5 Друд встречается с двумя офицерами и едва не прощается с жизнью
Вопрос с квартирой для Друда решился легко: Мельхиор договорился с хозяйкой дома, где жил раньше, о том, что снимет для него комнату на третьем этаже. За жильё была внесена плата на месяц вперёд. Деньги, оставленные капитаном, Баллири пометил в конторе одного из друзей дяди, где Друд мог получить их по первому требованию.
В последний день перед отъездом Мельхиор был занят, отдавая распоряжения о выносе ещё остававшейся мебели, о расчёте с рабочими и о сборе вещей. Друд слонялся по пустым комнатам, стараясь не встречаться взглядом с заплаканными глазами госпожи Шэерлот, еще надеявшейся разжалобить его и уговорить поехать на север. Наткнувшись на мальчика раз восемь, Мельхиор пристально посмотрел на него, словно что-то припоминая, и изрёк:
-Нечего тебе тут бродить как неприкаянному и мешать рабочим. Сейчас получишь записку и мигом слетаешь в один дом через две улицы отсюда. Как только в твои руки попадёт ответ, быстро беги домой. И не разевай рот ни на букинистов на набережной, ни на витрины.
-Можно подумать, я разеваю! – обиделся Друд.
Уже через несколько минут он спешил по указанному адресу. В отношении букинистов мальчик своё слово сдержал: книг, кроме учебников, да и то в последнее время, он вообще не читал. А вот лавки немного убавили его скорость, ибо как было не остановиться перед витриной с охотничьими принадлежностями, а также не полюбоваться разноцветными головками сыра и копчёных колбас.
Нужный дом Друд узнал по хозяйке, чистившей овощи в окне первого этажа и вылившей, как его и предупреждали, грязную воду прямо ему под ноги. На месте оказались и другие приметы нужного дома: сточная канава, дети, пускающие в ней кораблики, герань в правом от двери окне второго этажа и звуки пения откуда-то сверху.
Взобравшись на четвёртый этаж, Друд постучал в дверь с надписью: «Господин Любильер будет по приезде». Открыл ему молодой офицер в расстёгнутом мундире. Войдя в комнату, мальчик очутился посреди убогой обстановки, состоявшей из стен с драными обоями (некогда шёлковыми, в полоску и голубой цветочек), стола, на котором стояла чашка с мелкими зелёными яблоками, и двух стульев, на одном их которых сидел другой офицер. Прочтя записку, первый офицер предложил Друду не стесняться и есть яблоки, пока он не напишет ответ. Мальчик и не стеснялся. Он уселся на подоконник открытого окна и с интересом стал рассматривать, как внизу, сцепившись колёсами, не могут разъехаться две кареты, а вокруг стоит толпа, все кричат, ругаются, машут руками, но никто ничего не делает, чтобы исправить положение.
-Как тебя зовут, паренёк? – спросил другой офицер, раскачиваясь на стуле.
-Дорстен.
-А кем ты являешься Мельхиору?
-Я был учеником у его дяди.
-Твой отец торговец?
-Нет, капитан.
-И как его зовут?
-Руфрий Эсклермонд.
-Господин Руфрий Роберт Эсклермонд, который работал на недавно умершего господина Баллири?
-Он самый, - подтвердил Друд, не заметив, как два офицера переглянулись.
-А ты у него единственный сын?
-Нет, есть ещё один.
-А его как зовут?
-А вам какое дело? – в свою очередь спросил Друд, слезая с подоконника.
-Прикрой окно, мальчик, дует, и возьми записку, отнеси куда следует, - сказал первый офицер, оборачиваясь к нему.
Друд закрыл окно, подошёл к столу и протянул ладонь за запиской. Сидевший за столом офицер одной рукой схватил его за запястье, а другой сильно толкнул в спину, одновременно ударив ногой под колени. Заломив мальчику руки за спину и схватив его за горло, он встряхнул Друда и шёпотом спросил:
-Кто тебя подослал, зверёныш? Ты из ищеек Санлиса?
-Да что вы, я даже не знаю, кто это такой, - прохрипел полузадушенный Друд, совсем позабыв, что Осе Ланселин рассказывал ему о Санлисе - следователе по политическим делам.
-Смотри-ка, Борд-Сигюрд, бедный малыш даже не слышал о таких вещах, - усмехнулся офицер, державший Друда.
-Вы меня с кем-то спутали, - просипел Друд, чувствуя, как его сердце колотится где-то в горле.
-Не спутали, не беспокойся, - снова встряхнул его офицер. – Молись, если умеешь.
-И что с ним теперь делать? - спросил Борд-Сигюрд товарища каким-то странным тоном.
-Ясное дело. Либо он не выйдет отсюда, либо мы провалим себя и других.
-Эро…
-Что Эро? – огрызнулся первый. – Ты знаешь другой выход?
-Свалился же этот негодяй на наши головы! – в сердцах воскликнул Борд-Сигюрд, отворачиваясь.
-Говори, мерзавец, ты пришёл сюда один или за квартирой следят? - наподдав Друда коленом, грозно спросил Эро.
-Спросите у Мельхиора Баллири, я действительно Дорстен…
Не успел мальчик договорить фразу, как на него обрушился подзатыльник.
-Не смей марать своим грязным ртом имя честного патриота!- шёпотом возмутился Эро. – Дорстен Эсклермонд, единственный сын капитана Эсклермонда, был казнён в сенкатаренской крепости более месяца назад! И я хорошо знал его в лицо!
Внезапно в дверь постучали. Офицеры переглянулись и замерли. Снова раздался стук.
-Что делать? – почти беззвучно спросил Борд-Сигюрд.
-Я открою, а ты тащи щенка в соседнюю комнату и закрой дверь. Если это вёльнеры, я окажу сопротивление, а ты кончай с мальчишкой и беги через окно.
Они вдвоём втолкнули Друда в соседнюю комнату, где Борд-Сигюрд прижал его к себе одной рукой, а другой приставил к его горлу кинжал, обещая пустить его в ход, если мальчик издаст хотя бы звук. Эро плотно закрыл дверь в комнату, а затем пошёл открывать входную. Сердце Друда стучало, как молот. Офицер тоже волновался. Его рука с кинжалом подрагивала. Над ухом мальчика раздавалось его судорожное дыхание.
В соседней комнате раздались голоса. Вслушавшись, Друд рванулся и закричал:
-Осе! Осе! На помощь!
От удара в затылок он рухнул на колени, услышав звук упавшего кинжала. Очнулся Друд на стуле. Окно было распахнуто, а возле него хлопотали с водой оба офицера и Осе Ланселин.
-Прости, братец, оплошали, - сказал Эро, когда мальчик открыл глаза.
-Слава Богу, я успел вовремя, - заметил Осе Ланселин.
-И зачем ты только назвался Дорстеном Эсклермондом? – посетовал. Борд-Сигюрд.
-Его действительно зовут Дорстен Эсклермонд, - сказал Осе Ланселин, перебивая Друда, чуть не пустившегося в длинные объяснения.
-Разве есть другой Руфрий Роберт Эсклермонд?
-Нет, но у капитана действительно два сына – тот, который погиб, и этот, - объяснил Ланселин.
-И оба Дорстены? – удивился Эро.
-Ну и что? – невозмутимо заявил Ланселин. – У нашей кухарки оба сына Николасы: священнику было всё равно, а имена по святцам выпали одинаковые.
-Да, такое бывает, - согласился Борд-Сигюрд, - но мы все знали Дорстена, и он никогда не говорил, что у него есть брат.
-Дорстен – сводный брат, и они почти не виделись, - сказал Осе.
-Капитан был женат второй раз? – удивился Борд-Сигюрд. – Но Дорстен говорил, что после смерти его матери…
-Давайте оставим этот разговор, я клянусь, что это – сын капитана, законный и полноправный. Я хорошо его знаю: он был в учениках у моего дедушки, - уверил всех Осе.
-Мальчик об этом говорил, - припомнил Эро и, хлопнув Друда по руке, ещё раз сказал: - Прости, паренёк.
-Если кто сомневается в моих словах, - продолжил Осе, - моя шпага к его услугам.
-Что ты, Осе, твоего слова вполне достаточно, - уверил его Эро.
-Дорстен, - обратился Ланселин к Друду, - если тебе уже хорошо, то бери свою записку, и идём.
Оказавшись на лестнице, мальчик горячо поблагодарил своего спасителя. Впрочем, Осе ничего ему не объяснил, а потащил его в ближайшую церковь, где перед тёмной иконой святой Ойглы Магненции, нерушимо хранившей при жизни доверенные ей тайны, потребовал, чтобы Друд поклялся не разглашать всё, что видел и слышал сегодня. Протянув ладонь над горевшими перед иконой свечами, мальчик вслед за Ланселином повторил, что никогда и нигде не обмолвится о том, что с ним произошло.
Когда юноши вышли из-под мрачных сводов церкви, Друд было спросил, кем были два офицера, но Осе его остановил:
-Ты только что дал клятву перед Богом и святой Ойглой не говорить об этом.
-А о Дорстене я тоже не должен спрашивать? Я ведь едва из-за него не попал в беду.
-Что ты хочешь спросить о нём?
-Он действительно казнён?
-Да.
- И капитан знает об этом?
-Возможно, но я не уверен.
-И он дал мне его документы?
-Следствие не установило личности Дорстена, поэтому для тебя самое безопасное – продолжать жить по его документам.
-А если я встречу ещё каких-нибудь его знакомых?
-Я сам позабочусь о том, чтобы ни у кого не появилось больше вопросов по этому поводу. Сейчас ступай к Мельхиору. Через несколько дней встретимся.
Осе довёл Друда до угла улицы, на которой находился дом Баллири, и попрощался с ним. Дальше мальчик пошёл один. Несколько раз он оборачивался, но Ланселин всё ещё был на месте. Между тем, Друда так и подмывало заглянуть в записку, которую он нёс. В конце концов, она досталась ему нелёгкой ценой. Подойдя к самым дверям, он пропустил рабочих, выносивших под руководством Мельхиора диван, что дало мальчику возможность проскользнуть на кухню и быстро развернуть листок. Там было всего одно имя: Нинурта Рус Омер. Друд едва успел свернуть бумажку, как Мельхиор вернулся в дом.
-Ты передал записку? – строго спросил он.
-Да, вот ответ, - протянул листок мальчик.
-Тебя, мой дорогой, только за смертью посыласть. До отъезда почтовой кареты осталось меньше часа, а я никак не разберусь с мебелью и не дождусь тебя. Беги к Шэерлот и посмотри, закончила ли она сборы, - сказал Мельхиор, а сам стал читать ответ, после чего изорвал его в мелкие клочки и сунул их в карман.
Друд застал Шэерлот на лестнице и помог ей снести вниз немногочисленные вещи: сундучок и корзину. Несколько минут они постояли на нижней площадке: в доме было темно от запертых ставень, в пустых комнатах стояла ощутимая тишина. Вскоре вместе с Мельхиором они вышли на улицу. Студент захлопнул дверь и навесил большой замок, лязгнувший, словно волчьи зубы.
-Как будто дорога назад закрылась, - печально сказала Шэерлот.
Почти одновременно с Друдом она подняла голову. Дом казался похожим на огромный, выброшенный на берег корабль. Борта его в значительной мере ещё целы, но палуба провалилась, внутренние переборки сгнили. Он ещё сохраняет прежний вид, но жизнь уже оставила его.
Молодые люди направились к почтовой станции. Мельхиор с вещами шёл впереди, а Друд с девушкой позади. За всю дорогу они не обменялись ни словом.
Посадка в карету уже заканчивалась, поэтому времени на прощание почти не осталось. Шэерлот в последний раз обняла Друда, намочив его щёку слезами.
-Дорстен, может, вы ещё поедете? – спросила она.
-Да как же я поеду? Мест нет. Садитесь, госпожа Шэерлот. Всё будет хорошо.
-Да, какая я глупая. Действительно, мест нет. Вы ведь будете писать нам, Дорстен?
-Если почта будет ходить, то обязательно напишу.
-Пишите, Дорстен, и приезжайте, если что-то не сладится.
-Хорошо. Садитесь, госпожа Шэерлот, карета уже отправляется.
-Да, садись, сестра, - вмешался Мельхиор и добавил, повернувшись к Друду: - Ты делаешь огромную глупость, но теперь уже поздно её исправлять. Будь бережлив и осторожен. Прощай.
Когда карета тронулась, в душе Друда всё перевернулось. Уезжали единственные, за исключением Осе Ланселина, близкие ему люди. Он едва удержался от того, чтобы не побежать за ними вслед, и долго смотрел в ту сторону, куда они уехали, стараясь различить в городском шуме цоканье лошадиных копыт, громыхание колёс и скрип покачивающегося кузова. Наконец, с трудом оторвав глаза от угла, за которым скрылась почтовая карета, он повернулся, чтобы идти на квартиру. Перед Друдом, лентой спускаясь и поднимаясь на холмы, лежала мощёная улица. По обеим её сторонам поднимались многоэтажные дома с островерхими крышами. Солнце золотыми искрами отражалось в маленьких стёклах свинцовых оконных переплётов. Гуляющие пары медленно прохаживались вдоль улицы, заглядывая в лавки и магазины, которые находились в первых этажах.
«Да я же свободен, - с ликованием внезапно осознал мальчик. – У меня есть квартира, деньги и полная свобода. И весь этот город с его тайнами теперь мой!»