Мой очередной этюд снова о произведении, которое кажется мне неординарным. Это повесть А.Ромина «Психо-эксперименты», которую можно прочесть здесь http://www.proza.ru/2009/04/20/367
Всякая рецензия или разбор текста сталкивается с препятствием, которое называется личные пристрастия рецензента и даже его предвзятость, поэтому сразу примем этот факт как нечто, от чего еще никому не удалось полностью избавиться, и более уж не будем к нему возвращаться.
Однако я вновь хочу заняться не рецензированием, а более, на мой взгляд, продуктивным занятием – вглядыванием вглубь текста и посредством него в мысль автора, в его личность. Ведь только так я могу передать свои мысли, из которых сложилось мое отношение к этому произведению и которые я хочу открыть и другим читателям.
Меня всегда влекло в том или ином тексте особое тепло, ведь в любом искусстве, в том числе в искусстве описания жизни, всегда присутствует нечто, что сродни вселенскому холоду, поскольку описываемое является для текста «материалом», глиной, из которой автор пытается лепить свое представление о жизни, но которое все равно ускользает в каких-то моментах от него и начинает существовать как бы отдельно от автора …
Мне припоминается одна забавная, давно прочитанная где-то фраза: «Героиня тайно попивала, но автор об этом не знал…».
Однако вернемся к процессу написания текста и к тому, что при этом автору необходимо некое отстранение от жизни, ибо только такой ценой он в состоянии уловить, обработать, усилить переживание, добраться до основания реальности и преодолеть тот самый вселенский холод, о котором я говорил выше.
Но есть и еще одна вещь, которая не дает мне покоя – почему тот или иной человек вообще садится писать. Что происходит потом, все более или менее понятно – процесс затягивает, начинает болезненно довлеть над пишущим, и прочая, прочая, прочая…А вот самый первый импульс? И самое первое написанное слово?
Ответ на эти вопросы есть тайна, хотя вполне понятно, что человека пишущего мучает желание осмыслить и выразить себя, ибо без фантазии и рефлексии жизнь бессмысленна, ее вообще как бы нет. И чем мощней этот запрос, тем сильнее желание к реконструированию жизни, к ее преображению, и тем более самозабвенно приближается человек пишущий к чистому искусству.
Итак, встреча героев в «Психо-экспериментах» и сам психо-эксперимент – взаимный и болезненный.
«Его фамилия Павлов, я говорил? Мне даже показалось, что он потомок того самого Павлова. Только теперь в роли Моськи с просчитанными инстинктами – я. Доктор, Моська не даст вам в этот раз ни единого шанса!
Мысль ставить эксперимент над Павловым так меня увлекла, что я даже ужин приготовил – в какой-то лихорадке».
Но не все ли мы, как главный герой, таковы в душе – сопротивляемся любому, даже самому благотворному, воздействию на себя и подсознательно стремимся овладеть ситуацией, «трахнуть» своего благодетеля или…свою мечту.
А для этого следует найти слабые места у противника, чем главный герой и решил заняться, хотя сам факт поиска слабых мест у другого есть его собственная слабость и незащищенность от мира.
«Я пожалел, что не пристукнул его сковородкой. Почему мой отец не против? Потому что он меня любит! Вот почему. Но тебе, идиоту, этого никогда не понять! Мне вдруг сделалось так горько, что в глазах потемнело. Нет ничего хуже такого жесткого недоумения – почему твой отец не против? Как он может не презирать тебя? Почему не промывает тебе мозги каждый день? Почему не приводит положительные примеры сыновей своих коллег? Сука ты, Айболит, сука!
Я просто сидел и молча смотрел на него. Быть тебе самому собакой Павлова, быть!»
Боль порождает противодействие и желание причинить такую же боль другому… Но наш герой в своем сопротивлении ситуации попадает в сеть, имя которой любовь…И здесь все закономерно, потому что перед нами его история и прошлая любовь к Тино…
Ведь у каждого в жизни был такой Тино – первая сильнейшая страсть, возврат к которой невозможен, как бы ты ни желал «трахнуть» свое прошлое, овладеть им, вернуть его, ибо нельзя вступить в одну реку дважды, и всем нам приходится расставаться со своими детскими и юношескими иллюзиями.
Но не у каждого хватает мужества стать взрослым и принять ответственность за свою жизнь. И должны ли мы быть бессердечными к тем, кто так и не повзрослел?
«Кто доказал, что детские фантазии не нужны взрослому человеку? А ведь это то же самое, что вытащить девчонку из вирта и пихнуть в спину с крыши многоэтажки».
Я вновь возвращаюсь к осмыслению того, как и почему пишется текст, и интерес мой сосредоточен на том, что процесс написания текста есть великая "игра" по преодолению границы между воображением и жизненной реальностью, которую искусство провоцирует, требуя рефлексии и воображения. Однако современный человек не согласен принимать духовные ценности извне в качестве априорных. Он готов положить свою душу на то, чтобы от начала, свободно, из ничего вырабатывать их и менять по мере собственного изменения. С неминуемым противоречием и столкновением значимых для себя жизненных истин. Сопротивляясь и разбиваясь в кровь, с болью. Вот также, по сложной спирали, толчками, в последние двести лет после Канта развивалась и вся рефлексия гуманитарной мысли.
Ведь вопрос стоит о стержне, на котором держится человек. О его естестве и чувстве собственного достоинства, о любви, об истине, о главном герое, который бьется против ситуации и против того, чтобы ситуация владела им – ибо желает править балом сам.
Что ж, разве мы хотим не того же? Ведь культура не только сумма приемов, она есть пространство порождаемого смысла. Мы входим в очередной крутой вираж и признаем, что жизнь, как и текст, есть игра, предельно ответственная перед этим самым смыслом. Ибо высокое не существует без низкого, природного. Высокое есть сублимация низкого и предполагает напряженное интеллектуальное усилие, чтобы возможно было гулять головокружительно высоко – где-то под облаками…
Художественное волнение при чтении – это волнение по поводу всего только слов... однако впечатление невозможно, если дело идет только о законах речи и запятых. Дело идет о любви и о потере ее, о жизни и смерти. Причём, не только о любви и жизни героев, но и о нашей с вами жизни, о нашей любви, о нашем одиночестве, о том, что находится за текстом и после текста. Ибо даже размышление о бессмысленности жизни несет в себе свет, в отличие от жизни без осмысления мира и себя в нем. Рефлексия самоценна, и смысл жизни в осмысленном ее проживании. Смысл жизни состоит в идее смысла жизни. Его всегда приходится искать. И мы ищем его посредством прочтения текста.
© Copyright: Марк Шувалов