- Привет, Ян. Как дела?
- Да как всегда, Мила...
- Зайдёшь в гости?
В гости мне хочется не очень. Мила это видит. И бросает крепкий аркан:
- Пойдём, угощу кофе.
Пока Мила возится с кофе, присаживаюсь за столик, оглядываюсь.
Есть же люди, которые даже в стандартной малометражке жилого блока космической базы способны навести домашний уют. Вязаные коврики, цветы в горшках, тюль на панелях, имитирующих окна, в окнах - бескрайние луга, не то Земли, не то одной из колоний...
Мила расставляет чашечки, вазочки. Мой Бог, да у нее там варенье! Самое настоящее варенье!
- Что, оранжереи наконец-то заработали?- интересуюсь, погружая ложечку в янтарную массу.
- Давно,- отвечает Мила.- Ах, да... Ты ведь...
Она не договорила. А что тут говорить? Эйнштейновское расхождение во времени. Чем дальше прыгаешь, тем больше внешних лет теряешь. Три недели моей работы равны двум тире семи годам на нашем стационаре, когда как.
В последний раз я видел Милу дней десять назад. А она ждала меня два с половиной года.
- Ян...- она накрывает ладонью мою руку.- Ведь мне же ничего больше не нужно. Дай мне ребенка, Ян! И уходи к своим звездам, не держу. Разве я много прошу? Ответь, я много прошу?!
- Извини,- отстраняюсь.- Я - разведчик. Я не имею права... привязываться. Ведь все это остается позади. Все. Понимаешь?
Она кивает. Смотрит в пол. Я не вижу ее слез. Да она и не плачет.
- Ведь я могу и заставить...- в отчаянии бросает она вдруг.- Не вынуждай меня, Ян. Пожалуйста!
Да, может. Есть такой закон в колониях. Мужчина не может отказать женщине в ее законном праве рожать детей именно от него...
Вот так наш брат разведчик и ловится. Вначале - "мне ничего от тебя не нужно, кроме ребенка". Затем "не хочешь ли взглянуть на сына(дочь)?". Потом - "дорогой, детям нужен настоящий дом..." И ты сдаешься. Строишь дом на планете, в колониях или на самой Земле.
И застреваешь в этом тесном, душном гравитационном колодце навсегда.
- Спасибо, Мила. За варенье. И за кофе.
- Не за что... Прости, что вспылила. Прости... Приходи еще, Ян. Я буду ждать. Придешь?
Киваю. Что еще мне остается? Сам виноват, сам. Сам дал повод. И вот теперь получаю результат.
По закону...
Нет, Мила. Мы с тобой слишком разные птицы. Я никогда не смогу приземлиться, а тебе не дано летать. Хватит мучить тебя и самому мучиться.
Сегодня же уйду на другой стационар. Выберу самый дальний. Такой, чтоб цена прыжка к нему была не меньше пятидесяти лет. Пусть время разделит, раз уж мы сами расстаться не в состоянии.
Больше не жди меня, Мила. Я тебя люблю. Прости...