Зачем деньги, вы спрашиваете? Как зачем?
Деньги - все!
Ф.М.Достоевский
«Игрок».
Фаридик, молодой таджикский дворник, мел московскую улицу. Прошел дождь. Во дворе образовалась огромная лужа. Горожане прыгали через лужу, чертыхаясь.
Фаридик видит, как из подъезда выходит пожилая женщина с лохматой собачкой. Собачка кидается на Фаридика.
- Ау, ау, - лает собачка.
Ее хозяйка останавливается возле лужи и делает Фаридику замечание.
- Почему лужа?
Фаридик извиняется.
- Извыныт.
Он боится эту огромную женщину и ее собачку. В их кишлаке жила Фатима такая же большая. Все боялись толстую Фатиму. Она могла кричать на весь кишлак полдня, что соседская Зули гнала мимо коз и не поздоровалась. Фаридик хотел свататься к Зули, но он должен был стать мужчиной - заработать денег. Родственники собрали Фаридику на билет, и он улетел к Юсупчику в Москву работать дворником в северном округе. Во дворе ему нравилось: он мел улицы, красил заборы, разгонял лужи. Его не обижали, только эта огромная женщина ворчала всегда.
- Вам за что платят деньги? Вы должны следить, чтобы не было здесь воды! - сказала большая женщина и пошла в другую сторону от лужи. - Ти мой маленький! - говорила она собачке, семенящей впереди на поводке
Во дворе собиралась молодежь, пили пиво, сорили. Однажды ФаридиКа обозвали «чуркой». Фаридик подошел к Юсупчику и спросил, что такое «чурка». Юсупчик нехорошо сказал про тех парней. Во дворе на лавочке всегда сидел дядя Вася из «первой» квартиры. Он часто был выпивши. Он сказал Фаридику, что чурка - это полено. И жаловался на плохую погоду и ломоту в спине.
Фаридик разгонял метлой лужу и думал, что лучше бы его назвали «урюком». Урюк сладкий. Фаридик вспоминал, как они лазили в саду за домом злой Фатимы и ели урюк. Потом у него болел живот, а потом он уехал в Москву.
Скоро Фаридику исполнялось двадцать лет. Юсупчик и другие старшие пили пиво. Юсупчик подозвал Фаридика, скромно сидевшего в стороне.
- Фаридик, - он похлопал его по плечу, - ты должен стать мужчиной, - сказал Юсупчик и протянул Фаридику визитку. - На, позвони. Когда у тебя выходной?
На визитке было написано: «автодиагностика», и был телефон.
Фаридик подумал, как бы он хотел прокатить Зули по Москве на тонированных «жигулях» - «семерке», а еще круче «девятке» - такой, какая была у Юсупчика. Фаридик даже видел, как однажды к Юсупчику садилась красивая женщина, правда немного пьяная, может, так показалось Фаридику. Здесь в Москве многие ходили с пивом, были пьяными, громко ругались.
С деньгами было хорошо. Фаридик зарабатывал триста долларов в месяц. Он считал, что если он проработает еще одиннадцать месяцев, то сможет жениться на Зули. На его родине, где кругом горы и пустыня, все мужчины уехали. В кишлаке остались женщины и дети. Многие пошли работать дворниками, как он. А вот соседа его и одногодку Али убили, - он стал возить через Пянж героин. Али приезжал и привозил своей семье много денег - пятьсот долларов. Все кругом завидовали. Его семья стали богачами. Али застрелили на афганской стороне через месяц.
Юсупчик похлопал Фаридика по плечу.
- На, мы тебе собрали, - и протянул Фаридику две с половиной тысячи. - Это тебе на второй час, чтобы почувствовал себя настоящим мужчиной.
Фаридик всегда отдавал деньги, если собирали кому-нибудь: машину купить или снять квартиру. Юсупчику тоже помогали купить «девятку». Так они здорово жили - все земляки помогали друг другу здесь в Москве.
По-русски Фаридик говорил плохо, но за два месяца научился лучше. Он узнал, что «бухать», значит выпивать. Здоровался: «Слющай, здравствуй да. Эта, короче». Говорить по-русски Фаридику нравилось.
На завтра у Фаридика был выходной. В Москве отмечали праздник - День независимости. Фаридик решил, что в праздник ему будет веселее отдыхать. И он будет целый день гулять и ждать вечера, когда стемнеет. Днем он бы не решился - днем светло.
Фаридик через час разогнал лужу. Вернулась женщина с собачкой. Фаридик стоял с метлой и ждал. Женщина грозно прошла в подъезд. Собачка на прощание задрала лапу и пролаяла лениво:
- Ау.
Наступил День независимости.
Фаридик достал телефон и визитку. Он, когда получил первую зарплату, первым делом купил мобильник и стал звонить Юсупчику, проверять, как работает телефон. Теперь у него была телефонная книга и десять номеров земляков. Фаридик жил с остальными дворниками во «второй» квартире рядом с дядей Васей. Спал в коридоре на раскладушке; в комнате и на кухне спали старшие. Дядя Вася иногда напивался и начинал через стенку громко петь песни, иногда кричал и ругался, что в стране бардак. Фаридик многого не понимал, о чем ругался дядя Вася; спал он крепко - уставал на работе.
Фаридик набрал номер.
Почти сразу ответили.
Фаридик сказал:
- Эта… Я Фаридик! Эта, как его, короче.
- Желаете отдохнуть на Площади Академика Люльки?
Наташа, высокая стройная брюнетка, мыла посуду. Недлинные ее темные с каштановыми переливами волосы были завиты, что придавало ей озорной вид, убавляло лет, челка была прямой и строгой. Было Наташе тридцать четыре. Возраста она не стеснялась, - зато было удобно руководить девочками.
Кухня была совмещена с другой комнатой, по все видимости, раньше здесь была столовая. Теперь же в комнате стоял диван, телевизор и стойка с музыкой. На диване лежали брюнетка и блондинка: пухленькая брюнетка на боку спиною ко всем; худощавая блондинка на животе, она разгадывала кроссворд.
Распахнув занавески, в комнату вошла миленькая очень невысокая девушка восточного вида с тонкими разрезами глаз.
- Что Лейла, он тебя выбрал? - не поворачиваясь, так же продолжая мыть посуду, спросила Наташа.
- Хам, - сказала кореянка Лейла.
Пухленькая брюнетка поднялась с дивана, запахнулась в халатик и подсела к столу, закурила в окно. Была она симпатичной и выглядела очень юной.
В это же время в кухне находился мужчина, что для Наташиного коллектива было не совсем обычно. Мужчины как правило на их территорию не заходили. Это был Наташин знакомый, которого она в этот день пригласила на ужин. Жила Наташа на постоянной основе в салоне, как и некоторые девочки. Девочки звали мужчину «Наташкиным мужиком». Он приходил к ним уже третий раз и был вежливым - старался на девочек, когда они бегали к клиентам и обратно, не смотреть, а то они все полуголые и распаренные, как после бани. Из всех девочек одна только Альбинка была москвичкой. Девочки шипели на Альбинку, чего она заглядывается на «Наташкиного» и с ним любезничает! Альбинка фыркала на замечания и вертелась на кухне без толку - трусишки у нее приспущены на полпопы. Наташин гость делал вид, что все это шутки, и от Альбинки отворачивался, но все равно наблюдал, будто ему интересно было, какая же она Альбинка на самом деле.
В квартире было три комнаты, куда гостей спроваживали сразу, и где они ждали своего часа.
Мужчина сидел за столом правым плечом к окну и читал книгу. На вид ему было лет сорок: был он седоват, по-мужски симпатичен, тих. Перед ним стояла пепельница и кружка с кофе. Наташа иногда поворачивалась к мужчине, спрашивала ничего ли тому не надо.
- Есть будешь?
Мужчина кивал, поправлял очки в широкой оправе и продолжал читать.
«Прозаик», - с обидой думала Наташа.
- Подождешь? Скоро курица будет, - ласково сказала она мужчине.
Девочки, входя в кухню, прикрывались, если были на них слишком прозрачные комбинации.
Лейла с обидой сказала:
- Мужик решил начать с изучения географии, - узкие глазки ее совсем вытянулись ниточками. - Смотрит на меня и спрашивает, ты кто такая. Я ему сказала, что я новая сотрудница, прибывшая на подмогу из социалистической Кореи.
Наташа домыла посуду, поставила на огонь курицу с овощами. Мужчина за столом снял очки и прислушался.
- Он хочет нас двоих с Таней, - сказала Лейла и кивнула на пухленькую брюнетку, что курила в окно. Лицо у Тани было красноватое, будто только недавно сошли с нее подростковые прыщики, на вид ей было лет семнадцать. Волосы белые крашеные, будто пережженные.
- Он сказал, что доплатит еще полторы тысячи, и Таня придет к нему после меня на полчаса.
Наташа достала тетрадку с подоконника, подсела к столу и стала делать записи.
- Так не пойдет, а будет вот так, - и она стала раскладывать по полочкам ситуацию, четко определяя суммы, и кто когда войдет и выйдет.
Лейла стала готовиться к работе - сбросила комбинацию, осталась в трусиках и лифчике.
Наташа отложила ручку и задумалась.
- Да-а, мужики. Когда я работала в салоне, - она назвала адрес, - мы пошли с девчонками на мужской стриптиз. Оторвались! Где-то в пять утра наступает час, когда можно выбрать танцовщика и уединиться с ним в комнатке. Машка пошла. Потом рассказывает: «Я его спрашиваю, у тебя презерватив есть? Он говорит, что нет. У меня тоже не было. Что делать-то? Смотрю, а мужик уж распалился. Ну, думаю, надо мужика выручать. И сделала все как надо без интима вообще».
- Профессию не пропьешь, - машинально сказала Лейла, взяла пакет с одноразовым бельем и вышла.
Таня подкурила сигарету.
- Ты нам гостей насиживаешь, - повернулась Наташа к мужчине. И как-то очень с надеждою посмотрела на него. Тот уткнулся носом в кофе.
Зазвонил телефон, - у Наташи под рукой лежало три мобильника, - она быстро ответила:
- Алле, здравствуйте. Желаете отдохнуть на Площади Академика Люльки?
В трубке послышался возбужденный и радостный голос: «Только чтобы очень красивенькие-красивенькие! Есть?»
Наташа сказал, что, зая, есть! И стала объяснять, как доехать.
- Часик классики - две с половиной тысячи. Нет, зая, за меньше никак. Ждем.
Наташа положила телефон на стол к двум другим.
- А куда запропастилась Альбинка? - спросила она.
Никто ей не ответил, промолчали - так, как будто всем было безразлично, куда запропастилась Альбинка. На самом деле, та ушла в Макдональдс за едой, потом еще за сигаретами. И ее все ждали с нетерпением уже целый час.
Альбинка шлепала по лужам, - дождь кончился, от асфальта парило, - в руке она держала пакет с гамбургерами и картошкой. На ней была короткая юбчонка, кофточка с вырезом; волосы убраны в пучок. Альбинка была в прекрасном расположении духа. Она шлепала по лужам и не могла скрыть улыбку - как здорово прошли отгулы! Ничего, что отгулы не случились на праздник, - ей работать теперь в День независимости, - но на неделе, когда на Серебряных прудах народу мало, а солнце как раз и зажгло, они с дочкой и мамой ходили на пляж. Перед этим днем случилась удачная смена - за сутки Альбинка «подняла» двадцать пять штук - это неслыханно! Не в том смысле, что такие случаи редки - бывает, бывает, - а то, что ей, Альбинке, повезло.
Ей очень надо было «нарубить капусты».
И нарубила…
Мужики отрывались, но платили - и за классику и за «дополнительные программки».
Альбинка накупила подарков маме и дочери. Она приехала на такси, когда мама и дочка уже расположились на пляже. Она вывалила подарки прямо тут - на песке. Пришли другие дети. Одна девочка сказала, что Альбинка тоже пусть будет ее мамой, потому что ей тоже хочется подарков.
Альбинка всхлипнула, пока никто не видит.
И нажала домофон.
Она посмотрела на часы: ура! - она наконец-то купила те, о которых мечтала - модные с белым ремешком и большим циферблатом.
Время было к ночи.
«Ночь. Сейчас пойдет самая работа. Капусту, капусту… пора рубить капусту!» - закусив губу, подумала Альбинка.
Открылась дверь.
Альбинка, оглянувшись, юркнула в подъезд.
Ехать Фаридику было недалеко, да вообще никуда ехать и не нужно было. Салон располагался в их доме - восьмиэтажном «сталинском» доме. Фаридик иногда видел, как девочки-проститутки заходили и выходили. Он даже некоторых знал в лицо. Это новое слово - «проститутки» завораживало Фаридика, - он никак не мог его произнести правильно, получалось то «патстытуткы», то «пиристытуткы»! Фаридику нравилось короткое - «биляды». Слово казалось добрым и легкоупотребимым, Фаридик часто слышал это слово, когда дядя Вася из «первой» квартиры рассуждал о правительстве и милиции.
Фаридик теперь сидел на лавочке и наблюдал, как девчонка с пакетом в руке топала по асфальту, ступала прямо по лужам. Фаридик знал ее - это Альбинка - самая красивая девочка из салона. Про нее рассказывал Юсупчик, что она очень здорово все делает!
Фаридик все не мог решиться и набрать номер салона.
Фаридик подумал про Зули.
Совсем стемнело, когда Фаридик решился. Но сначала он зашел к знакомым узбекам в кафе - во дворе бабаи держали кухню.
Фаридик попросил сто грамм водки.
Взял еще две бутылки пива и вернулся на лавочку.
Он пил пиво и давился.
Ужасно горько.
Как же Зули?..
К Зули он пойдет свататься, чтобы была у него жена; потом пойдут дети. Но мужчиной он стать должен.
Хмель ударил в голову, и Фаридик смело поднялся и пошел к подъезду.
Набрал номер на мобильном.
- Зая, ты уже здесь? - поинтересовался приятный голос в трубке.
Фаридик подумал, что, как с ним вежливо разговаривают; вспомнил большую женщину с собачкой - скривился. Теперь он главный, потому что он платит! Деньги - вот, что нужно Фаридику для счастья и семейной жизни.
- Зая, набери домофончик. Открылось? Я тебя встречаю.
Девчонки шушукались: прикольный у Наташки «мужик» - в очках.
Гостя они разглядывали вначале, потом привыкли к нему.
Наташа недовольно смотрела, когда гость взялся разминать шею Альбинке, типа, Альбинка вышла от клиента и очень устала. Гость вроде бы в шутку, что «я у вас побуду массажистом за ужин». Наташа была очень сердита на Альбинку, но вида не показала. Альбинка была красивая, - она могла, кого угодно свести с ума - выглядела важно. Наташа сказала своему другу, что вообще-то про Альбинку говорили нехорошее, будто она «сидит на колесах».
«Наташкиному мужику» Альбинка принесла двойной гамбургер и деревенской картошки.
Мужчина читал девочкам Есенина: «Я читаю стихи проституткам и с бандюгами жарю спирт!»
Девочки не обижались.
«Смотри, какой чудной, - говорила Альбинка, - читает и сам тащится. Девки, капусту, пора рубить капусту!»
Альбинка все время лазила в свою сумочку. Там у нее было много вещей: расческа, косметичка, тампоны россыпью, два мобильника, трусики в пакете, фотоаппарат и сигареты белые тонкие. Она доставала пузырек с витаминами, глотала пилюлю, а то и две сразу, запивала минералкой и кривилась, что с газом.
«Какой мужик! - причитала Альбинка. - А че он? А кто он?» - приставала она к Наташе с расспросами.
Наташу не так-то просто было раскрутить на разговор. Она и с гостями умела быть твердой. Наташа выглядела очень серьезно. Наташа говорила, что прозаик холост и нерегулярно питается.
Они все время спорили.
«Что ты все время меня учишь жить?» - возмущалась Наташа.
Или Наташа что-нибудь скажет, а прозаик раз и запишет в блокнотик.
Альбинка пробежит мимо - работа! - трусики на полпопы, лифчик беленький, губки припухлые. Пожмет плечами Альбинка и шмыг за занавеску: на время обязательно взглянет - ей еще полчасика осталось.
Откуда появился прозаик, интересовалась настойчиво разве что Альбинка - да она болтушка и сплетница.
Другим девочкам было все равно откуда.
Про себя тоже не рассказывали. Имена придумывали, некоторые оставляли свои, как, например, Альбинка. Она такая непредусмотрительная: девочки ее ругали - ты чего целуешься со всеми, даже с чуркменам!
Альбинка ворвалась в салон.
- Девки, я похудела? - она трогала себя за голый живот. - Реально похудела. Так классно. Я часы купила. Во!
Альбинка показала всем часы, потом натянула розовую тунику, вильнула задом, но не перед гостем, а так, что трусики поправила. Живот у Альбинки был плоский: неаккуратный пупок, пресс выделяется. Вроде красива Альбинка, но вся она будто в последнюю секунду не доделанная какая-то - будто забыли художники мазнуть последний мазок в ее портрете. Лифчик Альбинка никогда не снимает перед клиентом. На виске надавила прыщи. Злится.
Наташа сказала, что идет гость чуркмен.
- Девочки, на показ.
- Я не пойду, - с дивана сказала блондинка Алиса с кроссвордом.
- Твое дело, - пожала плечами Наташа.
Наташа пошла открывать; Альбинка и Таня стали готовиться к показу - надевать туники, комбинации и невесомые прозрачные платья.
- Блин, можно я в шортах пойду? - скривилась Таня. - Каждый раз одевать, снимать. Прикольно мне в шортах?
Ей не сказали. Все были заняты. Алиса перевернулась на бок и, подперев кулаком щеку, скучающе смотрела. Лицо ее ничего не выражало. Она переключила телевизор с канала на внутреннюю связь - загорелись на мониторе две видеокартинки: пространство перед лифтом и холл в салоне. Прозаик спросил, а не пишется ли видео, на что ему ответили, что ни в коем случае. Удобно - можно рассмотреть гостей, сделать выбор - идти или не идти на показ.
Альбинка даже смотреть не стала, в ее глазах загорелись бешеные огоньки.
Таня скривилась.
- Маленький, худой, не бритый, кроссовки стоптаны. Наверное, дворник. Наташа, а можно я не пойду? Я вообще зря сегодня пришла.
Наташа не отреагировала. Таня вечно капризничает, будто первый раз.
Фаридик чувствовал себя совсем пьяным.
Еще ему было не по себе от мысли, что он сможет оказаться рядом с самой Альбинкой.
Когда ему открыли и доброжелательным голосом пригласили в салон, он опустил голову и так вошел. Ему подали одноразовые тапочки. Фаридик присел на пуфик и стал стягивать кроссовки. В салоне Фаридику понравилось - было чисто, пахло, будто анашой из чайханы, еще духами и тушеной курицей. Высокая женщина в короткой юбке и белой майке проводила его в комнату. Потом Фаридика спросили, будет он чай или кофе, на что Фаридик спросил, а работает ли сегодня Альбинка. Да, работает, ему сказали. Тогда Фаридик сказал, что хочет ее и зачем-то попросил шампанского.
Фаридик остался один.
В комнате была широкая кровать. Фаридик такой большой никогда не видел. Он потрогал - надавил рукой. Потом сел, попрыгал, лег, стал перекатываться с боку на бок. Ему очень понравилось, он засмеялся - в голове его шумело. И красавица Зули была где-то далеко-далеко за пустыней и черными горами…
Открылась дверь, в комнату вошла девушка в белом лифчике.
- Чай, - любезно сказала девушка и поставила перед Фаридиком чай из пакетика.
Фаридик поднял глаза и узнал в вошедшей ту самую Альбинку, про которую говорил Юсупчик. Фаридик не нашелся что ответить, - он сидел в трусах, - сжавшись в комок, испуганно смотрел на девушку.
- Расслабься, дорогой, - подмигнула Альбинка. - В ванную? Я принесу шампанского. Шампанское - семьсот - ок?
Фаридик икнул и поплелся в ванную.
Альбинка закрыла за гостем дверь и побежала в кухню.
Время шло. Лейла отработала положенный час с клиентом, интересующимся географией. Кстати сказать, клиент этот к Лейле и приходил. Это у него была такая фишка: сначала показать свою грубость и неотесанность. А потом он дает Лейле чаевые и шепотом на ухо ей жалуется, что хотел бы поменяться ролями. Перед уходом, завязывая шнурки, интеллигентно поздравил с Днем независимости.
- И чего ты ему ответила? - зевая, спрашивает Алиса. Она устала лежать на животе, перевернулась на спину. И так снизу смотрит теперь на всех. - Трахнешь его в следующий раз? Смотри, он запал на тебя. Географ сраный.
Лейла задумалась.
- Да я ему сказала, что у нас таких услуг не оказывают, и что ему надо в массажку. Я работала раньше в массажке, где типа без интима. Там такой разврат!
- А как же? - спросила юная Таня. - А чем же? - и всех рассмешила.
Девчонки засмеялись. Наташа сморщилась. Вбежала в кухню Альбинка, отдала Наташе деньги. Наташа посчитала, вернула Альбинкину долю, деньги спрятала в один из многочисленных кухонных шкафчиков.
- Девки, чуркмен бухой. Я его укатаю за пятнадцать минут, - Альбинка сделала извиняющееся, но хитрое личико и спросила: - Наташ, можно я с шампанского двести рублей себе возьму?
Наташа удивленно посмотрела на Альбинку. Шампанское для клиентов стоило пятьсот; девочкам шел небольшой процент - но не двести же рублей!
- Я ему сказала, что по семьсот, - говорит Альбинка и делает лицо совсем детское и невинное.
Наташа заулыбалась, подала ей шампанское из холодильника - обычное «Советское» за полторы сотни.
- Вот умница. Возьми себе, возьми.
- Вот я и думаю, что зря отказала, - продолжала размышлять Лейла. - Опыт есть. Можно было по нашим расценкам предложить, у нас ведь с интимом массаж.
Лейла свернула в ком и бросила в мусорный пакет одноразовые простыни и тапочки, что остались после клиента.
Альбинка подтянула стринги выше на попу. Прищурилась на прозаика. На мониторе появился чуркмен в трусах с провислой мотней. Альбинка махнула отчаянно волосами.
- Девки, капусту, пора рубить капусту!
Качнулись тяжелые занавеси, закрывающие кухню и столовую от прихожей - в салоне по-домашнему запахло обедом.
Видно было на мониторе, как чуркмен озирался, моргал, водил носом: вжимал голову в плечи и прикрывал руками срам под нестиранной мотней. Вот появилась на мониторе Альбинка, повела гостя в комнату. Закрылась за ними дверь.
Некоторое время в кухне молчали.
Наташа не спеша перемешивала курицу и овощи.
- Таня, Алиса, садитесь уже. Лейла, будешь?
Алисе, наконец, надоело валяться, к тому же пришло время обедать. Наташу девочки любили. Она была строгим администратором - штрафовала за опоздания, но была справедливой и, как добрая мать, готовила вкусные обеды и ужины. Алиса вся в черных кружевах устроилась как раз напротив прозаика.Черная комбинация на Алисе чуть распахнулась, прозаик увидел черные под прозрачным бельем груди-вишенки, смутился и убрал глаза.
Алиса продолжила разговор с Лейлой.
- «Чем, чем»? В специальных магазинах для взрослых продаются всякие игрушки, - сказала Алиса и прямо-таки уставилась на Наташу.
Наташа раньше работала администратором в массажном салоне. Она знала все программы, как обещалось в рекламе - «до полного расслабления» и без интима.
Наташа снова вздохнула, чем окончательно озадачила Алису. Все привыкли, что Наташа в любой ситуации умела держаться с достоинством, то есть была почти совсем не эмоциональной.
Обычно было в «интимном» бизнесе, что друг о друге старались знать не много. Так и о Наташе никто ничего не знал.
Прибежала снова Альбинка, по обыкновению покрутила задом перед прозаиком, покопалась в своей сумочке, глотнула пилюлю, запила минералкой.
- А че, без газа нет? - сморщилась Альбинка.
- Ты на два часа? - сознательно переспросила, уточнила Наташа. Альбинка запросто могла пофилонить, потом приходилось извиняться перед клиентом, а если клиент был нетрезв, что чаще и оказывалось, то дело доходило до скандала.
- А? Да, на два. Только чуркмен уже спит. Напился. Пьяный.
Альбинкино сообщение, что клиент пьяный, никого не удивило. Наоборот - хорошо, что спит. Клиент сам виноват - не надо напиваться, раз идешь к девочкам. Не сидеть же над ним, пока он будет храпеть и пукать спьяну во сне.
Неожиданно подала голос Лейла:
- Я ему сказала, что мне надо оплатить учебу двадцать пять тысяч.
- Ну и что, дал? - спросила Алиса, отрывая от куриной ножки тонкий ароматный ломоть мяса.
- Обещал. А где у нас в районе можно страпон купить?
Наташа вздохнула и положила на тарелку Лейле куриную грудку.
- Тебе овощей класть?
- Тысяч пять, наверное, стоит страпон, если хороший, из этого, такого мягкого…
- Латекса, - подсказывает Альбинка.
Наташа положила Лейле овощей.
Молоденькая Таня курит, дымит в окно и с интересом слушает.
Прозаика совсем не видно и не слышно; он что-то чиркает в своем блокноте.
Альбинка изредка поглядывает в его сторону.
Она уже пришла к мнению, что с прозаиком замутить не получится: во-первых, Наташа, а во-вторых, прозаики и всякие музыканты становятся известными и богатыми только, когда состарятся. Ей, Альбинке, уже тридцать, ждать у нее времени нет. Нужен ей теперь в ухажеры какой-нибудь бизнесмен, торгующий, к примеру, мясом, мебелью или нефтью.
Старая Фатима и хозяйка маленькой собачонки стояли перед глазами Фаридика.
Когда Альбинка принесла шампанского и налила ему, Фаридик выпил, в голове закружилось, и он оказался на кровати лицом к потолку. На потолке сидела муха, люстры не было, свет лился из окна, неплотно зашторенного, в углу стоял торшер. Фаридик разделся, вещи сложил на пол под торшер, носки скомкал, понюхал и засунул в карман брюк. Фаридику казалось, что на него каким-то непостижимым образом смотрят и показывают пальцем - смотрите, Фаридик пришел к падшим женщинам становиться мужчиной! Ему казалось, что старой Фатиме кто-нибудь да расскажет, а злая женщина передаст все Зули, и тогда свадьбы не будет.
Фаридик застонал.
Альбинка, услышав стоны, быстро полезла на Фаридика - стала натягивать резинку на организм. Фаридик зажмурился и приготовился умереть. То, что потом стала делать Альбинка, было так приятно, будто кушал Фаридик урюк в саду старой и злой Фатимы. Больше Фаридик ни о чем подумать не успел, потому что его организм страшно напрягся, содрогнулся и в несколько мгновений опустошился, еще немного подрожал и замер.
Фаридик лежал с закрытыми глазами и счастливой улыбкой. Муха с потолка слетела и кружилась где-то в изголовье кровати.
- Ззыу, ззыуу, зуужжж, - гудела муха.
Фаридик открыл один глаз и почувствовал раздражение, что рядом незнакомая девушка и еще муха.
Альбинка, вильнув бедрами.
- Я сейчас. Ок? Отдохни пока. Умничка мой, - и сделала губками, как поцелуй или как еще интимнее.
Фаридик отвернулся и закрыл глаза.
Когда Альбинка вышла, он поднял голову и посмотрел на свой организм. Организм, свесившись на правую сторону, отдыхал. Фаридик подумал, что он настоящий мужчина, раз все так быстро у него получилось. В голове снова зашумело. Фаридик зевнул, почесал живот, подергал пахучий куст под мышкой, поковырял во рту и неожиданно, как и бывает всегда с молодыми здоровыми людьми, заснул.
Начальство запрещало готовить еду в салоне после одиннадцати утра, чтобы не пахло, как в заводской столовой.
Время было ночь, страна праздновала День независимости, отгрохотал салют. Днем клиенты шли, но вяло; уходя, все поздравляли девочек с праздником. На Площади Академик Люльки девочки доедали курицу с овощами.
Принято было посуду мыть за собой.
Алиса терла тарелку. Наташа присела к столу и подперла щеку, смотрела, как прозаик глотал остывший кофе.
- Еще кофе будешь?
Прозаик кивнул.
- Кстати, сейчас кофе и среднего и мужского рода, - сказал он, - и так, и так не будет ошибкой. Зависит от семантики и смыслового полюса...
Наташа вздохнула.
Алиса домыла свою тарелку.
- Сейчас мужики с клубов поедут, - размышляла Алиса. - Мужики отгуляют в клубах и кабаках, и если никого не снимут, то поедут к нам. Мужики, если пьяные, думают письками.
Зазвонил телефон. Наташа ответила:
- Желаете отдохнуть на Площади… - некоторое время Наташа слушала в трубку. Потом вдруг стала отвечать резко, что было на нее не похоже. Прозаик все с большим удивлением наблюдал за происходящим. - Русских две. Кореянка. Афроамериканка будет завтра. Молодой человек, вы мне что хотите сказать? Вам не с кем побеседовать в праздничный день? Придете через час? Вас будет трое?
Следующие полчаса телефон звонил не умолкая.
- Зая, две с половиной
- Желаете на Академика Люльки?
- Домофончик наберите, четвертый этаж, зая.
- Встречаю.
За час салон был забит клиентами. Во все трех комнатах шла работа. Точнее в двух. Пьяный чуркмен законно занимал третью - спал. Альбинка, взятая на час новым гостем, периодически выбегала и заглядывала к чуркмену. Спит? Спит, ну и славненько, успокаивалась Альбинка: «Капусту, рубить капусту!» Трое сидели на диване в столовой рядом с кухней за шторками. Мужчины ждали своей очереди; они успели за это время перезнакомиться и живо беседовали.
Таня время от времени выходила из кухни в столовую, любезничала с гостями, носила кофе, пиво и шампанское.
- Наташа, - сказала Таня, - там один хочет взять меня, хочет посмотреть, какая у меня грудь. Он говорит, что ему нужно посмотреть, - Таня заметно волновалась.
- Покажи ему, - пожала плечами Наташа. - Тань, выпей шампанского, если боишься. Ты же не первый раз.
- Не буду показывать, - встала в позу Таня.
- Кобенишься?
- Я завтра не приду.
- Могла бы и сегодня не приходить, тебя никто силой…
Вбежала Альбинка.
- Девки, че минералка только с газом?
Прозаик начинал крутить головой по сторонам, не успевал следить за девочками, напрягался слухом - много курил и пил один за другим кофе. Альбинка тем временем глотнула пилюлю и стала считать деньги, потом спрятала их в сумку. Наташа не спрашивала, что это за деньги. Девочки сами договаривались с клиентами. Наташина работа была впустить гостя и потом выпустить. Девочкам и салону платили почасовую таксу за классику. Если же клиент хотел дополнения - и так, и эдак, то доплачивал лично девочкам. Альбинка отдала Наташе положенные купюры.
- Он меня - еще на час. И Алису.
Алиса никак не отреагировала, присела на свободное место за стол и уставилась в бледно-синюю июньскую ночь за окном.
- К Алисе едет гость, постоянник, - сказала Наташа. - К тебе Лейла пойдет, как закончит своего.
Альбинка убежала.
Алиса как в воду смотрела - приехал ее старый знакомый.
В мониторе было видно, как Алиса встречала своего «постоянника» - приседала в показном реверансе. Тот ей что-то пошептал на ухо. Вместе засмеялись. Клиент был несколько возбужден.
- Он из казино. Злой. Проигрался, значит, опять, - констатировала Алиса, когда оказалась в кухне.
Прозаик всем своим видом не скрывал интереса к деталям.
- Мы его зовем Андрей-мыло, - сказала Алиса, прикрывая рукой грудь, - Сейчас пойдет мыться и попросит мыло. Мыло ему нужно нести новое, обязательно запакованное и так, чтобы подать ему прямо в ванную. Он страсть как боится подцепить заразу. Он меня спрашивает, вымыла ли я руки перед тем, как трогать его. Я один раз ему сказала, что - ой, я за тумбочку подержалась, он сказал, что ничего, чтобы я помыла. Ждал. Я помыла, пришла и вдруг вспомнила, что по дороге трогала выключатель. Помою, спросила. Он сказал, помой. Так я его мучила долго, потом он обиделся. Меня оштрафовала Наташа.
Прозаик пил кофе и косился на Наташу.
Та будто не слышала разговоров, что-то записывала в тетрадку. Прозаику стало интересно, он заглянул.
- Он запах дыма не выносит. Тань, дай затянуться, - попросила Алиса.
Таня сходила, показала грудь клиенту, ее выбрали, и она ждала, когда Альбинка отработает со своим оставшиеся пятнадцать минут. Когда Альбинка сказала, что остается со своим еще на час, Таня вздохнула, будто с облегчением, что еще на час можно оттянуть.
Мужчины в столовой уже напились изрядно пива и шампанского, согласились ждать своей очереди еще час. Один спросил по секрету Наташу:
- А девушек можно обнимать, целовать? - его голос дрожал, он даже шепелявил от неловкости ситуации. Наташа, сказала, что, вы были уже раньше? А если были, то ничего с прошлого раза вас не удивит, ничего не изменилось. Только вот готовы ли вы ждать? Тогда тот говорит, что я холостой, что мне некуда спешить, и временем я располагаю. Лицо его блестело от пота на висках, когда он спрашивал про девочек; он старался засунуть поглубже под диван ноги в растянутых носках.
Таня протянула Алисе сигарету.
- Ментоловые, слабые.
Алиса затянулась глубоко, задержала дым в легких и быстро выбежала.
Прозаик вздохнул, будто с сожалением.
- Она такая худенькая. Наверное, устает.
Наташа закончила писать.
- Алиса особенно качественно отрабатывает мужиков в возрасте. Они после нее как под поездом побывали - даже шнурки завязывают с отдышкой.
Они остались вдвоем, и прозаик заговорил.
- Мне не по себе.
- Ты хочешь уйти? - спросила Наташа. Она завивала горячими щипцами каштановую челку. Она смотрела исподлобья и скептически. - Мужчины не любят, когда встречают в салонах себе подобных.
- Себе подобных?
- Вы так похожи друг на друга. И друг в друге вы видите отражение себя любимого.
- Что же, вы, женщины, не похожи, что ли?
- Мы другие.
- Конечно, вы не ходите к проституткам и не пьете пиво с футболом.
Наташа задумалась и нечаянно дотронулась до лба горячими щипцами.
- Ой!.. Да, мы другие. Мы, женщины, вам как матери: даже будучи вашими любовницами, мы вас нянчим. Вы такие беспомощные. Не спорь и не смотри с гневом. Записывай, записывай. Мужчины даже здесь, в салоне, с девочками ведут себя так же как с женами. Они сами ничего не могут: вас нужно раздевать и сопровождать в ванную, вам нужно подавать полотенце и мыло, вас нужно ублажать. А что взамен? Глупая фраза. Когда такой солидный дядечка застегивает ширинку, и говорит с чувством и искренне: "ну зачем ты этим занимаешься, найди себе нормальную работу!" Ха-ха. К нам приходит один такой интеллигент. Девочки прозвали его Боря-сосочек. Ему на вид лет тридцать пять: с большим пивным животом, страшно нечистоплотный - от него воняет псом. Некрасивый лицом, и очень слаб как мужчина. Этот Боря-сосочек ложиться на спину и манит девочек, и манит. Поцелуй меня в сосочек, кричит. Поцелуй меня в сосочек! Ему ничего больше и не надо.
- Мне кажется, мужчина тот вполне адекватен. Ему нравится так и эдак, а к вам, шлюхам, он относится, как к вещи или пиву, купленному под футбол.
- Это мужская философия.
- Хм. Я не защищаю вашего Борю-сосочка. Мне мужчины вообще не симпатичны. Но где ты видела философа женщину?
Зазвонил телефон.
- Зая, ждем, комнатка освободиться через полчасика. Втроем? Возьмете двух девочек? Выбор не большой? Зая, количество не всегда лучше, чем качество.
Наташа выдернула из розетки щипцы. Энергично тряхнула челкой. Прозаик невольно залюбовался ею: все-таки она была красивая, красивее Альбинки, подумал он. И еще он подумал, что Наташа, наверное, раньше тоже работала как другие девочки.
Часто звонил телефон.
Альбинка выбегала и пила минералку с газом - кривилась, но пила. Таня лениво менялась с Лейлой, клялась, что завтра ее не увидят здесь. Алиса принесла первый использованный комплект одноразового белья - после Андрюши-мыло выбрасывалось не менее трех комплектов. Алиса глотнула пива, попросила прозаика затянуться разок его сигаретой
- Он еще не выносит запах алкоголя, - сказала Алиса и задержала дым в легких.
Надоедливо звонил телефон.
Наташа поговорила, потом сама набрала кому-то.
- Инка, возьмешь клиента? Постоянник. Но у меня все расписано на полночи вперед. Записывай телефончик. Он с Новоостанкинской поедет. Его уже на третий адрес отсылают? Привередливый. Пишешь?
В это время прозаик снова заглянул в тетрадку, куда Наташа делала записи.
- Это бухгалтерия, - сказала Наташа.
В тетрадке были имена постоянных клиентов, их телефоны, суммы, внесенные в салон, зарплата девочкам. На подоконнике и в комнатах лежали стопками визитки «автодиагностика» с телефоном салона на Площади Академика Люльки.
- Если жена полезет в карман, то не заподозрит подвоха, - объяснила Наташа.
- Как все продумано.
- Девочки получают высокооплачиваемую работу.
- Организация занятия проституцией наказывается лишением свободы сроком до десяти лет.
- У прокуроров и депутатов тоже есть письки.
- Гадко.
- Ты наелся? Как тебе курица с овощами?
- Хм. Да. Кажется, звонят в дверь.
- Это, наверное, пришли те трое. Странный у них выговор, похоже молдаване.
- Молдаване?
Это были трое здоровых молодых мужиков. Любая девочка, хоть неделю отработавшая на «Площади» или в каком другом салоне, сказала бы, подумала бы и расстроилась, что работать с таким придется по полной программе, то есть удовлетворять, а не рассказывать басни или делать вид, что им интересно слушать про боевые действия в горах Кандагара или о Чечне какой-нибудь. Или с Борей-сосочком валять дурака.
Мужики были здоровы и вели себя активно и даже нагло.
Голоса разносились на всю квартиру. Наташа, оставив прозаика, знакомилась с гостями. Стало шумно в салоне на Площади Академика Люльки.
- Хозяйка, давай неси шампанского! По пятьсот?
- Девочек, девочек.
- Мы втроем в одной комнате приколимся.
- Иоану, нафиг ты носки снимаешь?
- Гы-гы.
- С Днем независимости!
Это звучало, как салют: слышался грохот стульев, упала вешалка, стукнулся ботинок об пол. Раздавался голос Наташи.
- Молодые люди, - гостям было на вид не больше двадцати пяти-двадцати семи, - под нами живет семья, у них грудной ребенок. Ну, будьте потише! Заходите в комнату. Нет, та другая занята.
На мониторе видно было, как гости с хохотом, разговаривая громко на своем непонятном языке, прошли в апартаменты.
За окном было темно, но не до черна - наступила глубокая сочно-синяя летняя ночь.
В кухне были Алиса и Альбинка. Лейла с Таней работали вдвоем с одним с клиентом.
Было ясно, кому идти к молдаванам.
- Молдаване, - задумчиво сказала Алиса.
- Строители, - предположила Альбинка и проглотила очередную пилюлю.
- Плиточники, - добавила Наташа. - Идите.
Это «идите» было сказано с глубоким пониманием.
Девочки переоделись в «рабочую одежду» и на мониторе было видно, как они прошли в комнату к шумным молодым кентаврам. Прозаик смотрел, затаив дыхание. Он ничего не говорил, не комментировал, и даже не чиркал в своей книжице, он взял из пачки визиток одну и убрал себе в карман. Наташа заметила жест, не стала спрашивать зачем.
- На память, - сказал прозаик.
Прошло некоторое время, вернулись Алиса с Альбинкой.
- Они под коксом, - сказала Альбинка.
- Они не смогут кончить, - сказала Алиса.
- Они хотели шампанского? - спросила Наташа.
- Можно мне кофе? - попросил прозаик.
- Молдаване, нанюхавшиеся кокаина, - задумчиво произнесла Наташа. - Девочки, возьмите на подносе фрукты, кофе. Они не агрессивны?
Альбинка уронила бретельку. Она уже выглядела раскрасневшейся. Трусики на полпопы. Подтянула. Губки подкрасила ярко-красным.
- Они спрашивали про доппрограмки.
- Алиса, будьте осторожны.
Громко хлопнула дверь. Прозаик вздрогнул. Наташа быстро вышла в коридор. На мониторе - двое голых гостей, обернутых полотенцем по талии. Наташу видно на мониторе; голос раздается из-за занавеси.
- Молодые люди, вас проводят. Ну, не ходите же сами! Не кричите, у нас и другие гости отдыхают. Вы мешаете.
Следующий час прошел тревожно. Периодически из комнаты вырывались голые молодые кентавры. Они открывали двери в соседние комнаты. В одной спал маленький пьяный таджик, - ему было все равно, - в другой гости были не довольны. Наташа выглядела совсем спокойной.
- Я вижу, как тебе не по себе.
- Не знаю, что и сказать.
- Сегодня относительно тихо. Иногда бывает, что я оказываюсь на грани жизни и смерти.
Наташа стояла теперь перед гостем и смотрела на него сверху.
- Работая в этом месте, - как бы ты к нему не относился, но это моя работа, и я стараюсь делать ее правильно, - я поняла, что нет на свете худшего существа, чем мужчина. Никогда женщины не станут вести себя так непотребно - ну, представь, что проститутки вы, мужчины, а к вам приходят гостьи. И ты можешь поверить, что женщины, обнюхавшись кокаина и упившись водки с шампанским, станут кричать и расхаживать по салону голыми? - Наташа задумалась. - И в то же время мужчины бывают добры и щедры. Мне сложно в нашем бизнесе отделить одно от другого. Фразы, типа: «Зачем ты этим занимаешься? Это же грязно. Найди нормальную работу!» - это не забота или проявление доброты. Добро - это когда клиент оставляет девочке приличные чаевые.
- Мне кажется, ты очень хорошо разбираешься в людях.
Наташа взглянула на часы.
В комнату ворвалась Альбинка.
- У них нет больше денег. Мы им принесли уже четыре бутылки шампанского.
- И коньяку, - подсказала Наташа.
- Без газа жалко нет. У них письки после кокаина не стоят. У них целый пакет, они его килограммами жрут.
Только теперь прозаик заметил, что Альбинка выглядит как после парной.
Наташа сказала:
- Придется выкручиваться. Они хотят еще на час, а денег нет?
- Да, - коротко подтвердила Альбинка. - Иди, говори с ними. Они сказали, что позвонят другу, и он привезет еще денег и шампанского.
Наступало время настоящей Наташиной работы. Она еще раз глянула сверху на прозаика. Тот затаился у окна. Появилась в кухне Алиса. Она также выглядела уставшей, но в лице ее не было тоски или приниженной грусти. Она подтвердила, что у гостей проблемы с эрекцией.
- Они пока не кончат, не уйдут, - просто сказала Алиса и села к столу, закурила. Голос ее стал заметно хриплым. - Я к ним не пойду, пока они не заплатят.
- Если заплатят, пойдешь? - аккуратно спросил прозаик.
- Пойду, - ответила Алиса.
Прозаик подумал: "В салонах никогда, никого не любят и никого не прощают. Здесь обманывают мужчин, так же как и мужчины обманывают добропорядочных женщин вне стен его".
Салон располагался на четвертом этаже. Кругом жили соседи. Там и там иногда ссорились. А там плакали дети. Там же все время делали ремонт. Наташа просила клиентов, чтобы не шумели. Начальство, организаторы салона, договорились с соседями - дали в каждую квартиру денег, чтобы они терпеливее сносили некоторую шумность салона, и что на этаже постоянно бывают незнакомые нетрезвые мужчины. Милицию никогда не вызывали. Один раз салон ограбили: не били никого и не насиловали, забрали все деньги. Наташе прострелили бедро из травматического пистолета. Наташу потом вызывали в милицию к участковому, но она раз сходила и сказала себе, что с ментами не будет больше связываться. Жаль, сказала Наташа, что бандитов больше нет - с ними было бы проще и надежнее.
Прозаик попал в этот салон по случаю, что нечего ему было делать. И от скуки пошел. Писать же так - ни с чего - не смог бы никто. Прозаик смотрел вокруг себя, задумывался и запоминал. Задумался он, что всяких маньяков лечить бы таким способом - сажать в «интимку» на ночь, чтобы маньяки видели все изнутри: с каким презрением, омерзением, гадливостью, смехом, простотой, обыденностью относятся девочки к мужчинам. Женщины - они намного выше стоят на лестнице человеческого развития, чем мужчины. Он подумал об этом, и ему захотелось бежать из этого проклятого места, где тела людей сближаются, а души неистово как полюса земли стремятся прочь друг от друга. Что ж - иногда бывает, что клиент влюбляется в проститутку - это совсем глупо и не продуктивно.
Когда совсем посветлело за окном прозаик взял и написал в блокноте:
«Вот вы никогда не догадаетесь, как молдаване решили вопрос с эрекцией в три часа ночи на Площади Академика Люльки. Они позвонили товарищу, - четвертый молдаванин привез деньги, шампанское и виагру. Через два часа девочки, Альбинка с Алисой, сказали, что у молдаван «не падают письки». Меня на этом месте затошнило. Мне захотелось стошнить на молдаван-плиточников, проституток, Борю-сосочка, Андрюшу-мыло, администратора Наташу. На День независимости. И на себя самого»
Фаридик проснулся через два с половиной часа. О нем как-то забыли. Он встал, оделся, брезгливо ступал босыми ногами на пол. Ему хотелось скорее уйти. Его проводили. Фаридик первый раз был в салоне, но откуда-то знал, что уходить нужно быстро, и потом некоторое время будет гадко. А когда он придет домой, то встанет под душ и будет долго смывать с себя оставшуюся грязь.
Утром Фаридик снова станет мести двор.
Будет жаркое лето.
Потом придут холода, ничего в жизни не поменяется.
Только Али жалко, подумал Фаридик, зачем ему нужно было много денег, - и дворником можно неплохо зарабатывать. Даже хватило на это. Фаридик смутился, когда подумал, где он был вчера. И вспомнил, что Зули водит коз пастись к черным горам.
Из подъезда вышла та женщина с собачкой. Собачка пролаяла:
- Ау.
Женщина не обратила на Фаридика внимания.
Люди вокруг спешили на работу и по делам. На лавке как всегда скучал дядя Вася из «первой» квартиры.
- Чурка - это полено, - сказал дядя Вася сожалеючи. - Бардак в стране.