Лежал на земле камень. Крупный и бугристый. Любил он на солнышке греться и за живыми наблюдать.
Вот пролетела далеко в небе птица. Задумался камень: так и обжечься недолго, вон как солнышко к ней близко.
Проползла змея. Ворчит камень: зачем шкурой рисковать, живот царапать?!
Вдруг осторожно села на камень дивная бабочка. Крылышки расправила, усики вытянула и рассмеялась.
- Я такой смешной? – удивился камень.
- Нет, просто жить весело! – не переставая хихикать, ответила красавица.
- Нет ничего веселого. Глупость одна. Ну какой смысл бегать, ползать, летать? Все равно потом конец. А я вечный, потому что не делаю ничего бессмысленного.
- Так ты вообще ничего не делаешь! – задорно пощекотала усиками бабочка горячую шершавость камня.
- Я тысячу лет лежу, за жизнью наблюдаю, обо всем рассуждаю.
- Зачем?!
- Знания накапливаю. Мудрею. А ты, глупенькая, проживешь один день и исчезнешь. Как будто и не было. Так и не узнаешь, как мир устроен, - хвастался твердостью убеждений великий «мудрец».
Бабочка перестала смеяться. Лишь легкая таинственная улыбка украсила ее прекрасный лик, и таинственная грусть слегка скользнула по ее ресницам.
- Я хочу рассказать тебе один прекрасный добрый сон, а ты послушай, - сказала бабочка.
Она прикрыла глаза и начала рассказывать.
«Вчера я видела закат,
Как солнце в лоне угасало,
А ночью громом бил в набат
Небесный царь.
Потом устало лился дождь,
Сверкая жемчугом рассвета,
И вел мустангов диких вождь
На водопой...
Просил ответа старый жук
У юной медленной улитки,
И замыкался тайный круг,
Шифруя смысл,
Секунды в слитки золотые
Превращая...»
Бабочка увлеченно рассказывала, пронизывая чувством каждое слово. Камень внимательно слушал.
И потом долго молчал, наблюдая, как ветер подхватывал легкие лепестки сна красавицы бабочки и бережно развеивал их.
- Ты не боишься проснуться? – решился камень прервать молчание.
- Пока спишь, не думаешь о пробуждении. Ведь тогда кончится сон!
Бабочка в последний раз нежно коснулась шершавых боков камня, затрепетала на прощание крылышками и улетела. Навсегда.
А камень еще тысячу лет вспоминал каждое слово, каждый жест милой гостьи, не замечая ничего вокруг. Больше всего на свете ему хотелось умереть.