Все события, герои, природные явления и знаки препинания злостно выдуманы автором из головы. Сделавших стойку просят не беспокоиться.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Сизые тучи неслись низко над землей, укутывая Нерезиновск грязным подмоченным одеялом. Капли дождя, словно слезы, скапливались на стеклах и ломкими зигзагами скатывались вниз.
* * *
- Я собрал сегодня силовое звено, поскольку в стране сложилась нетерпимая чрезвычайная ситуация.
Страшнозайцев обвел присутствующих взглядом исподлобья. Смотреть так было неудобно, но имиджмейкеры уверяли, что так получается грозно до жути.
- Гарнаулин, вынь палец из носа, ты все-таки министр МВД и сейчас находишься не у себя в кабинете.
Так вот. Как ни прискорбно об этом говорить, но новейшие русские распоясались окончательно. У меня украли айфон.
Губы Страшнозайцева дрогнули и поползли скобочкой уголками вниз. Голос зазвенел.
- А третьего дня украли тапочки из-под кровати.
Страшнозайцев с трудом проглотил комок в горле и продолжил:
- Пришлось ночью воспользоваться горшком, вместо того, чтобы, как все нормальные люди, пройти в туалет.
Драматизм изложенной ситуации потряс аудиторию. Министр безопасности задумчиво свел глаза к переносице:
- Анатолий Дмитриевич, не вспомните - замки на ночь закрывались?
- Да. Я сам проверял перед сном четыре раза, - Страшнозайцев горько усмехнулся, - а ведь у меня стоят инновационные модернизированные замки системы Рызлова-Метрика.
- Ах, ну что вы! Может подослать умников из Сколково, пусть щеколду гвоздями прибьют?
Министр обороны вдруг вскинулся и робко забарабанил пухлыми ладошками по лежащей перед ним папке.
- Позвольте... Позвольте мне... Можно выйти в туалет? Прошу понять меня правильно...
Министр МЧС презрительно хмыкнул, отодвинулся от маршала на край стула и повернулся к хозяину кабинета. Его слова в установившейся тишине упали веско и тяжело:
- Я видел сегодня Рызлова. Он пришел на работу в новых тапочках. Явно перекрашенных.
Глаза Страшнозайцева вспыхнули в просыпающейся надежде.
- Лично, - проскрежетал металлом голос председателя правительства Кутина, - лично подкараулю Рызлова в туалете Думы и там замочу. Весь день просижу, но замочу.
Он покосился на соседей и закончил:
- В крайнем, отниму тапки.
- Позвольте... Позвольте выйти в туалет... - донесся из третьей октавы голос министра обороны. Но на него никто не обратил внимания.
После суровых слов Кутина говорить уже было не о чем. И только в толкучке у выхода генеральный прокурор недоуменно вздернул брови:
- Не понимаю... Ну воруй ты за МКАДом, тебе ж слова никто не скажет. Не понимаю... Как страшно стало жить.
Министр обороны приплясывал, заплетая ноги, позади всех. Наконец, вышел в коридор, приостановился к чему-то прислушиваясь, потом махнул рукой и пошел, как ему казалось, строевым шагом.
Коридор опустел. Только цепочка следов министра обороны напоминала о судьбоносном заседании.
(В этом месте автор, обуянный чрезвычайным волнением, отложил перо до лучших времен и стал смотреть в ночь.)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Тапочки Рызлова оказались ложным следом. Кутину это стало ясно, когда помощник принес в туалет Думы, где Кутин сидел в засаде, объяснительную Рызлова в двух томах с приложением чертежей, расчетов и авторского свидетельства.
Объяснительная почти не читалась, так как была написана химическим карандашом и буквы расплылись в грязные бесформенные пятна от накапавших на них слез. Но и из всего прочего было понятно, что это очередное изобретение Рызлова.
Всесезонные тапочки для среднего класса. Модель «Россия вперде». В зимнее время к тапочкам пристегиваются суконные голенища. (В перспективе модернизации к голенищам можно пристегнуть штаны. И так далее до шапки, включительно.) Для районов Крайнего Севера голенища предусматривались от старых валенок.
В самом низу лежало письмо Рызлова с просьбой выделить из бюджета 150 млрд.руб. на внедрение инновации. В противном случае Рызлов просил винить в его смерти Журановского.
«Всё интриги, - подумал Кутин,- всё интриги в этой Думе да обжорство. Всем надо денег. А где их взять? У денежно-печатной машины подшипник полетел, а там в службе механика три юриста, два экономиста, шесть кандидатов технических наук и, как назло, ни одного слесаря.
Сарай Окамма, дружбан из-за океана, обещал подогнать слесарюгу, но когда это его еще подготовят в ЦРУ. Куда ни кинь – всюду клин. Бросить всё нахрен, уйти в пробег на елабужском велосипеде до Урюпинска…»
Кутин поочередно напряг бицепсы, трицепсы, прямую кишку и поборол минутную слабость.
* * *
Тьма спустилась с Химкинского водохранилища и укрыла всенародно любимый город. Желтый чахоточный свет одинокого фонаря заштриховывали косые струи дождя. Возникшая из ниоткуда фигура, некто в черном, остановилась под скелетами деревьев, воровато покосилась на полуизвлеченный из кармана айфон и огляделась вокруг.
Ночь, улица, фонарь, аптека. Приметы совпадали. Здесь, в домике облезло-камуфляжной окраски, бывшем общественном туалете, за крохотными оконцами, забитыми жестью, жил маленький носастый человечек неопределенного возраста с приклеенной улыбкой. Сюда сходились все нити паутины, наброшенной на Нерезиновск. В запутанной канализации этого домика обитал известный всей стране (кроме МВД) скупщик краденного, по совместительству один из столпов мировой закулисы Потап Мирхайдарович Лифшиц.
Некто в черном (далее просто Некто) еще раз осмотрелся. В стоящем через улицу форде 1972 г.в. угадывался силуэт неизвестно кого. Едва Некто тронулся с места, заскрежетал стартер и раздался оглушительный выстрел. Силуэт, грязно ругаясь, вышел из машины и открыл капот.
- ТроИт, сссукка! – прошипел он сквозь междузубья.
А Некто в это время уже стремительно мчался в восьми кварталах от эпицентра событий, качая маятник между мусорными баками. Трепещущее сердце подпирало к горлу, грудь словно драло когтями. Окончательно запутав след и потеряв направление и ориентацию в пространстве, Некто выскочил из проходного двора и рухнул без сил под колеса машины ПМГ, стоящей у круглосуточной пивной.
Через несколько секунд айфон уже находился в кармане сержанта милиции Жумангулова
(В этом месте автор опять разволновался до невозможности и ушел забыться сном.)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
В Министерстве Безопасности всю ночь светилось одинокое окно. Сторож Митрич мучился бесоницей. Он допивал 46-ой стакан чая и грустно размышлял над стариковской долей. Как мало осталось радостей в жизни, как нудно влекутся серые дни.
Сегодня, правда, удача улыбнулась Митричу. Он заметил как министр, озабоченно шагая ко входу, мгновенно оглядевшись, сунул в урну газетный сверток. Запела в душе Митрича лихая нелегальная молодость. Он подтащил к урне кадку с пальмой, еще крепкими жилистыми руками выдернул растение, переложил в кадку сверток и водрузил пальму на место. Вскоре он уже сидел в своей сторожке, рядом валялась пострадавшая пальма. На столе перед Митричем лежали прекрасные почти новые тапочки.
Но размер! Острый взгляд старого разведчика сразу же заметил - тапки не налезут. Даже если смять задники и остричь ногти. "Ничего,- подумал Митрич, - зато жене будут в самый раз". Но привычка к аналитическому мышлению заставила вспомнить, что за долгие годы на фронтах тайной войны под легендой пассивного педераста, он так и не обзавелся женой. И уснула котенком в груди нерастраченная любовь. "Жизнь моя, иль ты приснилась мне?" - закручинился старый рыцарь плаща и кинжала.
За окном разливалась кровавая заря.
* * *
Нерасторопность сержанта Жумангулова сыграла с ним грустную шутку. Через сорок секунд айфон уже был в крепких руках лейтенанта Хряпова.
- Рано тебе, Тюлеген, такими игрушками баловаться. И по должности, и по званию. Служба собственной безопасности вопросы начнет задавать. Оно тебе надо?
Не прост был лейтенант Хряпов. Ох, не прост. И мудр. Не зря же он уже был лейтенантом, хотя до пенсии еще оставался целый год.
Любовно разглядывая айфон, Хряпов уже представлял как восторженно округлятся маленькие глазки Вальки из ХОЗУ. Но, все еще представляя ладную квадратную фигуру Вальки, Хряпов вдруг замер. По спине прокатилась ледяная волна мурашек.
На обратной стороне айфона была нацарапана надпись на русском языке готическим шрифтом: "Толику Страшнозайцеву от Сарайки Оккамы." И по кругу вилось "Судьба заставит нас расстаться, но не заставит разлюбить", и наискось "Вспомни наши дни в Вашингтоне."
Мозг Хряпова работал на максимально доступных ему оборотах, на лбу выступила испарина. Перед глазами маячила совершенно секретная утренняя ориентировка. "Сдать или не сдать? Вот в чем вопрос." - лихорадочно билось в черепной коробке. Можно получить орден, а можно и попасть в мясорубку. Начнут крутить: откуда, где, кто?
Дед Хряпова в свое время, пропив совхозных овец, попросил политического убежища в Монголии. Этот тщательно скрываемый факт висел всю жизнь дамокловым мечом над головой Хряпова.
Утопить айфон в канале? Но тогда придется топить и сержанта Жумангулова. А ну как не подчинится?
Решение полыхнуло высверком молнии. Убить сразу всех зайцев. Избавиться от айфона и подложить свинью Старшему Брату.
* * *
Бессменный Митрич поглядывал в окно, где уже на восьмой круг заходил непонятный мент с узкими глазами и приметной большой бородавкой на лбу в виде фаллоса. Когда загадочный служивый ринулся к переполненной урне у входа и начал что-то лихорадочно в нее закапывать, Митрич соколом выметнулся из двери и жестоким приемом из арсенала СМЕРШ пнул в оттопыренный зад.
Через минуту все было кончено. Руки Жумангулова были связаны его же ремнем, пуговицы на штанах оборваны и сами штаны спущены до щиколоток.
Лейтенант Хряпов наблюдал провал в боковое зеркало "лунохода". Трясущимися руками он завел двигатель и, повизгивая от предстоящего ужаса, поехал в Министерство внутренних дел.
(В этом месте у автора задергались в тике веко и щека. И он отложил в сторону перо от греха подальше.)
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Третий час в комнате отдыха при включенном генераторе помех совещались два силовых министра. Двумя часами раньше отсюда вышел заплаканный министр здравоохранения. Будучи председателем Государственной Комиссии по борьбе с эпидемией клептомании, поразившей страну, он пришел с очередным докладом к Самому, где и углядел айфон. Прощаясь, министр, как бы в порыве верноподданических чувств, приник на секунду к Страшнозайцеву, чуткие пальцы бывшего хирурга сами собой, без участия мозга доделали все остальное.
Теперь силовикам предстояло решить главное - как все это подать Хозяину.
Не обошлось без легкого спора, в процессе которого министр МВД прокусил кисть руки министра безопасности, а тот, в свою очередь, надорвал ухо главному милиционеру.
Дело усугублялось еще и тем, что при обысках у Жумангулова и Митрича были обнаружены дополнительные улики.
Министр безопасности, присутствовавший на обыске у Митрича, побелел и спал с лица, когда обнаружились тапочки с золотым шитьем. Но старый волк разведки Митрич всё понял мгновенно. Он успокаивающе опустил веки и на вопрос старшего оперативника презрительно и отважно заявил: "Нашел. На кремлевской помойке. Шел мимо и нашел." После чего намертво стиснул оставшиеся шесть зубов. "Старая школа. Теперь таких не делают." - благодарно подумал министр.
У Жумангулова нашли казахские порнографические журналы, от которых явственно несло душком казахстанской разведки.
Свидетелей необходимо было спрятать и спрятать надежно.
В секретном институте министерства безопасности Жумангулову была сделана пластическая операция. Вырезали приметный фаллос на лбу и заодно поменяли пол.
Жумангулов чувствовал себя бодро, но несколько неуверенно из-за смены пола и из-за того, что вместо привычного и родного имени Тюлеген, его теперь звали Эсмеральда.
С Митричем было сложнее и, в то же время, проще. Общий наркоз он мог не выдержать, поэтому ему просто набили морду до неузнаваемости. Старый чекист перенес процедуру стойко.
Они были направлены в бессрочную командировку под видом супружеской пары в приморский город Анадырь.
Чтобы уж закончить эту линию, скажу: в Анадыре Жумангулов неожиданно сделал стремительную карьеру городской кокотки и женщины-вамп. Он открыл литературно-артистический салон, где по понедельникам и пятницам собирался весь бомонд Анадыря.
Митрич отпустил белые бакенбарды до плеч и вжился в роль мажордома, поражая аборигенов умением материться на нескольких европейских языках.
* * *
Два министра замерли по стойке "смирно". Кабинет заливал мягкий, приглушенный свет настенных светильников, выполненных в виде голых женщин. Уютный сумрак ласково притаился на матовой коже мебели.
Страшнозайцев остановился на входе. Одним общим взглядом отметил лежащие на приставном столе айфон и тапочки, а также яркую белизну бинтов на министрах.
Взгляд его потеплел. Смахнув украдкой слезу, он уверенным шагом прошел несколько раз по кабинету, потом приобнял за плечи своих верных соратников:
- Не жалеете вы себя в работе, - и, погрустнев, добавил, - как, впрочем, и я.
Их лица построжели, затвердели вдруг гранитно, стальные взгляды устремились в неведомое Завтра. И откуда-то из головокружительных стратосферных высей донесся едва слышно торжественный неземной хорал:
"Суровые годы проходят..."
И в этом всеобщем парадизе духа никто не заметил, как испив водицы через собственноручно изготовленный фильтр, тихо отходил в горний мир Рызлов. Взор его был чист и светел.
Наступил час, когда все слова уже сказаны и остается только плакать. (Мохаммед Маджуб)
(В этом месте автор облегченно вздохнул и широким жестом сеятеля зашвырнул карандаш под диван.)
E N D