Ты знаешь, я когда-то писал стихи. Писал яростно, страстно, не видя смысла в строках, не давая названий и забывая рифму на следующем шагу. А теперь я пишу прозу. Свою скучную, нудную прозу, короткие глупые рассказы. И кажется, что я остался таким же великовозрастным болваном, и рифму по прежнему могу подобрать к любому слову, но нет. Может знахари избавили меня от этого веселого безумия, может сам позабыл свое ремесло скальда, но помню, помню как опускал руки в кровь Квасира, но не могу уже найти такт, исписываю все подряд, но знаю, что никогда больше не смогу писать стихи.
Ты знаешь, я когда-то рисовал. И, наверное, не рисовал вовсе, а творил. С натуры, фантазируя, карандашом и акварелью. На столе, на стене, на бумаге, бывало, без набросков, бывали и часы кропотливой работы. В забвении взмахивал кистью и проводил казалось ненужные линии. Специально покупал безделушки и раскрашивал их, как пасхальные яйца. И теперь рисую, и хочу рисовать, только уже не знаю что и выходит вместо кота грифон. И снова извожу акрил и пастель, только абстракции меня не устраивают, и все, что выходит, это столбы. Телеграфные столбы.
Ты знаешь, я когда-то жил. Любил, курил, ездил по старушке Европе и захламлял дом ненужными сувенирами. Не задумывался зачем живу и почему провел столько лет в обучении. А теперь я вечно гляжу на воду и строю свою теорию смыслов. Я знаю, что кто-то слышит мои крики или читает эти строки и тихо схожу с ума. Дайте, пожалуйста, опиум.
Это бyдет очень долгим, это бyдет очень справедливым наказанием за то, что мы гyляли по трамвайным рельсам...