5 декабря 2012 года. Среда.
Впрочем, то, что это было 5 декабря да ещё и среда, я понял не сразу. Первые мысли были куда более важными. Было темно. Я лежал на какой-то кушетке в небольшой комнатке в светлых тонах. Что характерно, в светлых тонах был и я и всё вокруг. Я заподозрил неладное. Тем более, мою голову стягивал бинт. Тревога зародилась в моём сердце.
Я встал и подошёл к неплотно закрытой двери, из-за которой тонкой струйкой сочился свет. Дверь была старая, я не стал её трогать, боялся, что она скрипнет. А как учил меня мой учитель: Пока ты не разобрался, где проснулся – не скрипи. Хорошо, что я это не забыл так, как забыл дату. Глубоко вздохнув, я провёл взглядом по полоске света на полу, увидел её конец и обомлел… Не знаю точно, но думаю Шварцнегер в фильме «Вспомнить всё» чувствовал себя похоже. Скоро же Конец Света! А я непонятно где, непонятно в чём, голодный и в светлых тонах. Заебись.
Надо срочно что-то делать. В коридоре, под настольной лампой сидела девушка. Она вообще была в белом халате. Да, мне, значится, ещё не так плохо! Но трогать ещё не буду. Вдруг она… не такая.
Выбираться. Срочно выбираться. Тихо и дерзко. Как из Шоушенка. Как из курятника. Как Шон Коннери в «Скале». Как… довольно. Я связал из пододеяльника и простыни длинный канат и открыл окно. Этаж был первый, но без каната было бы совсем не красиво, и Шон бы меня не простил. А, того гляди, и совсем возненавидел. Я привязал к кушетке край каната, второй выкинул в окно и выпрыгнул следом. Было холодно. Шёл мокрый снег. Я был похож на партизана.
Домой я добирался сложно. На такси. Пришлось водителю всё рассказать. Всё. И про Конец Света, и про ковчег, и про Шона Коннери. Мне даже показалось, что он захотел со мной. Но про приезду денег всё же попросил. Пришлось тикать (да простит меня Шон).
На часах была глубокая ночь. Дома не было никого. Я решил, что продуктивнее будет поспать сейчас пару часиков и позавтракать. Это заняло добрую часть моего странного ноче-утра.
После четырёх я позвонил Борису. Он спросил, где меня носило, и сказал, что будет учить вьетнамский. Я сказал, что не знаю и рад за него. В процессе разговора, меня осенило ещё раз за этот день. Прижав трубку ухом к плечу, я схватил картонку и фломастер. И написав «Всем ****ец!», сообщил Борису новый план: «В мире совсем мало верующих в Конец Света. Наша главная задача – пропаганда. Наши возможности неограниченны…» Я бы говорил ещё долго, но Борис меня перебил. Он согласился, но предложил отодвинуть пропаганду с сегодняшнего дня. Я не стал спорить, тем более, что сам ещё был осенён.
Мы решили просто встретиться в гараже, но там не сделали ничего полезного. Осознание близкого Конца было выше нас. И хотя я был немного выше Бориса, осознание было намного выше меня. Более, чем его. На языке вертелось что-то про Список Безотказных, но в слова не выражалось. Наверное, мешал коньяк. Или лимон.
Ночевать я остался у Бориса. Он, правда, поначалу был немного против, но когда я сказал, что утром покажу фокус, согласился. До его дома было ближе. И он был трезвее…