Впервые я увидел ее летом, буквально через пару дней после знакомства в ночном клубе с ее матерью. Люба не сказала мне, что у нее есть дочь, поэтому я был шокирован, когда вступил на порог квартиры своей новой любовницы, и мне навстречу выбежал маленький ребенок. Я на всю жизнь запомнил тот печальный взгляд серо – голубых глаз. Девочка несмело потянулась к матери, но та демонстративно отпихнула ее от себя и прошла в комнату, поманив меня за собой. Ребенок прижал к груди грязного, плюшевого медведя с оторванным глазом и с грустью посмотрел матери вслед.
-У тебя есть дочь? А почему ты не рассказывала ничего о ней? Как ее зовут? – начал я расспрашивать Любу, но та только отмахивалась от меня.
-Кристина. Пять лет ей.
-Почему ты не говорила о ней ничего? – повторил я свой главный вопрос.
-Не хотела. Боже, забудь ты о ней, - девушка обхватила меня за шею и уселась ко мне на колени.
Однако все мои мысли занимала только та малышка, которую я увидел, войдя в квартиру, из-за чего в постели я вел себя несколько вяло, чем разозлил Любу.
-Что-то слабоват ты сегодня был как любовник, - проворчала девушка и, повернувшись на бок, заснула.
Я достал из кармана брюк сигареты и закурил. Я вспомнил свое детство. Моя мать точно так же возвращалась домой каждый раз с новым мужчиной, отталкивала меня от себя, уходила в другую комнату и запирала дверь. Я не видел ее целыми днями. Она часто забывала накормить меня, не замечала, что моя одежда проносилась, и пора бы купить новую. Она не принимала никакого участия в моей жизни. Она не помнила, когда мой день рождения, она не знала, как я учусь в школе, она с трудом могла припомнить, в каком я классе. Я был лишен родительской заботы и ласки, вследствие чего вырос и начал вести такую же жизнь, как и моя мать. Она умерла от передоза, когда мне было 17. В ту пору я уже работал и жил отдельно от нее в съемной квартире. На ее могиле первый и последний раз я был в день похорон. По выходным я исправно посещал дискотеки, клубы, выпивал с друзьями, шатался по барам, подцеплял каждую ночь новую девку. В рабочие дни я старался быть менее активным, так как боялся потерять работу. Сейчас все мое детство всплыло у меня перед глазами, как давно забытый, старый кошмар. Я вздрогнул, потушил сигарету и лег спать. Наутро я проснулся раньше Любы и пошел в ванную. Идя обратно в спальню, я заметил на диване Кристину, которая сидела, обхватив ноги руками и уткнувшись лицом в колени. Я подошел к девочке и заставил посмотреть себе в глаза.
-Эй, ты почему не спишь? – поинтересовался я у малышки.
-Я кушать хочу, - ответила мне девочка.
-Ну, давай посмотрим, что можно покушать.
Холодильник Любы оказался девственно пуст. И снова горячая волна воспоминаний обдала меня. Я вспомнил, как в детстве так же часто открывал холодильник и видел там пустые полки. От голодных глаз ребенка защемило сердце. Я быстро оделся и вышел в коридор.
-Я схожу в магазин и куплю что-нибудь, - пояснил я Кристи.
Тогда та подбежала ко мне и попросила:
-Возьми меня с собой! Пожалуйста!
-Ладно, - согласился я.
Мы вышли на улицу. Ребенок доверчиво взял меня за руку и зашагал рядом. Я чувствовал себя немного неловко, ловя на себе случайные взгляды прохожих. Даже не понимаю, от чего именно я испытывал такой дискомфорт, скорее всего от того, что впервые шел с ребенком по улице. Хотя в сущности, что в этом такого?... В магазине Кристи вела себя тихо и спокойно: не капризничала, ничего не просила, не задерживалась возле прилавков, никуда не убегала. Я накупил продуктов и двинулся к кассе. В очереди перед нами стояла невысокая девушка с мальчиком лет 6-7, который капризничал, требуя, чтобы мама купила ему шоколадку.
-Я уже купила тебе две шоколадки! Куда тебе ещё одна?– отвечала уставшая девушка, гладя ребенка по голове.
Тут я вспомнил, что забыл купить что-нибудь сладкое для Кристины. Я перевел взгляд на девочку и поинтересовался:
-А ты какую шоколадку хочешь?
-Не знаю… Никакую, - ответил мне ребенок, смотря на меня искренними, честными глазами.
-Тебе мама какие обычно покупает? – продолжил я.
-Мама мне шоколад не покупает. Говорит, что денег нет, - ответила Кристина.
Меня передернуло. Я взял с прилавка несколько шоколадок и положил их на ленточный конвейер. Уже дома я приготовил себе яичницу, а Кристине сварил манную кашу. К сожалению, готовить я мало что умел, да и мне это никогда не было нужно. Мне вполне хватало консервов, полуфабрикатов, которыми я питался каждый день, но все же ребенка этим кормить не решился. После завтрака я опустился на диван и включил телевизор, а Кристина с шоколадкой в руках села ко мне на колени. Люба по-прежнему спала в соседней комнате и, похоже, в ближайшее время вставать не собиралась. Кристи вскоре заснула, прижимаясь ко мне. Я убавил громкость на телевизоре и замер, боясь потревожить сон ребенка.
Примерно через час, наконец, вышла из спальни Люба.
-Привет! – радостно крикнула она, при виде меня.
-Тише ты! Ребенка разбудишь! – прошептал я.
-Ой, да ну ее! Слушай, мы сегодня на дискотеку пойдем? Вроде, ребята говорили, что хорошие ди-джеи будут выступать… Оторвемся!
-А Кристи?
-А что Кристи? Она уже привыкла.
-Но… как ты так можешь? Это же дочь твоя!
-Это ошибка всей моей жизни! – гаркнула Люба и ушла в ванную, с треском захлопнув дверь.
От громкого удара Кристина проснулась.
-Извини, что разбудили, - виновато улыбнулся я, гладя ребенка по голове.
-А вы сегодня снова уйдете?
Я задумался. Люба точно пойдет на очередную тусовку и снова оставит девочку одну. Я вряд ли смогу полноценно отдохнуть, ибо все мои мысли будут обращены к Кристине. Пожалуй, останусь с ней.
Когда я высказал Любе свое решение, она непонимающе захлопала ресницами и удивленно спросила:
-Зачем тебе это?
-Нельзя ребенка одного оставлять.
-С каких пор ты столь сентиментален?
-Моя мать такая же была: клубы, дискотеки, мужчины, алкоголь… Я понимаю Кристину как никто другой.
-Ой, Боже мой! Да делай, что хочешь! Я иду отрываться, а ты тут от скуки подыхай.
Ближе к вечеру Люба ушла. Я до последнего надеялся на то, что она одумается и предпочтет остаться дома, но все мои надежды рухнули со звуком захлопнувшейся двери.
-Ну, чем займемся? – поинтересовался я у Кристины.
-Пошли погуляем? – предложила девочка.
-Хорошо.
Мы прошлись по узким улочкам, посидели в тихом скверике, где Кристина покачалась на качелях, зашли в ночной магазин, в котором я купил девочке мороженное. На обратном пути Кристи подустала и уже еле волочила ноги. Тогда я взял малышку на руки и понес домой. Никогда не забуду то ощущение, когда теплые, маленькие ручки обхватили меня за шею, а тихое дыхание спящего ребенка щекотало мне ухо. Дома я уложил ее спать, а сам остался сидеть рядом, наблюдать за тем, как Кристи спит. Люба вернулась домой только на следующий день, поддатая и довольная она сразу завалилась спать. Я с омерзением смотрел на нее. Мне стало так стыдно перед Кристи и за себя и за ее мать… Я не смог уйти. Через неделю я переехал жить к Любе. Звал их сначала в свою квартиру, но девушка отказалась менять место жительство.
С каждым днем мое отвращение к Любе росло и росло, но вместе с тем росла и любовь к Кристине, которая держала меня в этой, с позволения сказать, «семье». Люба открывалась все с более мерзких и гадких сторон. Она приходила домой только тогда, когда не с кем было провести ночь. Для вида и исключительно в моем присутствии она неумело обнимала Кристину, целовала ее в щеку и уходила на кухню. Там она закуривала, наливала в стакан дешевую водку и начинала жаловаться на свою жизнь, корить себя за то, что она «плохая мать». Опять же, делала она все это только для того, чтобы я оставался рядом, ведь ей нужно было, чтобы кто-то заботился о Кристи, пока она прожигала свою жизнь. Мы с девочкой очень сблизились. Она рассказывала мне о Любе, о себе, и от жутких подробностей, которые я узнавал, у меня сжималось сердце. Каждый вечер я пытался поговорить с Любой, образумить ее, и нередко она соглашалась со всем, что я говорил, а на следующий вечер натягивала юбку покороче, размалевывала лицо яркой косметикой, надевала туфли на высоких каблуках и уходила из дома.
Однажды она вернулась часа в три ночи домой и с порога начала орать. Я вышел в коридор, желая высказать ей все, что я о ней думаю, следом выбежала Кристина. Она потянула руки к матери и радостно произнесла:
-Здравствуй, мамочка! – девочка попыталась обнять мать за талию и прижаться к ней.
Но Люба брезгливо оттолкнула ребенка, от чего Кристина заплакала. Девушка бросила сердитый взгляд на дочь, затем схватила ее за руку и потянула к себе.
-Не ори! – крикнула мать, от чего Кристи зарыдала ещё сильнее, тогда Люба размахнулась и хотела уже ударить ребенка, но я успел перехватить ее руку.
-Как ты смеешь так с ней обращаться! Она же живая! – возмутился я, - Она любит тебя и скучает!
-Да мне наплевать! Она меня раздражает! Лучше б сдохла! А ты руки убери…
Эти слова отдались эхом в моем сознании. Я уже не соображал, что делал. Я с силой ударил девушку по лицу. Люба вскрикнула, прижала руки к лицу и залилась слезами.
-Папа! Не надо! – крикнула Кристина и прижалась ко мне, - Не надо бить маму…
Меня будто горячей волной обдало. Я подхватил ребенка на руки и начал целовать ее.
-Все хорошо. Прости меня, солнышко. Я не буду больше. Все хорошо, - прошептал я и унес ребенка в спальню.
Что в тот момент испытывала Люба, меня не волновало. Я ощущал себя самым счастливым человеком на земле. Кристи назвала меня отцом, а все остальное для меня уже не имело никакого значения. Та ночь стала переломной в нашей жизни. И именно тогда я принял самое важное решение.
На следующее утро я собрал свои и Кристинины вещи, приготовил завтрак и пошел будить девочку. За завтраком Кристи спросила у меня, почему мы встали так рано, на что я не задумываясь, ответил ей:
-Мы уходим.
Кристина отнеслась к этому известию совершенно спокойно. Она даже не стала прощаться с матерью. Мы покинули квартиру, и на память о нас осталась только коротенькая записочка, которую я быстренько накарябал за пару минут до ухода.
«Люба, ребенок хочет нормальной жизни. Я забираю Кристину с собой. Прощай».