Комбайнёр Павел Крячкин погрузился в запой. Да так, что продавцам опротивел в сельмаге. Ждал сына, а родилась четвёртая дочь. Жена в доме прибралась, борщ духмяный сварила. Вечером муж пил и матерился: «Я эту дочь в телевизоре видал!..» По всем народным приметам мальчик ожидался. Живот у беременной острым был. В левом боку ребёнок первый раз ворохнулся. Просто беда! Не знают в деревнях партийного подхода к деторождению. Вынашивай плод с думой о Сталине – родится сын. Приснился Троцкий – неизбежен выкидыш.
Выписывали из родильного дома сразу многих. Пришлось потомиться. «Невдогад мне! – хватился механизатор. – Принято благодарить сестричек». Но тут его позвали. «Поздравляю вас!» Вложили в руки пакет с младенцем. На пути к машине Павел старался не оступиться. Отвернул кружевную накидку, глянул в смятое личико, и пробудились отцовские чувства: «Ах ты, бедное насекомое!.. Па-ехали!»
Дома ждал полный сход. Родители и сваты, сестра с шуряком, свояченица. Согбенная баба Маня крестилась и ахала: «Боже, сохрани! Боже, сохрани!..» Праздное вездесущие границ не ведало. От напора бабкиной физии лопнуло зимой оконное стекло.
Едва занесли младенца, баба Маня так руками и всплеснула:
– Вылитый Павел! И нос, и губы.
– Подбородок Нинкин, – важно добавил тесть. Узловатый мужичина, работавший скотником. – Как назвали?
– Татьяной, – отозвалась похудевшая мать. Да тут кроха подала голос. Напряглась, и заходится в крике: «Вя-а-а!.. Вя-а-а!..»
– Титьку хочет! – авторитетно высказалась тёща.
– По режиму кормлю.
– Меняй пелёнки!.. Дай-ка, вспомню чары материнства! – Тёща сноровисто оголила ребёнка, и отпрянула. Нижняя губа у ней отвисла до ключицы. Следом и остальные ахнули.
Ниже пуповины закорючкой писюк торчит!.. Аргумент неоспоримый!.. Обмерли родичи от изумления. Одна баба Маня, плечьми вздрагивая, мелко хихикает. Тесть, как от наваждения, головой мотнул. Въелся глазами в клеёнчатый лоскуток на запястье. Воистину, на всякий час ума не напасёшься. «Кучкин» – вписана фамилия.