Наша любовь стремилась к зениту и являла отрадный симбиоз родных существ, где я снисходительно потакала его кинестетическим симпатиям, он же имел благодатную способность безошибочно определять адрес очередной моей зловредной хвори и, по-хозяйски устраиваясь на этом месте, сладчайшим урчанием шамански заговаривал боль, с сонным великодушием жмурясь как бы сквозь улыбку: «Я для тебя еще не то могу…ур-р…»
НЕ с чем сравнить момент, когда ,затаив дыхание, боялась пошевелиться полулежа на диване,-чтоб не спугнуть его, примостившегося на ноющей моей макушке, с наслаждением прислушиваясь к теплу, нежным горностаем щекочущему виски и расцветающему у позвоночника до самой Анахаты...
Впрочем , иногда и впрямь начинало чудиться, что у Тихона, если не пробиваются копыта, то по крайней мере, начинают прорезываться тигриные саблекогти: периодически квартира превращалась в полигон его безумных скачек по горкам, стенам и надстройкам бытовых фортификаций Изодранные обои , где завихрились под его когтями испуганными барашками, где покорно повисли, как приспущенные стяги поверженных племен, - ну, что ж…
Как-то после весенней приборки с корчеванием в нашем академическом саду, где гнездился мой старый офис, я облюбовала живописный пень, и волонтеры из числа сочувствующих приволокли его в дом, в надежде утешить (и утишить) кота : пусть себе точит когти на здоровье!
Его и впрямь порадовало корявое украшение прихожей, - запах леса взволновал чувственные ноздри , кот сладострастно потерся о шершавое бревно и, конвульсивно подрагивая хвостом, прицельно пометил его. Но точить о него когти отказался наотрез !
Лишь иногда, утомившись энергичными маневрами, после изматывающего штурма очередной псевдовражеской твердыни,он победно восседал на пне, как Кутузов при Бородине!
Высоко оценивая его выдающийся целительский талант, я, как мне казалось, безропотно сносила его художества, со всем эгоизмом безграмотности не пытаясь раскодировать в его батальных шпалерах эпическую тоску по свободе.
Да только всему свой срок, настало и нам время расстаться.
В дни Рождественских праздников я отправилась на отдых в снежные края, а кот был оставлен на попечение подруги, приходящей задать корму да сменить горшок. Вот тут тонкая его натура и воспротивилась казематному режиму.
К тому же в те мятежные ночи свет и газ были редкой роскошью в нашей провинции(что, впрочем, таковым пребывает и ныне, ибо пишу сии мемуары при дедовской свече)
И Тихон возроптал.
Сегодня, пытаясь прожечь изобличающим взором толщу лет(не столь уж и плотную,правда), мое воображение слегка искажает гипотетические обстоятельства его преступления.
Он рисуется мне расхаживающим на задних лапах в горестном величии запахнувшись траченным молью пледом , как покинутый Наполеон на Святой Елене и замышляющим страшную месть.
Было ли так на самом деле,- кто знает, и пусть мне докажут обратное,- но вернувшись домой посреди ночи, да после трехчасового перелета, да спотыкаясь в кромешной тьме, я нашарила огромный сигнальный фонарь и нажала пуск.
Вспышка, хлестнувшая не столько светом, сколь шоком внепланового откровения жжет меня и по сей день. Язык теряется в попытках описать содеянное, да и есть сомнения о возможности удобоэстетичных определений … , но Тихон... обрел свободу!