Дед умирал тяжело, всю ночь хрипел, пытаясь глотнуть больше воздуха, глаза закатывались. В богадельне люди привыкшие. Не одного уносили поутру санитары с накрытым простынкой лицом. Соседи по палате помогали конечно, кто воду подаст, кто губы утрёт, кто сестру окликнет. «Старый! Да ты ещё нас переживёшь!» - дежурно говорила медсестра, впарывая очередной укол и уходила, шмыгая тапочками.
« А, Вы Сударь лгун!» - эта фраза неотступно преследовала деда уже, который месяц. Сразу после суда, на котором выяснилось, что оказывается не он хозяин своей квартиры, а его внук, здоровый, холёный мужик. Старик тряс бумажками перед судьёй, доказывая своё право владения на двушку. Хотел было рассказать, как он её получал, сколько лет ожидания прожил в бараке. Но когда адвокат истца, умело, представил дело, в выгодном для внука свете, плюнул и просто расплакался.… Вот здесь и услышал – «А Вы Сударь лгун!» Кривя улыбкой рот, говорил и говорил «защитник».
Определили старика в Дом престарелых, спасибо не на улицу выставили, хотя для него это почти одно и то же. Дождь оплакивал переезд как умел. Мелко, нудно под-стать настроению старика. Петрович не вспоминал ничего, всё прошлое осталось теперь в этом, теперь уже чужом, доме. Там растил детей, хоронил жену, баловал внука…. А голову всё мучила фраза «А, Вы Сударь лгун!» Теперь, не прожив и года, в так и не ставшем родным госучреждении, умирал…. Спазмы давили горло, сердце лишь легонько боролось со старостью, пытаясь не быть побеждённым. Но….
«Тихо жил, тихо помер…, и сообщить некому. Внук один и тот отказался….»
Хоронили тоже тихо, без цветов, венков и речей. Просто зарыли гроб на местном кладбище, да воткнули табличку с фамилией. Потом санитары пошли пить спирт, выданный им за работу главврачом. Соседи посудачили о старике и мирно побрели в столовую на обед. На погосте чернели холмики, этот четвёртый за неделю….
- Простите. Как найти начальство? – Высокий молодой человек остановил прогуливающегося пациента.
- Вон сестра-хозяйка – мужчине указали на пожилую женщину занятую разговором с дворником – она знает всё лучше заведующего. Обратитесь к ней. – И человек продолжил, свой утренний променад по седой, тополиной аллее.
- А Вы собственно, по какому вопросу? – Насторожилась женщина. – Посещение родственниками у нас в субботу с 11 до 18, в воскресенье до 16 часов.
- Скажите, у вас находится Андрей Петрович Самойлов? Это мой дед.
- Сегодня, какой день? - Спросила сестра, и сама ответила – Вторник. Первое августа. Вот если бы вы пришли ровно два месяца назад, то Петрович мог с Вами поговорить, а сейчас извините. Нет такой возможности. – Мужчина стоял в растерянности, не понимая суть её слов – Вы, значит внучок его. Как же знаем, знаем…. – Хозяйка пересматривала записи в своём блокноте и одновременно говорила - … ну и как живётся в дедовом гнёздышке? Не жмут стены, видения не мучают? - она отвлеклась и от бумажки, и от разговора, увидав появившегося невдалеке паренька. – Коля! – Закричала ему – К обеду, чтоб были простыни из прачечной! – Умер Петрович, вот так внучок – без перехода сказала – иди до конца аллеи, там кладбище, захочешь, найдёшь деда.
Мужчина, видимо не ожидал такого поворота в разговоре, но ничего не сказал, а только неуверенно повернулся к деревьям и пошёл, медленно, тяжело…. «Постой. Вон там клумбочку видишь? Около неё сидят двое на лавочке. – Он посмотрел и кивнул – Дай им маленькую денежку, они тебе цветов нарвут. Сами её разбили, для таких как ты родственничков, негоже ведь без памяти подходить к могилке».
Холмик нашёлся почти сразу. Он уже начал оседать. Трава выбивалась из-под комьев земли уродливыми клочками, создавая ещё более неприятную атмосферу рядом с холмиком. Мужчина достал из одного бокового кармана пиджака припасённую бутылку водки, из другого, какую-то закуску. Расстелил этот же предмет свой одежды рядышком с могилкой, сел, открыл ёмкость, помолчал и выпил одним духом не меньше половины. Закуска осталась не тронутой, и этим расточительством, с удовольствием воспользовались местные насекомые, облепив продукт своими тельцами. Мужчина молчал. Затем, всё так же молча, допил спиртное и … заплакал. Тихо, по-детски. «Вот ведь дед дела, какие. Я ж в неё так и не въехал. И к тебе стыдно …. Решился вот … сегодня… к тебе дедуля…. Прости дед! А! – Рывком поднялся, слил остатки алкоголя на могилку быстро пошёл вон. Затем, так же быстро вернулся, зачерпнул горсть земли, спрятал всё в карман костюма и вскоре, его быстрая походка наблюдалась на перроне станции. Дверь электрички с шумом затворилась, состав со свойственным ему присвистом набирал скорость, оставляя пустую бетонную платформу, по которой ветерок гонял не потушенный окурок сигареты. Резкий порыв скинул догорающий огонёк на рельсы, от удара о металл он вспыхнул сотнями искр, потух и плюхнулся в пятно мазута. «А, Вы Сударь лгун» - утверждение адвоката стучало в голове внука, равномерно со стуком колёс вагона о стыки рельс. Ещё, и ещё, и ещё, и ещё много, много раз…. Он так и не понял, водки выпил или слёз …..