Предупреждение: отношения гомосексуального характера. Нервным не читать!
Глава 1
Семь утра. Пятница третьего июня. Под заливистое рокотание металлопластикового монстра из завернутого кулем одеяла наблюдалось ленивое, сонное потягивание, из темно-бордовой глубины комнаты, расцвеченной утренним солнцем в оранжевые полоски, недовольно и глухо проворчал мужской голос:
- Да твою ж черт! Выруби на ***!
- И тебе доброе.
На холодный линолеумный пол с соседней кровати грохнулись пятки. Девушка рассеянно поводила ногами в поисках тапок, сладко вытягивая вверх руки, выключила, наконец, будильник и снова упала на подушку. Через пятнадцать минут блаженной тишины и мерного посапывания уснувшего обратно Славки, девушка подпрыгнула и соскочила с постели. С воплями: «встать!!» Машка убежала на кухню, швырнула чайник на плиту и грохнула дверью ванной. Славка продолжал валяться пластом. Разлепить глаза удалось с большим трудом. Неподъемная голова гудела и звенела, словно адский котел. Славушка отметил накануне первый сданный в этом семестре экзамен. Отметил хорошо, основательно, до потери пульса, фактически, ибо наличие физической оболочки не ощущалось. Он честно пытался встать. Девушка закончила тем временем утренний туалет и принялась готовить завтрак. Славке казалось, что она стучит сковородкой по самой его несчастной голове, кидается в него ножами, разбивает со всей дури яйца об лоб и перемешивает гигантской шумовкой мозги в черепной коробке, будто бы эти самые яйца в чашке. Вот грозно приближается к комнате, свирепо распахивает дверь, так, что бедная бьется ручкой об стену, подкрадывается к кровати Славки, и, выдернув подушку, тренирует командный голос:
- Встать, мать твою! Встать, - мадемуазель пока еще уговаривает и лупит подушкой возле головы страждущего, а не по ней, - ты мне что обещал, собака слюнявая!
- Встал, встал, - страждущий пытается отстраниться от снаряда, дабы не зашибло ненароком, - я встал уже, отстань ради бога!
Девушка прекратила наступление, изучила героя войны с алкоголизмом презрительно-невинным взглядом, осторожно положила оружие на край стула и заявила:
- Если мы опоздаем из-за тебя, ты будешь скормлен соседским котам! – резко поворачивается и меняет место дислокации.
Кое-как Славка добрел до туалета, собрав все косяки по дороге и угол трюмо заодно. Немного подремал в процессе испражнения, но молоточек в лице Машки приколачивал упорно посылающее хозяина сознание. Если бы зеркала умели разговаривать, то зеркало в квартире девушки давным-давно бы умерло от смеха. Ибо Славушку оно могло регулярно наблюдать в непотребном виде, а иногда и вовсе по нескольку дней кряду не наблюдало. Славка робко заглянул в потемневший по краям прямоугольник амальгамы. Из зеркала в свою очередь так же робко выглянуло бледное, осунувшееся лицо, с синюшными тенями под глазами и над ними, пирсинга в носу снова не было, но сам нос цел, лак с волос не смыт, и теперь вороньи крылья торчали выломанными прутьями, что-то черно-красное возле рта, размытое в одну сторону. Вечер удался! Из кухни снова послышался Машкин визгливый голосок, что, мол, не спи на ходу. Славка в ответ, но мысленно все же, подумал, что он так моргает.
Наскоро сполоснувшись и вылив на себя половину жидкости для снятия макияжа и полбутылки шампуня, Славка вылез из ванной и прошаркал за маленький столик на тесной, заставленной кухоньке. Как всегда обжег пальцы об кружку и подогнул одну ногу под свою задницу, вторую угнездил рядом на шаткой табуретке. Благо, рост маленький, позволяет. Машка брезгливо оценила отмытое и причесанное существо и фыркнула.
- Чегоо? – Славка попытался состроить из себя хозяина положения.
- Ничего, - она совсем уже было отвернулась и хотела продолжить точить бутерброд, как вдруг, передумав, видимо, набрала в легкие побольше воздуха и принялась распекать, - вот сколько я тебя знаю, а это немало, уже половина университета прошла, ты не меняешься, вообще никак, хоть бы в какую сторону прогресс наметился, так нет же, ты как был дураком, так дураком и остался. Все свое свободное время ты болтаешься черте где и черте с кем, пьешь, что ни попади, в ночи приползаешь домой, утыкаешься в компьютер и делаешь вид, что тебе ничего от жизни не надо.
- Эмм… не засерай мне мозг с утра, ладно, - пришлось перебазироваться подальше от места вновь начавшихся боевых действий. Славка тяжело поднялся с табуретки, сгреб кружку со стола и направился в комнату.
- Ты всегда уходишь от разговора! Всегда, что бы ни случилось! И вообще, собирайся быстро.
Молодые люди познакомились на вступительных экзаменах четыре года назад. Они пришли подавать документы в один день и разговорились у кабинета для подачи заявлений. Славка был из соседнего небольшого городка, а Машка из находящегося неподалеку поселка городского типа. У молодого человека никого не было в городе, и он одновременно занимался поисками подходящего жилья. Его семья не была особо благополучной, так что он искал еще и работу, ибо жена спившегося интеллигента не могла оплачивать жилье сына. Но ввиду того, что Славушка по природе своей был пофигистом и клал на все подряд, дело продвигалось медленно и со скрипами. Машке повезло больше. У ее тетки по отцовской линии нашлись знакомые бабушки, которые за умеренную плату сдали однокомнатную квартирку. Девушка предложила снимать пополам. Славка был только рад, что самая главная проблема решилась практически без его участия. Он вообще был не слишком активным, мог часами сидеть и пялиться в одну точку, убежденный пессимист, ворчун, увлекающийся, как всегда говорила Машка, всяким идиотизмом, немного неопрятный, неразговорчивый, замкнутый, делающий вид, что ему на все и на всех наплевать. Последний факт очень бесил Машку, которой всегда было до всего дело. Поначалу она приставала к Славке с дурацкими вопросами о концепции нетипичного мировоззрения, но ввиду постоянного залезания под стол допрашиваемого и явной неохоты дискутировать с представителями подавляющего большинства, скоро отстала, но по-прежнему продолжала пилить за прогрессирующий аутизм. Марье Сергеевне давно было замуж пора, ибо весь свой огромный материнский потенциал она злостно и методично вымещала на Славке. Но ему было удобно с ней: домашняя, нормальная еда, чистые шмотки, чай с лимоном на случай температуры. Она всегда спросит о делах, не хочет ли он есть, не забудет попилить и высказать свое веское «фе» за пьянство.
Марья Сергеевна ворвалась в комнату с целью проверки Славки на предмет необходимых на нем вещей для вылазки из укрепрайона. Необходимые вещи были натянуты только наполовину. Молодой человек сидел на кровати и яростно копошился в небольшой коробочке. Пирсу нужно было вставить. Хоть какую-нибудь. Но ее нужно для начала найти. Машка с минуту постояла над душой, уперла кулачки в бока и проворчала:
- Долго еще? Мы пропустим поезд.
- На кой черт тебе я там? Сами не справитесь? – Славка всего на секунду поднял глаза от коробочки, но секунды хватило, чтобы понять, что сама Марья Сергеевна не справится, но все же добавил, - не маленький, сам доберется.
И тут Остапа понесло.
- Он ребенок еще, между прочим, маленький! Первый раз один в незнакомом большом городе! Он даже не знает, в какую сторону ему идти! У него же сумки наверняка будут с вещами! А ты слоняешься из угла в угол уже битый час, без штанов все еще практически! Боже, как тебе не стыдно, Слава, ты взрослый человек!
Славка даже перестал искать пирсу от растерянности и пригнулся от акустического удара. Он некоторое время пристально смотрел на покрасневшую от злости Машку, осторожно отложил коробочку, медленно встал и прокрался в коридор, к трюмо, придерживая одной рукой не застегнутые джинсы, и оттуда промямлил:
- Да я быстро. Колечко вставлю только.
Впихивание заветного колечка продолжалось еще минут десять, ибо руки тряслись неимоверно и не хотели держать малюсенький металлический предмет. Славка уже крыл матом все, что подворачивалось под руку, заминировал все горизонтальные поверхности в радиусе метра ватными дисками и хлоргексидином, ибо промазал пару раз, и пошла кровь. Машка не влезала в процесс и многозначительно пыхтела в сторонке. В самый подходящий момент, когда все почти удалось, заверещал лежащий на трюмо Машкин телефон, и Славка от неожиданности выронил запчасть пирсы. Заорав, что все козлы, он впихнул девушке в руки телефон и прогрохотал в комнату. Все пошвыряв из своей коробочки, что-то пнув по дороге, злой и сверкающий глазами, молодой человек вернулся в коридор и ткнул в нос гвоздь.
- Ну вот, мы опаздываем! Он подъезжает уже, Слааав! – из кухни робко просунулась в коридор Машкина умоляющая моська и выразительно посмотрела на шнуровавшую тапки согнувшуюся фигурку, - ой, меня-то подожди!
Марья Сергевна еще минут десять носилась по квартире в поисках ключей, которые, как позже выяснилось, лежали на трюмо, только надо было снизу смотреть, а то сбоку их никогда не видно. Славка стоически подпирал косяк. Поезд, на котором должен был сегодня приехать младший брат Машки с целью обучения хоть где-нибудь, они благополучно пропустили.
В маршрутке Славке довелось стоять, затыкая задницей открытое окно. Рядом сидел немаленьких размеров мужчина, воняющий потом и пивом, банку с которым держал прямо под самым Славкиным носом. Вид одной только банки навевал невообразимую тоску и заставлял тактично отворачиваться, когда мужик присасывался к ней. Машка четко подхихикивала в тех местах, в которых маршрутка круто закладывала на поворотах, и Славкино лицо приобретало нежно-зеленый оттенок. На привокзальной остановке несчастному посчастливилась лавочка в тени будки, на которую тот не преминул усесться, закинув голову на ее спинку. Марья Сергевна терпеливо постукивала туфелькой по ножке лавочки и молчаливо требовала проследовать за ней.
- Может, тебе пивка?
- Нее… Какого пивка, - немного оклемавшийся герой войны принял все-таки вертикальное положение, - пойдем потихоньку.
В подземном переходе, ведущем к поездам, в нос Славке снова забрался запах перегара, и, несмотря на прохладу и тень, из перехода парень вылетел почти пулей. Марья Сергевна героически протискивалась сквозь толпу, идущую от поездов к переходам, упорно волоча Славку за рукав. Тот честно пытался успевать за ней, распихивая локтями всех и каждого, кто посмеет подвернуться под ноги. Наконец, девушка остановилась около двух одинаковых ларьков и оценила время на телефонном дисплее. Славка безучастно подпер оградку.
- В общем, будем ждать его тут, - отчеканила девушка и уткнулась в телефон.
- Ты ж говорила, что мы и так кругом опоздали! Так чего ж нам еще ждать-то? – Славку никак не прельщала перспектива болтаться на солнцепеке.
- Он потерялся немножко, - лучше бы послала, чем так ответила.
Славка приуныл. Он в страшном сне не мог представить, что совсем скоро ему придется помогать Машке вытирать сопли какому-то мальчишке. Пусть это и брат его подруги. Но его-то зачем впутывать в это неблагодарное дело. А еще она будет просить помогать делать братишке уроки, водить его в зоопарк, кормить мороженым и следить за ним в людных местах. И не пускать гулять вечером. Славка даже закурил с горя. Думать тоже было тяжело.
- Вон его башка светится! – Марья Сергевна почти пнула носком туфельки Славку в бок и сорвалась чуть ли не бегом в немного рассосавшуюся толпу. Славка ломанулся было за ней, но от резкого вскакивания на ноги в глазах потемнело, все пошло красными кругами, голова закружилась, и несчастное существо начало падать. Немного привела в чувство чья-то огромная лапища, схватившая его за плечо и дернувшая немного кверху. От сотрясения организма очнулся желудок. Героя войны пришлось отпаивать минералкой прямо посреди перрона.
Славушка очнулся в полулежащем положении, на лавочке, под голову кто-то любезно предоставил колени. Он приоткрыл один глаз, предварительно забаррикадировав лицо ладонью от солнца, и оценил близлежащий источник шума. У Марьи Сергевны, наклонившейся над ним и придерживающей какую-то мокрую тряпочку у него на лбу, было крайне скорбное и недовольное лицо, коричневое от бившего в спину солнечного света. До Славки медленно, но верно, стал доходить тот факт, что его голова лежит на чьих-то чужих коленях. Машка что-то начала сразу же выговаривать, как только увидела, что Славка пытается прийти в себя. Последний же предпринял попытку посмотреть на жертву своего пьянства и задрал голову. На него сверху смотрело один в один Машкино лицо, только немного шире, мужественнее и более загорелое. Такие же идиотские белобрысые кудряшки свешивались на скулы, прикрывая выцветшие голубые глаза, которые нахально так щурились, пытаясь изобразить благодушное выражение рожи лица. Славка медленно, не выпуская из поля зрения прозрачные льдинки, сел и приготовился лицезреть Машкиного брата во всей красе. И кто говорил про какого-то там сопливого мальчишку?! Почти на половину лавки развалился спортивного вида парнище, на голову выше Славки и раза в два шире его в плечах. И во всем остальном, соответственно, тоже. Он продолжал хитро улыбаться и тоже, по-видимому, оценивал прижавшегося к спинке лавки.
- Ну, привет, что ли! – Димка протянул ему широкую ладонь, - ты, стало быть, и есть тот самый Славка? Машка рассказывала мне про тебя.
- Ага. Надеюсь, тебе поведали не самое отвратительное, - Славик осторожно протянул свою руку в ответ и постарался как можно незаметнее сморщиться, когда братик колодезным кольцом сжал его ладонь и весело тряхнул.
Марья Сергевна стояла рядом и счастливо улыбалась, сцепив пальцы замочком на груди. Славке, в общем-то, и не довелось помогать Димке с багажом, состоявшем из двух небольших сумок, которые сельский крепыш подхватил, словно, два перышка, и понес исключительно самостоятельно, ничуть не напрягаясь. Машка только и успевала указывать дорогу, а Славка, уныло запихав руки в карманы камуфляжных штанов, еле успевал вприпрыжку. Братец всю дорогу без умолку болтал и смеялся, рассказывая достопримечательности из истории себя и своих друзей. Машка звонко заливалась на всю маршрутку, ибо хотя бы знала тех людей, о которых шла речь. Славка забился в дальний конец машины и принялся пялиться в окно, не особенно желая вступать в разговор. Он совсем уж было собрался прикорнуть, как из сладкой дымки небытия его вытряхнул звучный Димкин голос:
- Ну, что, матерый готище, что сестренке будешь дарить? – и снова хитро оскалился.
Спросонок Славик сначала не совсем понял, по кому поводу сыр-бор, но Марья Сергевна несколько сердито напомнила, что, мол, негоже забывать про день рожденья своей любимой подруги. Готище пробормотал в ответ, что и не забывал вовсе, просто чуть-чуть не помнил и честно признался, что ничего не подарит, как и всегда, впрочем. И сполз пониже с кресла, устраиваясь на ночлег. Но в братце проснулся джентльмен, который незамедлительно пнул Славку в плечо, но легонько все же пнул, ибо оценил физические возможности не слишком крупной особи мужского пола, и объявил:
- Это ж Машка! И у нее день рожденья! – резко поворачивается к сестре и удивленно вопрошает, - он тебе вообще ничего никогда не дарил?
Марья Сергевна сделала такое же удивленно-растерянное лицо, как и у брата в момент процесса вопрошания, приобрела еще большее сходство с ним, и отчиталась, что подарок вовсе не обязателен. Ей хватит адекватного друга на празднике, отчего Димка еще подозрительнее покосился на расплывшуюся черно-пятнистую лужицу.
Звонко хлопнув входной дверью, Димка сразу нагло поинтересовался, где его комната. Машка замялась, Славка дернул глазом и прошаркал на балкон курить.
- Только не говорите мне, что мы все втроем будем спать в одной комнате?! – кудряшки постепенно вставали дыбом.
- Ну, у нас немного нет другого выхода, - тихо, но твердым голосом начала оправдательную речь Марья Сергевна, - не думаю, что у тебя есть деньги, чтобы снять себе комнату.
Она многозначительно посмотрела на брата, которому оставалось только всплеснуть руками и составить Славке компанию на балконе.
- Не возражаешь? – он зло хлопнул балконной дверью и плюхнулся на табуретку.
- Да нет, в общем-то, - сопротивляться было поздно.
Димка задумчиво и жадно тянул сигарету, сдвинув брови к переносице. Потом медленно, как бы нехотя, повернул голову к подпиравшему стену Славке и спросил:
- Ну что, сестренку мою трахаешь?
- У тебя все дома? – вопросом ответил подавившийся дымом Славка, - или это праздное любопытство?
- Да просто хочу знать, что у вас происходит. Нельзя? – он продолжал нагло смотреть прямо в глаза.
- Вообще-то, это как бы не твое дело, понятно! – он швырнул окурок в кроны деревьев и гордо двинулся на выход.
Но не тут-то было. Братец схватил его за руку и дернул к себе, снова пристально уставившись в глаза Славке, которому пришлось вцепиться в дверной косяк, чтобы не улететь с балкона.
- Только тронь ее, я тебя на куски порву, тузик, - еще с минуту сверлит Славку голубыми ледышками и ослабляет хватку.
- Хмм. Устанавливаешь права на территорию, самец. Она с самого начала Машкина, можешь не стараться, - только выйдя в коридор, он позволил себе потереть запястье, чтобы Димка не увидел.
Несколько дней молодые люди продолжали буками смотреть друг на друга и почти не общались, если только за завтраком, во время которого исключительно и виделись. Потом Славка уходил из дома почти на целый день, к экзаменам он готовился на лавочке в парке неподалеку. Димка тоже не торчал дома: носился по разнокалиберным учебным заведениям и оценивал свои возможности на вступительных экзаменах. Марья Сергевна при каждом удобном случае начинала читать лекции о том, как нехорошо они поступают, что, мол, жить все равно они будут вместе, и что общий язык давно пора уже было найти. Славка фыркал и уходил на улицу, Димка закатывал глаза и уходил на балкон. Он больше не угрожал ему расправами, но идти на мировую тоже не собирался, Славке тоже не хотелось предлагать пакт о ненападении. Но однажды Димка все-таки проявил беспокойство и даже некоторую заботу о нем. В тот вечер случилась жуткая гроза. Машка повыключала везде свет, позакрывала форточки и напряженно мерила пространство квартиры размашистыми шагами. Она с завидным упорством звонила Славке, которого не было дома с самого утра. Ей не отвечали. Привычка беспокоиться была у нее в крови. Женщины, они все такие. Наконец, она устало опустилась на табуретку и умоляюще воззрилась на брата. Он делал вид, что изучает тлеющую сигарету, подозревая, что сейчас сестра начнет отчитывать его за какую-нибудь мелочь.
- Это все из-за тебя, - укоризненно прошептала она.
- Это почему ж так?
- Потому, Дим. Он нормальный парень, ну, крышу рвет немного, но это не повод, чтобы вот так относиться к нему.
- Да как я к нему отношусь-то? – братец начинал закипать.
- Никак! В том-то и дело. Ты упорно делаешь вид, что его не существует, не общаешься с ним, а если вы и разговариваете, то это больше похоже не рычание двух крокодилов. Знаешь, он мой друг, очень близкий, и я тебя прошу…
- Агаа, близкий, значит, друг! – он вскочил с табуретки и обошел Машку кругом, - я так и знал, сестренка!
Машка недоуменно смотрела снизу вверх. Темное лицо брата показалось ей ухмыляющимся.
- Что ты там знаешь, расскажи-ка мне, - она не собиралась отступать.
-Ты с ним спишь! – он почти прошипел, сузив ехидно глаза.
- О, боже! Ты, что, ревнуешь, да? – Марья Сергевна уже давно поняла, что брат просто не может ужиться с фактом наличия еще одного самца и его неподчинением, ибо после смерти отца он числился главой семейства со всеми вытекающими последствиями, - ты тупо злишься, что Славка тебя ни во что не ставит. Могу тебя поздравить, ты такой не один. Он никого ни во что не ставит, для него ты авторитетом никогда не станешь, не старайся.
-Не в этом дело…
Звон поворачивающихся ключей заставил его прерваться. Брат с сестрой молча уставились на входную дверь. Немного повозившись в тамбуре, Славка ввалился в темный коридор, кое-как захлопнув дверь, и почти упал на лавку в прихожей. Машка испуганно и неуверенно его позвала. Димка брезгливо фыркнул, посчитав, что мальчишка опять напился до розовых чертей. Марья Сергевна быстро поднялась со своей табуретки и в два шага очутилась возле пытавшегося встать.
- Господи, ты откуда вообще? – она почти бегом кинулась в кухню, схватила первое попавшееся полотенце и вернулась назад. Славка, поднявшийся с лавки и старающийся по стене пробраться в ванную, отстранился от ее руки и вжался в стену, хрипло попросив не прикасаться к нему. Димка не двигался с места, но настороженно поинтересовался, что случилось. Марья Сергевна щелкнула выключателем и явила на обозрение разбитую Славкину моську.
- Уу, парень! Кто это тебя так? – он по-прежнему не проявлял особенного беспокойства, но все-таки вышел в коридор и попытался было взять Славку за руку, чтобы ему совсем уж не свалиться на пол. Но тот, зашипев, ударил по протянутой ладони, отбросив ее в сторону. Марья Сергевна тут же подскочила к начавшему сползать по стене Славику и завопила дурниной, что, мол, как он себя ведет по отношению к Димке. Брат немного бесцеремонно отпихнул ее в сторону, подхватил обмякающее тело на руки и отнес в ванную.
Готище послушно сидел на краю ванны, пока Димка вытирал запекшуюся кровь с его носа и губ, потом осторожно провел мокрым полотенцем по всей начавшей опухать мордочке.
- Вот охота тебе в такой дождь шляться по улице, - причитал он между делом, - не хватало нам эпидемии посреди лета.
- Дим, тебе лучше выйти. Он сам, - в ванную заглянула Машка.
- Да нормально все, - протянул брат через плечо, взявшись за стаскивание мокрой насквозь футболки, - я только переодену его в сухое что-нибудь.
Футболку Славка снять не дал, снова зашипев и фактически вытолкав взашей Димку из ванной, звонко хлопнув дверью.
- Да что такое вообще?! Псих какой-то!
Всплеснув руками, он проследовал обратно на табуретку на кухне, швырнул пачку на стол и закурил. Машка еще некоторое время потопталась возле захлопнутой двери, слушая шум льющейся воды, и тоже ушла в кухню.
- Я же говорила, не нужно его трогать, - почти шепотом объясняла Марья Сергевна немного погодя, - у него свои тараканы...
- Какие такие тараканы, Маш? Я, конечно, могу понять, что только нормальные люди принимают помощь, когда ее предлагают просто так. К тому же, я не собирался с ним нянькаться, просто вытер бы его, и все, он же на ногах еле стоял,- он остервенело тушил сигарету, - да и потом, раз он что-то с кем-то не поделил и ему досталось, может, ему помощь нужна. Я не какое-нибудь бесчувственное бревно, ты не думай.
- Я и не думаю. Не нужна ему помощь, успокойся. А не поделил он что-то наверняка со своим художником.
- Чеегоо? – брат вернул взятую в руки кружку обратно на стол, - каким таким художником?
- Ну, у них бывает иногда, ты просто не лезь, они сами разберутся прекрасно, - Марья Сергевна поняла, что сболтнула лишнее, но отступать было некуда особо.
- Твоего лучшего, так сказать, друга периодически лупит какой-то идиот, а ты говоришь не лезть? – он искренне недоумевал по поводу такой безнаказанности.
- Уймись, поругались, помирились, все будет нормально, - Машка собралась ретироваться, - если Славка позволяет ему такое, значит, его это устраивает.
- Маш, ты в своем уме? Как мужик может позволить другому мужику бить себя по роже и не дать сдачи? – он все еще хватался за кружку, но отпить никак не удавалось, - о, нет, не говори только этого!
- Я и не говорила тебе ничего, - она уже почти совсем вышла из кухни, но вернулась и попросила, – ладно?
- Подожди-ка, я, что, живу по одной крышей с пидором? – забыв про чай, он вскочил из-за стола и в мгновение оказался радом с Машкой.
- А тебя это смущает? – теперь уже искренне недоумевать начала Марья Сергевна, - он тебе ничего не сделал, ничего не сказал, за задницу не щипал! И не волнуйся, ты не в его вкусе.
Шум воды прекратил доноситься из ванной. Брат с сестрой переглянулись и шмыгнули в темную комнату. Встречаться со Славкой именно сейчас не хотелось ни тому, ни другому. Он тихо щелкнул замком и прошел в кухню, не включая свет, хотя гроза уже пошла на убыль, и сверкало теперь не так часто. Чиркнула зажигалка.
- Что ж ты раньше-то не сказала? – Димка вцепился в первую попавшуюся книжку и забрался на кровать, щелкнув ночником.
- А что такого-то? Ты и не спрашивал, - Машка все еще сердилась, но теперь в голосе не было противных визгливых ноток, - сделай вид, что ты ничего не знаешь, он шифруется просто.
- От кого это?
- От всех, Дим. Так проще будет.
Немного посидев на кухне, Славка прокрался в комнату, осторожно опустился на свою кровать и завернулся кулем в одеяло. Марья Сергевна упорно продолжала делать вид, что спит, Димка выключил ночник, как только все улеглись. Но ему не спалось. Он высунул нос из-под одеяла и смотрел в самый темный угол комнаты, пытаясь разглядеть Славкино спящее лицо. Представитель сексуального меньшинства впервые был так близко от него. Куль не шевелился долгое время и вообще не подавал никаких признаков жизни. Пролежав так еще минут с десять, Димка занервничал, потихоньку выбрался из постели и подкрался к Славке. Тот, видимо, только что уснул: веки еще дрожали, и дыхание было неровным и поверхностным. Надвинутое почти до самых глаз одеяло явно мешало Славке дышать. Димка протянул было руку, чтобы отодвинуть край полотна, но дотронуться до Славки теперь стало страшно и неприятно. Так же страшно и неприятно было дотрагиваться до больного раком отца: внешних признаков никаких, только ветхость кожи и высушенность всего тела, ничего нет, ни струпьев, ни гноя, ни крови, а противно. И хочется постоянно мыть руки. Димка чуть ли не бегом кинулся на кухню, наскоро сполоснул ладони и вылез курить на балкон. Дождь сбил давящую жару, теперь от росшего почти вплотную к дому клена, упиравшегося верхушками в балкон, тащило свежестью и чем-то еле уловимо сладким. В городе, наконец, стало тихо. Совсем как дома.
Глава 2
Марья Сергевна поднялась раньше всех и принялась греметь сковородками и чайниками. Разбуженный Димка поворчал-поворчал, да и выдвинулся за ней на кухню. Сегодня он шел подавать документы в институт. Славику было строго-настрого велено сопровождать ребенка, а то вдруг потеряется. Оба не были в особом восторге от вынужденной компании друг друга. Теперь добавился и тот факт, что брат постоянно ловил себя на мысли, что боится поворачиваться задом к Славке и оставаться с ним вдвоем, хотя последний не выказывал никакой абсолютно заинтересованности в Димкином заде. Своими опасениями он периодически делился с сестрой, которая исправно успокаивала брата, утверждая, что опасности нет. Димка недоверчиво косился на игнорировавшего все и вся Славку и торопился засунуть сигарету в рот.
Готище сидел в прихожей и рассеянно шнуровал тапки, Марья Сергевна наказывала Димке, что говорить и что куда писать.
- А вообще-то, вот этот растяпа с тобой за тем и едет, чтобы все было, как полагается, - скрестив руки на груди, она вперила грозный взгляд в мальчишку и уточнила, - правда ведь, пупсик?!
- Конечно, дорогая, все будет в шоколаде. Идем? – он уже предчувствовал идиотские вопросы о концепции нетипичного мировоззрения и нестандартной ориентации.
- Ну, все, ни пуха, - сейчас Марья Сергевна напоминала маменьку, не хватало еще перекрестить на дорожку.
- Да рано еще, мы ж не сдаваться идем, - братец принялся отнекиваться от слезных напутствий и объятий.
Почти всю дорогу до университета молодые люди ехали в гордом молчании, Димка только пару раз спросил, долго ли еще, Славка безучастно, как всегда, впрочем, таращился в окно. Возле корпуса университета толпилось некоторое количество народа, от вида позеленевших лиц которого абитуриенту резко захотелось домой. Но Славка одернул робко начавшего брыкаться поступающего, что, мол, рано еще паниковать. Они благополучно отстояли в очереди, точнее, один стоял и пытался оторвать пуговицу на своем манжете, а второй, очаровательно растекшись на первом попавшемся стуле, загорал в тенечке под распахнутой настежь фрамугой, предварительно раздав ценные указания ничего не перепутать. Вылетевший пулей из кабинета радостный и сияющий Димка, громоподобно провозгласив, что дело дня, наконец, сделано, и на весь коридор предложил прикорнувшему Славке пива. Тот аж проснулся, и, поломавшись для проформы, мол, Марья Сергевна, ворчать опять начнет, согласился, понадеявшись на поклявшегося взять Марью Сергевну в случае чего на себя Димку.
Они разместились на лавочке в парке около университетского корпуса, взяв по бутылке светлого. Братец сиял, словно начищенный самовар в мещанской гостиной. Щурившийся на солнце матерый готище с некоторой укоризной косился на счастливого абитуриента и про себя подумывал, что рано еще радоваться, еще экзамены впереди, которые не все в состоянии пережить. Димка на радостях принялся без умолка вещать о злоключениях своей распутной молодости, перемежая похождения Казановы с походами дона Кихота. Славка, немного разомлев от духоты и пива, делал вид, что благодарно слушает. В чувство его привела прислоненная к щеке холодная бутылка.
- Эй, ты спишь что ли? – братец явно нагнулся ближе, чем предполагал нагнуться, и оказался почти нос к носу с приоткрывшим один глаз готищем, - я тебя, между прочим, спрашиваю.
- Извини, пожалуйста, - он предпринял попытку немного отодвинуться от вопрошавшего, - замечтался немножко.
- Мдаа! – Димка заговорщически прищурился, - и о чем же ты там мечтаешь, эм?
- Да так, в общем-то, ерунда. Так о чем ты спрашивал? – Славка состроил заинтересованную моську.
- Как тебя угораздило? – он продолжал щериться во все зубы, - я имею в виду, как так получилось?
- Что получилось-то? – готище упорно делал вид, что вопрос ему минимум не ясен. А вдруг отстанет. Но тот принялся допрашивать с пристрастием.
- Ну, как ты стал тем, кем ты сейчас являешься? – братец понемногу переставал лыбиться и старался придать своему лицу как можно больше серьезности.
- О, господи! – у Славика всегда имелась самая хорошо действующая отговорка, - ну, я полагаю, что черные вещи больше идут к моим зеленым глазам...
- Не отмазывайся. И я не об этом, - Димка продолжал активное наступление.
- Это не твое дело, понятно. Я не сделаю для тебя исключения и ничего рассказывать не буду, и давай закроем эту идиотскую тему, пожалуйста, - ему сразу же захотелось уйти, или хотя бы не видеть собеседника.
- Да я просто спросил, чего ты сразу!
- Ничего. Спасибо за пиво, - Славка грохнул недопитую бутылку в мусорное ведерко и, вскочив с лавки, отправился на выход, - увидимся дома.
- Ага, увидимся, - разочарованно промямлил Димка и тоже поднялся с лавки.
Ни к вечеру, ни к ночи Славка домой не явился. И Марье Сергевне выпала великая удача снова попилить брата за то, что тот опять полез к ее другу. Запиленный до полусмерти до последней капли крови отнекивался, что ничего он такого не сделал и не виноват, если чьи-то тараканы мешают своему хозяину нормально жить и адекватно оценивать окружающих. И что он, вообще-то, не причинял никакого вреда ни хозяину тараканов, ни самим тараканам, просто задал идиотский, по мнению таракановладельца, вопрос, который с некоторых пор очень интересует запиленного до полусмерти. И тут сестричку понесло:
- А с какой такой стати, вообще-то, тебя это интересует? Это Славкина жизнь, и пусть он делает с ней, что ему заблагорассудится, он взрослый человек, и никто не имеет права ему указывать, и ты в том числе! А если тебе так интересно, что они делают друг с другом, посмотри какую-нибудь научную программу по этому поводу, там все очень хорошо рассказано и показано, а к Славке не лезь с этим больше!
- Порнушку, ты хотела сказать?! Так-так, значит, - Димка состроил оскорбленное лицо.
- Что тебе угодно, в общем-то, - Марья Сергевна продолжала злиться и не смотрела в сторону брата, демонстративно занимаясь своими делами.
- Но ты-то наверняка знаешь, в чем там дело?
- Не знаю и знать не хочу. Все, иди закрой за мной дверь, - проворчала она из прихожей.
Димка нехотя поднялся, вышел в темный маленький коридорчик и подпер плечом любимый Славкин косяк. Марья Сергевна еще раз предупредительно воззрилась на брата и вышла в тамбур. Абитуриент еще с минуту слушал ее удаляющиеся шаги. Как только хлопнула подъездная дверь, он осторожно вылез на балкон и смотрел вслед сестре до тех пор, пока та не скрылась за углом дома. Радостно шваркнув балконной дверью, братец галопом устремился в комнату. Вот он, Славкин письменный стол. Первым делом он полез в нижние ящики, в надежде найти хоть что-нибудь. Но там оказались университетские тетради, горы ручек, стержней, карандашей, разорванные листы, прочая макулатура, ничего интересного. Следующим этапом были стопки дисков. Вожделенных познавательных фильмов среди них тоже не оказалось. По крайней мере, все диски были помечены, и ничего близкого к искомому не обнаружилось. Софт, игры, фильмы, анимэ, музыка, словари, библиотеки. Остался только железный друг. Димка осторожно включил компьютер, искренне надеясь, что рабочий стол не запаролен. Славка не шифровался только от одного человека – от Марьи Сергевны, а посему компьютер радостно запиликал и не запросил никаких страшных слов. А вот от Димки он запаролиться не додумался, а может, не успел еще. Никаких ограничений к доступу. Наивному мальчику даже в голову не пришло, что кое-кто поимеет столько наглости и полезет в его личные вещи. А вот и папка с фотографиями. Нашел!
Фотографий оказалось много, около пятисот штук. Почти с каждой из них смотрело треугольное, немного растерянное смугловатое лицо, иногда улыбаясь уголками губ. На вид мужчине было около тридцати лет, длинные темно-каштановые волосы, несколько поредевшие, с тонкими серебряными ниточками, карие грустные глаза, уже в окружении прозрачной сетки морщинок, маленькие аккуратные руки, четко державшие кисть, перепачканный красками халат, стройные ряды картинных рам, драпировки, банки, тюбики, куча непонятных плоских железячек. Почти все снято в мастерской художника. Это тот человек, о котором говорила сестра? Значит, это тот человек, которого любит Славка? И позволяет себя бить в кровь. Нашлась и обнаженка. Славка, Славка, и вот еще Славка. В довольно откровенных позах. Наверняка, это фотографировалось в качестве эскизов?! А потом...
- Красивый мальчик, да? – Славка запалил братца за разглядыванием своей филейной части. Димка дернулся так, что чуть было не свалился со стула, и резко повернул голову.
- Ты как вошел? – он сразу же кинулся все закрывать и выключать.
- Да не важно. Тебе кто разрешал, собственно?
- А мне и не запрещал никто! – огрызнулся он и поднялся со скрипнувшего стула, обойдя стоявшего в растерянности Славку кругом, направился на кухню, с которой было слышно, как готище на всю комнату выбивает барабанную дробь по клавишам. Ну, все, сейчас он понаставит паролей!
За ужином молодые люди вели себя, как ни в чем не бывало, и Марья Сергевна ничего не заметила. Только после ухода Славки, когда брат с сестрой остались одни, она как бы между прочим поинтересовалась прогрессированием способности подопытного находить с братом общий язык. Димка так честно и сказал, что вроде бы отношения и наладились, но сегодня он все спихнул в тартарары. Отнекиваться и скрываться он смысла не видел, сестра все равно рано или поздно все узнает, а если пилить, то здесь и сейчас. Марья Сергевна пилить не стала. Она орала белугой битый час, что все мужики сволочи, что им больше всех надо от жизни, в общем, и Димке в частности, что теперь Славка вообще домой перестанет приходить и с ним разговаривать не будет. Распекаемый в том же духе и тоне объявил, что ему десять раз начхать на все и ушел спать.
Славушка объявился в пределах видимости только через двое суток, и то, по десятому требованию Марьи Сергевны, мол, нужно на салатик все купить ко дню рождения, да и про подарок не забудьте. Под просьбой не забыть про подарок подразумевалась просьба сопровождать братца в торговый центр. Иначе ребенок потеряется один в большом городе! Славка буркнул что-то вроде того, что город не такой уж и большой, но ведь любимой женщине не откажешь. Он угрюмо подпирал косяк, стараясь не смотреть на собиравшегося Димку, который напустил на себя не совсем адекватную веселость и носился по дому в поисках носков. Сегодня ведь день рождения его любимой сестренки, а потому все должны непременно улыбаться. Без исключения.
До торгового центра они доехали под неумолкаемое радио в лице братца, который упорно продолжал делать вид, что ничего не произошло, и он ничего не видел. Славка был неумолим и продолжал его игнорировать, рассеянно разглядывая витрины. На выбор подарка ушло около часа, ибо брат решительно не знал, что купить сестре, а готище не принимал участия в попытке покупки и немного расшевелился только перед витриной с анимэ.
- Мы будем дарить Машке мультики? – осторожно поинтересовался абитуриент.
- Нет, мультики я буду дарить себе, а Машке мы посмотрим что-нибудь другое, - готище даже не удосужился посмотреть в его сторону, ибо оказался занят неописуемо.
- Разрешишь мне заплатить? – тихо спросил братец во время процесса обволакивания слюнями заветной полки. Славка недоверчиво покосился на него и неохотно разрешил после горячего заверения, что это в знак примирения.
Купив все необходимое к празднику, молодые люди отправились к дому. Около самого подъезда Димка почти клещами вытащил из готища прощение и заверил того, что больше не полезет к нему с идиотским вопросами и в личную жизнь тоже ни ногой. Славка сделал вид, что поверил. В коридоре Марья Сергевна тут же обругала их последними словами, что, мол, придут уже скоро все, а у нее еще ничего не готово, а они шатаются черте где столько времени. Славка первый раз улыбнулся Димке, глядя, как тот неуклюже оправдывается перед сестрой.
- Да не ворчи ты уже, Маш! – он принялся заступаться за сдающего позиции братца, - ну мы застряли в магазине с дисками. Короче, все из-за меня.
- Что вы там забыли-то? Или в мире еще есть мультики, которые ты не смотрел? – она ожесточенно кромсала картофелину.
- Представь себе, еще остались! – он отыскал нож и взялся ей помогать. Братец пиратничал над курицей.
Понемногу начали подтягиваться гости. Стало шумно и тесно, барышни сразу же облепили высокого и статного Димку, особи мужского пола высыпали на балкон курить. Славка остался помогать Марье Сергевне накрывать на стол. Само празднество протекало мирно и тихо, но к ночи всех разобрало играть в фанты. Порядочно пьяные молодые люди скакали архарами по всем горизонтальным поверхностям, кукарекали и мяукали во все горло, выкидывали с балкона все, что под руку попадется, а потом неслись вниз и в ночи отыскивали пропажу. Чем дальше в лес, тем толще партизаны, и желания все больше скатывались в целомудренный интим. Одна из барышень изъявила желание лицезреть стриптиз в Славкином исполнении, остальные подхватили и на всю квартиру скандировали оглушительное: «Слава, жги!!!». Если бы матерый готище был хоть капельку трезвее и уверен в том, что не умеет этого делать, он бы ни за что на свете не полез на стол. Но! Славушка был пьян в дым. И танцевал стриптиз он действительно хорошо. Дамы выбрали музыку и чинно столпились вокруг стола. Мужчины изображали группу поддержки и честно приготовились свистеть и ловить его, если вдруг задумает свалиться. Славка грациозно взгромоздился на освобожденный от тарелок стол и принялся методично, со смаком и в такт раздеваться. Димке посчастливилось стоять в непосредственной близости от стола и служить в некотором роде вешалкой для отшвыриваемой одежды. В конце концов, он возблагодарил потом Славкину длинную рубашку, которой и занавесил район пейджера своих джинсов, ибо случилось необъяснимое, но поправимое. Ну, с кем не бывает?! И тут оступившийся стриптизер начал медленно падать. Из оцепенения братца выдернул истошный женский хор дружным воплем: «Лови!!!», и наполовину раздетое пьяное существо повисло на нем, как немного ранее висли предметы его одежды. Все заверещали, засвистели и дружно захлопали в ладоши.
- Клади его спать уже, - Марья Сергевна, оказывается, еще трезвая, словно стекло, - ему хватит.
Димка продолжал таращиться на сестру, явно не понимая, чего она от него хочет. Почти недвижимо висящий до сих пор Славка, сладко вздохнув, по-хозяйски обвил руками Димкину шею и положил голову ему на плечо. Братец так и стоял столбом, боясь пошевелиться. Расстегнутые спадающие джинсы повисшего никак не давали ему покоя.
- Да хватай его и неси на кровать, - Марья Сергевна принялась понемногу перемещать гостей на кухню.
Димка неловко сгреб ношу в охапку, от чего ноша сильнее к нему прижалась, и отнес на диван. Машка быстро стащила покрывало и завернула в него уложенного Славку, который благодарно натянул край полотна на нос и мирно засопел. Стол отодвинули к стене, чтобы не мешался, и ушли на кухню. Димке пришлось закрыться в ванной. Но там его поджидала висевшая на крючке для полотенец рубашка готища, снятая им во время стриптиза и отнесенная кем-то в ванную во время перемены места дислокации ноши. Братец осторожно снял ее с крючка, повертел в руках, как бы ощупывая ткань, робко поднес к лицу и втянул воздух. От рубашки приятно пахло кондиционером и тем особенным Славкиным запахом, который вбил Димку в ступор, когда тот повис на нем. Сразу же вспомнились горячие сухие ладони, скользнувшие по плечам и сомкнувшиеся на затылке, приятная тяжесть Славкиной головы, устроившейся на его плече. Рубашка тут же полетела в корзинку для грязного белья.
Справившись с самой главной проблемой вечера, братец вернулся в кухню и расположился курить, стараясь ни на кого не смотреть. Он привел себя в порядок и теперь делал вид, что просто ходил умываться. Как оказалось, все его проблемы только начинаются. Марья Сергевна торжественно объявила, что пара человек остается у них, ибо ехать далеко и денег на такси не хватает, и что барышни лягут вместе на Машкиной кровати, молодой человек разместится на Димкином раскладывающемся кресле, а он будет ночевать с пьяным в лоскуты готищем. На одном диване.
- Да ладно?! Славкин диван маленький для двоих, мы не поместимся там, - братец принялся яростно отмазываться, только представив, что скоро окажется в том месте, где все белье пахнет Славкой, и на нем самом ничего нет, кроме расстегнутых джинсов.
-Ну, что теперь делать? Спи на балконе тогда, - Марью Сергевну вообще ничего не волновало, кроме грязной посуды, которую она складывала в мойку.
- С ума сошла?! Я не лягу с ним спать! – Димка перешел на угрожающий шепот.
- Запарил! Ложись на полу! – девушка впихнула ему в руки подушку и плед.
Машка занялась распределением остальных спальных мест. Димка развалился на вытертом ковре, подстелив под себя сложенный плед и укрывшись стащенным с кресла покрывалом. Лежать было жестко и неудобно, скоро разнылась спина, и Димка все чаще поглядывал на низенький диванчик. Окончательно решив, что он будет лежать тихо и осторожно, а готище все равно ничего не заметит, братец подошел к Славкиному дивану, осторожно передвинул мертвецки спящего ближе к стене, а сам устроился на краю диванчика. Добрую половину ночи он разглядывал умиротворенную мордочку, наполовину только высунутую из-под пледа, и слушал глубокое мерное дыхание. Все белье действительно источало слабый запах Славки, который отчаянно мешал братцу спать. У Димки уже все тело затекло и заныло, но перевернуться он не решался, боясь, что разбудит его, и поднимутся крики и ругань. Немного погодя тот перевернулся сам, оказавшись спиной к братцу и подвинувшись ближе к краю. Димка не смог сдержать любопытство и забрался под Славкин плед, прижавшись к его голой спине. Тот, естественно, не подал признаков жизни, когда братец осторожно, стараясь двигаться как можно незаметнее, провел ладонью по теплой коже плеча, постепенно опуская руку ниже по боку, к пояснице, пока пальцы не забрались под расстегнутые джинсы и не коснулись выступающей бедренной кости. Нащупав резинку белья, братец не решился забираться дальше, испугавшись самого себя и отдернув руку. Пришлось снова тащиться в ванную.
Глава 3
Приоткрыв один глаз и оглядев комнату, братец вспомнил, что засыпал не на своем обычном месте. Он приподнял голову и с ужасом обнаружил, что насмерть обвит Славкиными руками и ногами. Главная проблема вечера требовала немедленного внимания. Гости еще мирно спали, а Машка уже гремела посудой на кухне. Димка предпринял робкую попытку выползти из-под готища, но тот только крепче обхватил его и прижался, не желая лишаться еще одной подушки. Проблема просто вопила от отсутствия каких-либо действий. Тогда абитуриент полежал в полной нерешительности еще минут пять, но, поняв, что она не оставит его в покое, начал более целеустремленно выбираться из-под Славки и пледа. Не тут-то было. Готище, ласково и сонно пробормотав чужое имя, ткнулся горячими губами Димке в горло, мягко положил ладонь на его проблему и осторожно погладил пальцами. Проблема не заставила себя уговаривать и быстренько нашла выход, оставив после себя другую, более страшную, которая для устранения точно требовала похода в ванную. На братца в первое же мгновение объял ужас: он лежал, не дыша, и смотрел, как Славка сначала медленно и нехотя размыкает глаза, осторожно отрывая голову от Димкиной груди, некоторое время пристально смотрит в прозрачные льдинки и начинает отражать испуг и недоумение в своих глазах, резко отдергивается и прижимается к стене. Абитуриент, как лежал пластом с мокрыми трусами, так и остался лежать, проводив выскочившего из постели Славку взглядом готового к смерти.
- Господи, вы чего дверями так хлопаете? – Марья Сергевна оторвалась, наконец, от посуды.
Димка быстро натянул на уши плед и сделал вид, что еще спит. Вылетев из ванной, Славка кинулся на балкон и курил там минут пятнадцать. За это время братец успел отмыться десять раз, но выходить ему не сильно хотелось. Но пришлось, ибо Машке срочно понадобилось в ванную. Готище до самого завтрака не вылезал с балкона, а когда Марья Сергевна выключила чайник и разлила кипяток по чашкам, быстрыми глотками, дважды обжегшись, выхлебал всю кружку, схватил бутерброд и засобирался на улицу. Димка сидел молча, стараясь засунуть в кружку всю голову целиком и ни на кого не смотреть.
- Вы чего? – осведомилась Машка после осыпания штукатурки с потолка от хлопка входной дверью.
- Чего? Ничего, все нормально, - братец так и не отлипал от чашки.
С того самого злополучного дня рождения Димке ничего в голову больше не лезло, кроме Славкиных рук, и пальцев, в частности. Каждую минуту, когда он отвлекался от подготовки к экзаменам, в мысли забиралось то утро, вспоминалось чужое прикосновение, принесшее облегчение. Он все время наблюдал за его руками, смотрел, что он делает, и как делает. Маленькие широкие ладошки с короткими пальцами, черный лак на ногтях и толстое кольцо из белого металла на большом пальце теперь были любимыми, если не сказать родными. Каждую Славкину вещь, оставленную в ванной, он теперь чуть ли не своим долгом считал облапить и обнюхать. Иногда его вещи пахли незнакомым, чужим запахом, какой-то пряной туалетной водой, смешанной с запахом красок, что несказанно злило Димку, и тогда он начинал огрызаться и рычать на Славку, который и без того начал приходить домой чуть ли не раз в неделю.
После сдачи вступительных экзаменов Димка с Марьей Сергевной собрались съездить домой. Братец категорически настаивал на взятии готища с собой в гости. Славик упорно отнекивался, мол, дела и все такое. Но тут в воспитательный процесс вмешалась Машка, сказав, что свежий воздух тоже организму нужен, и еда нормальная, и все, что к этому прилагается, пообещав предоставить в пользование свой ноутбук по первому требованию, а также гарантировав, что трогать его там никто не будет и он сможет торчать на своем форуме, сколько душе угодно. Славка согласился, но все же предчувствовал беду. Уткнуться в Машкин ноутбук ему захотелось в первые же полчаса в электричке, ибо братец снова возомнил себя радио и не затыкался ни на секунду, заранее планируя, к кому он наведается по приезду, и с кем пить пойдет. Сестра рассеянно поддакивала ему, ибо ожесточенно что-то искала в какой-то толстой книжке. Заветная машинка покоилась на багажной полке. Высоко слишком. Самому коротышке не достать, а просить Димку не хотелось. Тогда Славка воткнул плеер и тоже стал рассеянно кивать и поддакивать.
По приезду заботливая маменька тут же накормила всех обедом и рассказала все последние новости поселка. В процессе к обеду присоединились еще две девочки и мальчик. Все весело щебетали и переговаривались. В просторной светлой кухне стало до невозможности тесно и шумно. Славке захотелось домой. Не то, чтобы он не любил детей, он их не переваривал. Они тут же прицепились к черным ногтям, маленькому знаку бессмертия, болтавшемуся на запястье, колечку в носу. Быстро все доев, он вылетел из-за стола, поблагодарив хозяйку. Димка его еле отыскал за хозяйственными постройками.
- Эй, а ну не кури там, слышь? – готище, оказывается, забрался на высокую поленницу.
- Это почему же?
- Потому, что это дрова, и если что-нибудь загорится...
- Будь спок, ничего не загорится. Я за этим наблюдаю, - заверил хозяина Славка и вышвырнул затушенный окурок.
Димка схватил нарушителя за свисавшую ногу и потянул вниз. Послышались злобные матерные выражения и шипение. Славка принялся хвататься за дрова и упорно не хотел слезать. Но хозяин был неумолим и не отступал. Наконец, ему удалось подтащить Славку ближе к краю и дернуть за подвернувшуюся под руку ладонь, и готище был немедленно принят в цепкие объятия и свален с поленницы на траву, возымев взъерошенный, слегка помятый вид.
- Не смей там курить, будь любезен, - для большей убедительности Димка потряс указательным пальцем возле Славкиной мордочки, все еще лежа на траве возле него и, оказывается, обнимая свободной рукой.
Славка критично осмотрел Димкину ладонь, лежавшую на нем, и прошипел:
- Конечно, как скажешь! – и, сбросив руку, принял вертикальное положение. Димка поднялся следом и попытался стряхнуть со Славкиной спины опилки, но ввиду не прекращаемого движения в сторону удаления объекта заботы промазал, и получилось, будто бы он скользящим движением шлепнул его по заднице. Готище резко остановился, втянул голову в плечи, медленно повернулся к обидчику и явил ему свое оскаленное покрасневшее от злости личико.
- Эмм... ты не так все понял...
- Ты о чем это думаешь? – рассвирепевший Славушка медленно наступал, - баб своих деревенских будешь по заднице шлепать, понятно?
- Боже, я просто хотел...
- Тихо, пожалуйста! – он подошел почти вплотную, так, что Димка снова почувствовал любимый запах, - я тебе не девочка, ясно, и не трогай меня!
- Ладно-ладно! Не злись только, - братец изъявил желание идти на мировую, а сам обдумывал тем временем коварный план по захвату заветной ладони.
Но обладатель ладошки вдруг резко развернулся и направился к дому. А Димка так и остался торчать посреди улицы, прижимаясь к поленнице.
Ближе к вечеру Марья Сергевна снова принялась отчитывать брата за то, что тот опять что-то сказал Славушке, ибо последний шарахается от каждой тени и места себе не находит. Пришлось идти искать его и выяснять, в чем дело. Матерый готище обнаружился чуть ли не под кроватью, с ногами в ноутбуке. Димка с грохотом приземлился на табуретку, стоявшую неподалеку, и ближе не придвигался, дабы не спугнуть. Славка испепеляющим взглядом уставился на братца, посверлил его с минуту и снова вернулся к дисплею. Тот счел необходимым принципиально не извиняться, подумав, что извиняются за такое только перед барышнями, шумно вздохнул и предложил:
- Купаться пойдешь?
- Чего? – готище снова поднял глаза и нахмурился.
- Ну, костер у нас ночью. Возле речки. Пойдем, а? - он вскочил с табуретки и сделал маленький шажок в направлении кровати, на которой сидел Славка.
- Чего мне там делать-то? – он вжался в стенку, - я и тут неплохо посижу.
- Пива попьем, - не унимался кавалер, - пошли! Собирайся давай.
В комнату ворвалась Марья Сергевна и принялась доставать из комода свитера.
- Так! Вот этот тебе, - она кинула вытянутую черную макаронину в Славку, - надевай, ночью холодно.
- Да я еще никуда и не иду, - он презрительно оглядел крупную вязку косичек и переместился в дальний угол кровати.
- Хочешь остаться дома и помогать маме укладывать детишек? – она поднялась с пола и хитро прищурилась, - ну, тогда я пойду скажу ей, что ты все берешь на себя.
- Нет! Я иду с вами!
- То-то же!
Славка никого не знал из ребят, пришедших на костер, а потому сидел в большинстве своем тихо и никого не трогал, изредка вступая в разговор и потягивая темное крепкое пиво. К нему тоже особо никто не лез, ибо в основном были парочки. Димка суетился с дровами и снова изображал радио. Он безостановочно рассказывал анекдоты, шутил, пересказывал забавные случаи из жизни местного населения. Через некоторое время у Славки от него все-таки разболелась голова. А может, от дыма. Он прислонил ноющую часть тела к стволу дерева, возле которого сидел, и сделал умирающий вид. Марья Сергевна тут же потихоньку занервничала и попросила брата проводить несчастного домой и непременно проследить, чтобы тот лег спать. Славка задергался было, что и сам прекрасно дойдет, но перескрипеть раскричавшегося от переизбытка радости и энтузиазма братца оказалось невозможно. Он осторожно взял Славку под локоть и помог встать. Идти было, в общем-то, недалеко, но без помощи Димки, готище точно бы в кромешной тьме заблудился или переломал себе все ноги и шею заодно. Но братец заботливо придерживал его за руку, удерживая от попыток падения. Но больше всего Славка был ему благодарен за то, что он молчал и ни слова не проронил до самого дома.
Братец, стараясь не шуметь и не перебудить детей, прокрался из темного коридора в кухню и приволок оттуда керосинку, чтобы нигде не включать свет. Он помог Славке раздеться, накормил анальгетиками и расстелил предназначавшуюся для него кровать. Готище отрешенно наблюдал за его скромными потугами четко выполнять все инструкции сестры и не стал сопротивляться, когда Димка начал стаскивать с него джинсы. Братец отчаянно пытался делать вид, что хорошо себя чувствует. С ремнем он справился лучше всего, но как только дело дошло до проклятой пуговицы и молнии, руки и разум заодно ему отказали. Поборовшись некоторое время, он плюнул и убежал на кухню. Славке пришлось самому расправляться со штанами.
Он нарядился в приготовленную пижаму с фиолетовыми мишками и изобразил позу лотоса на кровати. Димка притащил большую кружку с чем-то горячим.
- Держи, - он осторожно поставил ее на сто и подвинул ближе к Славке.
- Чего это? – впору было зажимать нос, ибо жидкость крайне сильно пахла, и не слишком приятно
- Да всякие успокаивающие травки. Мама иногда заваривает себе, если мигрень начинается.
- У меня нет никакой мигрени, - готище попробовал залезть под одеяло, - у меня просто немного тянет затылок.
- Пей уже, а! – Димка грохнул керосинку на стол рядом с кроватью Славки.
Он подозрительно разглядывал кружку еще минут с пять, потом брезгливо взял ее и аккуратно отпил. Не амброзия, но терпимо. Братец упорно делал вид, что у него непроходимая бездна дел в коридоре. Потом все резко покидал и прокрался в комнату.
- Затылок, говоришь?
- Ну, да. Вот здесь немного, - готище поморщился и потер ладонью шею возле линии роста волос.
- А ну, скидывай рубашку, - он плюхнулся на краешек кровати.
Славка с минуту непонимающе смотрел на братца, потом медленно стянул рубашку.
- Массаж просто, чего ты! Повернись спиной.
Славик послушно развернулся, скомкав одеяло вместе с простынею, и немного сгорбил спину. Инициатор лечебных процедур растеряно оглядел область применения мануальной терапии, боязливо положил ладони на несколько костлявые плечи и осторожно сдавил пальцами, продвигаясь выше к голове. Пациент сначала настороженно наблюдал краем глаза за Димкиными руками и не желал расслаблять каменные, словно сведенные, мышцы. Но после десятиминутного растирания все-таки опустил плечи и сильнее наклонил голову, предоставляя больше места для Димкиных рук.
- Можно, я лягу? – совсем тихо, почти шепотом спросил он.
- Чего? – братец даже прекратил процедуры на несколько секунд, - ляжешь?
- Да, вот прям так, - и растянулся на кровати.
Инициатор совсем растерялся, разглядывая вытянувшееся перед ним готично-прозрачное маленькое тельце. Но снова прикоснулся к покрасневшей шее и плечам. Славка лежал теперь смирно, с закрытыми глазами и довольной моськой отожравшегося сметаны кота. Димке было не слишком удобно сидеть сбоку, скоро начали ныть руки и спина, и он, своего комфорта ради, уселся на Славку верхом. Тот ни слова не сказал против, только тихо прошипел:
- Боже, полегче. Ты же тяжелый.
- Да. И-извини, - и пересел ниже, к коленям.
Теперь в распоряжении Димки была вся спина. Марья Сергевна когда-то учила его делать более или менее сносный массаж, вот теперь и нашелся повод попрактиковаться. Готище совсем расслабился и, расплывшись в сладкой улыбке, тихо и с придыханием постанывал, когда братец особенно сильно нажимал на спину. Несчастному пришлось оторвать свою задницу от подопытного, дабы тот не заметил вновь нарисовавшейся проблемы, и нагнуться совсем уж низко к его спине. Снова Славкин запах. Он всегда пахнет кофе и сигаретами, а еще тем особенным мускусным запахом, который заставляет мурашки бегать по спине. Сознание отключило приборы наблюдения и перестало фиксировать происходящее. Неожиданно Димка поймал себя на том, что он жадно целует Славкины плечи, коротко, бегло, переходя к лопаткам, и намереваясь спуститься ниже. Сознание тут же включилось и запустило программу лихорадочного поиска маршрутов отступления. Но искать было не зачем, ибо готище не сопротивлялся и, как выяснилось позже путем некоторого переворачивания объекта на бок, мирно уснул и не заметил того факта, что чуть было не стал жертвой маньяка. Маньяку же снова досталась в утешение ванная.
Следующим днем Славушку снова потащили купаться. В этот раз маменька сплавила старшим детям маленьких. Пришлось возиться с ребятней. Готище тут же принялся отнекиваться, что, мол, ему нельзя на солнце долго, он покраснеет и облезет, ему голову напечет, в общем, всеми правдами и неправдами пытался остаться в прохладном доме. Но Марья Сергевна во что бы то ни стало хотела вытащить его на природу.
До лесного озера было прилично далеко. Шум и гам, производимый детьми и некоторыми вполне взрослыми людьми, увязавшимися следом, выдавал идущих сквозь солнечный лес. Машка несла небольшую корзинку с едой и деловито переговаривалась с дамами. Братец и несколько парней возились с детским садом, угрюмый готище плелся позади. Ему никак не нравились ни теплые иголки под ногами, ни мирный скрип сосен, еле раскачиваемых ветром, ни оглушающие разнообразные трели неведомых ему птичек. Славке хотелось домой, в тишину, или, хотя бы, ноутбук и никого вокруг.
Небольшое синее озерцо, окруженное с одной стороны чащей, с другой – высокой осокой, а с третьей – почти белым маленьким пляжем, тоже не вызвало особого восторга. Славка побродил по берегу, пошвырял камушки, одним глазом наблюдая, как малышня тут же залезла в воду, и слушая, как Марья Сергевна и остальные барышни завопили, чтобы далеко они не заплывали.
- Ну, что, скучаешь? – рядом откуда ни возьмись появился Димка и плюхнулся на землю.
- Да не то, чтобы, - ему не хотелось признаваться братцу в том, что они его все уже достали, - так, наблюдаю.
- За кем наблюдаешь?
- Да просто так, господи, не за кем! Просто сижу.
- Пошли купаться, - заговорщически предложил абитуриент.
- Чегоо?
- Купаться! Поплыли, покажу тебе кое-что, - он бесцеремонно схватил Славку за руку и поволок в воду. Тот едва успел скинуть тапки и футболку.
Они переплыли озеро, недовольный готище ворчал, не переставая, что вода холодная, в ней могут водиться змеи и прочие гады, а в чаще точно нет ничего, достойного его внимания. Димка покровительственно шагал немного впереди и демонстративно молчал. По мере углубления дальше в лес, становилось темнее и холоднее. Готище ворчал все реже и уже не так недовольно. Тихое спокойное место ему явно нравилось. Он почти заинтересованно осматривался и обнюхивался. Счастливый проводник восторженно наблюдал в сторонке за тем, как босое существо полезло исследовать окрестности, не особенно наблюдая, что под ноги попадается. Славка истоптал всю тенистую полянку, заглянув чуть ли не под каждую корягу, и отправился исследовать огромную, развесистую иву. Она-то, собственно, и была конечной целью экскурсии. Время было немного за полдень, но в тени огромного дерева казалось, что уже глубокий вечер. Готище радостно облазил всю иву и, наигравшись, сел рядом с Димкой на поваленное бревно. Братец выудил спрятанные в иве в тайнике сигареты и протянул пачку Славке.
- А что мы приперлись смотреть тут? – он взял сигарету и хлопнул себя по карманам мокрых до нитки штанов в поисках зажигалки.
- Дурак ты все-таки, - братец проконстатировал факт и протянул ему полупустой коробок спичек, заботливо завернутый в целлофан.
- Это почему ж я дурак? – Славик даже и не думал обижаться.
- Здесь тебе тоже не нравится, да?
- Здесь сыро, воняет тухлятиной, под корягами полчища незнакомых тварей, волчьи ягоды, вот это вот что такое, светлячки, что ли, или как их там, какое-то жуткого вида дерево, из которого сейчас что-нибудь вылезет. Красота, - он глубоко затянулся, - никого нет, тихо, спокойно, прохладно. Нет, это определенно ужасное место.
- Я знал, что тебе понравится.
- Докурим и идем быстро назад. Машка выдаст нам по первое число, - готище назидательно потряс пальцами, зажимавшими сигарету.
- Ладно-ладно.
Вечером следующего дня Славка уезжал домой. Сборы он начал с самого раннего утра, чтобы ничего не забыть. И десять раз перетряхнул всю сумку, ибо постоянно что-то нужно было достать из того, что уже упаковано. К своим родителям он и не собирался, а вот перспектива одному проторчать все оставшиеся каникулы в городе его очень радовала. Марья Сергевна с Димкой пошли его провожать до электрички. Девушка, ни разу не переведя дух, раздавала ценные указания по поводу проживания в городской квартире в одно лицо. Братец угрюмо шаркал позади.
- Цветы не забудь полить, как приедешь, ладно? – Машка никак не унималась.
- Да я все понял, господи...
- Мы приедем к сентябрю. Веди себя хорошо.
- Все. Вон электричка уже, - несчастный уже не знал, куда деться, - идите.
- Ну, все, пупсик, - она обняла Славку за плечи и поправила воротник рубашки, - позвони, как доберешься.
- Ладно, если не забуду.
Братец в самый последний момент подошел к готищу, дожидался, видно, когда электричка отходить начнет, чтобы побыстрее все сделать, и резко тряхнул Славкину ладонь. Тому даже пришлось схватиться за первую попавшуюся выпирающую железку двери вагона, чтобы не выпасть из него.
- Осторожнее там, ладно, - братец поспешил отвернуться, - все, счастливо.
Славик отступил в прохладу тамбура, и двери закрылись. Сквозь стекло он разглядывал нахмурившегося Димку и Марью Сергевну, которая тут же принялась что-то объяснять ему.
Молодой человек не стал заезжать домой, а направился сразу в гости к своему художнику. Про Машкин дендрарий он и думать забыл еще в электричке, и не отзвонился по прибытии. До заветной двери он добрался быстро, но, как оказалось, не такая уж она и заветная. Что-то мешало. Славка достал ключи, робко щелкнул замком, осторожно вошел в темную прихожую. Знакомый запах квартиры показался каким-то особенно острым и неприятным. Из единственной комнаты послышалась возня, художник показался в дверном проеме, тут же подперев косяк. Пока Славка рассеянно расшнуровывал тапки, он варил кофе.
- Эй, что с тобой? – художник присел напротив Славки и положил руки на его колени, - тебя как пыльным мешком огрели.
- Да все нормально, наверное, - он смотрел на любимые руки и не решался поднять глаза, - ты не волнуйся, ладно.
- Как скажешь, конечно, но с тобой что-то случилось, я же вижу, - он медленно поднялся и прошел обратно на кухню за кофе.
- Я в ванную.
- С тобой можно? - художник снова покинул кухню.
- Нет.
Славка плюхнулся на край ванны, критически оценил свое любимое полотенце, висевшее на крючке, ввинченном в дверь, потом недоверчиво покосился на смеситель. Все казалось каким-то неправильным, не родным, как будто он не был здесь очень давно, и кто-то все перекрасил в другой цвет, нелюбимый цвет. Посидев еще пару минут, он все-таки стянул пыльные вещи и забрался под душ. На двери не было никаких замков, и немного позже художник вошел следом, осторожно снял раскрашенный маслом халат, спортивки, и встал под прохладные струи, прижавшись сзади к любимому человечку. Славка не двинулся с места и никак не отреагировал на пальцы, аккуратно прикоснувшиеся к его соскам, постепенно продвигавшиеся вниз. Художник мягко положил ладонь на его живот, под пупком, погладил дорожку темных волосков, и направился ниже. Но Славка накрыл его руку своей и тихо, язвительно прошипел:
- Что, не можешь потерпеть?
- Нет, не могу, - он не убирал руку, - а тебе обязательно нужно снова грубить?
- Я не грубил еще никому. Мне можно помыться все-таки?
- Я как раз пришел тебе помогать с этим делом, - он отстранился от напрягшегося маленького тела и взял шампунь.
Сопротивление бесполезно. Чуткие пальцы заботливо втирали разноцветную пену в черные волосы, нежно массируя кожу головы. Художник хорошо знал о самой сильной Славкиной эрогенной зоне. Немного погодя он сдался и положил голову на смуглое мокрое плечо.
- Котенок, скажи мне, что случилось, - художник продолжал ласково перебирать пряди.
- Не знаю. Я, правда, не знаю, - Славка повернулся к нему лицом, отодвинулся и стал смывать пену с головы.
- Значит, будем тебя пытать!
Он притянул Славку к себе и нежно поцеловал в шею, перемещаясь к губам. Потом снова развернул его спиной к себе, просунув колено между его раздвинутых бедер, скользнул средним пальцем по поднявшейся плоти, обхватил головку. Мужчина прислонился спиной к холодному кафелю, и Славка оказался в полулежащем положении, облокотившись на его грудь и живот. Поставив одну ногу на край ванны, предоставив тем самым больше места для маневров, он начал расслабляться понемногу и позволил любимым пальцам проникнуть в себя. Немного позже он заерзал и сам стал насаживаться на пальцы. Художник убрал руку, стойко выслушав недовольное ворчание, прижал ворчуна к уже нагретой своей спиной кафельной стенке, и вошел в нетерпеливо трущуюся об его член задницу. Славик коротко вскрикнул и, сильнее прогибаясь, подался назад. Мужчина двигался медленно и размеренно, на всю длину, дразня Славку и не позволяя ему дотронуться до себя, припечатав его запястья к стене. Тот тихо всхлипывал, кусая губы. Сжалившись, художник отпустил руки, взял его член и, сильно сдавливая, начал двигать рукой в такт фрикциям, увеличивая скорость. Теперь он входил быстро, неглубоко и резко, выбивая из Славки рваные вздохи вперемежку с криками. Скоро он кончил, вцепившись зубами в Славкино плечо. Боль подтолкнула его, и он кончил следом, сильнее запрокинув голову.
Отдышавшись, лежа на Славкином плече, мужчина медленно вышел из него. Тот апатично оторвался от стены, как во сне, быстро вымылся, не глядя на своего художника, завернулся в полотенце и вышел из ванной. Расположившись на кухне, он рассеянно глотал уже остывший кофе, не замечая его вкуса, как простую кипяченую воду, задумчиво курил. Кухня теперь тоже была чья-то чужая, и пахнет теперь как-то по-другому, чем-то незнакомым. Славке не хотелось больше находиться в этой квартире.
- У тебя ведь кто-то есть, да? – художник уже минут десять наблюдал за ним.
- С чего это вдруг такие мысли?
- Можно подумать, ты первый раз приходишь и делаешь вид, что даешь именно мне.
Великий маскировщик и мастер шифрования был разоблачен. Он уже не раз ловил себя на том, что на месте мужчины представлял другого человека. Как и в этот раз. Но тут его просто ткнули в эту маленькую проблемку носом. И кто ткнул. Тот, от кого он, собственно, и скрывал свое новое чувство.
- У тебя не все дома, - Славка все же предпринял попытку уйти от правосудия, - я просто устал.
- От чего это, интересно?
- Блин, у меня экзамены, между прочим. Были. И я не обязан перед тобой отчитываться, - он резко поднялся с табуретки и быстрыми шагами добрался до ванной, похватал свою одежду и как попало натянул ее на себя.
- Уже уходишь? – мужчина медленно встал с кухонной лавочки и подошел к одевавшемуся Славке.
- Да. Цветочки забыл дома полить.
- Боже, какие цветочки? - он всплеснул руками, звонко ударив себя по бедрам, - так и скажи, что к нему побежишь теперь.
- Машкины, придурок, - готище завязал шнурки и схватил рюкзак, - закрой дверь.
- Ключики-то свои не возьмешь? – мужчина взял с зеркальной полки ключи, сделанные для Славки, и потряс ими в воздухе.
- От Машкиной квартиры – в кармане лежат, а от твоей мне больше, пожалуй, не пригодятся.
- Уверен?
- Абсолютно, - он вышел за дверь, плотно затворив ее за собой.
В автобусе по дороге домой он все-таки отзвонился Марье Сергевне и послушал назидательную беседу девушки с его здравым умом и светлой памятью. Ум и память немного позже объяснили готищу, что негоже заставлять девушку так волноваться. Славка забежал по дороге в супермаркет, быстро похватал пельменей, хлеба и шоколадок с сигаретами и направился домой. Цветочки не могли столько ждать. Он бегом добрался до своего этажа, пока доставал ключи, уронил пакет с едой. Не поваляешь – не поешь. В тамбуре он заметил Димкину спортивную сумку, с которой он приехал еще тогда, в начале лета. Сразу что-то надавило на грудь. Швырнув мороженые пирожки в морозилку, готище сел на свою любимую табуретку и спокойно, наконец, покурил. Почему-то вспомнил, как они первый раз курили с братцем на балконе, сразу же после его приезда, как тот схватил Славкино запястье и пристально смотрел в глаза. Кофе убежал, теперь готищу придется отмывать плиту. Задумался, блин! Хотя плита может и подождать, Марья Сергевна приедет только в конце лета и ругаться никто не будет.
Звонок в дверь, подобно удравшему кофе, выдернул его из аутично-созерцательного состояния. Разглядывание клена под окнами откладывалось до лучших времен. Славке не хотелось открывать дверь, и он продолжал сидеть на табуретке и таращиться в темноту коридора. Первой мыслью было наличие на пороге художника, который не получил внятных объяснений по поводу ухода любовника около часа назад, и теперь начнет требовать их сейчас. Звонок повторился, и под ложечкой засосало. Славка снова вернулся к видневшейся макушке клена и заметил, что снова себя выдал открытым настежь балконом. Пришлось открывать. На пороге стоял улыбающийся всеми зубами Димка.
- Забыл, что ли, чего? – готище все же посторонился, пропуская его в квартиру.
- Ага, забыл, - он поставил рюкзак на пол, не отрывая взгляда от нахмурившего брови Славки.
- Я надеюсь, Марья Сергевна в курсе, что ты здесь?
- Нет, Марья Сергевна вообще никак не в курсе событий, - он подошел к подпиравшему любимый косяк Славке, осторожно взял его голову в свои ладони и робко поцеловал в губы.
- В таком случае через несколько часов у нас будут проблемы в лице криков твоей сестренки, - Славка положил руки на его грудь и попытался отстраниться, - вот так сразу, да?
- Да, сразу, - он ласково сжал пальцы с черными ноготками в своих руках, - надеюсь, ты мне скажешь, что и куда нужно... эмм...
- Я понял. Скажу, конечно, - он заглянул в Димкины прозрачно-голубые льдинки, - ты останешься?
- Куда я денусь?