***

Как сложны бывают отношения в семье. Между близкими родственниками, между дальними, свободными, никогда не знакомыми друг с другом. Но тот факт, что это твой родственник - навсегда остается неизменным. Пусть ваши отношения испорчены, пусть их и не было никогда, но никого нет у человека ближе родственников.

        У меня была двоюродная сестра Юлия. Когда мне было 7 лет, то я брала с нее пример во всем: с ее поведения, пусть грубого и хамского, но мне нравилось брать пример с нее, потому что это старшая сестра, а значит – она права; пример в одежде, хотя одевалась она ужасно, но это было совершенно неважно; пример в ее отношении к людям, в совершенно безобразном и подлом отношении. Но что я могла с собой поделать? Я ничего и не хотела делать. Младшие дети всегда гордятся своими старшими братьями и сестрами, пусть те будут хоть последними негодяями. Так было и у нас, и я была рада, что горжусь ей.

         Ее же судьба не сложилась еще с детства: с рождения  у нее очень плохо зрение и всю жизнь она ходит в очках, но и это не самое страшное. В детстве на лице у нее обнаружили какую-то опухоль, и ее пришлось вырезать, около рта, на правой стороне. От этого, соответственно, остался  заметный шрам, портивший все лицо и искривляющий ее рот, когда она улыбается. Вместе с этим шрамом были вырезаны добрые чувства в девочке: способность к состраданию, любовь, искренность, будто вырезали душу, а если и не вырезали, то очень сильно поранили . Так, что формально - она была еще жива, а в самом деле – мертва.

         Мне никогда не было ее жаль, потому что я не понимала, за что ее можно жалеть; всю  жизнь с ней носились все, кому не лень, ухаживали, бегали, выражаясь просторечно "сюсюкались", жалея при этом и делая все, что пожелает ее капризная натура. Полжизни она провели на лечебных курортах и в санаториях, и вообщем-то, по ее рассказам, все у нее было: и друзья, и хорошие родители, и даже мальчики.

        Но она все-таки никого не любила – тем более меня, меня она просто ненавидела. То ли за то, что я ее боготворила, сама не зная почему, то ли просто – завидовала, что я не больна, как она, и желала мне всего наихудшего.

        В моем детстве она всегда меня обманывала или же пользовалась мной. Однажды она завела меня в лес, а затем убежала домой, а я осталась одна посреди леса с круглыми глазами и вопросом в них: что делать?! Ответа на этот вопрос я не могла найти еще около часа, в итоге вся в слезах, бродя по лесу еще довольно долго, я отыскала дорогу и пришла домой. Она злорадно мне улыбнулась и тут же предложила пойти поиграть во что-нибудь.

С тех пор моя любовь к ней пошатнулась, стала копиться обида.

        После, уже следующим летом, она украла мое любимое платье и сожгла его, но зачем, объясните мне, зачем?

       Откуда-то в ней стало появляться столько ненависти ко мне, к такой маленькой 10- летней девочке. Я уже давно перестала подражать ей, слушать ее, решила не общаться больше с ней, потому что так сказала мама и было уже самой как-то неприятно.

       В итоге - мы не общались около 2-х лет, лишь изредка пересекаясь в городе и не здороваясь. Сначала, конечно, я не понимала в чем дело, а потом успокоилась - двоюродная сестра была, двоюродная сестра - есть, но не со мной.

       Вскоре мне исполнилось 14, мы встретились на даче. Она туда приехала со своим молодым человеком, который с первого взгляда мне жутко не понравился: такая злоба читалась в его глазах, так страшно было с ним рядом, что я  действительно испугалась.

И как-то раз, не удержавшись, когда мы сидели с моей знакомой по даче, которая общалась с сестрой, я, не удержавшись, обмолвилась, что этот ее мальчик страшный, злой и грубый, даже чуть-чуть похож на террориста, и что никогда бы я не хотела иметь с ним ничего общего. Та посмеялась, покивала головой и согласилась. Мы условились, что это между нами. Но, как оказалось, это через день знали не только мы двое, а уже вся семья и соседи. Реакции не последовало, и я успокоилась, и забыла об этом.

        Настал ветреный сентябрь. Было третье число, я собиралась в школу как-то специально медленно, но уже опаздывая открыла входную дверь... и обомлела! Вся моя дверь снаружи и пол около двери был исписаны матерными выражениями, причем очень оскорбительными выражениями и несправедливыми. Это была такая очень грубая, нецензурная клевета на меня. Я расплакалась, позвала маму. В школу решила не идти. Позже, где-то через час, мама нашла в почтовом ящике письмо, которое точно так же нецензурно обзывало и оклеветало моих родителей, чего уже простить точно никак нельзя. Мы решили разбираться: какой зверь мог совершить такое?

         Сначала подозрение упало на моих двух одношкольников, которые меня недолюбливали - пошли разбираться, по голосам и глазам видно было - никто их низ не виноват. Что оставалось?

        И тут я вспомнила про тот дачный случай: про то, как я обозвала его и про то, как все об этом узнали и он в том числе… было похоже на месть. Я сказала о догадках маме, она напряженно и как-то странно на меня посмотрела и сказала: «Поехали к нему!»

         Когда мы приехали, то,  что уже соответственно ясно, мы поняли - вот он, вот этот подонок, оскорбивший всю мою семью и меня, не имевший никакого на это права; вот это ничтожество, которое сейчас смотрит в пол, а я с зареванными глаза кричу ему в лицо, что ненавижу и что никто его никогда не простит. Что я могла сказать еще? Когда оскорбляют тебя - пережить можно, когда оскорбляют родителей – нельзя, точно так же когда оскорбляют детей – родители не прощают. Вот что значит настоящие семейные вузы, вот что значит - настоящие родственники.

          Мы потребовали объяснения от этого негодяя, но ничего вразумительного не услышали, но вскоре мы с мамой догадались, как все было. Догадались – и проверили, так и было: моя любимая сестра, которую я так боготворила в детстве, звонила своему мальчику с закрытого номера, говорила гадости не своим голосом, а затем, пробивая для него этот незнакомый номер через знакомых в милиции, говорила, что звоню я, хотя я даже номера-то его не знала; потом она уговорила его отомстить мне и моей семье за это, за звонки, которых не было, именно так, как он и поступил.

Не знаю, нужны ли комментарии еще?

Сестры у меня больше нет и не стало официально ровно с того моменты, когда она пришла к нам третьего числа мыть дверь и извиняться.