«Клептомания – (от греческого клепто – краду) импульсивно возникающее непреодолимое желание совершать кражи даже без корыстной цели».
(Советский энциклопедический словарь).
Объявление.
При поликлинике ПО «Радиан» на кооперативных началах открыт кабинет анонимного лечения от клептомании. Прием больных ежедневно. Плата краденым. Доктор О.Бендер.
Наш внештатный корреспондент, заинтересовавшись новой формой оздоровительного обслуживания работников объединения, посетил клептокабинет, предварительно украв со своего рабочего стола карандаш и резинку в качестве платы за интервью. Больше на столе воровать было нечего.
Предварительно условившись с доктором о встрече по телефону, наш корреспондент в назначенное время робко постучал в загадочную дверь.
– Лед тронулся, господа присяжные заседатели!– приветствовал его О. Бендер лучезарной улыбкой, указывая на возлежащего ниц пожилого мужчину в помятом костюме сомнительного цвета, у которого из-под полуспущенных штанов торчал, покачиваясь, серебристый тонкий длинный медицинский инструмент.
– Зонд?– поинтересовался любознательный корреспондент.
– Как бы не так!– весело ответствовал доктор.– Наш пациент (будем называть его Паниковским) решил разбогатеть на чепухе. Проходя мимо участка технохимии, он позарился на моток посеребренной проволоки...
Паниковский тихо застонал – ввиду оживших воспоминаний.
– Сколько я вам говорил, что воровать некрасиво? Несите свой крест с достоинством, Паниковский. Он ведь не только спёр драгметаллосодержащий материал,– продолжал товарищ Бендер,– но еще и проглотил его в панике от возможного разоблачения. Пришлось нам открыть здесь маленький серебряный рудничок.
О. Бендер стал неторопливо наматывать на свой локоть блестящую проволоку под аккомпанемент ритмичных взвизгиваний пациента.
Нити, казалось, не будет конца. Наш корреспондент непроизвольно подивился как искусству тов. Бендера, так и мужеству тов. Паниковского. Когда с операцией было покончено, Паниковский заторопился покинуть гостеприимный кабинет. Даже более, чем подтянуть штаны.
– А он еще жалуется, что его девушки не любят! Не такие драгметаллы девушкам по душе. Вот и вся цена моего труда! – Бендер брезгливо швырнул в угол сверкающий, отбеленный желудочным соком, моток. На пороге тут же возникла пышная пациентка, в которой наш корреспондент, насмотревшийся экранизаций произведений Ильфа и Петрова, без труда различил мадам Грицацуеву, ныне работающую в резисторном производстве.
– А, знойная женщина – мечта поэта!– воскликнул приветливо доктор,– раздевайтесь и ложитесь на кушетку!
«Мечта поэта» стыдливо посмотрела на корреспондента:
– Но, товарищ Бендер... пусть они выйдут,– вдова игриво указала пальчиком.
– Мадам, это моя медсестра. Ну да, в брюках, но это теперь можно. И потом, я вас не пойму: воровать плоды вы не стыдились, а показать медикам свои мичуринские достижения стыдитесь! Ай-яй-яй!
Вдова, краснея, прилегла на кушетку, отчего та по-старушечьи вздохнула и застонала. Мадам, вторя ее стонам, закинула подол.
Восхищенному взгляду нашего корреспондента предстал раскидистый куст картофеля в романтических бело-фиолетовых цветочках, растущий как бы непосредственно из пупка многострадальной мадам Грицацуевой.
– Случай необычный, но закономерный,– задумчиво прокомментировал доктор.– Знойную женщину послали в Еланку подбирать картошку. Без ничего нам домой возвращаться не хотелось,– Бендер ласково похлопал пациентку по щеке, – и мы по привычке – «с паршивой овцы хоть шерсти клок» – засунули несколько картофелин за пазуху. Дома по запарке забыли вынуть клубни, а они, попав на благодатную почву, в перерыве между двумя банными днями дали всходы и укоренились... Ну что, мадам, скоро будем молоденькую подкапывать? Оперировать, конечно, можно, но я вам советую дождаться урожая. Одевайтесь,– сухо скомандовал Остап, и вдова, слезливо подвывая, встала и удалилась, топорщась своим неожиданным огородом.
– Побольше бывайте на солнце!– крикнул ей вдогонку доктор и пояснил,– Вегетационный период в Иркутске, однако, маловат.
– Скажите, Остап Сулейманович,– после недолгого раздумья спросил наш корреспондент,– а вы не боитесь, что ваш кооператив может прогореть из-за недостатка пациентов? Ведь те два случая, свидетелем которых я стал, согласитесь, уникальны!
– Что вы, Киса! Отнюдь! Сейчас много говорят о разных пороках нашего общества, но об этом как-то умалчивают, так что контуры воровства остаются размытыми. Ну, скажем, что такое проституция? Это та же любовь, переведенная на самофинансирование с ограниченным восстановлением основных производственных фондов. Социальный лепет, и только. Или возьмем алкоголизм, Говорят, 140 – 170 миллионов человек в стране так или иначе зависимы от алкоголя. Но это только каждый второй. А воруют? Да почти все. Малое воровство – большая проблема. О распространенности заболевания говорит лучше всего наш язык, в котором более 50 слов-синонимов глагола «украсть» – своровать, стянуть, стащить, стырить, стибрить, слямзить, свиснуть, приделать ноги, увести, оприходовать, смышковать, взять, что плохо лежит и т.д., плюс несколько вариантов вовсе непечатного свойства. Те из нас, которые не «расхитители», определенно принадлежат к «несунам». Запись ко мне – на месяц вперед. Поглядите, что несут заводчане в виде платы за лечение,– и великий комбинатор широко распахнул дверь подсобного помещения. Там нелепой грудой лежали: резисторы, конденсаторы, водяные пистолеты, тиристоры, термисторы, пиломатериалы и оргстекло, лампы и стартеры, краны и унитазы, бутыли с толуолом и ацетоном, поворотные столы автоматических роторных линий, вольтметры и денсиметры, грохоты и мензурки, «поющие кубики» и «прыгающие лягушки», электронные потроха от новейшего термопласт-автомата, алмазные круги и стеклотекстолит, цветочные горшки и осыпающиеся срубленные ели, скреперы и бульдозеры, дисплеи, мешки с двуокисью титана, задняя бабка от станка с ЧПУ... Среди этого богатства наш корреспондент с удивлением опознал доску объявлений ОКБ, которую сперли зимой, и даже ящик для заметок в газету «Электрон», которая еще недавно взывала к гласности у проходной.
– Вот, несет народ,– то ли с гордостью, то ли с издевкой сказал доктор.– Несет на блюдечке с голубой каемочкой.
Тут дверь кабинета вновь отворилась, и появился симпатичный веснушчатый парень с кулем за спиной.
– А, Шура Балаганов, заходи!– встретил его как родственника доктор.– Что припер?
– Да... вот валялось.. на втором этаже... – Шура пнул куль ногой, и из него посыпались маленькие этикетки с жирными голубыми товарными знаками завода.
– Шуру мы лечим гипнозом,– пояснил Бендер,– уже выздоравливает, хотя болезнь была сильно запущенной. Теперь он ворует только отходы производства и макулатуру. Социально почти не опасен. Из таких вот ребят, находящихся на пути к выздоровлению, с целью профилактики мы создали анонимное общество «Дети лейтенанта Шмидта», где бывшие клептоманы, собираясь вечерами, пьют чай и вспоминают свое проклятое прошлое...
– Ну и как, без рецидивов?
Шура Балаганов криво усмехнулся:
– Куда там... Вчерась вон собрались, а самовар тю-тю! Кто-то из своих, видать, умыкнул...
«Да,– подумал наш корреспондент,– многовато еще будет работы у Остапа Сулейма- новича...Кстати, вот еще один синоним слова “украсть”– умыкнуть...»
Пожелаем же успеха человеку нелегкой судьбы, человеку трудной, но благородной профессии!
Дорогу кооперативам!
1989 г.
Послесловие автора
Прошло восемь лет. Язык наш обогатили новые синонимы слова «воровство»: приватизация, секвестирование, уход от налогов, рэкет, ваучеризация, затраты на избирательную кампанию, вклады, акционирование... Завода «Радиан» нет, его приватизировали.
О.Бендер организовал «Хопер-инвест« и сейчас живет в Израиле. Адам Козлевич ворует и продает автозапчасти. Шура Балаганов ездит на черном «LandCruiser« и подворовывает на оптовых рынках. Паниковский вытаскивает газеты из почтовых ящиков и перепродает их на Подстанции. Мадам работает продавцом и, сделав недостачу в одной торговой точке, быстренько переходит в другую.
Одним словом, заседание продолжается!
1997 г.