Гриня обмакнул усы в пивную пену, неслышно хлебнул, задумчиво покосился на шелуху от рыбешки и флегматично изрек:
- Вот так оно и бывает: кто-то один помер, а все остальные из-за этого пьют. Кто дома от горя, а кто в пивнушке оттого, что цех не открыли.
- Вечно ты, Гриня, как поп. Из любой туфты проповедь сочинить на ходу можешь.
- Проповедь не проповедь, а помер Алик, и мы вот с тобой в восемь утра не работаем у станков, а сидим и пьем пиво.
Весть о том, что Алик скончался, сообщил сторож. Сын Алика примчался к цеху часиков в семь, наспех всплакнул, известил его о скорбном факте и умчался обратно, так и не оставив ключи. Впрочем, работы и без того не намечалось – летом заказчиков становилось до неприличия мало, не прибавлялось их и в сентябре, и большую часть дня все равно гоняли в нарды или отстреливали крыс.
Тем утром наши потолкались у дверей цеха, договорились встретиться на похоронах и разбрелись. В пивнушку за углом кроме нас с Гриней никто не пошел.
Мы взяли по второй, я с хрустом помял очередную рыбку, а Гриня снова обмакнул усы и в сотый раз огляделся.
- Коля с корешами гуляет, наверное со вчерашнего не расходились.
- Гриня, в городе есть люди, которых ты не знаешь?
- Мало, - слегка задумавшись ответил он. - А Колю все знают. Старый баклан и стирала. Обул наверное кого-то в буру или в секу и пьет, радуется.
Колю на самом деле знали многие. По крайней мере в округе. Наглый и толстый хулиган и картежник после срока за тяжкие телесные стал еще наглее, а благодаря постоянному эскорту из двух-трех шестерок вдобавок и чрезмерно самоувереннее. Серьезные ребята его не трогали, ибо Коля дорогу не переходил, обладал звериным чутьем на неприятности и буром пер исключительно просчитав последующую безнаказанность. Но тогда его жертве приходилось действительно несладко.
Коля цедил пиво, снисходительно ухмыляясь. Кружка в его ладони смотрелась совсем маленькой, толстый палец с трудом помещался в отверстии ручки. Наверное, прятать лишних тузов в таких руках было плевым делом. Один из приятелей Коли размахивал руками, повествуя какую-то очень занятную историю о том, как козлили залетного фраера из какой-то глухой деревеньки. Двое других улыбались до ушей, дружно кивая головами.
- Слушай, давай допьем и свалим. Сидим тут как в бараке на зоне. Лучше бутылочное купим и в скверике на лавочке посидим.
Вопреки обыкновению Гриня не ответил, а просто пожевал губами и молча кивнул. Пива оставалось глотка на два. Работяги с автосервиса, которые сидели за соседним столиком потянулись на выход, и в маленьком полуподвальном помещении кроме нас и Колиной компании не осталось никого.
Наверху послышался звук мотора и характерное шипение тормозов.
- ЗИЛок, - бормотнул Гриня, обсасывая рыбье ребро.
В дверном проеме появилась тень и в пивнушку спустился водитель. Обычный парень, скорее всего из ближайшего совхоза. Он подошел к прилавку, попросил кружку пива, садиться за столик не стал, а сразу расплатился, сделал солидный глоток и поставил кружку на стойку.
- Слышь, наливайка, - пробасил Коля. – Сделай еще по пиву.
- Хорошо поднял, Коля? – залебезил бармен. – Ох и нагрел ты кого-то небось сегодня?
- Какой там! – вздохнул сокрушенно Коля и добавил. – Нас вот он угощает. Правда, мужик?
Водитель ЗИЛка огляделся, понял, что говорят о нем, и дружелюбно улыбнувшись сказал:
- Нет.
Шестерки разом притихли и плотоядно уставились на водилу. Тот невозмутимо хлебнул еще и снова поставил кружку на стойку.
- Жадный, - с укоризной констатировал Коля и вкрадчиво уточнил. – А может, ты нас не уважаешь? Не хочешь, как мужик, угостить хороших ребят? А может, тебе западло?
Водитель снова глянул на Колю. Спокойно, без улыбки, словно прицениваясь.
- Сам купишь.
- Денег нет, - понимающе протянул Коля и вдруг рявкнул. – Ну тогда я тебя угощу!
Он резко вскочил и взмахнул кружкой, выплеснув остатки жидкой пены водиле в лицо. По нехорошей колиной улыбке я понял, что все гнилое начнется прямо сейчас.
Гриня спрятал остатки рыбы во внутренний карман пиджака и тихо сдвинулся на стул поближе к выходу.
Водила сунул руку в карман заправленных в кирзачи брюк, вынул скомканный платок и аккуратно вытер лицо.
Коля, застывший над столом с кружкой в руке, жадно следил за каждым движением парня, видимо еще не определив: бросится ли тот наутек, или бездумно ввяжется в перепалку.
Водила протер мокрую шею, свернул платок и опустил его в карман пиджака. Потом сделал шаг к Коле, дернул плечом и сразу же выскочил наружу.
Коля беспомощно вякнул и осел на стул, уставившись в район собственного пупка. Из его брюха торчала некрасивая круглая деревяшка – рукоятка не то отвертки, не то стамески, а может самодельного ножа.
ЗИЛок на улице взревел и судя по звуку умчался за угол. Один из колиных корешей незаметно снялся, двое других продолжали сидеть раззявив рты.
- Гриня, валим, - тихо сказал я уже на полпути к ступенькам.
- Я ничего не видел, - машинально ответил Гриня, выбегая следом за мной.
После полутемного подвала сентябрьское солнце выглядело светилом из другого мира. По улице бодро семенили школьники с метлами и лопатами.
- Сейчас начнут пылить, - раздраженно буркнул дедушка-прохожий и ускорил шаг.
- Сегодня все всем недовольны, очень неудачный четверг, - сказал Гриня. – Ты сегодня с утра где был?
- С тобой у Алика, помогал семье покойного в организации похорон.
- Ну пошли, продолжим помощь, - согласно кивнул Гриня, сворачивая за мной в проулок. – А все-таки бывает и наоборот: все пьют, пока кто-нибудь не отъедет, и тогда всем остальным приходится на какое-то время прекратить. Кстати, там напротив, через квартал, другая пивнушка, получше – светлая, стеклянная. Но это я так, на будущее…