«Союз нерушимый республик сво...» – это гимн, под него ложусь, под ним просыпаюсь. Его, наверное, специально для нас, женщин, создала страна победившего социализма. Победившего – кого? Нас?
Господи, все болит. Каждая косточка. И зуб опять ноет. Никак не соберусь к врачу. Говорят, какой-то кооператив рвет зубы. Первый – дороже, остальные – дешевле. Отдай зарплату – получишь пустой рот. Не знали, как назвать – кооператив «Гестапо».
А этот рядом сопит – ему еще час можно валяться. Целый час сна – этакое счастье! Везет дуракам! Не знаю, что отдала бы за час сна, может, даже самое дорогое, что нынче есть у женщины,– талон на сахар. Дождемся ли талонов на соль?
«Не сыпь мне соль на рану, не говори навзрыд...» Ах ты, боже ж ты ж мой же ж! Мои пасхальные колготки! И эти поползли! Хоть бы кто догадался подарить, но... черта с два. Этот считает, что лучший подарок женщине к 8 Марта – это бутылка водки. В самом деле, кому придет в голову натянуть импортные колготки на сковородку? А я для него... Ну, если и не сковородка, то нечто среднее между стиральной машиной и приспособлением для глажения брюк. «Не сыпь мне соль на рану...» – вот напасть, как привяжется с утра мотивчик – не отвяжется...
А что же ты от него требуешь, дорогая, да ты глянь на себя... Каждое утро хочется плюнуть в зеркало. И тушь кончается, и крем негде взять. И дорого все: котелок картошки – шесть рублей... А Юрке пальто – во как надо! Руки, как грабли, рукава до локтей, вытянулся за зиму выше крыши.. Конфорка большая сгорела, в химчистку надо... Ремонт надо делать: стены кривые, все в ямах – тараканы ноги ломают, жалко... Кожа сухая, лицо все горит. Да, милая, с такой кожей – в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов... Интересно, а в Америке есть глушь– Пожалуй, нет, это дело – чисто русское. Оттого эти американцы в шестьдесят выглядят на тридцать, а мы в тридцать – на сто двадцать. А Виктор Иванович мне: «Какие у вас красивые руки!». «Ох, Витенька, ты тот же Витенька!..» Чудак. А голос у него приятный, бархатный: «Красивые руки...» Не руки, а манипуляторы... Что делать – весь день как белка. Этот... помощничек, когда полы мою, ноги приподнимет, вот и вся помощь. «Не сыпь мне соль на рану...»
И в работе делов невпроворот, отчет сдавать десятого, а Верка расклеилась, пособить не может, вся в лоскутах. Опять потянуло ее на солененькое... Проклятая бабья доля: «Если ты беременна – это только временно, если не беременна – это тоже временно». Жалко ее до слез, и себя тоже жалко...
А тут еще эта... эмансипе... Виктору проходу не дает: «Ах, Виктор Иванович! Ах, Виктор Иванович!» Вырядится, небось, сегодня – декольте снизу до подмышек. А голос – железом по стеклу – ей-богу приятнее, от ее взгляда ножи тупятся. Зато вся в импорте, элегантна, как рояль... в конюшне. Свободная женщина! А тут двое короедов... Пора их будить. Что там передают? Опять: «Неблагоприятные условия для рассеяния в атмосфере...» Смог над Иркутском. Но кто сказал, что смог – это плохо? Смог – хорошо. Вот коли не смог – это плохо.
Эй, Юрка, Сережка, аборигены, подъем! Чай созрел, оладьи будут! Вот... этот... телок... закряхтел, заворочался... Пузо встать не дает. Что, Юрочка? Носки? Так ты же их вчера в телевизор швырнул, когда нашим шайбу забили. Ну, ладно – не забили, а забросили, откуда маме знать. Нет, Сережка, так не умываются. Ты только нос мочишь, а надо все личико, и шейку, и глазки... И не пальчиком, а всеми ладошками. Боже, что с тобой случилось, полный рот пены? Слышь, отец, он вместо зубной пасты твой крем для бритья схватил, ты бы клал куда повыше! Юрка, ты что там, в туалете застрял? Скорее – папа уже на одной ноге прыгает, снизу соседи проснутся... Ой, оладьи горят! Где брюки? Да почему я должна знать, где носки, где брюки? Ой, а это что? «Дорогая мамочка, поздравляем с Международным...» Спасибо, деточки, спасибо, милые, но зачем же вы на обоях, да еще помадой? У мамочки ее и так почти не осталось... Сереженька, а зачем ты цветочек в мамин сапог? А... понимаю, это как бы ваза, да? Так ты туда и водички налил? Боже мой, в чем же мамочка на работу пойдет?..»