Возможны осложнения в отношениях с близкими людьми. Слишком бурная реакция, язвительность и сарказм не могут улучшить положения. Может стать ясным, с кем, несмотря на прошедшие перемены, у вас остались общие интересы, кто друг, кто враг, а кто –так.
Из гороскопа
Страшную новость Тамара узнала не от чужих людей, как это случается чаще всего, а от самого Степаши. И не в чужих неприветливых стенах, а в собственной с любовью обустроенной, хотя и крошечной, кухоньке. За окном стоял дивный майский день, сверкало солнце, блестели чистотой молодые листочки, да и все остальное выглядело как нельзя более жизнеутверждающе. Даже бензиновые разводы в никогда не просыхающих лужах. Услышать в такую погоду, да еще за воскресным неторопливым завтраком под приятное чириканье голоска из передачи «С добрым утром»:
-Я не стану оскорблять тебя ложью! Ты прекрасный человек и заслуживаешь откровенности. Это единственное, чем я могу отплатить за твою любовь! Словом, я тут встретил одну женщину…
Это было куда страшнее, если бы по радио сообщили, что через пять минут начнется конец света. По крайней мере, тогда уж всем конец, и правым, и виноватым. А тут виновные не только не наказаны, но наоборот, чувствуют себя порядочными людьми.
Вот и на Степашином изрядно пополневшем за семь лет совместной жизни лице было честное выражение врача, считающего своим долгом не скрывать от больного диагноз, как бы страшен он не был. Впрочем, в чайной глубине его глаз читалось некоторое беспокойство: а вдруг больной поведет себя непредсказуемо?
Состояние Тамары в тот момент давно и прекрасно известно очень многим женщинам: в душе бушуют чувства, а в голове - большие и пузатые знаки вопроса:
-Почему? как же так? Чем тебе было плохо со мной? Чего тебе не хватало? Всегда накормлен, обстиран, ухожен! И разве я мешала тебе делать, что ты хочешь? Наоборот, всегда помогала! И разве я скандалила по пустякам, как другие?
Но именно это, оказывается, было плохо:
-Лучше бы иногда скандалила! Ты не представляешь, как тяжело, просто непереносимо быть объектом любви! Ты всегда со всем соглашаешься, как будто бы я маленький ребенок. Хоть раз бы пришел домой, а ты пьяная, дома не убрано, и ты ругаешься, как сапожник!
-Еще чего? Зачем мне ругаться?
-Как зачем? Я не чувствовал сопротивления, а без него настоящая любовь становится вялой. Ты идеальная женщина, но извини, с тобой было так скучно!
Конечно, умные мысли о том, что неправильно строить семью, вкладывая в нее все, что можешь и не можешь, и ничего не просить взамен, подразумевая, что и с тобой себя будут вести по человечески, в тот момент Тамаре в голову не пришли. Умные мысли с обидой уживаются примерно также хорошо, как тараканы с дихлофосом.
Тамара и вообще совершенно не задумывалась, что бескорыстная большая любовь часто развращает того, кого любят. Человек, увы, слаб. А слабые люди в условиях абсолютной и ничем не обусловленной любви шалеют, дуреют и звереют. Вот и Степаша, рассказывая о своей измене, смущался не больше, чем трехлетний малыш, закончивший свои большие дела на горшке, и вопящий: «Мама! Я псе! Иди вытирать!»
-А с ней не скучно? Кто она, кстати? – спросила Тамара, немного опомнившись от шока.
-Ты ее не знаешь, она из Москвы. Но могу познакомить, когда она приедет, это совершенно замечательная женщина! Тебе она понравится, вот увидишь! Я хотел бы, чтобы вы нашли общий язык и стали друзьями!
От такой наглости Тамара даже задохнулась и долго не могла ничего ответить. Разве думала о том, что сделала из него конфетку, одела и вывела в люди, и вот какая-то столичная стерва подобрала плоды ее трудов. Собравшись наконец с силами, она ответила:
-Нет уж, обойдусь без дружбы с твоей новой пассией!
-Не переживай, - начал утешать ее он, не забывая с аппетитом наворачивать булку с вареньем и тянуть из кружки чай. – Против судьбы не попрешь...
В самом деле, удобная это штука – судьба, если подходить к ней со Степашиной точки зрения. Судьба человека, говорил он, закладывается с момента рождения, даже с момента зачатия, и ни переезд в другую страну, ни прочие прыжки от нее ничего ни меняют, ее вокруг пальца не обведешь.
-Жаль, я не сразу стал астрологом. Иначе мигом бы выяснил, что у меня Сатурн в безнадежном противостоянии с Венерой, и у нас с тобой абсолютная звездная несовместимость.
-А с твоей новой, значит, полная совместимость?
-Вот именно!
-А вдруг ты что-нибудь неправильно рассчитал? Вдруг у вас тоже в конце концов несовместимость образуется? – ехидно поинтересовалась Тамара, хотя ей хотелось рыдать в голос. – И тогда ты тоже ее бросишь?
-Ну и что? Ты же понимаешь, что главное в любви – свобода выбора! И умная женщина это всегда понимает...
И так далее, и тому подобное, полный набор удобных штампов, придуманных неглупыми альфонсами для дурочек, что считают себя умными женщинами. А на самом деле она оказалась «авианосцем», на котором он не только смог переждать житейские бури, но и заправиться для полета в новую жизнь, уже без нее.
Его новую пассию, сообщил Степаша, звали странным именем Венера. Но как она подцепила Степашу, или это он ее подцепил, он рассказывать поостерегся, видно понимая, что терпение Тамары не безгранично.
-Развода я тебе все равно не дам! – пригрозила она в сердцах.
-Как хочешь, только тогда уж мы даже друзьями не останемся, - опечалился Степаша. – Разве это достойно цивилизованных людей?
Да уж, выглядеть дикарем никому не хочется. Тем более что Муза Шлосберг неоднократно заводила речи о том, что нельзя портить мальчику жизнь, перед ним открылись новые перспективы и так далее. Пришлось Тамаре согласиться на развод – она ведь была Весы, самый ответственный знак Зодиака. Так неведомая Венера разнесла в хлам с таким трудом созданный Тамарой микрокосмос. Утешало разве, что детей у них не было, да и на квартиру Степаша претензий не стал предъявлять, поскольку сразу после развода отбыл в Москву с Венерой и своим немногочисленным имуществом.
Убирая после его отъезда квартиру, Тамара наткнулась на яйцо с принцем, подаренное Настей. Сделано оно было явно в Китае, поскольку получившийся из растворившейся в воде лягушки принц так толком и не вырос, голова у него была большая, а ноги короткие, словом, урод, каких поискать. Вот тоже самое и со Степашей получилось, сказала себе Тамара, не оправдал он ожиданий и оказался уродом, который сам стоять не может, ему вечно подпорка нужна. Но она, видно, как подпорка, уже свое отслужила, вот он и сменил ее на другую, попрочнее.
Но умные мысли, как известно, положение в таких случаях скорее усугубляют. Кому приятно осознавать, каким он был дураком, это ведь даже самых отъявленных оптимистов в отчаяние может вогнать. А от отчаяния и до самой последней крайности недолго дойти и до самоубийства. Или пуститься во все тяжкие и оторваться по полной, как нынче говорят, например, в пьянство, наркотики или разврат.
Тем более что все возможности для этого теперь, в отличие от старых совковых времен, были налицо. Водка во всех ларьках, магазинах и прямо на улице, из рук расторопных старушек-вострушек, в любой день и час, любого качества. С наркотическим дурманом в их городе тоже не было абсолютно никаких проблем, как, впрочем, и во всей стране. Цыганка Рада Вишневская, с которой Тамара в детстве дружила, создала на этом деле процветающий бизнес с миллионным оборотом. Десятки парней и девушек, уже прочно сидевших «на игле», торговали расфасованной прилежной цыганской родней Вишневских «дозами» героина прямо на улице, из квартир или с машин. Рада наверняка продала бы его своей подруге по сходной цене. И не только потому, что когда-то Тамара сидела с ней за одной партой и давала списывать, делилась яблоками и конфетами, а потому что относилась к ней хорошо. Правда, Рада рано ушла из школы, ее выдали замуж в пятнадцать лет за какого-то тридцатилетнего вдовца-инвалида. Но и потом, всегда, встречая Тамару на улице, радостно здоровалась и рассказывала, что и как. Правда, теперь ее в городе было уже не встретить, она ездила исключительно на пузатой «иномарке», жила в огороженном высоким забором особняке с телекамерами на каждом углу.
Да и по части свободы секса теперь, как говорит молодежь, вроде бы «полная расслабуха» наступила, живи с кем хочешь, хоть с крокодилом. Опять же сексшопы с богатым ассортиментом в любой дыре появились…
Но это все скорее в теории и для жителей столиц или героинь романов. А на практике дело обстояло совершенно иначе. От крепкого спиртного Тамару неукоснительно тошнило, на наркотики при ее нынешних доходах явно не хватило бы денег, а насчет разврата дело обстояло до смешного безнадежно. С кем, скажите на милость, было пускаться во все тяжкие? С вонючими орангутангами, что во дворе с утра пораньше распивают и из всего русского языка усвоили только пару матерных выражений на все случаи жизни? Тамариному падению препятствовал и еще один фактор, неведомый жителям столиц: если у тебя полно родственников и знакомых, то «социальный контроль» за тобой на каждом шагу. А у нее их хватало. Да воспитана Тамара была не как маргинальные барышни нового времени, которым все до лампочки. Для нее сплетни и пересуды все-таки кое-что еще значили, и без того народ ей из-за Степаши кости добела перемыл, куда уж дальше?
Словом, до вышеперечисленных крайностей Тамара не дошла бы ни при каких условиях. Тем более что не была одинока в горе, с ней был родной коллектив. Насти не было, зато Наталья Романова была под боком. Именно она, утешая Тамару, как-то обронила:
-Да что ты жалуешься, думаешь, я не знаю, что значит быть ненужной женщиной?
-Что ты имеешь в виду? - удивилась Тамара, всю жизнь считавшая Наталью убежденной старой девой. И услышала в ответ:
-Все женщины делятся на нужных и ненужные. Вот мы с тобой, оказались ненужные.
-Почему ненужные? Кому?
-Как у тебя с твоим началось, вспомни?
Тамара только пожала плечами: как у всех...
-Он что, бегал за тобой, донимал день и ночь, засыпал розами, стоял под балконом? умолял связать с ним судьбу?
Тамара снова пожала плечами. Да она от Степаши этого и не ожидала, не то время, не те обстоятельства, не тот возраст, в конце концов.
-Ну вот, ты же сама признаешь, ничего такого не было, - с удовлетворением констатировала Наталья. - Никакого восторга с его стороны. Никакого энтузиазма, скорее вяло. Он сказал – ты ответила, он улыбнулся – ты подошла. Первая подошла, заметь. Так всегда бывает, если женщина не очень нужна. А вот нужной женщине не надо не просить, ни предлагать, ни подходить. Ей все будет предложено к той, к ней будут навязываться и допекать вниманием. И замуж позовут, да еще не один раз.
-А тебя не позвали? – не без яду в голосе поинтересовалась Тамара, вспомнив своего первого мужа. Он донимал ее телефонными звонками, приглашениями в кино, покупал конфеты и мороженое, поил лимонадом. То есть ухаживал на полную катушку. Впрочем, тогда возможности по этой части были невелики, что позволяло мужчинам изрядно экономить.
-А вот тут ты ошибаешься, – усмехнулась Наталья. – Звали. Только получилось все не так, как я думала. Так уж и быть, расскажу. Учти - только тебе. Так что помалкивай, пожалуйста.
Тамара кивнула, и Наталья начала:
-Родители мной особо не занимались, знаешь ли. У них была сплошь общественная жизнь. Мать всю дорогу в редакции пропадала, какие-то статьи писала, по командировкам ездила. Отец на заводе инженером работал, как проклятый, вечно что-то такое изобретал. Со мной был в отношениях, как телевизор с пультом дистанционного управления: слушайся, и никаких возражений. Зато книг было в доме полно, я все детство только и знала, что читать. Они только на книги деньги и тратили, у нас ни мебели толковой не было, ни машины, ни дачи. Кровать моя, кровать родителей, письменный стол, на котором и ели. Два шкафа, туда все запихивалось, и антресоли, с которых вечно все сыпалось. Они меня никогда ни за что не хвалили, чтобы не испортить. Ты, как бы, никто, в лучшем случае, как и все, так что не выпендривайся. Бабушка хорошая была, это правда, я много времени у нее проводила. Готовила хорошо, пирожков вкуснее, чем у нее, я нигде не ела. А холодец какой шикарный она варила!
-Сама понимаешь, что учиться приходилось хорошо. Но не любили меня учителя, и все тут! Одна так и говорила: она на меня смотрит наглым глазом! Отца вызвали в школу, а он им отвечал: она на меня также смотрит! Ясно, что у меня только одно на уме было: как кончу школу, так сбегу, куда глаза глядят. Поэтому и в Ленинград двинулась. Не поверишь, но сама поступила, без блата и взяток. Но лучше бы я туда и не поступила… Как-то меня в одну компанию пригласили. Интеллигенты с уклоном в диссидентсво, так сказать. Выпивали, закусывали, болтали обо всем. Не так, чтобы всерьез власть свергать, а скорее треп и стеб. Но все равно они себя другими воображали, особенными. Большинство - мужики, нам, барышням, полагалось сидеть с открытым ртом и восхищаться.
Мне по молодости все это таким замечательным показалось, атмосфера творческая и так далее. Но самым заметным был один тип, его все звали Стрелец. Декоративный такой: борода, волосы до плеч, взгляд, как у Зигмунда Фрейда, будто насквозь тебя видит. Что ни спроси, все знал. Говорили, что он талант, но в этой стране не может себя реализовать, режим ему ставит преграды-препоны.
Вот именно он на меня глаз и положил. И я тоже влюбилась, чего уж там, дура была. И я к нему в дворницкую переехала, у него даже кровати не было, только матрас на полу, и стали вести половую жизнь на почве борьбы с социализмом и за свободное творчество.
Кроме того, на мне было домашнее хозяйство, на нем разве только идеи. И скоро я поняла, что я как бы замужем, а он - человек свободный. Мог и не прийти ночевать, не предупреждая, к примеру. Потом я на работу устроилась и одновременно помогала ему книги выискивать для рефератов, кормила-поила и обстирывала. На вечерний перевелась, чтобы все успевать. Иной раз с ног падала от усталости, а он даже и не замечал, что я для него делаю. Этакий борец за новое с привычками библейского патриарха. И, как насос, высасывал из меня энергию. Но я терпела - любовь!
Может, так бы и дальше шло, не забеременей я вскорости. А он ни в какую ребенка не хотел. Вернее, говорил, что не против детей, но только не сейчас, не в этой же дворницкой ребенка воспитывать, мол. Почему мужчины предпочитают заставить женщину сделать аборт, тому чтобы просто бросить её? Хотя что я спрашиваю, кто же дармовую кормилицу, поилицу и давалку бросит? Надо было уже тогда уйти, и ребенка оставить, тогда хоть жизнь не зря была бы прожита. Но тогда дура была, осталась. До того момента, пока не явилась ко нам в дворницкую беременная девчонка лет восемнадцати и не рассказала, что ждет от него ребенка. И знаешь, он ведь и тогда ни за что не хотел меня отпускать….
Но я все же ушла, и решила больше с мужчинами дела не иметь. Хотя как-то попался мне один, вроде твоего Степаши, этакий многообещающий росток. Во мне даже садоводческие склонности пробудились. Но вовремя поняла – не очень-то я ему нужна, так что не стоит впустую тратить силы. Все равно уйдет, как только нужную женщину найдет, и я одна останусь. И так одна и так одна, итог один. Но лучше одна, чем вместе с кем попало. Мужики выродились давно, толковых не осталось. А теперь я избаловалась, к свободе привыкла...
Слушая Наталью, Тамара думала: независимость и свобода – это, конечно, хорошо. Но скучно. Насчет того, что мужики в России выродились, хотя бы потому, что детей заводить не хотят или боятся, у нее возражений не было.
-А твой Степаша, откровенно говоря, мне с самого начала не понравился. Он такой… ну, вроде упаковки чипсов из супермаркета, - призналась Наталья. - Берешь - большая, яркая и красивая, кажется, там много положено. Открываешь дома, а там чипсов едва полпакета, а все остальное - воздух. Да в придачу от этих чипсов потом изжога. Забудь ты его!
Конечно же, она была бы рада его забыть, но такое не под силу даже Наталье, натуре сильной, так чего же требовать от куда более слабой женщины? И поэтому, несмотря на моральную поддержку коллектива, Тамара даже стала подумывать, как лучше всего уйти из жизни, потому что чувствовала себя, как в преддверии грядущего Конца света.
*****
...Может быть, лично для нее он вскорости и наступил, неважно, каким способом – веревка, река или снотворное, тем более что она чувствовала себя практически покойницей. Но в этот момент в планетарии случилось трагическое событие: умерла Раиса Борисовна. Инсульт случился с ней прямо на рабочем месте, под улыбчивым взглядом Гагарина. Пока ее нашел случайно заглянувший к ней Михалыч, пока вызвал «скорую», то да се, так что бедняжку не довезли даже до больницы. Хоронили ее всем коллективом, со скорбной усмешкой вспоминая ее безобидную глупость и вздорный парик. Бывший муж на похоронах так и не появился.
Насти, самой лучшей кандидатуры на это место, в тот момент не было, она мыкалась по просторам родины в розысках блудного мужа. Никто не имел ни малейшего желания занять освободившееся место - кому нужна власть над ничего не приносящим пепелищем? Зарплату тогда не платили месяцами, а если и платили, то деньги тут же обесценивались, и все зарабатывали на стороне, кто чем может.
Это было время, когда президент-алкоголик, у которого из всех качеств, нужных руководителю, было только одно – желание властвовать, руководил страной из бани и теннисного корта. Причем руководил даже не он, а его продажный телохранитель и свора каких-то жуликов. Страна пошла вразнос и распродавалась по дешевке всякому жулью. Быстрее всего, как и полагается в созданных тогда условиях, выросла и укрепилась самая эффективная форма рыночной экономики – мафия. Сообщения в газетах о жертвах криминальных разборок выглядели как сводки с полей военных сражений. Научные знания о звездах и планетах были нужны народу не больше, чем собаке пятая нога, разве на гороскопы был какой-то спрос. Да еще иногда сдавали Звездный зал под вечеринки или утренники.
Теперь уже точно и не скажешь, кто именно предложил:
-Может быть, Тамара временно возьмется, это ее отвлечет? Тем более что она теперь одна. И к тому же она Весы, человек уравновешенный, сейчас такие для руководства - самое то.
У Тамары не было сил отпираться, и она согласилась:
-Так уж и быть, но только до Настиного приезда.
Так нежданно-негаданно для всех и для себя в первую очередь, Тамара стала И.О. директора планетария. Должность ей не нравилась, и каждый день она с нетерпением ожидала приезда Насти, чтобы сдать ей изрядно обшарпанный кабинет с портретами космонавтов по стенам и груз ответственности.
Наконец явилась и сильно похудевшая и как-то сразу постаревшая Настя. И рассказала всем, что Ильич с того света отомстил ее мужу и за неправедно нажитую гнусным актерством деньгу, и за попытки заработать на его наследии. В самый разгар поисков таинственного архива у Игоря случился инфаркт и он попал в районную больничку на другом конце страны, где она его и отыскала. Степень одичания отечественной медицины к тому времени была уже такова, что больные приходили туда со своим постельным бельем и даже лекарствами, а у бедного Игоря даже и белья не оказалось, вот до чего довела его коммерция на революции. Единственным, что осталось от его бурной жизни, было фото с надписью «На память о революционной юности и шалостях с тремя Крупскими и одним Троцким». Настя перевезла мужа в Питер и не без взятки устроила в нормальную больницу. Там тоже условия были не ахти, но хоть лечили. Теперь ему уже лучше, поправляется, и, к счастью, ни разу не заикался ни о вожде, ни о таинственном архиве.
Весть о том, что она может теперь занять когда-то столь вожделенный директорский пост, Настя приняла как-то странно:
-Так всегда! Было нечего надеть, стало некуда ходить...
-Ты о чем?
-Да не буду я тут больше работать, ни директором, ни кем угодно! Увольняюсь я от вас!
-Да ты что? Почему? – заволновалась Тамара, чувствуя какой-то неведомый подвох.
-Есть причины... – вздохнула Настя.
-Ну как мы без тебя, ты подумай? И кто в газете прогнозы будет писать?
-А с этим делом я и тем более не собираюсь иметь ничего общего...
По ее тяжелому вздоху Тамаре стало ясно: экскурсия в глубины Вселенной по путеводителю с названием «Астрология» закончилась у Насти неважно. Конечно, хотелось бы узнать, что такое с ней случилось, но с ходу лезть в душу было как-то неудобно - ведь Тамара была Весы, то есть натура чуткая к горестям окружающих и ненавязчивая.
Впрочем, долго дожидаться ответа на свои вопросы ей не пришлось...