Небо с утра было затянуто мглистыми тучами, но после обеда июньское солнце засияло на всю тундру. Я ходил на возвышенности, где стояли два чума, и любовался красотой местности. Кое-где пробивалась трава, внизу шумела быстрая и полноводная река Адерпаюта, неся свои воды в Обскую Губу.
С левой стороны реки по южному берегу тянется густой ольшаник – ветки ольхи тундровики используют вместо дров. Здесь нет никаких следов от тяжёлой техники газовиков и нефтяников, повсюду чувствовалось радостное оживление девственной природы. Над моей головой то и дело пролетали гуси, лебеди и утки. Летели они на ближайшие озёра и водоёмы насладиться прелестью талой воды.
Рядом играли дети, трое мальчиков гонялись за девочкой. Их задача состояла в том, чтобы отобрать деревянную палку у девочки, которую звали Лика. В руках у неё был обломок хорея, длиной 1,5 метра. Девочке исполнилось 13 лет, мальчикам: по 11, 10, 8 лет. Когда мальчики догоняли свою двоюродную сестру и пытались у неё отнять палку, она начинала бить их по голове, по рукам и ногам. Наблюдая за игрой, я невольно стал её участником, и мне захотелось помочь ребятишкам советом:
«Ясавэй (ему 11 лет)! Ты же мужик, пусть она ударит тебя один раз, но ты схвати её за ноги, а Рома с Явором подбегут сзади, повалят на землю и палка в ваших руках!»
Услышав мой возглас, ребята кинулись в атаку, но Лика отскочила в сторону и крепко стукнула старшего по голове.
Ойкнул мальчик, повалился на землю и схватился за голову. В это время десятилетний Рома пытается подобраться сзади и завладеть палкой, но вошедшая в раж Лика резким ударом по голове валит его на землю, попутно сбивает и Явора таким же запрещённым приёмом.
Не выдержал мальчик, захныкал.
«Да, – думаю я, вспоминая своё детство, – слабеют нынче мужики!» Может быть, девочка оттого стала такой сильной, что в годовалом возрасте она попала в чужую семью на воспитание к бабушке и дедушке, где кроме неё было ещё шестеро малолетних детей. Здесь она открыто пользовалась всеми поблажками, предоставленными стариками, которые души не чаяли во внучке.
Мальчик Ясавэй тоже воспитывается в этой же семье у дедушки и бабушки, но к нему отношение обычное, как и ко всем внукам. Питаются за одним столом, а Лика, старшая среди детей, всё вкусное и жирное быстро прибирала себе.
Раз пять во время отпуска мы с женой приезжали в это стойбище, и всегда за обеденным столом мне приходилось сидеть рядом с этой девочкой. Вот Зоя Алексеевна, бабушка девочки, ставит на стол раскрытую банку сгущёнки, в тундре все любят сгущённое молоко, в том числе и я. Но Лика быстро хватает банку и мигом съедает. Лишь однажды мне удалось вычерпнуть ложечку сгущёнки из банки, когда девочка аккурат в это самое время увлеклась более ценной пищей на столе – строганиной из осетра. Вот такую эгоистку вырастили старик со старухой!
А теперь эта девочка на моих глазах беспощадно избивает двоюродных братьев.
Давайте вернёмся на поле боя. Ясавэй еле-еле оклемался и неуверенно пошёл в сторону Лики, за ним поплёлся Явор. А Рома всё ещё валялся на земле и корчился от боли. Восьмилетний Явор оказался проворнее братьев: он сделал ложный выпад, на что быстро среагировала Лика, она со всей силы замахнулась на мальчика, но промахнулась, и Явор сумел ухватиться за палку. Прибежали Рома и Ясавэй, вот они втроём пытаются вырвать из рук девочки палку.
Недолго канителилась с ними девочка, резким движением туловища в сторону она отбросила всех троих и стала дубасить по головам, ногам, рукам…
От боли дети визжали, у Ромы пошла кровь из носа.
Я не стал вмешиваться, хотя еле удерживал себя.
«Нина! – кричу я жене. – Останови эту бешеную девочку, иначе она убьёт их!»
Жена быстро примчалась на мой крик и поразилась от увиденной картины: Лика не на шутку взбесилась, продолжала бить всё яростнее. Нина с трудом вырвала из рук девочки палку и два раза стукнула по её лохматой голове. В ответ девочка сверкнула на неё таким взглядом, словно бабушка Нина отняла у неё самую дорогую вещь.
На мгновение я даже испугался: что-то жуткое почудилось мне в глазах девочки. Видно, это вмешательство затронуло какую-то глубоко затаённую струну в её ещё детской душе.
Девочка отбежала в сторону, обеими руками ухватилась за голову, глубоко вздохнула, как будто хотела в одном вздохе выпить всю весну, весь свой отрезок жизни. Тайные слёзы послышались в её вздохе, лёгкий стон вырвался из груди.
«Мама!» – жалобно вскрикнула девочка, резко подняла голову и опрометью бросилась вниз к реке и быстро исчезла из вида, что я не мог даже сообразить, что же всё-таки случилось.
По реке плыли льдины, быстрое течение несло их далеко на север. Вдруг всё вокруг стало мрачно; откуда-то появились зловещие тучи, погоняемые холодным ветром. В стойбище поселилась тревога, девочка исчезла, не оставив никаких следов.
Организовали поиски, тщательно проверяли все кусты ольховника извилистого, крутого берега реки в окрестностях двух чумов, но не добились никаких результатов.
С бабушкой Ниной теперь никто не разговаривал. Она вмиг сникла, лицо потемнело, взгляд стал отрешённым. Я её успокаивал, хотя у самого на сердце было скверно. В первый раз я глубоко почувствовал весь ужас происшедшего, всю жуть дальнейших последствий…
Проходит много времени, быть может, час, а может и больше, но девочку не могут найти.
Что же побудило её к столь неожиданному поступку, я не в состоянии отдать себе отчёта даже теперь, по прошествии трёх месяцев. Думаю, что здесь немаловажную роль сыграл переходный, опасный возраст для девочки.
Не буду занимать внимание читателя всеми вариантами дальнейшего развития событий, которые происходили в тот день, но прежде, чем рассказать о финале той истории, замечу, что у нас не было ни малейшего шанса на то, чтобы найти девочку.
Исчезло тёплое, мягкое настроение всего дня, на душе муторно. Бабушка девочки, Зоя Алексеевна, с нами не разговаривает, она ведь очень любила девочку, баловала её. Родная сестра Нины Аннушка за всё время происшествия нам не сказала ни слова. Лишь мать мальчика Ромы пригласила нас в чум на чашку чая. Вот сидим втроём за накрытым столом, к еде не притрагиваемся, все мысли крутятся вокруг пропавшей девочки. Нина считает себя виновницей трагедии и потому переживает больше всех.
Незаметно в чум вошла шестилетняя девочка Лана, на ненецком языке она сообщила, что Лика нашлась, что она принесла в бабушкин чум большую охапку ольховых веток.
Все мы облегчённо вздохнули. Кто бы мог вообразить более счастливое стечение обстоятельств!
Наконец, на душе наступил штиль, как на Обской Губе после отшумевшего шторма.
Дмитрий Верендеев, сентябрь 2010 г.