- Вам больно?
В голове звенит, будто колоколом по ней бьют.
- Нет, - сказал я и попытался подняться, но тело плотно оплетали магнитные ленты, прижимая меня к кушетке. Дышать получалось, не больше. Спецкостюма, скосив глаза, я на себе не обнаружил, но прочая одежда наличествовала. Попробовал головой вертеть – бестолку. Обзор закрывал невысокий купол.
Выходило, что лежал я в чём-то типа капсулы меддиагноста, только объёмнее.
Ленты держали основательно. Дернулся пару раз, стараясь, чтобы со стороны было не очень заметно... Однако от спрашивающего мои усилия не укрылись.
- Мы вас освободим, если вы пообещаете вести себя спокойно.
- Ну, допустим, обещаю, - усмехнулся я.
- Враньё, - сказал другой голос. - Попробуйте ещё раз?
- Не враньё, а шутка. Отпустите меня, даю слово, что ничего плохого вам не сделаю.
- Хорошо, - неожиданно согласился голос.
Такого ответа я не ожидал, но ленты действительно ослабли. Хоть и не сразу - руки и ноги немного затекли, но я сел.
- Почему вы мне поверили? - спросил я, растирая онемевшие конечности и оглядываясь в поисках выхода.
- Вы - боевой офицер. Полагаю, что в связанном виде - вы для нас более опасны.
Купол раскрылся, и я увидел человека. Высокого, широкоплечего с костлявым лицом и вполне доброжелательной улыбкой.
- Странная у вас логика.
Я бросил растирать ноющее запястье, разлучённое со спецбраслетом, и встал ему навстречу. В голове от резкого движения зазвенело сильнее, но на ногах я удержался.
- Больно?
- Только голова.
- Понятно. Значит, под самый тальджет-разряд угодили, уже на расстоянии 2-3 тысяч километров он для человека не опасен.
"Километров?"
- Пойдёмте со мной.
Я пошёл. Что мне оставалось делать?
Мы вышли в просторный зал, поднялись на магнитной платформе в помещение, похожее на капитанскую. Я внимательно разглядывал незнакомые приборы, высматривая заодно путь к отступлению.
Мой проводник был несколько негибок, но точен в движениях. Похоже, навыками сражения без оружия он владел. А вот оружия я пока не заметил.
- Сейчас мы пройдём в лабораторию, потому что стандартная диагностика не зафиксировала следов травмы, - сказал мой проводник. - Не бойтесь, мы не сделаем вам ничего плохого. Вы гораздо более опасны для нас, чем наоборот. Но вы могли погибнуть, и мы были вынуждены перенести вас сюда.
- Тоже мне, велика потеря, - я тряхнул головой и тут же пожалел об этом.
- Это вам так кажется, - не согласился мой провожатый.
Мы прошли кодовую дверь и очутились в помещении, которое вполне могло оказаться внутренностями гигантского меддиагноста - все стены в датчиках.
Возле пульта, вроде капитанского, сидел второй мужчина, более мелкий, голубоглазый и такой же доброжелательный с виду, как первый.
- Садитесь рядом, не бойтесь, - сказал Второй.
- Нет, - пошутил я. - Не сяду. Боюсь.
Настрой обоих мужчин я улавливал прекрасно. Они были обеспокоены моим появлением, но зла мне действительно не желали.
Сел, куда показали. Типичное медицинское кресло. Разве что подлокотники не сомкнулись от прикосновения - меня опять боялись испугать. Эта "боязнь испугать" читалась во всём – в осторожных, предупреждающих улыбках, в том, что не сняли одежды, не такой уж и чистой для медицинского помещения, не использовали аппаратуры разительно непохожей на нашу. Страха моего боятся? Забавно.
- Не двигайтесь, пожалуйста.
Я вздохнул. В медицине - везде похожее занудство.
- Нет, травмы не вижу, - констатировал второй мужчина. - А голова болит, да? - уточнил он.
- И звенит. У меня к затылку колокольчик не приварили, нет?
Он улыбнулся.
- Мы вас сейчас…
Второй встал, а меня буквально потащило в сон. Словно бы границы этой странной комнаты стали сами собой бледнеть и раздвигаться…
- Стоп-стоп, - сказал я, с трудом, но выныривая из предсонного оцепенения. - Не надо меня "сейчас"! Давайте сначала разберёмся, кто вы такие, и что тут делаете?
Первый покачал головой. Второй улыбнулся:
- Я же говорил - с ним будет трудно, - и повернулся ко мне. - Придётся усыплять медикаментозно.
Он сказал это с такой глубокой внутренней убеждённостью, что я не сумел возразить. Открыл рот и закрыл. Так бывало у меня с Дарамом. Я иногда мысленно спорил с ним неделями, и находил действительно весомые возражения только спустя месяц или два уже после полузабывшегося разговора. Тот же феномен наблюдал и в кабинете главного врача эрцога Локьё - Домато. В день первой встречи, увидев, что я не впал в восторг от перспективы недельного медосмотра, доктор велел ассистенту открыть дверь в смотровую настежь. "Это, чтобы ты мог сбежать отсюда", - произнёс он таким тоном, что я не сразу потом сумел выйти из этого проклятого кабинета, даже когда мне уже разрешили. Воля и насилие. Дарам, Рогард и Домато..!
- Белые корабли, да? – я успел спросить и отстраниться, хотя вакуумный шприц к моей руке уже поднесли. - Но вы-то здесь зачем?
Перевёл взгляд с одного лица на другое. Вроде и не сопротивлялся, просто смотрел, но Первый и Второй замерли.
- Вам бы не удалось самостоятельное обеззараживание планеты, - ответил, наконец, Второй, таким тоном, словно я вынудил его к ответу. - 90 градусов - не достаточная температура для гибели бактериальных спор. Вы имеете дело не просто с вирусом, но с гибридом вируса и бактерии. Опасность угрожала всему обитаемому пространству.
- Домато ваш шпион?
Второй рассмеялся с явным облегчением.
- Скажите, капитан, а вы шпион собственных родителей?
- В смысле? - он сумел меня удивить.
- Воля людей свободна по определению. Тело может быть не свободно, разум может быть опутан предрассудками. Но воля границ не имеет. Некоторые из тех, кто живёт среди нас, не могут без вашего мира. Это родной для них мир. И они имеют право погибнуть за него. Они немного лучше понимают взаимосвязи, ведь связано всё. Но они - такие же люди, как вы. И выбирают свою судьбу сами. Воля выше, чем жизнь, иначе жизнь не имеет смысла.
- Значит, я сейчас тоже свободен?
Он кивнул и улыбнулся:
- Только мы и не собирались ограничивать вашу свободу.
- Есть ведь ещё и свобода знать? – я попробовал перехватить инициативу.
- Есть, - согласился мой собеседник и сел напротив. - Спрашивайте. Сумеете спросить - ваше право.
Оба мужчины находились в пределах видимости, руки не прятали. Усыплять меня насильно они, вроде, не собирались. Что же им от меня может быть нужно?
- Кто вы?
- Люди.
Вот так, да? Я понял, что мой собеседник будет отвечать только на точно заданные вопросы, но как же мне их задать?
- Как вас зовут? - нашёлся я.
- Меня? Сетистэр.
- Это и имя, и должность?
- У вас хорошие гены, - снова улыбнулся он. - Да.
- Что значит - хорошие гены? – зацепился я за его слова.
- Гены большинства ваших соотечественников понесли необратимые изменения.
- Излучения?
- Нет.
- А что тогда?
Он промолчал.
- Причина в том, что мы покинули Землю?
- Нет.
Я задумался. Как же задать этот проклятый вопрос так, чтобы он ответил? Я почти ничего не знал о них. Да, что там почти - вообще ничего. Разве, что вот эти два слова продолжали меня беспокоить "хорошие гены".
- Почему у меня "хорошие гены"?
- Вам повезло. Ваши предки пострадали меньше.
- Была какая-то катастрофа? На Земле?
- Ну вот что с ним делать? - обратился Второй к Первому. - У него действительно хорошая генетика и третья сигнальная система уже начала развиваться.
- Он, так или иначе, скоро сам начнёт понимать ответы на свои вопросы, - пожал плечами тот, что меня привёл.
- Вы должны дать нам слово, - решился Второй. - О том, что никому ничего не расскажете, где были и что видели. Людям ещё не время знать это. Мы полагаем, что решение найдётся, но не нужно сейчас порождать новое противостояние среди соплеменников. Мы покажем вам кое-что, но пообещайте, что об этом никто не узнает.
Я вздохнул. Ну, скажи, кто мог бы отказаться на моём месте?
***
- Умная собачка, хорошая собачка, - Энрихе наглаживал нервно дрожащую Кьё. – Ты же у нас собачка-пилот? И невесомости совсем не боишься, да? Таскают тебя эти гады туда-сюда… - он покосился на пилота-штрафника сидевшего за вторым пультом.
Чуда не произошло, второго пилота с испорченной биографией найти не смогли. За первым пультом сидел Рос, и на лице его, необыкновенно гладком после удаления ожогов, было написано "да пусть хоть дисквалифицируют!"
Ещё двух штрафников взяли для "балласта". Они не стали делить одинокое свободное кресло и уселись прямо на полу.
- Кидать будет, - скупо проинструктировал Рос. – Пристегнулись оба. А то в процессе - высажу.
Энрихе не слушал, он смотрел в глаза Кьё.
- Хорошая собачка. Умная собачка, - приговаривал он, настраиваясь на немудреную эмоциональную волну животного.
Собака высвободила морду и уткнулась иннеркрайту под мышку.
- Думай, Кье, думай. Без тебя мы хозяина твоего не найдём.
Заглянул Келли.
- Не боитесь вы со штрафниками? Мало ли? Мне тогда лендслер - того.
- Я час назад с алайцами летал. По сравнению с ними ваши штрафники - воспитанники дамского пансиона, - Энрихе отстегнулся и махнул Росу, подожди мол.
Он выбрался из шлюпки, отвел Келли в сторону.
- Алайцы мои, - сказал иннеркрайт тихо. – Если не вернусь - должны умереть. Вы за это отвечаете ЛИЧНО.
Последнее слово он произнес с умеренным ментальным нажимом. Потом быстро повернулся и полез в шлюпку.
Рос едва дождался пока иннеркрайт усядется. Руки его скользнули по пульту, и малая шлюпка, боевой модуль, отстреливающийся прямо из "оружейного кармана", плавно вошла в шлюзовую камеру. Ещё толчок. Энрихе почувствовал, как ласковая невесомость приподнимает ноющее тело.
Рос, казалось, вообще не управлял "двойкой", он двигался так, словно был слит с нею воедино. Сначала они планировали взять большую десантную шлюпку и стартовать через ангар. Но Тусекс заявил, что даже лёгкая "двойка" едва даёт в условиях атмосферы Плайты семнадцать единиц скорости, а кроме скорости в игре со "шнуром" рассчитывать не на что. И на конспирацию плюнули.
Лендслер так и так узнает, что одна из шлюпок ушла. И реакция его будет, скорее всего, зависеть от финала задуманного. Прямого запрета на поиски не давали, существовал всего лишь приказ комкрыла о четвёртом классе опасности. Келли выпустил шлюпку и взял ответственность на себя. При необходимости Рос заявит, что ослушался его – пилота дальше космоса не сошлют.
- Господа, прошу внимания, - сказал иннеркрайт, морщась от возникшей вдруг головной боли. - Все мои команды выполнять следует беспрекословно. Вопросы есть? Тогда заходим с той стороны, где уже прошел "шнур".
Рос кивнул, и шлюпка резко пошла вниз. Энрека впечатало в кресло.
- Лейтенант, потише, а то не довезёшь меня. В выжженной части никого нет. Но нам нужно как-то проскочить под этими фиолетовыми лучами. Я полагаю, это возможно. Только суетится не надо. Сгореть всегда успеем.
Шлюпка пошла тише, хотя "тишина" в том аду, который представляла собой атмосфера планеты, была понятием относительным.
Собака лежала безучастно, пристёгнутая специальными шлейками, но вдруг в ее глазах что-то мелькнуло, уши дернулись и встали, а в желудке Энрихо ёкнуло.
- Мы где-то рядом, - констатировал он. - И нам явно нужно нырять под генератор луча. Предложения будут?
- Надо, значит надо, - спокойно отозвался Рос, и руки его заплясали над пультом.
- Свалимся, командир, – попробовал возразить Коста.
Штрафники завозились на полу.
- Сейчас буду высаживать по одному, - с неожиданным холодом в голосе сказал Рос. Энрихе, и без того ощущавший смертельное давление погибающей планеты, вздрогнул. Штрафники потухли. С ними говорил человек, уже умерший. И не один раз.
– Не летали раньше, значит научитесь, - продолжал Рос тихо. - Второй пилот: горизонт – 13, ревер держать вручную.
Ревер – автоблокиратор скорости. Он включается, когда перегревается обшивка. Но можно тупо задавить податливую кнопку пальцем.
- Есть – вручную, - сипло отозвался Коста.
- Ну вот и хорошо, - безо всякого оттенка произнёс Рос. - Поехали.
- Севернее, - произнёс Энрихе, когда, наконец, сумел открыть рот, проглотив кровь. Безвкусную уже кровь – сколько ж можно её глотать.
Кьё заскребла лапами, пытаясь помочь движению шлюпки.
Оба штрафника на полу были бледными до зелени, лицо второго пилота закаменело, острый профиль Роса – вообще казался нечеловеческим в зелёном свечении над Плайтой. Небо, обожжённое странными фиолетовыми лучами, отдавало теперь мертвенной зеленью.
- Медленнее, лейтенант. Второго захода нам не сделать.
Энрихе тянуло в паутину. Ресницы смыкались сами собой, и перед ним в чёрной бездне играли чистые серебряные линии. Ханер камат. И вдруг в черном колодце восприятия он увидел блестящую человеческую фигурку.
- Снижаемся!
"Двойка" клюнула носом, когда он выдохнул первый звук. Рос - тоже увидел, но не внутри своего существа, а на мониторе – большая магнитная помеха! Неужели – шлюпка? Сорокаместная алайская шлюпка – это приличный кусок металла.
- Надо бы на корабль сообщить – пробормотал Коста, опасливо косясь на первого пилота.
- Сообщишь. Ты, - сказал Энрихе, сплёвывая на пол. Сколько уже можно глотать. – Давай-давай, - простимулировал он штрафника, который всё ещё ждал команды Роса. Ждал и боялся. Огромный, рукастый, выше лейтенанта как минимум на голову, он боялся его сейчас совершенно по-детски, забывая, что второй пилот и должен работать со связью, и что приказы здесь отдаёт всё-таки Энрихе.
Рос кивнул ему, наконец, не отрывая взгляд от экрана и двух боковых мониторов, зрение его было расфокусировано, как у человека, находящегося в глубоком трансе. Кивнул он неловко, боком, как дёрнулся. Он не был сейчас пилотом, он был шлюпкой и видел её экранами.
Энрихе знал, что существуют военные разработки, подключающие мозг пилота к системам шлюпки напрямую. И знал, из-за чего стопорятся исследования – не выдерживают люди такого вот прямого "обзора". Но сейчас он видел, что выдерживают. Если это необходимо больше, чем осознание самого себя. Просто убедить в такой необходимости нельзя. Это сумасшествие можно принять исключительно по доброй воле.
- Вижу, - сказал Рос.
И Энрихе понял, что он именно видит. В восприятии первого пилота складывались сейчас в одно сигналы всех систем шлюпки, и он "видел" эту сумму человеческими глазами, видел несуществующее и недоступное отдельно ни человеку, ни компьютеру.
- Действуй по обстановке, - согласился Энрихе и подавил кашель. Как только они выдерживают постоянные перегрузки, эти сумасшедшие пилоты? Шлюпку крутило и выворачивало, но Рос, устремившись глазами к невидимой цели, уверенно направлял полёт туда, где первый раз заметил магнитную аномалию.
Когда до земли оставалось пара тысяч единиц, кидать стало меньше. Энрихе восстановил дыхание, перестал давиться кровью, сунув, наконец, в рот капсулу с коагулятором сосудов. Штрафники тоже повеселели. Живы, они были живы. И даже вроде бы что-то нашли.
Шлюпка выглядела так, словно какой-то небесный монстр пожевал её и выплюнул за несъедобностью. Аварийный люк, однако, открылся довольно легко. И в широкий его проём они сразу увидели капитана. Тот лежал на полу без защитного костюма. Глаза были закрыты. И он - улыбался!
Рос прыгнул в проём, первый. За ним полез, было, Коста, но Энрихе оттеснил его без особых церемоний.
Лейтенант уже прижимал к виску капитана браслет, который рассчитан и на немудрёную медицинскую диагностику.
- Живой, - шепотом сказал он.
Капитан улыбнулся и пробормотал что-то словно во сне.
- Да он же…
- Спит! – пробасил Коста неожиданно громко.
- Поспишь с вами, - произнёс лежащий, и открыл глаза. – Ты что тут делаешь, Коста?
Он знал штрафника по имени.
- Тебя, мерзавца, ищет, - сердито ответил Энрихе. Они прошли Хэд знает, через что, а этот хаго – спит! Как свинья, как..!
У него просто не было слов.
В наступившей тишине стало слышно, как визжит и скребётся в висящей рядом "двойке" Кьё, которую забыли отстегнуть от страховочных ремней.