А я не люблю природу. В ее чистом, что называется, виде, ведь в чистом виде – это джунгли, тайга, вершина Эвереста.
Там непроходимые места и там господствует животная стая.
Я не могу найти общий язык с толпой, т. е. обществом одних только людей, но не могу найти языка и со стаей, т. е. обществом одних только животных.
Забавно побывать на вершине Эвереста и поставить свою ногу на его лысину, но жить там?! Так и комар поставит лапку на мою лысину, помнит себя некоторое время моим победителем, но потом улетит дальше. А я и не замечу! И Эверест также ничего этого не замечает.
Жить на мне комар не хочет. Общаться со мной и мне подобными 24 часа в сутки ни одна животная тварь не хочет. Кошка помурлыкает со мной и уйдет на свой диван или полезет на крышу. Собака попрыгает со мной, полает на меня и уйдет на свой коврик.
Они тоже не могут жить только с людьми, но и с одними только животными они общаться уже не могут и не хотят. И по этой только причине мы и называем их домашними и отличаем от диких. Впрочем, и дикие животные тоже не выносят долго общение с себе подобными.
А я, что, иной?!
Мне по душе полудикие парки Ораниенбаума, ботанические сады в больших городах, поля, луга, т. е. все те места, где не ступала лапа дикого животного и достаточно редко бывала нога городского культурного человека.
Нет, я с удовольствием поживу в археологической палатке, сплавлюсь по реке, «взойду на вершину Кавказа» и этого удовольствия мне хватит на… целый месяц, а потом меня потянет в стопотворение книг, мнений и улыбок и этого удовольствия мне хватит тоже не меньше, чем на целый месяц.
А потом куда?
Сию секунду мне кажется, что я знаю, куда я стремлюсь постоянно, где мне будет хорошо весь год напролет. Я хочу создать свой мир, в котором будет всего несколько красивых невысоких домов, полутемные аллеи без всяких признаков асфальта, полузаросшие пруды, одни только домашние животные и только близкие люди.
Поскольку ни опыта создания такого мира, ни даже случайного в нем появления у меня нет абсолютно, то я не знаю, надолго ли меня хватит в этом «раю».
И как же мне быть?
Назад в природу я не пойду никогда, но и вперед в каменные джунгли я тоже не хочу.
А, значит, я становлюсь туристом и езжу по садам Хенералифе, паркам Петергофа, садам Семирамиды, французским пляжам и сибирским полуразрушенным деревенькам и тем счастлив бесконечно.
В данную минуту я и живу жизнью такого туриста и все вроде хорошо… вот только почему-то вторую ночь мне снится моя старая палатка на острове Жилом. На далекой Ангаре, которая все еще течет где-то там в моей юности и никак не может пробиться к океану бесконечности, по берегу которого я сейчас нерешительно хожу…