- Ой. Смотри. Письмо. Тебе. - Лиза взгромоздясь на стул протирала пыль со шкафа, которая осталась после снятия антресолей.
- Письмо? - Лика не понимающе дёрнула плечами. - Странно. Как оно туда попало?
- Ни знаю. Старое. Пропылилось и пожелтело.
- Странно. Подчерк я ни знаю.
- Я тем более. - Лиза продолжила уборку, привставая на цыпочки на прогибающейся подушке, что бы дотянуться до дальних закутков с островками пыли.
- Давай тряпочку. Смою.
- Щас. Ещё чуть-чуть. - Лиза спрыгнула на пол. - На. Я всё протёрла.
- Умница доця. Теперь из шкафа всё и в коробки аккуратно. - и пошла на кухню.
* * *
Почерк действительно не знаком и слаборазборчив. Но имя прочитывалось легко. Только имя и всё. Больше ни точки ни штриха.
Старый клей на клапане крепко вцепился в бумагу и его пришлось отдирать "с мясом".
"Прощения мне нет, да я его и не прошу. Такое не прощают. И наверное ни забывают. Хотя рассчитываю, что Ты сможешь забыть.
Зачем тогда пишу? Вопрос законный. Как и ответ: что бы оправдаться перед тобой и придушить собственную вину.
И не права. Вину свою я знаю, и не оправдываю, и не душу.
И тут можно заметить - мазохизм. Наслаждение от самоуничижения.
И снова ошибка.
Хочу, что бы поняла.
Ни что бы простила, ни что бы проклинала. Ни что бы помнила.
Просто пойми.
У меня не было другого выхода. Как у хирурга у стола, на котором лежит его пациент, съедаемый гангреной. Если не отнять, умрёт.
Но гангрена кисти, а пациент - гений, скрипач.
Отнять - умрёт. Если не физически, то как скрипач, точно.
Но ведь сможет учить, жить, радоваться и радовать.
Делема. Груз невыносимый. Выбор, практически единственный и всёравно испепеляющий.
И нужно решаться и уже знаешь, что решуся.
Я решился.
Мы расстанемся.
Это предрешено. Мной. Для Тебя. Для нас.
За это предрешение я готов просить прощение, но не стану. Просто пойми.
Всё уже состоялось.
Я ни знаю как и когда, но состоялось. Произошло. Ни вернуть.
Я знаю, что ни вернуть. Знаю потому что поступать буду безвозвратно.
Очень хочется, что бы произошло как можно более безболезненно.
Хотя уверенности нет.
Боль будет невыносимая - в этом я уверен. Извини, но не прощай.
Жить без тебя и с поступком на душе, трудно назвать жизнью.
Но ради тебя, что угодно.
Ещё прошу: не плачь. Уже ни стоит. Прошлое и есть прошлое. Значит нынешние слёзы уже ничего не изменят.
Когда ты это прочтёшь, понятия не имею.
Перестановки и переезды, ни самое твоё любимое занятие. А узость щели надёжно сохранит тайну, во время соблюдения, так любимой тобой чистоты и порядка.
Теперь наверное всё.
Можно ставить точку.
Хотя нет. Рано.
Ни сказано самое главное: ЛЮБЛЮ! Тебя!
Теперь можно и точку."
* * *
- Это кто? - Лика подняла глаза.
Лиза стояла в дверях и смотрела на маму.
- Да так. Ты его ни знаешь.
- Расстроил.
- Уже нет.
- Плачешь.
- Где? - Лика быстрым, испуганным движением коснулась щеки. - Это ресничка подвернулась. Разве можно плакать одним глазом.
Размазанный по щеке след быстро испарился.
- Ну да. Нельзя. Я там всё упаковала.
- Хорошо. Спасибо. Может чайку.
- Хорошо бы.
В кухне воздух был плотный. Твёрдый. Обе почувствовали и чай, самое оно, что бы разбавить.
- А что у нас к чаю есть?
- Ой. Наверное ничего.
- Я сбегаю?
- Я сама. - Лика встала с табурета и пошла в зал. - Вчера в супермаркет свежие сухарики привезли. Я давно таких не видела. С детства. Соседка из 32-рой сказала.
- Это какие? - Лиза смотрела как мама странно торопливо натягивает джинсы.
- Ну такие. Маленькие. Круглые. Ни как обычно, продолговатые.
- А. Понятно. Я то же такие видела. Вкусные?
- В детстве были вкусные. Чёрт. Что я делаю?
Лика села на диван и буквально сорвала с себя джинсы.
- Ты все вещи упаковала?
- Да.
- И из большого отделения?
- Ой. Забыла. От дурэпа.
- Ничего страшного. Нормально всё.
Подвигав тремпели нашла платье и выйдя с ним на середину комнаты внимательно оглядела.
- Ты и в платье?! Не верю.
- А что такого. - на платье не было ни пятнышка ни дырочки. - Ну платье. Я же всётаки женщина.
- Ну в общем да.
- Вот и одену.
- А тебе идёт, мам. Правда! - Лиза с восхищением смотрела на маму. - Даже не ожидала. ты такая в нём стройнинькая.
- Честно. - Лика крутилась перед трюмо в коридоре. - Нет правда? Хорошо?
- Суперски! - Лиза выставила сжатый кулак с оттопыренным большим пальцем. Нет даже Супер-суперски! - и добавила второй кулак с пальцем. - Во как !!!
- Спасибо! - Лика улыбалась, счастливая и довольная. - Ну раз так, то надеюсь обморочного состояния ни у кого по дороге ни случиться.
Лиза хмыкнула:
- Однозначно не случиться.
- Всё. Я побежала. скоро буду. Ты пока чайник поставь.
- Угу. Беги.
* * *
Супермаркет был через дорогу.
И "сухарики из детства" то же были. Не обманула соседка.
Скупившись Лика вышла на большую автостоянку и посмотрела на свои окна через дорогу.
Из за низких туч блеснул луч и Лика почувствовала на своей щека, как раз там где была слезинка, тепло солнечного зайчика.
За их домом ни так давно построили часовенку, а может и маленький храм.
Наверное всётаки храм, потому что маковки куполов возвышались над крышей.
Вот от позолоты и отразился лучик и согрел кожу на щеке.
Лика заглянула в сумку: платок на месте и решительно направилась к переходу.
* * *
Тишина. Прохлада. Благоговейный аромат. Треск огоньков на тонких свечах.
- Я бы хотела поставить свечку. - Лика теребила кончики платка, повязанного по верх короткой стрижки.
- Так купите и поставьте. - молодой батюшка немного удивился и кажется даже испытал лёгкое раздражение. - Свечная лавка на входе в храм. С правой стороны. - и снова отвернулся в иконостасу, одними губами читая молитву.
- А их ставят просто так? Я слышала что за упокой или за здравие. Простите, святой отец. Я не хожу в церковь и правил ни знаю.
- Я не святой отец. Дьякон. - признание посетительницы обескуражило. - И если не ходили, почему пришли.
Лика пожала плечами и щёки вспыхнули виноватым румянцем:
- Сама ни знаю. Позвало что-то.
- Это хорошо, что не стали противится зову. Бог он знает когда позвать. И кого позвать.
- Наверное. Вам виднее. Так что мне делать? как правильно поставить свечку.
- А Вы для чего хотите?
- За милость к стоящим.
- Хм. - дьякон удивился по настоящему. - За милость к стоящему?
- Да.
- Странно. Извините. Это так неожиданно. Простите.
- Да ничего, свя..., простите, тов..., свят, госп... Я ни знаю как сказать. - Лика чувствовала как сгорает от стыда.
- Не волнуйтесь. И не извиняйтесь. Лучше всего наверное сделать так. Свечку купите, - дьякон рукой снова показал на вход в храм, - потом вон там, - теперь показал в другу сторону, - Видите иконы?
- Да вижу.
- Когда подойдёте к ним, Вам сердце подскажет а Господь Бог укажет, перед какой иконой Вам свечу зажечь и укрепить в подсвечнике. это ни сложно.
- А говорить нужно что-то?
- Это как будет угодно Вам и Господу.
- Спасибо.
- Не за что. Дай бог Вам здоровья и примите его благословение. - дьякон перекрестил в след Лике.
* * *
Кто на ликах, да и слово лик, скорее было полузабытыми знаниям из школьного курса истории и передач по телевизору, чем повседневно употребимым, она ни знала.
Лика несколько раз прошла вдоль икон, всматриваясь и прислушиваясь в ощущениям внутри.
"...Вам сердце подскажет а Господь Бог укажет..."
Сердце дрогнуло возле иконы, на которой была изображена Женщина с младенцем на руках.
"Божья Матерь", поняла Лика и шагнула к подсвечнику.
Осторожно поднесла тонкий фитилёк к другим, уже горящим свечка. И остановилась.
Что то было ни так. А что, понять ни могла.
"...Вам сердце подскажет а Господь Бог укажет..."
И подсказало.
Лика потянулась и зажгла свечку от лампадки под иконой.
- Прости ему. Прости стоящего. Я поняла его. Давно. И приняла. С болью. Прости стоящего. Будь милостива.
Рука сама перекрестила.
Лика вставила свечу в свободный подсвечник и развернувшись пошла к выходу, на ходу снимая платок и встряхивая волосами.
Ей было легко. Очень легко.
Она поняла чего ей ни хватала все эти годы.
Милости к стоящему.
29/09/2010 16:45