«Крематор»-«Леденящий»-«Каменный ворон»
________________________
***«Крематор»
Личный крейсер регента дома Аметиста лорда Тауэнгибера.
На время болезни эрцога Локьё - командование эскадрой юга делегировано регенту.
________________________________
- …а вызова всё нет, - регент дома Аметиста лорд Тауэнгибер бросил в рот жвачку. Содержащийся в ней лёгкий наркотик хорошо снимал возбуждение.
Реййем барон Пфайфер принципиально не употребляющий наркотики, развлекательную литературу и женщин, (относя всё вышеперечисленное к субстанциям, одурманивающим сознание), раздражённо рявкнул и уставился в экран общей связи. Экран сиял голубизной, как мысли извращенца.
- Адабаэ та мара нэ тэ, - раздражённо пробормотал барон с жутким провинциальным акцентом, от которого ещё никто из его многочисленной родни не сумел избавиться. Фраза означала в примерном переводе на стандарт "чтоб сдохли и провалились все те кто". На экзотианском фраза имела вполне законченное значение, однако при её адаптации возникали определённые трудности. Дело в том, что "все те" на стандарте - всего лишь, которые "не эти". А по-экзотиански "все те" - обязательно не наши, а значит гады и предатели.
Реййем был четвертым из ныне здравствующих родовых баронов Пфайферов. Ещё живы были его прадед Карл Вильям Пфайфер, отец Вильям Гар и "любимый" племянник - Хервиг. Только дед рано ушёл из жизни. Он оказался необычайно, не по пфайферовски, открыт и деятелен. Вот и доигрался в демократию. Восставшие шахтёры привязали пытавшегося воздействовать на них словесно деда к лазерному буру. Хоронить не пришлось ничего… Деда звали Олаф. Олаф барон Пфайфер.
- Это невыносимо, - сказал регент.
И тут же на пульте коммуникатора зажглось "сообщение дежурного".
- Ну, наконец-то, - выдохнул барон.
Но дежурный доложил всего лишь о прибытии Энрека Лоо, побочного сына эрцога Локьё.
Зал для совещаний "Крематора" на первый взгляд казался выполненным в классическом стиле: сияющие белизной стены, чистые линии мебели и средств связи. Но опытный глаз сразу отмечал лёгкую дисгармонию в отделке, слишком дорогие для рабочего помещения украшения и трофеи. Везде был налёт едва заметного плебейства. Энергичного такого плебейства, с которым ни дорогие дизайнеры, ни специалисты по этикету ничего не могли поделать. Да и само название корабля кое-что говорило о желании регента обратить на себя внимание.
Регент дома Аметиста был полукровкой, "признанным сыном". Его регентство стало случайной, дурной шуткой судьбы. Попал он в расклад колоды именно, как человек малоизвестный, удалённый от интриг, тот, за кем не стояли серьёзные силы и связи.
После недавней смерти главы дома, Эризиамо Риаэтэри Анемоосто, (или попросту - старого Эрзо), из политических и прочих соображений наследником избрали молодого и особо никого ранее не интересовавшего племянника - Агжелина Энека. Судьба ему была уготована страшная. Энека ждала мясорубка клановых междоусобиц, потому как смерть второго за один год главы позволила бы дому Аметиста взять двадцатилетнюю паузу, дабы сильные догрызлись, наконец, и сошлись на одном имени наследника. Решение о "введении в игру" Агжелина Энека приняли вынужденно, после истребления практически всей линии Рейка Эбэла, одного из действительно потенциальных наследников Дома. По тем же причинам регентом при недостигшем сорокадвухлетия молодом эрцоге назначили почти никому неизвестного побочного сына Эрзо. Веселого, темпераментного южанина, далёкого от столичных сплетен и дрязг.
Новоявленному лорду Тауэнгиберу предстояло стать халифом на час, но судьба извернулась, как гадюка и укусила сама себя за хвост. Юный эрцог неожиданно избежал всех расставленных ловушек, дотянув до конца страшного траурного года, его смерть потеряла смысл, и парня отправили завершать образование на Домус, в одно из родовых гнёзд Истока. А регент оказался на самой вершине айсберга, управляющего союзом домов Содружества. И падать он теперь просто не мог себе позволить - с такой высоты падать ох, как больно.
Даже внешне регент производил странное впечатление: европейские черты лица, кудрявые черные волосы (правда на данный момент череп был гладко выбрит), и золотые глаза на абсолютно черном лице. И еле заметный золотой отблеск словно бы из-под кожи. Весьма экзотическая, даже для экзотики, внешность. Плюс темперамент. Немудрено, что регента очень любили женщины.
Энрихе вошёл и вместо приветствия получил раздражённый визг.
- Сколько можно тебя ждать! - взвыл Пфайфер. - Ты прилетел четыре часа назад! Что могло задержать тебя так долго? Разве на "Леденящем" уже открыли бордель? Ты заставил НАС ждать тебя, Рико! Локьё нашёл, кого посылать!
Энрихе, однако, уже знал, как успокаивать барона. Приподняв в мнимом удивлении бровь, он с холодным интересом уставился на левый обшлаг рукава Пфайфера, где его острые глаза заметили микроскопическую пылинку. Иннеркрайт подождал, пока барон проследит за его взглядом, заткнётся и побагровеет. И символически поклонился регенту, глазами продолжая удерживать взгляд Пфайфера.
- Во-первых, Рико я для папы с мамой, или ты настаиваешь на генетическом анализе, Реййем? Тем не менее, попрошу пока называть меня Энреком, или если угодно, Энреком Лоо.
Пфайфер, и без того страдающий полнокровием, стал теперь совершенно похож на помидор. Черный регент сохранил непроницаемое выражение лица, но глаза его нехорошо заблестели. Имя Энрек давно уже стало нарицательным в Содружестве, и употреблялось не иначе, как в сочетании "из тех самых Энреков". Локье потешил своё оригинальное чувство юмора, пожелав закрепить в документах именно такой вариант имени сына. На родной планете отпрыск носил имя Энрихе, но это вызывало определённые трудности в произношении. Зато кое-кого из предков Энрихе по линии приёмного отца знали именно как Энреков Лоо, сумасшедших Энреков Лоо. И предпочли бы не знать совсем.
- Во-вторых, эрцог нездоров, в чём я вижу и твою вину, барон. Где был ТЫ, когда он, рискуя жизнью, вступил в переговоры с имперцами?
Регент усмехнулся:
- Ты просто не в курсе происходящего, мальчик. "Переговоры" - были исключительной самодеятельностью Локьё. Эрцог стал с возрастом излишне ценить размеренность даже в ведении войны. Вина же барона разве что в том, что он не сумел убедить командующего в необходимости более активных действий …
"Мальчика" Энрихе заученно пропустил мимо ушей.
- Не сумел убедить? - он аккуратно вошёл в паузу в речи регента и заученным движением повёл плечами, помня о складках на белоснежном парадном кителе (на "Леденящем" ценили натуральные ткани). - Что ж, так или иначе, вижу, ты согласен, что барон НЕ ПРЕУСПЕЛ.
Вот это уже была шпилька так шпилька, Пфайфеера прямо-таки передёрнуло. Энрихе же сохранил легкую учтивую улыбку. Он наслаждался самостоятельностью и бесконтрольностью.
- Раз уж пошел разговор о пленении эрцога, не мог бы ты, Энрек, прояснить, ПОЧЕМУ эрцог оказался не на "Леденящем", а на корабле алайцев? И что с лабораториями? Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?
- Почему эрцог не побоялся обследовать вместе с алайцами Плайту? - Энрихе улыбнулся ещё любезнее. - Ну, возможно, у него есть вакцина. Эта странная и неожиданная болезнь наводит меня на мысль, что в его возрасте бывают постпрививочные реакции…
Глаза регента округлились.
- Ты уверен? - выдавил Пфайфер.
- В чём можно быть уверенным, прилетев четыре часа назад практически из столицы?
- Беспамятные боги! - регент пошёл мерить ногами зал для совещаний.
- Я свободен в предположениях. И предположить могу всё, что угодно. Например, что эрцог намеренно заразился и сдался в плен, дабы сделать определённый подарок имперцам. Мне сообщили, что, захватив отца, имперские корабли начали расстреливать из космоса Плайту... Говорят, нынешний лендслер совсем не такой безголовый, как старый...
Честно говоря, Энрихе нёс первое, что приходило ему в голову, однако с каждой фразой он убеждался, что регент и барон воспринимают его как человека приближённого и компетентного! Бешеные дети зимы! Больше всего Энрихе хотелось расхохотаться прямо в надутые физиономии, но приходилось отвечать. Отвечать, выдумывать на ходу, юлить...
- ...меня самого интересует, каким образом имперцы узнали о лабораториях-заводах на Плайте. Или вы думаете, что Локье сначала информирует наших врагов, а потом сдается им на милость? Я бы внимательнее изучил, кто в ВАШЕМ окружении знал о готовящейся операции. Насколько я знаю ты, Пфайфер, до войны был неплохо знаком с... - Энрихе сдвинул брови, якобы вспоминая. - ... фон Айвином...
Упоминание этой фамилии произвело странный эффект. Регент замер на половине шага, Пфайфер захлопнул уже было открывшийся рот… Повисла тишина, и в этой неожиданной тишине писк коммуникатора прозвучал громом с небес.
Регент бросился к экрану. Пфайфер раскорячился перед Энрихе, стараясь вытолкать (!) его из каюты.
Иннеркрайт прекрасно слышал, что говорил навигатор - появившейся в непосредственной близости блуждающий астероид заставляет его изменить положение корабля.
"Крематор" действительно включил двигатели и...
И Регент рухнул в кресло, а барон попросту сдулся. Стало уже просто по бытовому тихо.
- Вообще, разведка подтверждает, что на кораблях имперцев - эпидемия неизвестной болезни, - еле слышно начал регент. - Ты мог бы заняться этим вопросом, Энрек. Нас пока больше волнуют текущие дела, но, при первой же возможности, мы прибудем на "Леденящий", чтобы обсудить развернувшуюся вот таким образом проблему. Мы, - он посмотрел на Пфайфера. - Весьма благодарны тебе за весьма своевременный визит.
"Да уж, весьма своевременный, - думал, направляясь обратно на "Леденящий", Энрихе. - Весьма своевременно было узнать, что два осла ждут от фон Айвина срочного сообщения. О чём сообщение - нетрудно догадаться. Фон Айвин, видимо, должен подать им сигнал о совместной операции на Аннхелле. Отец велел поддержать их, если дело выгорит, а если нет..."
Обращаясь сегодня к паутине, иннеркрайт явственно видел пылающие точки - регент, барон, лендслер... Но с избытком хватало и нераспознанных точек, мелких людей и событий, от случайного выбора которых зависело в данный момент невероятно много. Энрихе ещё не случалось видеть такой запутанной картины - переплетение десятков и десятков линий, врастающих друг в друга, перекручивающихся, сплетающихся в клубки... Сумеет ли он разобраться, очувствовать, что и когда потребуется сделать?
Конечно, через 12 часов эрцог придёт в себя, но когда ещё он будет в состоянии воспринимать мир во всех его красках? Сколько продлится этот проклятый реабилитационный период? Сутки, двое? Или – все десять?
На миг, один-единственный маленький миг, Энрихе ощутил себя, повисшим над бездной.
Он судорожно вздохнул, выровнял дыхание... Он должен. Иного варианта попросту не существует. И не стоит дожидаться очередного шага регента и Пфайфера. Если они проспят Аннхелл - это полбеды, беда будет, если он, Энрихе, проспит Плайту.
________________________
*** «Леденящий»
Флагманский корабль командующего эскадрой юга эрцога Локьё, временно самоустранившегося от командования по причине болезни.
_________________________________
Иннеркрайт связался с инженерным корпусом и запросил все необходимые расчеты по времени нагрева и степени флуктуации для установки "огненного шнура". Запрос ушел мгновенно - на "Леденящем" не экономили на дальней связи.
Список оборудования Энрихе легко составил сам: шесть генераторных силовых станций, буксиры, блоки контроля и корабль высокого класса навигации, чтобы координировать размещение станций на орбите Плайты.
Теоретически Энрихе вполне мог использовать "Коготь", но его мутило уже от одной мысли о нахождении в одном замкнутом пространстве с алайцами.
Он уже имел с ними дело, они его даже по-своему уважали за проявленную жесткость при спасении крейсера дальней разведки "Орион". А проявить жестокость пришлось. Экипаж "Ориона" был подготовлен психологами ко многим неожиданностям, но не к пыточным борделям Э-лая. И разведчикам ещё очень повезло, что вести переговоры поручили Энрихе. Он действовал максимально зло и быстро, и успел освободить экипаж до непосредственного контакта с перекупщиками живого товара.
Чтобы взбеситься, иннеркрайту вполне хватило тогда вожделения и животной похоти в узких глазах тех, кого прислали алайцы на переговоры с ним. Используя наработанные ментальные техники и силу личного отвращения, он раздавил как клопов всех троих "переговорщиков", и вынудил услышать себя высшее начальство, так называемых Клобуков смерти. Потом спустился на Э-лай, защитив тело от жесткого излучения только парадным мундиром, принятым в приграничье - черный френч, белые обшлага и золотая тесьма по вороту - продемонстрировав, что кроме брезгливости не испытывает к данному куску Галактики ничего.
И вытащил-таки экипаж и корабль. И то и другое в плачевном состоянии. И только после того, как объяснил, через сколько часов сектор будет оцеплен, с привлечением сил Империи (это было до войны), если общий язык так и не прорежется. Разведчиков (хоть их и не сильно трогали) психоцельсам пришлось приводить в чувство несколько месяцев. Только половину потом все равно списали. И это экипаж разведчика.
Энрихе ещё мог представить себе, что возьмёт с "Когтя" десяток-другой алайских боевиков на "Леденящий", но отправиться на "Хайор" самому?!
Выхода однако же не было. Правда, существовали медикаментозные средства, которые облегчили бы задачу. Хорошо, что Домато сейчас на корабле отца, он - прекрасный врач, но…
Иннеркрайт немного побаивался Домато и предпочёл бы проконсультироваться у другого медика, вот только понятия о субординации другого варианта не предполагали. Тем более, Домато уже помогал ему приготовить тело и психику к операции по спасению "Ориона". Встреча с главным врачом, правда, не была тогда настолько личной и прошла в рабочем порядке. Сейчас же - совсем другое дело. Энрихе теперь временный, но капитан "Леденящего", и должен спланировать всё сам.
Он немного робел, вспоминая стальные серые глаза доктора и голос, останавливающий сердце похлеще отцовского.
Главного врача иннеркрайт обнаружил в его же кабинете. "А где же ещё? Тоже мне, юный охотник на гакхов", - с изрядной долей самоиронии подумал Энрихе.
Белая стерильность кабинета ввела его в состояние странного провисания в пространстве:
- Адаэ, Домато, - сказал он в белую пустоту, и пустота поглотила звучание.
Это было приветствие младшего. Оно вырвалось само. Старшие говорили друг другу "абэтодасмэ" - пусть тебя берегут боги.
- Здравствуй, Энрихе, - белая тень Домато отделилась от сияющей белизны стен.
Приветствие было стандартным, тон - доброжелательным, но сердце Энрихе бешено заколотилось, а по спине побежал мороз. Все хитроумные фразы, которые он выстраивал в уме, шагая по коридору, рассыпались, словно карточный домик. Иннеркрайт снова стал маленьким мальчиком, которого поймали на большой лжи. Давно, лет в тринадцать, хотя, казалось, эта история навсегда затихла под грузом прошедших лет.
Энрихе судорожно сглотнул, усилием воли восстанавливая ритмы дыхания и сердца, собрался с духом и выпалил, опустив глаза:
- Мне понадобится помощь, Домато. Похоже, Плайту придется выжечь при помощи огненного шнура. Дело подсудное, но выхода у меня нет. Мне нужен корабль для этой миссии, а иммунитет к вирусу есть только у алайцев. "Хайор" подойдет. Но мне придётся достаточно долго сдерживать эту свору извращенцев. А, по окончании операции, весь экипаж нужно будет отправить к их чудным богам. Я бы хотел какое-нибудь средство от их запаха и вида... Не хочу отвлекаться на мелочи, - Энрихе почувствовал, что как-то доплыл до берега и поднял глаза.
- Понятно, - сказал Домато с такой интонацией, словно бы понял что-то совсем иное, чем услышал. - Попробуй поговорить с капитаном имперского "Каменного ворона". Я полагаю, что у него те же проблемы.
"Каменного ворона"? Это корабль, капитан которого захватил, было, отца…
"И всё время хамит…"
Скорее всего, отец имел в виду именно этого имперского капитана. Капитана Пайела. Судя по рапортам - прямого порождения стихийного бедствия и идиотских поступков.
Энрихе покачал головой.
- На "Плайте" психочума, да и тот, кто выживет, точно пойдёт под трибунал. Алайский корабль, мне кажется, подошёл бы больше…
- Алайцы всего лишь условно устойчивы к вирусу, а экипаж "Ворона" обладает иммунитетом к нему, и, как я склонен думать, довольно агрессивным иммунитетом. Если тебе позволит гордость, попроси чтобы привили и тебя. Это было бы полезно… - Домато замолчал и уставился в пространство. Причем непонятно было, что он считает более полезным для иннеркрайта - прививку для его тела или для его гордости.
- Так, значит, вакцина всё-таки существует? - не выдержал паузы Энрихе. - Но ведь это меняет дело!
- Нет, - сказал Домато. - Это всего лишь даёт нам отсрочку. Вирус очень быстро мутирует, мы прибрасывали диаграмму, взгляни, - Домато вывел график кривой мутабельности на экран. - Но и это ещё не всё. Я предполагаю, вирус способен поражать не только человеческий иммунитет, но и информационные устройства. Запомни: никаких съемок, никаких записей, никакого контакта, если вирус пойдёт с вами на контакт. Ты понял меня?
- Да, доктор.
- Свяжись с имперцами.
Энрихе кивнул и вылетел из кабинета Домато раньше, чем до конца осмыслил услышанное.
В коридоре он встряхнул головой и быстро зашагал к себе в каюту. Не доверять словам доктора смысла не имело, отец относился к нему скорее, как к старшему товарищу, чем как к врачу. Если Домато считает, что имперцы пойдут сейчас на переговоры, значит, у него есть для этого серьёзные основания. Да и разговаривать с имперцами в конце концов гораздо легче, чем с алайцами. Имперцы - такие же люди, как он, не без пурги в головах, но все-таки люди. Да и на "капитана Пайела" посмотреть стоило поближе, учитывая донесения разведки.
Значит, осталось сделать всего две вещи - переговорить с инженерами по поводу доставки оборудования и связаться с этим имперским "Вороном".
С инженерами иннеркрайт решил дела часов за шесть, правда, пришлось вылететь и посмотреть кое-что лично. Потом он запросил "Ворон" по официальному каналу, и к своему удивлению, увидел на экране не некого условного "капитана Пайела", а хорошо знакомого по голо и видео лендслера наземных войск южного сектора Колина Макловски, по какому-то случаю обросшего жуткой чёрной бородищей. Но Энрихе знал, что лендслер ведёт свой род от известной линии таянских лордов, а там бородища - дело не удивительное.
Иннеркрайт представился. Из уважения к рангу собеседника предложил лично прибыть для переговоров на "Ворон". И только потом вспомнил, что за сегодняшний день это будет уже четвертый прокол...
В шлюпке Энрихе открыл досье на капитана "Ворона". Выбор оказался небогат - разведграммы, касающиеся, в основном, военных действий, короткие сводки характеристик и наблюдений. Что-то более основательное нашлось бы в личном архиве отца, но как туда теперь попадёшь?
Пришлось довольствоваться тем, что есть. Иннеркрайт пробежал глазами документы. По всему выходило, что "капитан Пайел", это боец спецона, бывший пилот-стрелок, окончивший элитную академию пилотов на Дрейфусе и прибывший в южный сектор под именем Агжей Верен. Два года назад он прошел на Аннхелле инициацию в эйнитском храме. После чего побывал ещё в одном эйнитском "рассаднике", на Кьясне. Имел подозрительные контакты на Гране. Но настораживало, прежде всего, не это, а дружба новоявленного "капитана" с командующим наземными войсками сектора лендсгенералом Макловски и главным военным инспектором лордом Джастином. Дружба странная и даже пугающая. Каким образом мог простой боец в несколько лет дослужиться до капитана – это одна задачка, но как он мог сойтись так близко с лордом и генералом (тоже, кстати, будущим лордом)? И, тем не менее, один из источников сообщал, что "капитан Пайел" не просто пользуется покровительством вышеуказанных, он именно дружен… Чушь какая-то.
Кто же он, этот капитан? Побочный сын лендслера или лорда Джастина?
Шлюпка завибрировала, готовясь к проколу. Тошнота поднялась к горлу, и иннеркрайт бросил в рот пастилку аморина. Четвертый прокол за сутки. Слишком много для одного дня. Даже более чем.
Ощутив, наконец, действие успокаивающего препарата, Энрихе откинулся в кресле и закрыл глаза.
___________________
***«Каменный ворон»
Линейный корабль южного крыла Империи.
Что здесь делают командующий наземными войсками сектора и его заместитель - пока совершенно непонятно.
Для справки: "Каменный ворон" - название одного из древних кораблей, доставивших колонистов в пояс Абэсверта
_________________________________
Выйдя из прокола, пилоты "Леденящего" не обнаружили никакого имперского корабля, пока их не "окликнули" напрямую. "Ворон" прятался в тени астероида, дававшего приличные магнитные помехи, видимо состоял астероид, в основном, из железа.
Энрихе понимал эту вынужденную маскировку - корабль болтался в приграничной полосе, а незначительная масса астероида не даёт возможности большому кораблю здесь же нырнуть в зону Метью. Иннеркрайт не знал, что "Ворон" всё-таки кое-что может, учитывая приличную магнитную аномалию астероида и момент вращения радиальной массы соседней звезды, но он и не был специалистом по навигации. Он продавал оружие, человеческие знания и техническое оснащение для военных разработок.
- Даёте шлюз, - приказал Энрихе первому пилоту. - Ждёте подтверждения и расстыковываетесь. При любых сомнениях в намерениях противника - уходите в зону Метью.
Первый пилот кивнул. Второй не отрываясь, смотрел на Энрихе и в глазах его бился не испуг, но сумасшедшее какое-то веселье. Энрихе слышал, что есть люди, которых в стрессовых ситуациях разбирает смех.
Шлюпка мягко толкнулась в бок чужого корабля, как китёнок, решивший пососать мать. Мать согласилась. Лязгнули внешние обводы шлюза, зашипел воздух. На миг стало тяжело дышать - шлюпка попала под действие магнитного момента корабля и появилась сила тяжести. Энрихе подождал, давая телу привыкнуть, и отстегнулся.
- До связи, господин иннеркрайт, - попрощался первый пилот.
Энрихе нырнул в шлюз. Камера закрылась за ним, пискнул сигнал, оповещающий, что герметичность достигнута и корабельный шлюз раскрылся навстречу гостю.
Нет, этот "Каменный ворон" не был похож на древний корабль Содружества, высадивший первых колонистов на Доминэ. Совершенно стандартный линейный КК, этакая бесполая железяка снаружи, а внутри…
Что же у него должно быть внутри? Энрихе перебрал в памяти архивные снимки. Да, немного похоже. Строгая белизна, стилевой минимализм и показная функциональность.
Иннеркрайт завернул вслед за дежурным, от ангара к капитанской, взгляд его скользнул по холлу перед общим залом. Холл - без украшений и трофеев, напротив входа в оранжерею - стального цвета надпись, с наклоном, словно старинный росчерк: "И так будет!". Девиз? На имперском корабле и вдруг - девиз? И какой знакомый девиз… Нет, не того древнего "Каменного ворона", но знакомый…
Однако вспомнить Энрихе не успел. Ещё бы пяток шагов… Но коридор кончился, и он сумел выбросить странную надпись из головы.
На большом экране в капитанской висели сравнительные характеристики большого лептонного "Магера" и электромагнитной установки ЭЭМ 67, в просторечии называемой обычно "рыбой". Обе установки использовались больше в технических, нежели в военных целях. Неумелое обращение с тем же "Магером" вполне могло нанести непоправимый вред экологии целой планетной системы, но вот уничтожить таким образом планету? Вряд ли.
В капитанском кресле сидел генерал Виллим Мерис (Энрихе хорошо знал его хитрую физиономию по голо), напротив генерала, на столе стояла початая бутылка "Сиреневой ярости", зверского напитка с окраин галактики крепостью градусов в восемьдесят. Лендслер устроился возле входной двери, рядом с кулером. Он был мощный, с широченными плечами и пронзительными темными глазами. Перед ним стоял заварочный чайник. Больше в каюте, куда ординарец проводил иннеркрайта, не было никого. Энрихе оглянулся, ожидая, что капитан "Ворона" войдёт за ним следом, но…
- Капитан, к сожалению, пока не сможет присутствовать, - тихо сказал лендслер. - Надеюсь, полёт прошёл нормально?
- Более-менее, рад и вас видеть в добром здравии, - отозвался на приветствие Энрихе и рухнул в кресло. Сердце вдруг защемило, и перед глазами побежали пятна. Четвертый прокол за неполный день.
- Тебе не хорошо? - спросил лендслер. Придерживаясь экзотианского протокола, он разговаривал с Энрихе как старший с младшим.
- Извиняюсь, налетался сегодня с избытком, - криво усмехнулся иннеркрайт.
- Может быть, медик?
- Разве что час-другой сна.
- Если сумеешь уснуть, гостевая каюта к твоим услугам. Нам, так или иначе, придётся дожидаться капитана. Связи с ним, к сожалению, последние полчаса нет, а без него разговор будет бессмысленным.
Энрихе кивнул. Перспектива поспать час-другой на вражеском корабле не испугала его, сам он для имперцев особенной ценности как заложник не представлял, он не регент.
И он уснул, правда, не раздеваясь особо, просто повесив на спинку кресла форменный белый китель.
Снились иннеркрайту Кьясна в добрые мирные времена и Хеллека. Хеллека Эславэ, праправнучка знаменитой Хеллеки Эславэ, давшей имя не менее знаменитой космической станции...
Снились её бархатистые губы, нежная кожа, и пульсирующая жилка на шее…