Люди толпились около дворца днями и ночами, заглядывали через изгородь, а некоторые даже умудрились пробраться на территорию заднего двора.
Несколько раз толпа раступалась, чтобы пропустить карету, окна которой, как правило, были закрыты чёрными занавесками. Стоило экипажу скрыться из виду, как люди начинали громко плакать, причетать и обсуждать всё случившееся. На некоторое время карета с чёрными занавесками привлекала их внимание гораздо больше, чем смерть короля, ради которой они собрались перед дворцовыми воротами.
-Это королева!
-С чего ты взял?
-А кто же ещё? К любовнику поехала!
-Зачем?
-Ну как, тело покойного мужа ещё не остыло. Самое время...
-Для чего?
-Для осквернения памяти умершего!
-А ей это надо?
-А ты бы отказался?
-Не говорите ерунды! Я бы вот, например, отказалась.
-Поэтому ты и не королева, а прачка!
-И у меня очень тяжёлая стиральная доска с собой.
-Да министры это...
-Министрам в такое время в городе делать нечего. Они в казне.
-Выделяют деньги на похороны?
-Воруют, дура.
-А король-то умер...
-Не реви.
-Я и не реву. Я убиваюсь.
-Только не здесь. Не выношу вида крови.
-Ну и люди тут... не люди, а животные. Безчувственные и грубые.
-Это ты про нас, мама?
-Король умер!
-Да замолчи ты уже, надоел...
А карета, тем временем уносилась всё дальше, готовясь пересечь границу города. Часовые на стенах пропустили её без каких-либо калебаний, но и честь не отдали. Кучер, завёрнутый в толстую шубу, молча погонял лошадей раздвоенным хлыстом, спрятав лицо в меховой воротник.
Похороны растянулись на 10 дней. Смерти короля никто не ждал, поэтому первые 2 дня привратились в хаос. Весь город ударился в плач, даже лошади встали. Слуги метались по дворцу, не зная, что делать. Кто-то даже попытался убрать покои умершего короля, но когда дошло до смены белья на кровати, то выяснилось, что его величество до сих пор там лежит. Горничную едва успокоили через несколько часов.
Все придворные собрались в тронном зале, пытаясь начать собрание. Получалось это у них очень плохо, ведь в таком ужасном положении они не оказывались никогда. Если король и умирал, то он хотя бы предупреждал об этом.