Первая электромузыкальная конференция произошла, по нашим данным, в 1938 году, когда я лично существовал лишь в проекте. На этой конференции присутствовало всего 6 человек, и похожа она была скорее на взаимный выпендрёж славных Римского-Корсакова и Дзежковича с «Эмиритоном», молодого Володина с «Экводином» и Симонова с «Клавиолиной». Термен в это время сидел.
Но вот настал день, когда мы с Волошиным решили, что пора заняться оздоровлением советской электромузыки.
Вторая Всесоюзная конференция состоялась в 1971 году в славном граде Житомире, ибо, как вы помните, её организовывали Федорчук и Волошин. К этому времени в издательстве «Энергия» уже вышла наша книжонка почти в 10 учётно-издательских листов, и наш авторитет с Виталием стал непререкаем. На этой конференции присутствовало более 70 представителей промышленных и музыкальных организаций.
Всех участников конференции просто поразил наш, созревший к тому времени электробаян «Эстрадин-8Б», который позже абсолютно победил на международной выставке «Связь-75». Свои инструменты также представили рижане, НИКТИМП, брянчане, муромцы.
Здесь особо хочу сказать о той роли, которую играл на всех житомирских конференциях Юрий Михайлович Птицын. Он как истинный кинодеятель фиксировал камерой всё происходящее на наших конференциях. В то время он работал в КБ-2 у Волошина, но не в нашей лаборатории. Позже он был переведён в НИО-17 на должность начальника сектора, и с тех пор наша общая деятельность стала неразрывной. Юра великолепно знал Житомир, в его центре он мог подробно рассказать историю каждого дома – он был выдающимся гидом по призванию. Как ни трудно мне об этом говорить, но Юрий Михайлович, также как и другие упоминавшиеся мои друзья, покинул нас. Это произошло 16 мая 2004 года.
Третья Всесоюзная конференция (1976 г.) была более многочисленной, на ней присутствовало более 120 человек. Нам тоже пришлось собрать её в Житомире – это был единственный выход, так как ближе к конференции все претендовавшие на её проведение кандидаты постепенно сняли свои кандидатуры. Но зато эта конференция была самой солидной: на ней было заслушано в два дня более 40 научно-технических докладов, состоялось много дискуссий, и, самое главное, была вновь подтверждена легитимность Постоянно Действующего Комитета по ЭМИ, на который в период между конференциями возлагалась ответственность научно-технического руководства предприятиями, согласившимися на взаимное сотрудничество в области ЭМИ.
О деятельности этого ПДК по ЭМИ следует сказать особо. В него входили в ранге Председателя Леонид Кузнецов (НИКТИМП), его заместитель по НИКТИМП Наумов, Виталий Волошин (Житомир), Леонид Федорчук (Житомир), Вадим Гордеев (Брянск), Лев Термен (Москва), Андрей Володин (Москва), Игорь Симонов (Москва), Карлис Грундштейн (Рига), Лев Вайнтрауб (Киевская консерватория), Вячеслав Мещерин (Москва), Александр Сахаровский (Муром). ПДК собирался дважды в год (начиная с 1971 года) в различных городах, где протекала деятельность предприятий, вошедших в это неожиданное «братство электромузыки». Мы бывали в Брянске, Муроме, Москве, Правдинске, Вильнюсе, Риге, Житомире, Запорожье и других городах. Между нами существовала постоянная связь и хорошие деловые контакты.
Мы все очень хорошо понимали, что развитие электромузыкальных отечественных инструментов целиком и полностью зависит от того, сможет ли отечественная промышленность обеспечить нас специализированными микросхемами, а в дальнейшем дать нам возможность со схемного проектирования перейти на програм-мное, т.е. на компьютерный тип проектирования. За рубежом это уже осуществлялось, и мы, целиком и полностью зависимые от отечественной промышленности, просто не имели запасного варианта сохранения электромузыкальных мощностей. Нас ожидал или успех, или полный распад всех работающих в этом направлении предприятий.
(Забегая вперёд, скажу, что последнее, собственно, и произошло: все наши усилия оказались бесполезными ввиду горбачёвской перестройки и развала СССР. Вот теперь открою секрет, откуда произошло название этой книжки – «Пауза для Эстрадина с оркестром», ибо в течение двух-трёх лет все наши достижения были безжалостно уничтожены. Завод «Электроизмеритель» по сути начал распродаваться. Исчезли наиболее ценные наши инструменты. Исчезли также экспонаты Музея завода, в том числе бесценный подарок Льва Сергеевича Термена – терменвокс на транзисторах, подаренный им нашим конструкторам как символ преемственности старого и нового поколений электромузыкантов-конструкторов.Но мы надеялись, как честные люди, что нам удастся хоть что-то сделать полезного, чтобы сохранить достижения нашей промышленности. Поэтому мы работали до самого конца, пока все наши усилия не стали химерой).
Последняя, Четвёртая конференция по ЭМИ прошла в 1981 году в Москве, на ВВЦ. Житомирцы приехали на эту конференцию с синтезатором «Эстрадин –230» и электроорганом для школьных и студенческих ансамблей «Эстрадином –314», а также новым электронным баяном «Эстрадин – 084». Блеснули литовцы, их электроорган «Вильнюс» был бесподобен. Брянчане также привезли свой новый электроорган, который был аналогично превосходен. Но мне, привыкшему просчитывать будущее, в 1981 году было всё ясно – близится нехорошее время, когда наша промышленность принародно сдаст свои позиции. Исправить уже ничего было невозможно, наше отставание нарастало. Даже, если предположить, что горбачёвские реформы не состоялись бы, то крах нашего направления был бы более медленным, но неизбежным. Впрочем, это относится, к сожалению, не только к ЭМИ: обрушиться должны были все интеллектуальные отрасли промышленности, вплоть до оборонных...
У меня сохранилось письмо от Андрея Александровича Володина, которое свидетельствует о том, как мы заботились друг о друге.
«Дорогой Леонид Иванович!
Пользуюсь случаем по поводу Праздника пожелать Вам здоровья и успехов в нашей трудной музыкально-технической миссии, а также семейного благополучия (без повышенных экономических затруднений).
После «Муромского конгресса» я получил через Л.С. Термена посылочку-подарок с ИС и транзисторами, отправителя которой Л.С. так и не смог назвать по фамилии, несмотря на все наводящие вопросы. Видимо, его память сейчас уже жёстко стабилизирована на прошлых событиях и не вмещает некоторые оперативные дополнения (про завод он мне сказал, что показывали довольно интересное производство какого-то инструмента). Но я сильно подозреваю Вас в авторстве этой посылки, так как, в своё время, именно к Вам в этом плане обращался. В общем, я чрезвычайно благодарен.
Моя техническая деятельность сейчас довольно ограничена, т.к. в лаборатории консерватории мы занимаемся главным образом «чистой« наукой, в чём мне сильно помогают специалисты по музыкознанию. Тем не менее, я тщусь рано или поздно сделать хороший (с точки зрения музыкальной классики) синтезатор (без американских закидонов в область «эффектов»), памятуя для вдохновения Вашу верную реплику на конференции: «Синтезатор – это в сущности «Экводин» в лабораторном варианте». Кое-что уже сделано, но пока немного и некомплектно, так что, если буду показывать (и то слегка), так где-нибудь в 1980 году, а до этого надо дожить (сейчас у меня опять плохая ЭКГ, и я работаю дома только на бумагу).
Снабжение наше сейчас держится только на шефской дружбе, хотя, видимо, кое-что дадут и официально с будущего года.
На этом фоне у меня к Вам есть ещё одна просьба, кажется, не очень страшная, а главное – как бы по адресу: мне нужны для подклавишных линеек резисторов константан или что-либо в этом роде 0,12 – 0,16 ПЭК или отожжённый в изоляции из собственной оксидной плёнки, грамм 150 (до 250). Если сможете отреагировать, буду очень благодарен. Хорошо бы получить где-нибудь на рубеже Нового года или в январе.
Был бы рад узнать, что у Вас происходит и каковы планы на 79-80 гг. Л. Кузнецов мне что-то не звонил (я просил его мне позвонить, когда он будет в Москве, а в НИКТИМП мне пока не выбраться). Может, если будет возможность, так обязательно зайдите к Волошину и передайте мой ему большой привет. (Что он там поделывает по ЭМИ или только читает лекции?)
Засим желаю Вам всего, всего хорошего, 4.XI.78 Володин.»
Мне невыразимо жаль, что этой главой мне приходится отступать от своего намерения рассказать всё в более-менее юмористическом духе, который всегда был присущ нашему НИО-17. После известных событий в Израиль уехали наиболее талантливые наши ребята: Лев Моисеевич Фукс – моя правая рука, Петя Гаммер – золотое юное чудо, Альфред Грибер – наш вечный музыкант, прославившийся на многих выставках и экспозициях , Яков Тененбаум – отличный конструктор схемотехники (в США), Миша Коган – замечательный конструктор-механик...
Я очень переживаю этот разрыв по живому. Честно сказать, мне очень не хватает Алика Грибера. Так сложилась жизнь, что всегда, когда нужно было демонстрировать наши инструменты, то ли на ежегодных ярмарках, то ли на выставках и конференциях, то ли просто на показах, числа которых не счесть, мы всегда были с Аликом рядом, как «два сапога – пара». Я не мог без него – он не мог без меня. Это человек весьма весёлого нрава, с необычным, но податливым характером. Он играл так, как никто. Он умел показать самые волшебные стороны инструмента – да так, что у меня нередко бежал мороз по коже спины. Что ж, недаром он же говорит мне сейчас, что то были самые лучшие наши годы, самые лучшие дни. Мы служили одним и тем же богам электромузыки и бывали за это морально щедро вознаграждены. На студии «Мелодия» мы с ним записали большой диск со звучанием электробаяна «Эстрадин - 8Б». Алик бывал у меня и в Иркутске, когда наш генеральный решил во что бы то ни стало приобрести электронный баян «Эстрадин – 084». И это были совершенно божественные вечера ОКБ, который я тогда представлял, затем выступление на общем заводском собрании, где я рассказывал историю наших электромузыкальных инструментов, а Алик демонстрировал электронный баян во всей красе, это были и выступления на Байкале перед отдыхающими. Жаль, не более недели длилась эта наша последняя встреча, но она оставила во мне совершенно неизгладимый след.
Эх, как же я вас всех любил, мои дорогие сотрудники, мои сподвижники! Как мне вас нынче не хватает!... Здесь в Житомире остались лишь Миша Мандрыгин, Эдик Кулаженко, Аркаша Кузнецов, Валя Комиссарчук. Да я. Даже мой Бог, Виталий Иванович Волошин, успел умереть, когда я жил в Иркутске; я даже не знаю точной даты; мне никто не сообщил. ...Таким образом, я и есть прошедшее время, горе и отчаянье, оставшиеся в одиночестве.