Прошу вас ко мне в гости! Я живу один. Слуги мои переступают порог моего замка только один раз, и то, как кристаллы для моей коллекции! – недобро усмехнулся хозяин замка.

От него веяло такой жутью, что Сашеньке хотелось бежать куда-нибудь далеко-далеко. Но девочка, делая над собой усилия, сдерживала эти порывы.

Пройдя просторный двор, украшенный золотыми статуями и играющими фонтанами, они вошли в просторный зал. После искрящегося  золота на солнце полумрак помещения на секунду показался полной темнотой. Но вот глаза привыкли к рассеянному свету замка, и Сашенька увидела, что они находятся в огромном, практически пустом помещении с резными колоннами, соединенными где-то под необыкновенно высоким потолком такими же резными арками. Здесь вдоль стен стояли подставки с кристаллами. Сашенька уже поняла, что это за камни, и шла вдоль страшной коллекции, затаив дыхание, словно боясь что-то спугнуть или потревожить. Среди сверкающих драгоценных камней разной формы и цвета, то тут, то там попадались обычные серые булыжники и черные, очень похожие на уголь, камни.

– Как видишь, все души разные, – начал пояснять Кощей, заметив, что девочку заинтересовала его «коллекция». – Есть души чистые светлые – эти попали ко мне по ошибке, ведомые ложными целями и идеалами, но это был их выбор, и потому они здесь. Есть души мутные, сразу и не разберешь, какие они: светлые или темные, добрые или злые. В них все настолько перемешано, что душа и остается бесформенным камнем. А есть и совсем черные, именно этим самое место в моей коллекции: вместе со мной дожидаться освобождения… – после этих слов хозяин замка горько усмехнулся и пошел к возвышению в центре зала, где стояло высокое кресло.

«Видно, это и есть трон, – подумала Сашенька. – Он для Кощея. Мы – гости, а нам и сесть негде!»

Кощей хлопнул в ладоши. Из двери в глубине зала выбежали два невысоких кресла с ножками «козлики». Сашеньке стало стыдно: вот опять она не уследила за своими мыслями и проявила неучтивость к хозяину.

– Прошу вас, садитесь! – сказал Кощей, усаживаясь на трон.

Он снова хлопнул в ладоши, и в зал вбежал накрытый вышитой скатертью стол, за которым вереницей летели блюда с едой, кувшины и стаканы. Сашеньке припомнился мультик «Федорино горе». Кощей, видно снова перехватил ее мысль, и его глаза весело блеснули.

– Как видите, мне здесь совсем не нужны никакие слуги. Пусть уж лучше эти люди живут в своих снах, а мне хватает и моего могущества.

– Слушай, – вступила в разговор молчавшая до сих пор Яга. – А что это за тень на подступах к твоему царству, которая пыталась из нас жизнь вытянуть? Раньше я ее не замечала.

– Если честно, то я и сам толком не пойму, что это за существа. Я их чувствую, но взять не могу, будто их нет. Вот и закрыл их в ущелье, пока не разберусь или… – Кощей горько усмехнулся, – пока сил хватит их там удерживать, но скоро может и не хватить. Понимаете, если не услежу когда, и к ним попадает живое существо, чувствую, как мощь их нарастает. И потом, их число все время растет, увеличивается и количество видов… – Кощей снова посмотрел в глаза девочке. Сашенька, как ей этого не хотелось, не отвела взгляда, она чувствовала, что от ее внутренней силы зависит очень много в этом разговоре, а хозяин замка продолжал: – Однажды наступит момент, когда моя магия не сможет их более удерживать в этом ущелье, и тогда… Разобраться бы еще, кто они такие…

– Шут говорил, – робко вступила в разговор Сашенька, – что это нежить, но не обычная: их суть пустота…

– Шут? Он все также в шкуре зайца скачет? Жаль только, что под шкурой зайца прячется лисье сердце, а не заячье, – вновь усмехнулся Кощей.

– Заячье сердце? – переспросила девочка, она вспомнила рассказанную Ягой накануне сказку.

– Твое сердце тоже не заячье… а сердце смелой, доброй девочки. Оно, как и любое людское, знает страх и ненависть. Ты ненавидишь большой город с его ограничениями, именно поэтому ты и не можешь там дышать полной грудью. Ты боишься потерять дорогой для тебя мир, и этот страх привел тебя сюда, и именно он поддерживает твое мужество… Скажи, а шут про нежить просто так сказал?

– Нет перед тем, как сказать, он в зеркало глядел, сначала его закрутил, а потом и глядел… – сбивчиво объяснила девочка.

– В зеркало, говоришь? Можно верить! – заключил хозяин замка. – Значит, пустота? Странно все это как-то… За свою длинную жизнь много я разной нежити насмотрелся: ходят по свету, злодеяния творят, а душа их мучается. Потом либо в мою коллекцию попадут, либо, у кого ума хватит, прощения себе выстрадают, вымолят, тогда их душа свободной становится. А тут – пустота… Не порядок все это!

Кощей встал со своего кресла, зашел за спины собеседниц и в задумчивости стал ходить вдоль своей коллекции, поправляя то один, то другой кристалл. Потом он осторожно снял с подставки огромный прозрачный драгоценный камень, внутри которого светилось маленькое солнышко.

– Когда-то давно ко мне пришел человек, – начал рассказывать Властелин Полуночных гор. – Это был уже не молодой мужчина. Он был мудр и добр, его сердце было полно состраданием, хотя и не было заячьим. Мы о многом с ним говорили, о многом спорили. Когда я почувствовал, что скоро придет час его смерти, я предложил ему вернуться к людям, чтобы там умереть свободным. Он тогда улыбнулся, покачал головой и сказал: «Ты сам, чтобы спасти проклявший тебя мир, отпустишь те чистые души, что попали к тебе по ошибке. В них мир обретет спасение. В тот момент только чистые души ты сможешь противопоставить беспощадной пустоте. А я буду ждать этого момента в твоей сокровищнице. Я знаю, мои слова тебе сейчас непонятны и смешны, но придет день, и ты поблагодаришь меня за подсказанный тебе ключ». Тогда я, действительно, воспринял его слова, как беспочвенные грезы о некоем лучшем мире для всех, где даже злодей становится героем, где Зло склоняет свою голову перед Добором. А ты, человеческое дитя, теперь должна найти этот ключ, про который говорил мой друг! – последние слова Кощей произнес, смотря на Сашеньку немигающим взглядом, и трудно было понять, что это приказ или просьба.

– Я? – Сашенька растерянно оглянулась, ища поддержки, но Яга была занята своими мыслями и, казалось, совсем не обращала внимания на происходящее.

Девочка попыталась собраться с мыслями. Она никак не ожидала, что сейчас ей самой придется все решать. Нет, она, конечно, знала, что в этом путешествии понадобится ее воля… И вот теперь, когда от нее требуется решить загадку, она просто не знает, что нужно делать, с чего начать. А нужно найти ключ, сложить все части головоломки, как пазл. Стоп! Мама много раз останавливала ее, когда Сашенька начинала торопясь складывать очередную картинку:

– Разбери все части мозаики по группам, тогда будет легче подбирать части картины.

Итак, что ей известно? Шут сказал, что суть нежити пустота, о пустоте говорил и Старец Кощею… Ключ. В чем же ключ? Сашенька еще не верила, но она уже знала ответ. Она нашла ключ!

– А вы, действительно, можете отпустить чистые души из кристаллов? – задала девочка вопрос хозяину замка.

– Я? Нет, я не могу! Это может только творящая воля, то, что человека отличает от всех иных существ! – спокойно ответил Кощей. – И эта же воля может противостоять пустоте.

Сашенька согласно кивнула головой. Кощей подтвердил ее догадку: найти ключ и решить такую задачу – это под силу только человеку. Вот за этим и позвали ее в мир Радуги хранители.

Вечером после дневного отдыха девочка попросила вынести кристаллы на площадку, выходящую в ущелье, где была заперта неживая пустота, которая имела форму, была осязаема и страшна. Но все же это была ПУСТОТА.

Сашенька стояла у края площадки на самой вершине скалы. Ей не было страшно. Это раньше она всего боялась, а теперь девочка четко различала страх тела и панику мыслей. Да, тело боялось, но разум был спокоен. Сашенька смотрела на заходящее солнце и ждала его последнего луча. Внизу, в тени ущелья, уже начиналось движение в ожидании мрака ночи. Они тоже ждали этот последний луч солнца…

И вот наступил тот момент: солнце ушло за горизонт, а из ущелья стала подниматься та самая зловещая тень, уже знакомая Сашеньке по горному переходу. Девочка вдохнула воздух полной грудью и стала ждать. Вот ужас снова сковал тело, вот затруднилось дыхание, вот увеличилось сердцебиение, вот вспотели руки. Она, словно сторонний наблюдатель, следила за всеми реакциями тела и вдруг в какой-то момент четко поняла: «Пора!»

– Кристаллы душ, сбросьте каменные оковы! – откуда-то приходили слова, и девочка их произносила, зная, каждой клеткой тела чувствуя, что это правда. – Освободитесь, души! Летите, вы свободны! Вы свободны!!! – последние слова Сашенька уже кричала во весь голос.

Многоголосое горное эхо подхватило крик девочки, множа его многократно: «Свободны! Свободны!» Это эхо словно разорвало воздух. Кристаллы заискрились и стали лопаться на мириады светящихся пылинок. Тень, нависшая над скалой, охнула, попыталась отшатнуться от начавшегося фейерверка. Искры мельчайших осколков кристаллов ударили в стену тьмы. По тяжелой почти осязаемой тени побежали радужные переливы, уносясь по плотному слою тьмы в самую глубину бездны. До рассвета длилась эта странная схватка разрушительной пустоты и обретших свободу душ.

Лишь после восхода солнца, когда все уже закончилось, Сашенька позволила себе присесть. То, что произошло, было творением ее воли и еще каких-то неведомых, непонятных ей сил. К обессилевшей девочке подошла Яга. Хранительница знаний присела на корточки и взяла руки девочки в свои. Какое-то время они молчали.

– А теперь тебе нужно отдохнуть, – негромко сказала Яга. – Ты выполнила то, зачем пришла в мир Радуги, и тебе пора возвращаться. Но сначала отдохни.

– Что это было? – словно не слыша слов спутницы, спросила Саша.

– Ты о чем?

– Искры и тьма, всплески радуги – что это было?

– Возвращение…Для этого нет правильных человеческих слов… Ты видела кое-что из непостижимого… Но однажды ты поймешь… Трудно говорить о том, о чем нет слов. Это можно только чувствовать. – Яга отпустила руки девочки и поднялась, она смотрела в сторону долины, где они оставили друзей: – Я послала филина с известием. Твои спутники скоро будут здесь. Не теряй зря времени. Пока они дойдут, ты сможешь отдохнуть.

Воительница повернулась и пошла в город. На площадку вышли несколько обитателей города. Они помогли девочке подняться и повели ее в дом, отведенный ей для отдыха.




Глава 12.


Жилища обитателей Кощеевой столицы оказались очень уютными. Снаружи все дома казались мало удобными для жизни кубами, внутри же все они оказались роскошными дворцами. Здесь было все необходимое для комфортного отдыха: и удобные большие кровати, и мягкие кресла, и пушистые ковры, и великолепный фонтан-бассейн с плавающими в нем разноцветными рыбками. Сашенька уютно расположилась на краю фонтана во дворе одного из таких домов. Она только что хорошо наплавалась в чистой прозрачной воде и теперь сушила волосы, расчесывая их гребнем.

Девочка не видела слуг, но все время ощущала чью-то ненавязчивую заботу. Вот и сейчас после купания она на бортике фонтана нашла мягкое теплое полотенце, в которое с удовольствием завернулась.

Сашенька услышала шаги, девочка встала и пошла навстречу гостю. Это пришла Яга.

Хранительница знаний огляделась и удовлетворенно кивнула, потом улыбнулась девочке и спросила:

– Хорошо отдохнула? – и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Филин принес весть, что завтра к обеду твои друзья подойдут к пределам Кощеева царства. Там мы их с тобой и встретим. А сейчас отдыхай!

– Великая хранительница знаний! – сейчас у Сашеньки не повернулся язык назвать Ягу бабушкой, как это бывало раньше, и девочка еле нашла удобное для себя обращение. – У меня во время путешествия возникло много вопросов, я бы хотела получить ответ хоть на часть из них.

Яга присела рядом с девочкой:

– Хорошо, ты заслужила это право, спрашивай, но только ОДИН вопрос!

Сашенька попыталась собраться с мыслями. Ее интересовало, и сколько миров вокруг мира людей, и почему появилась эта всепоглощающая пустота, и ей стало страшно от мысли, что эта пустота сможет еще вернуться. Яга внимательно смотрела на Сашеньку, хранительница знаний видела, как мечется мысль девочки.

– Знаешь, оставь свой заслуженный вопрос на потом, пригодится еще… А сейчас я лучше тебе расскажу сказку-небылицу, но которая многое тебе пояснить сможет:



Краб – семь самоцветных ножек.


Демон тьмы опустился на землю и закрыл ее своим крылом. Больше не было света, и вечные мрак и холод окутали все живое. Прошло несколько месяцев, и люди почувствовали, что жизнь покидает Матушку- землю. Что может еще спасти жизнь? Старая-старая сказка рассказывала людям про золотой амулет – краб на ножках из драгоценных камней, семь ножек цвета радуги. И хотя люди уже давно не верили ни в сказки, ни во что-то иное, но про эту сказку они вспомнили. Так и ожила древняя легенда. Послушай ее:

Когда-то в давние-давние времена не было зла. Люди жили мирно, и каждый был доволен тем, что имел и как жил. Но однажды произошла беда: один человек позавидовал другому, и родилось в этот момент ЗЛО. Оно было маленьким, вроде бы безобидным, и никто из людей не обратил на него внимания: «каждый волен поступать, как хочет» - таков был основной закон того времени. Но зло росло, оно все больше заселяло сердца людей. Прошло немного времени, и человек стал делить мир на своих и чужих, потом пришла вражда. А куда пришла эта гостья, туда спешит и другая – война. Да не одна, а с целым войском: голодом, разрухой, болезнями, нищетой и смертью. Много веков прошло прежде, чем люди поняли, что такое зло и что не бывает оно маленьким: любое зло огромно. Но как и чем победить его никто не знал.

Жил в те времена кузнец-молодец. Что ни сделает, все оживает и только на добрые дела годится. Нельзя его изделие заставить зло сотворить. Собрался раз совет мудрецов со всех земель, стали судить да рядить, как зло с земли изжить. Думали, думали и надумали: заказать кузнецу-молодцу сковать существо, которое соберет от людей доброту (ведь, сколько ни раздавай, у тебя не убудет), и этой добротой уничтожить все зло. Долго думал кузнец, и так ковал и эдак. Не выходит, и все тут. Ну, что поделаешь? Пригорюнился мастер. И тут услышал такое, что и ушам своим не поверил – заговорил его молот:

– Не кручинься, хозяин! Есть на земле много дива дивного, собери нас в суму и пойди искать другого мастера, такого, что свет не видывал, по камню ли, по дереву. Ваше мастерство и доброе дело сладят дело.

Послушался мастер и пошел в путь-дороженьку. Долго ли, коротко шел. Пришел в поле, а в поле стоит дом высок и важен, без единого гвоздочка построен, весь изрезан да разукрашен резьбой, а окошками за солнышком поворачивает. Подошел кузнец к воротам, они отворились, выбежала деревянная собачка и давай лаять. Поднялись деревянные львы у подъезда, глазами сверкают: вот-вот бросятся, а на маковке деревянный петух встрепенулся, закричал, крыльями захлопал. Вышел из дома старик, невелик ростом, и силы небольшой. Но что-то в нем было такое, что многим он казался близким, родным. Это был величайший мастер по дереву. В доме у него не было ни гвоздя, ни булавки из железа: все-все только из дерева. Его руки творили чудеса.

Рассказал кузнец мастеру, что за дело его привело. Долго думал мастер, и так прикинет, и эдак, тоже ничего не выходит. Собрался и вместе с кузнецом пошел искать еще одного мастера. Долго ли, коротко шли. Застала их ночь в пути. Смотрят, вдали никак огонек светится. Пошли на него и, о чудо, увидели прекрасную птицу. Перья ее горели разноцветным пламенем, и была она так прекрасна! От изумления мастера застыли на месте и забыли о всякой осторожности. Увидала их Чудо-птица, зашипела, закричала:

– Кто вы такие? Со злом или добром ко мне пожаловали? Если со злом, то не ждите пощады! Если с добром, то что за дело вас ко мне привело?

Рассказали все ей мастера. Птица призадумалась и, помолчав, ответила:

– Сделать это не так сложно, как кажется. Но кто-то из людей должен пожертвовать своим добрым сердцем и своим искусством создателя.

Мастера переглянулись: как быть? Но после минутной растерянности и одному, и другому пришла одна мысль: «Сделано для людей на земле не мало. Уничтожить зло – что еще можно сделать для счастья людей?» Тогда оба они согласились отдать свои добрые сердца. На что птица сказала:

– Если вы оба войдете в амулет, будет его сила вдвое больше, и тогда ничто его не победит.

Вырвала птица из своего хвоста семь перьев по цвету радуги, бросила оземь и велела встать мастерам в центр круга, образовавшийся из цветных перьев. Птица взвилась ввысь, перевернулась через голову, стремительно бросилась вниз к земле и выдохнула пламя на место, где стояли мастера. Когда взошло солнце, по полю полз огромный краб на семи самоцветных лапках. Двигался он очень быстро. Где ни проползет, кажется, светлее и радостнее становится. Собрал в себя краб всю великую силу добра и пустил ее в зло. Негде было злу укрыться, истаяло все. А краб оттолкнулся от земли лапками и взлетел к солнцу.

Он так и остался жить там, все больше и больше собирая силу добра.

Из уст в уста переходила эта легенда. Скептики смеялись:

– Золотой краб, солнце. Да ваш краб, если он только существовал, давно расплавился на солнце и, превратившись в лужицу жидкого золота, испарился с поверхности светила.

Но люди продолжали верить. Старая сказка вселяла в них надежду. Но шли годы, подрастали дети и, слушая сказку, задавали вопрос:

– А какое оно, солнце?

Им ведь ни разу не удалось его увидеть. Все, что они могли себе представить из ответов взрослых: Солнце – это огромный костер, который горел в небе, светил и обогревал всю землю.

Как то раз два маленьких добрых друга шли по дороге в свое село. И вдруг один показал другому:

– Смотри, что там светит так ярко? Может, это солнце, про которое рассказывают сказки?

Мальчики бросились бежать в ту сторону и, о чудо, увидели птицу из древней легенды. Как она была прекрасна! Мальчики смотрели на нее, затаив дыхание. Когда птица закончила свой танец, она увидела маленьких зрителей и спросила:

– Зачем вы здесь? Что вы хотите?

Мальчики рассказали ей, что случилось на земле несколько десятков лет назад, и то, что они одни из последних жителей древней земли. Птица сказала:

– Да, я знала, что амулет доброты был похищен Владыкою мрака, холода и зла. Он и потушил Солнце, как до него потушил уже не одну звезду, чтобы уничтожить непокорных ему людей.

Но ни я, ни мои сестры, мы не могли ничего поделать. На нас лежит заклятие: мы бессильны против зла.

– А что, разве вас, таких птиц много? А где вы обитаете? Там, наверное, всегда светло! – мальчики торопились задать распирающие их вопросы.

Вдруг дети замолчали, они услышали странный клекот, но, посмотрев на птицу, поняли: она смеется.

– Ладно, я вам расскажу, откуда я и где мои сестры. Но не перебивайте меня, у меня мало времени. Скоро я снова улечу туда, откуда прилетела. Земля, Солнце – это очень маленькая часть в огромном Мире Вселенной. Энергия жизни и добра движется невидимыми потоками по всему необъятному Космосу. И по этим потокам летаем мы, огненные птицы. Наша миссия проста: везде, где есть хоть капля жизни и добра, мы делаем узелок на этих потоках, чтобы усилить в этом месте Жизнь и Добро. Вы, люди, называете это танцем огненной птицы.

– А ты всегда так летала по бесконечной Вселенной?

– Нет, я, как и тысячи моих сестер, родилась однажды на одной маленькой планете, которая живет, рождая нас. Наша родина – это очень маленькая планетка, которая порождает жизнь, каждый раз перед рождением новых огненных птиц. В быстро выросших лесах созревают огромные плоды, которыми питаются маленькие, но уже мудрые птицы. Все, что видели, делали и знали прежние огненные птицы, вмещено в сознание каждой из нас. Вот этот наш с вами разговор будут знать все огненные птицы следующего рождения. Так вот, маленькая планета расцветает, потом начинают расти высокие горы, которые, как почки на деревьях, лопаются, и оттуда вылетают молодые, только что рожденные огненные птицы. Юные огненные создания еще несколько дней живут на родной планете, питаясь ее плодами, а потом, подхваченные ветрами потоков жизни и добра, разлетаются по Вселенной. Придет время и все мы вернемся на родную еще пустую планетку перед рождением новых огненных птиц, чтобы вернуться назад во внутренний ее огонь, родивший нас.

– Вы вернетесь, а что будет потом?

– Мы снова станем частью своей планеты, а из крупиц жизни и добра, которые мы принесем на своих крыльях, родятся новые огненные птицы. Но что я могу сделать сейчас для вас, для Земли, чтобы следующая огненная птица могла прилететь сюда, ведомая потоками жизни? – птица задумалась, потом, встрепенувшись, заговорила снова, - Послушайте, мои маленькие друзья. Если вы согласитесь стать новым амулетом добра, то ваши сильные, преданные, чистые, добрые сердца будут не менее сильными, чем сердца великих мастеров. Дадите ли вы свое согласие?

Мальчики сначала испугались, но немного погодя согласились: вокруг холод и мрак, а они одни из последних жителей Земли; дома мамы, сестренки, братишки – может у них появится будущее; а если нет, то все равно умирать…

– Вы молодцы, это был похоже последний шанс у жизни на этой планете. Но уговаривать я вас не могла, и если бы вы отказались, улетела бы с тяжелым сердцем. Трудно много знать, все понимать, но не иметь возможности хоть что-то изменить.

И опять началось колдовство, как и тысячелетие назад…

По земле снова пополз краб на семи самоцветных лапках. Он собирал ту силу доброты, что еще осталась у людей. Через некоторое время краб оттолкнулся лапками от земли и полетел в черную бездну неба. Особое чутье деятельного добра указывало ему путь. Вот оно, обиталище Владыки мрака, холода и зла. Здесь было все не так, как на земле, пусть умирающей, но доброй. Здесь все было неприветливым, мрачным холодным, все источало зло.
Краб собрал в себе силы и пустил послание добра. Скоро он получил ответ – это был привет большого амулета. Краб пошел по следам ответа: добро везде оставило ощутимые разрушения злого, холодного мира. Маленький краб долго полз по подземельям и, наконец, нашел большой амулет. Старый краб лежал придавленный огромными пластами зла, совершенными людьми и другими существами, жившими где бы то ни было и когда бы то ни было во Вселенной. Молодой краб стал раскапывать своего старшего брата: снимал и уничтожал слой за слоем зло. Наконец, эта долгая и тяжелая работа была закончена. Два амулета пустились в обратный путь. Они попытались уничтожить логово зла, но это им было не под силу.

Никогда до конца зло не будет убито, потому что творцами его являются люди и другие разумные существа Вселенной, чтобы убить зло надо совершить еще большее зло: уничтожить тех, кто может его сотворить – разумных существ Вселенной. А потому всегда будет существовать опасность возвращения Зла.

Амулеты вернулись к земле и остались на солнце, которое с новой силой стало вновь греть и лелеять землю. Жизнь и радость снова вернулись на нее.




Когда сказка закончилась, Сашенька почувствовала, что и в самом деле получила ответы на
интересующие ее вопросы. Нет, она не получила ответ, сколько именно миров существует, или откуда явилась эта самая пустота. Она просто чувствовала, что теперь и сама, если захочет, сможет ответить на эти вопросы. Пора домой к маме и папе! Сашенька почувствовала, как она соскучилась по родным людям.

– Скажи, а как мне родителям объяснить, что меня столько дней не было дома? – вдруг спохватилась девочка. – Я не смогу объяснить им свое отсутствие, а они, наверное, там с ума сходят, уже столько всего передумали…

Этот вопрос явно застал Ягу врасплох. Воительница на минуту задумалась, потом улыбнулась девочке и, прощаясь, сказала:

– Ты сейчас отдыхай! Завтра будет день, будут и новые заботы!

Яга разбудила Сашеньку перед рассветом:

– Собирайся, нам пора!

Несмотря на ранний час, девочка легко встала, быстро собралась. За дни, проведенные в мире Радуги, Сашенька хорошо привыкла и к сарафану, и к онучам с лаптями, она ловко научилась управляться и гребнем, а потому у нее уже не занимали много времени ни одевание, ни плетение косы.

– Мы сейчас пойдем навстречу нашим друзьям? – спросила Сашенька, когда они вышли из пограничной пещеры.

– Твои друзья сами вернуться домой. А наш путь лежит к горам, что на восходе солнца, – ответила Яга.

– Я думала, что сегодня уже буду дома, – огорчилась Сашенька.

– А ты не торопись с выводами! – вдруг весело подмигнула девочке Яга и громко свистнула.

На ее свист прилетела ступа… Да-да, та самая ступа, о которой столько рассказывается в сказках.

– Этот транспорт меня еще ни разу не подводил! – весело заявила Яга. – Еще солнце не взойдет, а мы уже будем на месте!

Она ловко запрыгнула на высокий борт ступы, одной рукой выхватила помело, а другой помогла залезть Сашеньке.

– А теперь зажмурься и закрой уши! – скомандовала Яга. – Мне очень жаль, но ты сейчас переживешь несколько неприятных минут: такие полеты только нам, змеям, нипочем.

Хранительница знаний взмахнула помелом. Сашенька сжалась в комок, зажмурила глаза и руками закрыла уши, но даже это мало ей помогло: девочка почувствовала, как какая-то сила придавила ее ко дну ступы, в ушах зазвенело, и этот звон болью отозвался где-то внутри головы. Это состояние продлилось пару минут, потом отпустило также внезапно, как и началось.

– Ну, путешественница, вылезай! – услышала Сашенька смеющийся голос Яги. – Мы уже на месте.

– Так быстро? – удивление помогло девочке быстро преодолеть возникшее легкое головокружение.

Удивительно прекрасное зрелище предстало перед взглядом девочки, едва она выглянула из-за края ступы. Они находились на высокой отвесной белой скале. Вдаль, на сколько хватало глаз, простирались такие же высокие белоснежные светящиеся горы. Долго любоваться представшей глазам красотой Яга не дала: на востоке обозначилась розовая полоса – скоро взойдет солнце. Девочка быстро вылезла со странного транспорта. Ступа словно этого и ждала, она слегка подпрыгнула и умчалась прочь с невероятной скоростью. Сашенька и Яга остались вдвоем на этой странной высотной площадке. Хранительница знаний подошла к девочке и, взяв ее за руку, сказала:

– Стой здесь. И, чтобы не происходило, не сходи с места, пока я тебе не скажу, – после этих слов Яга отошла на противоположный край площадки и стала произносить какие-то заклинания.

Вскоре из центра площадки хороводом стали подниматься светящиеся огоньки, с каждым словом Яги их количество увеличивалось и увеличивалось. Светящийся столб, возникший в центре площадки, поднял огромный валун, который закрывал вход в глубины скалы.

– Пойдем! – махнула Яга Сашеньке и шагнула на винтовую лестницу, уходящую вниз.

Девочка последовала за хранительницей. Спуск оказался недолгим. Лестница освещалась мягким янтарным светом, но источника света не было видно, казалось свет идет от самих стен пещеры. Вскоре путники оказались в просторной зале, от дальней стены к центру располагался удивительный фонтан очень похожий на многоступенчатый водопад, стены пещеры были украшены прекрасными мозаичными геометрическими орнаментами. У Сашеньки возникло ощущение, что они оказались в каком-то древнем храме.

Из дальнего угла им навстречу вышел высокий старик в белых одеждах с длинной белой бородой и длинными белыми волосами, перехваченными на лбу золотой лентой. Девочка увидела, что Яга склонилась перед старцем в почтительном поклоне, и повторила жесты спутницы.

– Приветствую тебя, Хранительница знаний, и тебя, человеческое дитя! – услышала Сашенька мягкий приятный мужской голос. – Вот и старый Дид понадобился. Давно я не видел людей, давно ни с кем не говорил.

Сашенька посмотрела на старика, тот смотрел на них с веселым прищуром. Спросить, кто же он такой, девочка не решилась. А хозяин пещеры продолжал:

– Я знаю, ты задумалась о времени, проведенном в мире Радуги. Ты должна понять, что время в этом мире понятие относительное: в мире людей прошло столько времени, сколько в твоем восприятии. Об этом много сказок рассказывает. Так забредет сюда человек случайно, с кем-нибудь повидается, а потом торопится домой, мол, не опоздать бы, и не просто опаздывает – пропускает несколько столетий в земной жизни. Другой, тот счету времени не ведет, вокруг смотрит и вроде как в старину попал, так, домой возвращаясь, именно в эту
старину и попадает.

– А что делать-то нужно, чтобы в свое время попасть, и так, чтобы не доставить другим беспокойства? – спросила Сашенька.

Девочка очень испугалась, что может попасть в мир людей не в свое время.

– Ну, прежде всего, беспокоиться по этому поводу не нужно! – рассмеялся старик. – У нас до восхода солнца времени немного осталось, так что соберись, испей водички из моего фонтанчика, потом просто представь тот момент, когда вошла в мир Радуги, а восход солнца тебе в этом поможет.

– Но тогда была еще и радуга на поле… – растерянно добавила Сашенька.

– Радуга? Ну, будет тебе и радуга, коли так она тебе нужна! – хитро глянул хозяин пещеры на Сашеньку и подмигнул ей.

Девочка глубоко вздохнула, успокаивая свои чувства, (этому она научилась за время путешествия) и, сделав над собой небольшое усилие, улыбнулась. Ей было немного страшно, но она уже детально вспомнила, то утро, когда началось путешествие, и очень хотела вернуться в тот момент и в то место, откуда началась тропинка мира Радуги.

– Я готова, – тихо сказала Сашенька, подошла к фонтану, зачерпнула горсть воды и сделала глоток – все как говорил хозяин пещеры.

Старик улыбнулся, кивнул головой, подошел к одной из стен пещеры и ударил по ней посохом. Стена вздрогнула и … растворилась, открывая великолепный пейзаж белоснежных гор на фоне восходящего солнца. В брызгах воды фонтана образовалась радуга. Старик подтолкнул девочку:

– Иди, поторопись, пока ворота открыты!

Сашенька оторвалась от завораживающего зрелища, оглянулась. Она помнила, что нужно оставить этому миру свою благодарность. Девочка поклонилась провожающим ее хранителям:

– Спасибо вам за советы, за доброту и заботу! – потом поклонилась и ВСЕМУ миру Радуги: – Спасибо, вам за уроки и помощь!

– Прощай и ты! – улыбнулась ей Яга. – Свидимся еще! Я еще должна буду на твой заслуженный вопрос ответить! А сейчас поторопись!

Сашенька на прощанье махнула рукой хранителям и шагнула в радугу…




Она стояла на той самой поляне, с которой и началось ее путешествие. Только теперь она была одна. Как-то еще выберутся из мира Радуги ее друзья? Но мир Радуги для них – их родной мир. А потому Сашенька не очень-то сильно беспокоилась, только вот Сан Саныч…
Девочка пошла по направлению к дому. Солнце быстро поднималось по небосклону, птицы весело щебетали вокруг. Впереди в лучах солнца блеснула гладь знакомого прудика. Сашенька достала из-за пазухи корень одолень-травы. Она смотрела на заветный корешок: действительно ли он помог ей в пути – но долго раздумывать не стала и, прошептав слова благодарности, закинула его на середину прудика. Корешок ударился о поверхность воды и быстро ушел на дно.

– Эх, ну и зачем было, полезную вещь выбрасывать! Учишь, учишь вас, людей, что нужно беречь то, что может еще пригодиться. Так нет, только отвернись… – услышала Сашенька знакомое ворчание домового.

Она быстро оглянулась и увидела своих друзей, стоящих на тропинке.

– Дедушка! Сан Саныч! – бросилась к ним девочка. – А где леший и русалка? – забеспокоилась она, не увидев их рядом.

– А ты, Сашенька, не волнуйся за них! Они уже в своих угодьях! – ответил, хитро щурясь, домовой. – Вот мы с тобой сейчас домой пойдем, чайку попьем. Соскучилась, поди, по дому-то! А там как-нибудь и к лешему с русалкой заглянем!

Сашенька летела домой, как на крыльях. Все еще спали, когда девочка тихонько прошмыгнула в свою комнату. Сашеньке совсем не хотелось спать, она быстро переоделась, заправила постель. Домовой придирчиво осмотрел одежду, в которой путешествовала девочка, сгреб ее в охапку и утащил куда-то в дальний угол.

На кухне забрякала посуда: это встала мама и начала готовить завтрак. Сашенька вышла из комнаты, еще немного беспокоясь: а вдруг ее не было несколько больше, чем ей показалось.

– Что ты так рано встала? – обратилась к девочке мама. – Поспала бы еще!

Сашенька остановилась, справилась с накатившим волнением и быстро ответила:

– Мне что-то не хочется! А можно, я тебе помогу?

– Конечно, можно! – немного удивленно ответила мама, обычно она сама просила о чем-нибудь дочь.

Елена Петровна открыла заслонку печи и подбросила пару поленьев.

– Здравствуй, Горынюшка! Спасибо тебе за помощь! – тихонько прошептала Сашенька, глядя на печное пламя.

Огонь словно услышал девочку: пламя быстро взметнулось вверх, выбрасывая сноп искр, и снова осело.

Вскоре встал и отец.

– Доброе утро, папа! – бросилась к нему девочка.

– Доброе! – откликнулся отец. – Что с тобой сегодня?

– Просто день очень хороший! – весело отозвалась Сашенька.