Пенсионер Волозов пребывал в том сумеречном возрасте, когда участие в процессе воспроизводства себе подобных теоретически возможно. Но только теоретически. На деле, кросс по пересеченной местности женского тела помнился пенсионеру смутно, как костер в конце сезона в пионерском лагере. Впрочем, это не мешало Волозову любить жену тов.Бататова. Почти так же сильно, как птичек.
В душе романтик и поэтическая натура, пенсионер Волозов представлял Свенсоншведскую солнцем. Себя при этом он видел Аральским морем. Обмелевшим, почти высохшим, но продолжающем реагировать на приближение и удаление светила приливами и отливами. Приливы у влюбленного орнитолога проявлялись томительным зудом, возникающим в глубинах сморщенной мошонки. В такие минуты пенсионер Волозов злобно завидовал своим извечным врагам – котам. Те в подобных ситуациях позволяли себе, ничуть не смущаясь окружающих, вылизывать беспокоящую часть тела. Тогда как он мог лишь незаметно, по его мнению, почесываться.
Как у любого пенсионера, выброшенного на социальную свалку, свободного времени у Волозова было предостаточно. И если он не пил в подвале водку с тов.Бататовым, то занимался у себя в квартире изготовлением чучел птиц. Материал для работы он подбирал на помойках. Вокруг мусорных баков в изобилии валялись голуби и вороны, сдохшие в результате различных птичьих инфекций. Иногда, если повезет, воровал синие озябшие трупики потрошеных кур в соседнем гастрономе. Сдирал с них кожу, выделывал и, набив ватой, ставил безголовый макет куры на полку. Куриным мясом, основательно сдобрив его мышьяком, подкармливал окрестных кошек.
Себя пенсионер величал исключительно чучельщиком, полагая, что иностранное слово таксидермист, ассоциируется с нечистым на руку водителем наемного автомобиля. Чучела, изготовленные скорее по наитию – в активе только тоненькое учебное пособие для учащихся ФЗУ чучельщиков, издательство ОГИЗ 1932 года – вызывали дрожь ужаса у неподготовленного зрителя.
Овеществленные образы птиц своей взъерошенной растрепанностью вызывали в памяти крутящееся торнадо, которое подобно гигантскому пылесосу засасывает все на своем пути. Белые или перламутровые пуговицы от старых рубашек или кальсон придавали пернатым зловещий вид орнитозомби. Жуткую картину дополняла дикая боевая раскраска. Чучела пенсионер Волозов, вывалив от усердия язык, раскрашивал кисточкой акварельными красками и гуашью. Воробьи у чучельщика становились колибри-переростками, а вороны, галки и голуби изображали райских птиц, казуаров и какаду. Волозов весьма гордился своим зоопарком.
Была у него и еще одна, совсем уже тайная страсть. Ею зачастую грешат дамочки сенильного возраста. С возрастом Волозов стал испытывать непреодолимую тягу к воровству. Он стал озабоченным пенсионером-клептоманом.
Бывает избирательная клептомания. Например, когда вполне себе состоятельная дама ворует с витрины бриллианты в ювелирном магазине. Или в салоне верхней одежды оставляет на плечиках пальто известного бренда Olsen и норовит выйти в собольей шубке. Если клептоманка не проходит фейс-контроль в данной торговой точке, ворует что попроще. К примеру, в хлебном отделе гастронома выковыривает изюм из булочек и ссыпает себе в карман.
Являясь бескорыстным воришкой, пенсионер Волозов воровал всё! То есть абсолютно всё, что по его разумению, не находилось под бдительным визуальным контролем хозяев. Он воровал сохнущее во дворах на веревках белье. В приемном пункте стеклопосуды, куда приходил сдавать опустевшие, в результате распития их содержимого совместно с тов.Бататовым, бутылки, Волозов похищал пустые ящики для стеклотары. В гастрономе, как нам уже известно, пенсионер хитил доведенных до крайней степени истощения и затем убиенных несушек. И много чего еще.
К себе домой Волозов приносил только кур. С целью подарить им вторую жизнь в облике доисторических миниптеродактилей. Все остальное он сваливал в подъезде под дверью тов.Бататова. И, соответственно, Свенсоншведской. Так кот, поймав и задушив крысу, не ест грызуна, а несет на порог хозяйкиной квартиры. Мол, взгляни, хозяйка, - всё для тебя, любимой.
Не раз Свенсоншведская, обладательница роскошного бюста шестого размера, с недоумением вертела в руках повешенный на дверную ручку лифчик несуразного первого, а то и нулевого размеров. А тов.Бататов поскальзывался на селедочной голове, что выпала из украденного у мусорки полного помойного ведра. Ни увещевания, ни просьбы найти другое место для складирования, на пенсионера Волозова не действовали. Лишь когда тов.Бататов пригрозил, что найдет себе другого собутыльника, несчастный влюбленный призадумался.
К счастью он вовремя вспомнил незабвенного Деточкина и глухими ночами стал приносить все, что похищал к ступенькам местного детского дома.