Он с детства испытывал страх на кладбищах - необъяснимый страх. У него стыла кровь при виде крестов и памятников, а мысли клином сходились в тупике сознания. Ну, как объяснить и как понять, что есть фотографии на надгробиях, имена, фамилии, будто в паспортах, а людей нет. «Но они же были». «Что значит были? А почему ушли? А для чего были?». Мозг перегревается от непосильных вопросов. Нет, кладбища лучше избегать.
И Леонид избегал их. Вот и в тот день он отправился в свои грибные места не через кладбище, а через водокачку, то есть дважды дальше хоть и не отдохнул после ночной смены и после неотложных дел по дому. Он вошёл в лес уже далеко за полдень. Было свежо и сыро. А небо заволакивали тучи – опять прольётся дождь. Хотя, чего ждать в октябре, после Покрова? В знакомой роще встретилось много подосиновиков. Леонид наполнял корзину грибами, не чувствуя усталости. Да и какая усталость, когда грибной сезон заканчивается?! «Разве что посидеть минутку, полюбоваться красноголовыми?». Леонид присел на валежник и заснул, как провалился.
Его разбудила холодная изморозь в лицо. Леонид очнулся и не сразу понял, где он? Было тихо и совершенно темно – ни луны, ни звёзд, ни просвета в мокрых кронах деревьев.
«Заснул!» - молнией вспыхнула мысль.
Но она не осветила окрест.
Как выбираться теперь из темноты леса?».
Леонид прислушался. Издалека слева доносился приглушённый непрерывный гул – «Должно - город». Но примерно такой же шум доносился и сзади. И не понять, где город, а где железная дорога, до которой километров двадцать через лес. Как назло, он позабыл мобильник. Хотя, чем телефон мог помочь ему? Единственно, чтобы позвонить домой, что он жив, здоров, что заблудился и до рассвета заночует в лесу.
От этой мысли аж дрожь прошла по телу. Сыро, холодно, жутко… Леонид встал с валежника, потоптался на месте, размяв отекшие ноги, и побрёл на отдалённый шум слева. Всегда желанный лес был для него сейчас неприветливым, тёмным и тревожным. Ветви кустов цеплялись за одежду. Идти мешал бесконечный валежник под ногами, А непроглядная темень увлекала в пучину неведения. «Может, не влево на шум надо идти, а на гул сзади? Где город?».
И вдруг под ногами заскреблась щебёнка, а в кронах деревьев обозначилась полоска просвета. «Неужели дорога на «Дальние дачи»? - обрадовался Леонид. Его счастливая догадка подтвердилась сухостоем дуба на обочине. Именно: на «Дальние дачи». А вот и тропинка, по которой он шёл в лес через водокачку. Точно, как в сказках, – какую дорогу выбрать. По щебёнке влево, то есть к дачам – до рассвета шагать придётся. Пойти по мало хоженой тропинке через водокачку - в темноте стёжку потерять можно, и то же блуждать до рассвета. А вот вправо по дороге – совсем недалеко до города. Но идти не миновать через кладбище. «Вот дела!».
А дома Леонида, конечно, ждут, переживают, и сожалеют, что не напомнили про телефон, который ненужной игрушкой лежит в прихожей. «Ну, что за страх такой непреодолимый – пройти ночью по кладбищу?». На самом деле, не дитё же он, не подросток. Уже свои дети выросли. Пострашнее кладбища в жизни случалось видеть и на службе в армии, и в городских подворотнях… «Живых надо бояться, а не мёртвых», - вспомнилась расхожая фраза. И Леонид решительно повернул вправо.
Громко заскреблась, затрещала и зашуршала, в тишине щебёнка под ногами. С каждым шагом редели кроны деревьев над головой. Леонид думал только о доме, вернее о своих домашних, которые, сокрушаясь, ждут его. Душа грибника раскрепощалась от бремени безысходности. «Считай, я уже дома, - размышлял он. – От любого погоста есть дорога к людям. Не заблудишься. Хороший ориентир – кладбище».
Вдруг расступились кроны деревьев над головой, открылось небо, и в сумраке непогожей ночи перед путником встал огромный металлический крест.
«О, Господи!»
Кованый крест этот с незапамятных времён стоит в дальней стороне городского кладбища. Снятый когда-то с церковного купола, он, увы, не увековечил, память о покоившемся здесь прахе.
«Зачем же тогда разрушили и разграбили храм? – пытаясь отвлечься от кладбищенского страха, размышлял Леонид. – Вот – люди! Одним непременно надо храмы рушить, другим – страны завоёвывать, а третьим – всё бы перемутить в обществе, перестроить, чтобы прихватить себе куски пожирнее. Эх, человече! Разве ты вечный на земле? Вот же кладбище!»…
Рассуждения отвлекали от страха и занимали Леонида своей ещё неосознанной мыслью.
«А ведь кладбище действительно хороший ориентир не только для запутавшегося грибника, но и для всех людей, заблудившихся в жизни, - зрела эта мысль. – Если ты унизительно бедный, взгляни на кладбище: тут конец всему. Заработай свой хлеб, проживи достойно. А если ты, наоборот, пресытился, что уж и не знаешь, куда деньги девать, но продолжаешь наживаться, - кладбище напомнит - ничего из богатств ты не возьмёшь с собой…».
Наконец Алексей дошёл до ворот погоста.
«Слава Богу!».
Он вышел на асфальтовую дорогу, и перед ним вспыхнуло зарево от огней города. Несказанная радость стеснила грудь. Какое счастье видеть свет родных улиц и видеть огни своих милых окон.
Домашние настолько обрадовались возвращению Леонида, что жена его даже прослезилась от радости.
- Ну, наконец-то! Ты прямо, как из мёртвых воскрес…
- Ха-ха-ха, - рассмеялся Леонид, - я как раз с кладбища…
- Почему с кладбища? – удивилась и вздрогнула дочь.
- Да такой уж у меня ориентир получился.
- Ничего себе ориентир! – удивился сын.
- Нормальный ориентир…
И сняв мокрую холодную одежду, Леонид прошёл в ярко освещённую тёплую кухню. «От мёртвых – к живым, - подумал он, - от сырости и холода – в тепло, из тьмы – к свету». Не было человека счастливее его, так счастлив был он в эту минуту.
- Очень даже нормальный ориентир, - повторил он сыну.