На фото: через минуту в степи начнётся ливень.
У меня остались отчётливые детские воспоминания от посещения казахских аулов, в которые мы с отцом, находясь в рейсе, заезжали по пути с тем, чтобы купить в ларьке (по-казахски - "дукен"), если таковой имелся, что-нибудь поесть. Чаще всего это были пряники, печенье и лимонад.
Дорога к аулам, как правило, была просёлочной, глинистой. По пути, на горизонте, возникали небольшие землянки-мазанки на пустынном, почти без растительности, месте. Меня удивляло отсутствие в аулах деревьев и какой бы то ни было тени.
От палящего солнца нигде не было спасения. Всё имело коричневый или светло-коричневый оттенок: земля, жилище, люди.
Женщины постарше сидели у землянок, наблюдая за играми детей. Обветренные, иссушенные солнцем лица их светились приветливостью и теплотой.
Находясь целыми днями на открытом солнце, босоногие и нагие дети приобретали шоколадный цвет загара.
Как только машина въезжала в аул, всё небольшое население собиралось вокруг. Дети с весёлым криком бегали около машины, пытаясь подняться в кузов, становились на подножки, опасливо и с любопытством заглядывая в кабину.
Слышались возгласы: «Уй, баяй! Уй, баяй! Шайтан–арба! Шайтан– арба!», что в переводе означало – «Ой-ё-ёй! Чёртова машина!» (повозка). А чёртова – потому, что сама едет. Любая техника в те времена в аулах была в диковинку, поэтому появление машины и любых гостей здесь было большим событием.
Отец вступал в оживлённые разговоры со взрослыми. На лицах казахов были радость и одобрительные улыбки, обращённые к отцу в знак того, что русский так свободно говорит на их языке...
Однажды мы не заметили, как безобидные белые облака, подгоняемые ветром, словно овечье стадо, стремительно проплывали по небу, вытянувшись длинной полосой с юга на север.
Вдруг сильный порыв ветра сорвал первые клубы пыли и закружил по степи. Порывы стали повторяться, и скоро всё видимое пространство потемнело от поднятых в воздух масс песка и пыли.
Белые облака, постепенно соединяясь в сплошные гряды, превратились в тёмные, кучево-дождевые, предвестники грозы.
Полыхнула молния, и прогремели первые раскаты грома прямо над нашими головами. Мы оказались в эпицентре стихии!
От пыли невозможно было открыть глаза. Всё население аула спряталось в землянках. Сильный ветер перерастал в пыльную бурю.
Южный край неба стал угрожающе тёмно-синим, и этот фронт приближался к нам. Почти беспрерывно сверкали молнии, охватывая почти весь степной горизонт. Мы с папой укрылись от стихии в кабине машины.
Над степью стало совсем темно. Зарницы молний и громовые раскаты следовали один за другим, но дождя всё не было.
Степная гроза отличается от грозы в городе тем, что весь масштаб действия стихии в её триединстве: пыльная буря, гроза и дождь проходят перед глазами на огромном видимом пространстве, и человек с грозной стихией оказывается один на один...Нигде нет ни крыши, ни деревца, под которыми можно укрыться. Душу охватывают беспредельный ужас и отчаяние от предчувствия катастрофы и страха за свою жизнь…
Последовал очередной оглушительный раскат грома и пошёл дождь. Вслед за широко расплывающимися на лобовом стекле крупными каплями дождя грянул ливень. Его струи, сопровождаемые шквалистым ветром, оглушительно забарабанили по крыше кабины. Аккуратные камышовые мазанки аула, заливаемые потоками грязи с глиняных крыш, на глазах превращались в убогие жилища.
Сидя в спасительном убежище, мы видели, как нарастающий сплошной поток воды омывал нашу обитель со всех сторон так, что сквозь него уже нельзя было рассмотреть, что творится там, вне кабины.
Лишь сполохи молний и раскаты грома говорили о продолжающемся грозовом шторме.
Вдруг слева в тучах появился светлый прогал. Он стремительно стал расползаться, и среди этого мрака появилось омытое дождём синее небо. Какое же оно синее в степях Казахстана!
Брызнули солнечные лучи, ярко и широко осветив степной простор. Ах, какие контрасты! Тёмные тучи, изгоняемые ветром и солнцем, казалось, убегая, в спешке проливали оставшуюся влагу на землю.
Природа одновременно и плакала, и смеялась! Мир преображался, рождая в человеке сильные чувства от созерцания могущества стихии, от того, как она, набрав силы и развернув свою мощь, умиротворяясь, успокаивается…
Мне больше не приходилось видеть такого буйства природы в Казахстанских степях. В городе бывали пыльные бури, когда в короткое время из-за густой пылевой завесы нельзя было различить здание Ремесленного училища, находящегося в 70 метрах от дома…
…Однако, нам нужно было возвращаться. При первом движении машины с места мы ощутили неуправляемое скольжение колёс в сторону. Предстоял нелёгкий обратный путь по размытой дождём глинистой дороге…
Через некоторое время из окна кабины я увидела мягко волнующееся под ветром степное ковыльное поле. Контрастом ему над ним раскинулся небесный голубой шатёр…
По-есенински эта картина могла быть выражена словами: «Седые ковыли да синий плат небес…»
http://www.gramota.ru/