Говорят, женщины видят друг дружку насквозь…и потому, говорят, у них проблемы с настоящей дружбой. Наверное, так – ведь первое, что рушится под пристальным всевидящим оком – доверие. А оно для дружбы – первейшая почва, камень в основании.
Хм, может, женщины чаще замечают в людях плохое? А может, они просто видят реальность?
…Звонок по сотовому - Оля Сузуки. Здрасте, Новый год! Да какой там Новый Год – миллениум в квадрате! (вот что означали слова моей двоюродной сестры – тобой интересуются).
Потому как я отшельник, номеров в памяти мобильника – раз, два - и обчёлся. Для коллекции не стираю даже случайные и бесперспективные. Этот – из них.
Ради любопытства отвечаю.
Задорный внятный женский голос: «Глеб?» - «Я».
«Это Оля. Помните»?
«Извините…не совсем…».
«Ну Оля. Вы ещё приглашали меня в кафе».
«Кафе? М-м-м…».
«Прошлой зимой»!
«Минуточку, минуточку… прошлой… постараюсь вспомнить…».
«Ну, как же – вы позвонили на этот номер! Попросили встречи!... Вспомнили»?
«Если честно – нет».
«Ну, кафе «Жемчужина! Я ещё опоздала»!
«Извините, но…я… даже не знаю где кафе «Жемчужина»!
Там – полная растерянность, тишина…Я нажимаю кнопочку «отбой»…
Оля Сузуки… Сузуки – потому, что я так и не узнал её фамилии, но раз она уехала на элегантном, бардовом Сузуки, то…кстати, до сих пор помню номер её джипа - «247ая».
…Она еле скрывала разочарование, что попалась со мной на голую блесну. Впрочем, не совсем и скрывала… За свой ужин она заплатила сама и не потому, что ей было жалко моих денег, а чтобы показать, кто она и кто я…
Она уехала, выразительно хлопнув дверью джипа, и когда смеющиеся буквы её номера «ая» в моём воображении заключились насмешливым вопросом, я в самом деле спросил себя: «А я?»…спросил и побрёл на автобус…
Мне было плохо, тошно, отвратно. Женщинам нужна кипучая богемная жизнь, тусовки и деньги, а какою роскошью одарит безработный инженер? Лидуся, с которой я прожил семнадцать лет, и та банально ушла от человека, у которого на лбу клеймо неудачника…
Я целый год получал жалкое пособие, и сейчас даже не знаю, как выжил. Нет, я не полез головой в петлю, заливаясь неутешительными слезами, не проклял мир и не крутанул на газовой плите ручки…хотя до этого оставался один шаг…Как покалеченный молотилкой суслик я сидел в своей норе, выползая лишь за пособием и хлебом…
Я писал роман…
…И он выстрелил, прогремел. По нему сняли фильм – очень зрелищный, интересный, кассовый. Карман мой теперь не пуст, а моё фото в главной областной газете. Я состоялся…у меня берут интервью…
А Оля Сузуки?
…Её телефон когда-то подсунула двоюродная сестра - знакомая ей Оля обмолвилась о поиске интересного и достойного мужчины…. Сестре по-родственному было жалко меня – разбитого, скомканного, обречённо катящегося к смерти, к тому же наши достоинства в искренне любящих сердцах всегда как следует преувеличены…
Я никому не говорил, что спасаясь от боли одиночества, изо дня в день сижу над истёртыми листами романа, а устав от них, раскрываю Толстого, Гоголя, Гашека. Я сказал это только Оле – незнакомой душе и единственной, с кем пытался познакомиться...
Наша встреча выпала на зимний, жутко морозный вечер… Она действительно опоздала, и я заледенел под дряхлой китайской курткой, как рыбёшка в насквозь промёрзшей реке…Я смотрел слезящимися глазами то на часы, то на развёрзнутое чёрное небо… стрелки часов стояли недвижно, никуда не торопились и звёзды… с букетом приказавших долго жить хризантем, столбом стоял и я…
Её первый же взгляд раскрыл меня всего, до изнанки, а когда там, в кафе, я предстал в старом неказистом свитере… её взгляд наполнился нетерпением побыстрее встать и уйти. Она боялась быть замеченной кем-то из знакомых - об меня можно было жестоко замарать своё высокое реноме…
Жаль, что всё так случилось, ведь она мне понравилась взаправду… эта интересная женщина Оля… только её очевидный успех в торговле колготками и перчатками не шёл ни в какое сравнение с лопотанием неудачника про какую-то писанину – мою хлипкую эфемерную соломинку...
А я почти полюбил её – стройную, длинноволосую, и даже потом, разговаривал с ней в мыслях и делился теплотой своего сердца…во мне билась глупая надежда, что она позвонит…
…Этого не случилось, поскольку тогдашнего меня она видела насквозь. Видела дешёвый букет погибших от холода хризантем, видела моё мерзкое и отвратное дно, видела жалкую тысячу, с трудом выкроенную мною на кафе, видела и жену, без всякого огорчения сказавшую мне «до свидания»…
Она лишь не видела моего будущего…