Это, разумеется, кличка, которую Виктор Владимирович Месниченко считал очень удачной и даже сам иногда называл себя Змеем. Для всех электромузыкантов сочетание Змей Горыныч или просто Змей было весьма привычным. Длительное время он был инженером, сопровождающим «Эстрадин-8Б», пахал, как Папа Карло, выпускал сотнями извещения на изменение, старался не упускать даже мелочей.
Змей – очень талантливый человек, можно только позавидовать. Ещё в студенческие времена он участвовал в различных стройотрядах и так насобачился, что стал профессиональным штукатуром. Это был первый его талант, ни с чем другим несравнимый.
Второй талант его – творчество. Он мог писать стихи, песни, юморески, но более всего любил сочинять афоризмы. Самое интересное, что сочинял он их непрерывно, подчиняя им все другие занятия. Иногда мы называли это занятие «словоблудием», но когда бы он и чего бы не делал, мы знали, что в это время в его голове вертится какая-то фраза, и он пытается ей придать блеск и красоту. Иногда он настолько переключал на эту работу все свои извилины, что думать или помнить даже о чём-то важном, он уже не мог. Можно много рассказать случаев полных запарок, в которые он попадал во время своего сочинительства. Когда мы встретились после моего возвращения из Иркутска, я предполагал, что он стал более степенным в этом отношении, но куда там!
Помнится, собираясь уходить, он взял у меня два ведра, пошатался по моему саду-огороду и нагрузил эти вёдра кочанами кукурузы, яблоками, грушами, огурцами и помидорами, словом, обеспечил свою жену Валентину Николаевну запасами на весьма продолжительный период. «Я тебе вёдра завтра верну»,– сказал он. «Да ладно!»– ответил я. И он потащил эти вёдра через Ново-Сенную к остановке троллейбуса. Но работа над афоризмом ни на секунду не прекращалась. Доехав до своей остановки «Хлебная», Змей спокойно вышел из троллейбуса, и, начисто забыв о своих вёдрах, отправился домой. И не сразу даже дома, до него дошло, что вёдра остались в троллейбусе!
Скажу честно: у меня в компьютере хранится совершенно несметное количество Змеевых афоризмов...
А ещё раньше лет на двадцать, когда он возвратился из очередной поездки к Охотскому морю, где в одном из богатых совхозов он совместно со своими старыми друзьями из стройотряда штукатурил, то сразу заявился ко мне со своими сюрпризами в виде балыка и красной икры, и, так как квартиры он ещё не получил (а, собственно и штукатурить ездил ради того, чтобы ускорить кооперативное строительство квартиры), попросил разрешения помыться в моей ванной. Ради Бога, пожалуйста! И лишь об одном я его строго предупредил, что у меня газовая колонка «с придурью», в ней не работает клапан, перекрывающий газ при выключении проточной воды. «Ты понял?– спросил я,– запомни, что надо сначала выключить на кухне газ, а только потом перекрывать воду. Помоешься, воду не закрывай. Крикни мне, я газ перекрою. Запомнил, Змей?». «Конечно,– заверил он,– что ж тут непонятного! Не переживай, всё будет хорошо!»– залез в ванную и, конечно же, предался своим афоризмам. Затем, завершив купание и афоризм, и начисто забыв о моих предупреждениях, закрыл кран горячей воды. Пока он фыркал и вытирался, я вдруг ощутил какое-то смутное беспокойство, потом шипение и трески, побежал на кухню и увидел, как жидкий металл капает из труб моей колонки. Затем начался бурный потоп, и я, как жилец самого верхнего этажа, начал заливать своих соседей снизу… Как вспомнишь– вздрогнешь…
А вот его проделка немного иного плана. Мы стояли напротив села Тетеревка, ближе к санитарной плотине на правом берегу Тетерева вчетвером: Лев Фукс, Змей, Виталий Волошин и я. График питания у нас был такой: в часов пять утра, перед выездом на рыбалку, мы съедали что-нибудь несущественное, иногда с чаем для того, чтобы не курить натощак. Затем у нас был «обедо-завтрак» в часов 11-12, когда клёв прекращался. Потом мы отдыхали в палатках или тени, и снова выбирались уже на вечерний клёв, после которого следовал стандартный «обедо-ужин» – это уже бывало с наступлением темноты. Функции готовки выполняли по-очереди, ею занимался «дежурный», который именно в этот день занимался чисто хозяйственными делами, позабыв о рыбалке, а трое «свободных», естественно, рыбачили.
И вот однажды, когда дежурил Змей, он предложил нам «кофеёк» на третье – я очень удивлялся, как он замастырил кофе с молоком, когда у нас кофе и в помине не было. Но «кофеёк» был очень вкусный, и мы с удовольствием выпили по большой кружке. Что потом с нами началось – трудно рассказать. У меня, например, началось такое сердцебиение, что, казалось, сердце выскочит из груди. Более того, мы все были как калеки, мы не могли встать и передвигаться… А Змей смеялся над нами: «Ну, вот вы теперь и узнаете, что такое дальневосточный чифирь!» Оказалось, что он в котелке сварил несколько пачек – да все имевшиеся в наличии! – чая, разбавив это пойло молоком…
Ладно, расскажу ещё одну историю не по теме, но зато привязанную по времени к последнему событию. В послеобеденный час однажды мы выехали рыбачить. Фукс дежурил, а Змей искал в округе грибы. Волошин погрёб к противоположному берегу поближе к камышам. Я же решил попытать счастья вдали от всех почти у Тетеревки, так что меня с Виталием разделяло километра полтора, даже видеть, что у него происходило на лодке, я не мог. На зато «привет» от Виталия сумел получить. Выискивая получше место, я переплывал от одной камышовой заросли к другой, и вдруг увидел нечто странное: плывущий столбик. Самое интересное, что этот столбик передвигался время от времени рывками. Ну как было не узнать, что это за столбик?
Подплыл я к нему, ухватился, потянул к себе. И вытащил подсак вместе с огромным карасём, запутавшимся в сетке. Я сразу узнал подсак Волошина. А карась был действительно хорош! Воображение нарисовало мне картину, как Виталий подсачивает пойманного карася, а там следует рывок крупной рыбины, подсак вырывается из руки Волошина, и рыба на какое-то время утаскивает подсак под воду…
Ну, думаю, классно! Сейчас и Волошина разыграем! И погрёб я потихоньку к своему берегу. Ознакомил друзей с воображаемой историей подсака и поставил это орудие Виталия на его законное место. А громадный карась был передан дежурному для чистки и жарёхи.
Сейчас смешно вспоминать эту историю. Приплывает попозже Виталий, совершенно расстроенный.
– Ах, чёрт, если б вы видели! Поймал я такого классного карася… Но он вырвался вместе с подсачеком… А больше ничего и не клюнуло…
– А подсачек у тебя чей был – твой? Или чужой? – начинаю я шутку.
– Нет, мой, мой!
– А чем ты объяснишь свои сказки про подсак, да про этого сказочного карася, Виталий, если ты даже не брал с собою в лодку своего подсачека?
– Как это не брал?– возмущается Виталий.
– А потому, что он как стоял с утра в твоей пирамидке, так и стоит до сих пор.
Виталий подходит к своему имуществу удочек и прочего. Да, подсак на месте. И совершенно сухой.
– С ума сойти… Я же помню, что брал подсак с собой, помню, как утопил его… с карасём вместе…
– Всё это твои фантазии! Ты же не станешь отрицать диалектический материализм и причинно-следственные связи, а, Виталий?
– Да, диалектический материализм… трудно, конечно отрицать…– Но вдруг Волошин развеселился,– но когда имеешь дело с такими прохиндеями, как ты, то иногда можно и над диалектикой поиздеваться. Вон, гляди, что Фукс чистит – разве это не мой карась?
– Ваш, ваш, Виталий Иванович!– отвечает Лев.– Не слушайте Лёшу, он поймал ваш подсак вместе с вашим карасём. Так что, справедливость восторжествовала!
История эта, как мне помнится, относится к 1980 году. Именно там, напротив Тетеревки мы подряд узнали о смерти Высоцкого и о первой смерти среди «наших» – не стало Евгения Евстафьевича Лащука…
...Часто со Змеем мы творили вместе. Скорее, даже не творили, а вытворяли. Делалось это так. Змей начинал новое стихотворение (относится оно к временам «застоя«):
Когда вернулся я с парткома,
Где разбирался мой вопрос:
Чего не ночевал я дома,
Чего получку не принёс?
Вот здесь я подхватывал и завершал так:
И стало стыдно мне, неловко:
В Москве идёт партийный съезд,
А у меня с подругой Томкой
Как говорят, «опять заезд».
Народ на вахту трудовую
Встаёт на благо всей страны...
А я кручу напропалую,
Как пережиток старины!
Так дайте, дайте мне нагрузки,
Чтоб не шатался по бабью,
И, несмотря на то, что русский,
Я с послезавтрева не пью!
Пусть мужики передовые,
Подхватят мой почин и клич.
Спасибо, органы родные,
Спасибо, Леонид Ильич!
Ну, народ догадывается, что в те времена последняя строка могла быть адресована только Брежневу...
А вот снова начинал Змей Горыныч:
Жена ушла как частота,
О чём свидетельствует ухо.
Квартира стала вдруг пуста,
Ни слуха о жене, ни духа.
Забрала вещи все из дома,
Необходимые как раз,
И унесла к своим знакомым,
Оставив только унитаз...
А здесь эстафету принимал я и логически доводил начатое до конца:
За что же так страдает честный
Простой советский инженер?
За то, что дома неизвестно,
Когда бывает. Например:
Всё лето по уши в навозе:
Прополка, силос...Канитель!
И осенью в родном колхозе
Картошку убираю, хмель...
То возвожу фонтан в экстазе,
Сооружаю дом жилой,
То на совсем вонючей базе
Копаюсь в овощи гнилой
(За лето собранною мной!).
Добавим тут командировки
По утверждению ТУ...
Жена ушла... Я жру в столовке.
Спасите, граждане! Ау!
А некоторое время спустя Змей законтачил как-то с работниками кукольного театра и притащил в отдел пяток игровых кукол – нас попросили по мере возможности их отремонтировать, поправив различные тяги. Я на них поглядел и решил: «Надо делать ширму». Так у нас в отделе был создан кукольный театр. Режиссировал постановки Юра Птицын, мы со Змеем писали сценарии, Альфред Грибер с баяном делал музыкальное оформление, Жанна Аксельрод пела, Петя Гаммер играл главного героя. Я тоже играл разные роли. Тематика была юмористической: вначале мы поставили Михаила Жванецкого «Собрание на ликёро-водочном заводе», затем пошли собственные сочинения на заводскую тематику. Обычно в сценарии было много песен, всё это несколько напоминало КВН, народ бурно поддержал наше начинание. Доставляло громадное удовольствие в разрезе ширмы наблюдать за зрителями – они, как правило, неудержимо хохотали, вытирая слёзы, а нас несло на импровизации, одна смешнее другой. На концертах в честь разных праздников нас обычно оставляли «на закуску», мы завершали заводской концерт. В последнем концерте, перед тем, как возвратить кукол, мы поставили шоу на тему «инженера с лопатой», ибо эта проблема стала как никогда острой – инженеры привлекались «пачками» и ежедневно – горкомом, обкомом, горисполкомом, а кроме того, завод сам строил новую гальванику, жилые дома и детский садик «Золотой петушок»...
Выступление получилось смешным, острым, народ веселился. А бедные партийные функционеры бегали вокруг нас и пытались получить сценарий постановки, потому что надо было что-то пришить к «делу». Но я сказал, что всё построено у нас на импровизации, бумаг нет, выступление последнее. На этом всё закончилось с куклами. Но в памяти нашей очень многие песни и шутки спектаклей оставались ещё очень долго...