Все произошло очень быстро, так что Ольга не успела среагировать, стойка красного лансера, одним кадром, очень близко, так что за эту долю секунды она увидела все царапины и трещины на резиновом уплотнителе и даже отпечатки сальных пальцев на стекле... приборка мотоцикла и зеркало... Дальше черное солнце взорвалось одной огромной каплей тьмы в голове и рассыпалось на фонтаны теплого дождя... Тишина преобразовалась в гул и начала всплывать на поверхность, дождь тек по волосам и еле заметно проникал под одежду, за воротник и терялся внутри зудящего тела...
Она стоит на коленях пытаясь встать и не может разогнуться, это кровь течет по ее голове, вокруг галдят люди, она не может поднять голову, она видит только мятое колесо зизера и ярко - красную лужу в которой бодро вертится водоворот из зелено-желтой флюорисцирующей жижи... Ее пытаются поднять и она орет от адской боли в шее и груди, с нее пытаются стянуть шлем и она теряет сознание...
Если повязку сделать широкой, из черного платка, так чтобы она закрывала не только глаз, а еще часть щеки и лба то все очень даже ничего... одеть кофту с высоким воротом, чтобы не было видно шеи, и не делать резких движений... даже очень ничего, симпатяшка как раньше, только похудела очень...
Ольгу звали "циклоп", никто никогда не говорил ей это в лицо... и мальчики и девочки притупив взор любезничали с ней, улыбались, пытались помочь и неловко молчали, а она все тяжелее ощущала свою неполноценность... это горькое сочувствие в глазах окружающих сначала бесило ее, а потом к нему развился иммунитет, а потом она поехала в другой город, большой и бурлящий, озабоченный и глухой к чужому горю.
Она устроилась работать переводчикам в нотариальную контору, посетителям ее старались не показывать, хотя миниатюрная бледная рыжеволосая девочка в черном и не вызывала какой-то особой неприязни, несмотря на черную повязку на правом глазу. Иногда, видя ее, посетители шептались, иногда просто игнорировали, так или иначе, большую часть своего времени она проводила у себя в каморке за компом и в сети, где пыталась найти новых друзей.
Несколько раз дело даже доходило до свиданий, но ни один из кандидатов не выходил с ней на связь повторно, кроме пары явно психически больных и сексуально озабоченных извращенцев, которые хотели посмотреть на нее без повязки.
А его Ольга встретила случайно. В метро, она сидела одна на лавке, он сел рядом и протянул ей банку джин - тоника. А потом они шли по большой улице вдоль домов - книжек и он рассказывал ей о том как гонял в европу и на урал, как дерутся его коты и где жил Мандельштам...ветер развивал его длинные вьющиеся волосы с редкой сединой, солнце блестело в заклепках на косухи, а в словах было что-то искреннее и очень близкое.
Потом Ольга впервые после пятилетнего перерыва села на мотоцикл и ужасно переживала, как бы ветер не сорвал повязку, потом они стояли на набережной и пили пиво, потом курили гашиш на изрисованной винтажными картинками кухне Сани, он проводил рукой по ее волосам и прикасался губами к уху, что то вкрадчиво говоря, она чувствовала запах его одеколона похожего на осенние листья и прижималась к нему все ближе...
В понедельник опять была работа, а телефон Сани говорил что абонент больше не обслуживается, вечером это стало пугать, потом совсем пугать, и у дома в оружейном переулке уже не было его мотоцикла, и за дверью в квартире никто не реагировал на истошный мерзкий звон, даже котов там не было...
Осень превратилась в удушливые сумерки, и город злорадно смотрел ей в спину, мимо проносились сотни машин и пешеходов, и она чувствовала аромат их безразличия и презрения... все стало совсем неважно... Она искала его по сайтам и тусовкам, но все разводили руками, не было такого, как будто не было никогда, она пила водку без закуски и рыдала, так что повязка пропитывалась слезами насквозь... Иногда ей казалось, что все это приснилось и никакого Сани в природе не было...
В ноябре рано темнеет, и через мокрые потеющие стекла подгнивших жигулей совсем ничего не видно, капли дождя впитывают в себя огни витрин и вывесок, размазываясь и перемешиваясь с черными тенями и мокрыми темными силуэтами. Маленького угрюмого пешехода в неяркой одежде очень легко не заметить, а если он ничего не видит правым глазом...