Вернуться, чтобы простить

Вернуться, чтобы простить.


Я поставил машину в гараж и пошел домой.
День выдался тяжелым и суетным и закончился для меня что-то около десяти вечера. Шел и мечтал: приду и сразу в постель. Даже ужинать не стану, только душ приму.
Машинально охлопав себя по карманам в поисках ключа, я услышал за спиной насмешливый голос:
- В барсетке посмотри.
Голос был мне знаком, чертовски знаком.
Я повернулся и обомлел.
- Кирилл?..
Он стоял и улыбался. Так иронично, но вместе с тем совершено незлобиво, и не только губами и глазами, а всем лицом, мог улыбаться только один человек на свете – мой лучший, да пожалуй, и единственный друг Кирюха.
- Кирилл?..
- Привет, Мишаня! Вот решил навестить тебя. Не очень поздно?
- Кирилл?!!
- Да я это, я. Объятий не предлагаю. Знаю, что мой визит может тебе показаться немного… странным. Давай присядем на лавочку, а то еще в обморок грохнешься, возись с тобой потом… - Кирилл направился к детской площадке, я послушно пошел за ним. Усевшись на скамейку, Кирилл похлопал рядом с собой. – Садись. Я специально самое освещенное место выбрал, чтобы ты не подумал чего.
Я сел и внимательно посмотрел на друга.
Кирилл совершенно не изменился за год, даже казалось, помолодел. Был гладко выбрит, впрочем, как всегда при жизни, аккуратно причесан и пахло от него не затхлостью и мертвечиной, как по некоторым утверждениям должны пахнуть выходцы с того света, а дорогой туалетной водой.
- Кирилл… - в третий раз повторил я и для верности прикоснулся к его руке. Рука была теплой.
Кирилл в широкой белоснежной улыбке обнажил все свои тридцать два крепких ядреных зуба. Я невольно бросил взгляд на его клыки, они ничем не отличались от обычных человеческих троек.
- Да не вампир я, - качнул головой Кирюха, перехватив мой взгляд, - не боись… А впрочем… может, и вампир, кто его знает?.. – он изобразил на своем лице задумчивость, не выдержал, рассмеялся: - Шучу! – (он всегда так: не поймешь – то ли шутит, то ли всерьез). - Во всяком случае, твоя кровь мне не нужна. Я бы сейчас водочки с удовольствием выпил. Ради такой встречи. Не помешало бы, а? Ты выпивать-то не бросил, пока меня здесь не было?
Я кивнул головой, соглашаясь по первому вопросу, и тут же помотал ею, отвечая на второй. Кирилл довольно улыбнулся:
- Я так и знал.
- Ты что, живой что ли? – наконец задал я мучивший меня вопрос. Ведь я видел его мертвым в гробу. Привез тело Кирилла из морга, занимался похоронами, бросал комки сырой земли в могилу.
Стараясь, чтобы Кирилл не заметил, я ущипнул себя за бедро. Видимо, перестарался – щипок получился довольно болезненным, я даже скривился от боли. Хорошо, что Кирилл на меня в эту минуту не смотрел. Нет, я не сплю. Я сижу на скамейке во дворе своего дома, и рядом со мной сидит мой друг Кирюха – живой и невредимый и пахнет от него туалетной водой «Кензо».
- Сложный вопрос, - сказал Кирилл. - В данную минуту да. И буду живым еще некоторое время.
- Какое время? – глупо спросил я и потер саднящее бедро.
Кирилл пожал плечами:
- Как получится. Вот разберусь… с делами.
- Нужна помощь?
Я задал вопрос машинально. Собственно, не спросить не мог – такие уж у нас с Кириллом были отношения в те времена, когда мы оба были живыми.
- Помощь? Пожалуй, нет. Я, Мишаня, встретиться захотел вовсе не ради того, чтобы у тебя помощи просить. Я и в одиночку со всеми делами легко управлюсь. Просто увидеть тебя хотел. Почему-то ни жену, ни батю своего, а тебя. Догадываешься, почему?
- Наверное, потому, что я был твоим другом?
- Ну вот… - огорчился Кирилл. - Почему был? Ты и есть мой друг. Был, есть и будешь. Я знаю, ты меня никогда не предавал и не предашь. Жена предать может, она и предала…
Я вздохнул. Мог бы сказать Кириллу: «ты сам во всем виноват», но не сказал, промолчал.
- С отцом и так и так скоро встретимся. А жена… - Кирилл болезненно скривился. - Интересно, что она нашла в этом мудаке?
- В котором? – опрометчиво уточнил я, тут же понял, что сболтнул лишнего и ругнул себя матерно. Но мысленно.
Кирилл грустно посмотрел мне в глаза.
- В последнем. Да во всех!.. Думаешь, я не знал, что Эльвира мне изменяет? Всегда знал.
- Вот как?
- Знал, - кивнул Кирилл, а потом вдруг как-то подозрительно на меня взглянул. – Мишаня, а ты-то сам откель про любвеобильность моей супруги знаешь? Или было у тебя что с ней?
- Как ты мог?!.. – я приложил руку к сердцу. – Мы же с тобой друзья, Кира! Я об Элькиных изменах только сегодня узнал. Мы с Татьяной были… ну, в общем, на твоей могиле мы были. А после кладбища мне жена и рассказала все, что знала о похождениях своей подруги. Та, как оказалось, кое-чем с ней делилась. А раньше мне Танька ничего не рассказывала… Кстати, Эльвиру мы там встретили. У могилы.
- Да что ты! Вот не ожидал, - попытался съязвить Кирилл. Я посмотрел ему в глаза и вдруг понял, что он по-прежнему любит свою непутевую жену. Если конечно может мертвый любить живую. – Ну и как она?
- Вся черная... Не в том смысле, что в траурной одежде. Мучается очень. Страдает.
- Ну-ну, - кивнул Кирилл. - А почему сегодня?
- Что? – не понял я.
- Почему именно сегодня ты был на кладбище? Сегодня что – девять дней?
- Сегодня ровно год, как тебя… убили.
- Как год?!
- Ровно год. Сегодня… – я назвал Кириллу сегодняшнюю дату.
- Да? – удивился он и покачал головой. – Мне казалось, что прошло значительно меньше времени…
Мы помолчали.
- А что мы здесь сидим? – спросил я. – Ты что-то насчет водки говорил. Так у меня есть.
- В гости, что ли приглашаешь? И как ты себе все это представляешь? Здравствуй Таня! Привет пацаны! Целый год вас не видел, соскучился… Да я же их перепугаю насмерть!
- Я сегодня Татьяну с мальчишками отдыхать отправил. Квартира совершенно пустая.
- А, ну тогда пошли, - обрадовался Кирилл, - давненько я твоих рыбок не пугал. А куда ты своих домочадцев спровадил, если не секрет?
- В Болгарию. С утра на кладбище с Таней сходили, потом я их в аэропорт отвез и на работу вернулся
- А сам-то что не поехал?
- Дела. Да и рыбки опять же. Их же кормить надо, воду менять…
Расположились на кухне, как всегда. Кухня у меня большая. Обычно мы с друзьями сидим там. И с Кирюхой не раз сидели…
- Ну, за встречу! – Кирилл поднял рюмку и, прищурившись, посмотрел сквозь водку на светильник у меня над головой.
Мы чокнулись и выпили.
- Надо же! – удивился Кирилл. - Пошла как родная. А ведь год не пил.
- А как оно – умирать? – спросил я, помолчав.
- Умирать?.. – Кирилл задумался. - Наверное, у каждого по-своему. Лично у меня… в общем, не так, как об этом в книжках написано. Не наблюдал я своего тела с высоты, по тоннелю не летел, света в конце его не видал… Ты когда-нибудь в каком-нибудь узком месте застревал? В трубе, например? Или… помнишь, мы в детстве в сугробах норы рыли? Ходы такие узкие? Тогда, в нашем детстве снега было больше, чем теперь.
Я помнил…
Было мне тогда лет семь. Или меньше?.. Да, меньше, я еще в школу не ходил. Помню, было уже темно, не очень поздно, но темно, зима же. Всех друзей, с которыми я играл в тот день, по домам загнали, а моих родителей дома не было - не вернулись еще из гостей. Некому было загонять. Я один. Думаю: еще раз пролезу по тоннелю и пойду в подъезд греться да ледышки со штанов и валенок отколупывать. А свод надо мной рухнул. Помню как сейчас тот панический ужас. Заорал как резаный. Если бы не случайный прохожий…
- Помню, - сказал я, - застревал.
- Страшно было?
- Еще как!
- Ну, тогда тебе легче будет меня понять. Только это еще страшнее. Потому что застрял я сам в себе. Живое сознание в мертвом теле. Слух, зрение, обоняние, способность говорить, кричать, боль – все ушло. Только сознание. Одно сознание. И темнота… Ты не представляешь, какая ТАМ темнота…
Я молчал и пытался представить. Получалось, но не совсем. Вспоминал, как рвался из снежного плена, а на меня давило и давило – со всех сторон. Но не было полной темноты, был свет в конце тоннеля, в конце моей норы – клочок звездного неба.
- Рвусь, бьюсь, - рассказывал Кирилл, - а нечем биться. Сознание рвется, а куда? Все равно куда, лишь бы вырваться. Но не могу, не знаю как… Минуту так продолжалось. Или несколько минут. Или часов… Я думал не очень долго, а оказывается год прошел. Потом они появились, говорить со мной стали… - Кирилл тряхнул головой и взялся за бутылку. - Давай Мишка, выпьем еще.
Мы выпили еще по одной.
- А что дальше было? – спросил я.
- Дальше? Поговорили со мной, объяснили, что к чему. Потом сюда вот отправили. На этот свет.
- А зачем, сказали?
- Конечно. Я должен закончить свои жизненные дела. Завершить незавершенное. И тогда меня заберут. И попаду я… - Кирилл подцепил вилкой маринованный огурчик и со вкусом им захрустел, продолжил, прожевав, - в царствие, так сказать небесное. Или куда там, хрен его знает? Короче, все тип-топ будет. Там, куда меня доставят после завершения земных дел, уже дожидаются те, кто умерли раньше и уже за все сполна рассчитались.
Кирилл положил на кусочек бородинского хлеба с белесыми зернышками, прилипшими к черной корочке пластик ветчины. Подумал, добавил поверх ветчины пластик сыра и увенчал сложный бутерброд толстым пластом помидора из нашего огорода. Откусив, зажмурился от удовольствия. Чавкая, довольно произнес:
- Подумать только, год ничего не ел!
Глядя на него, я не мог поверить, что он… мертвый.
- Ты совершенно такой же, - сказал я. – А может, ты живой? Может, ты инсценировал свою смерть?
- Не-а, - помотал головой Кирилл, - мертвый. Это же… - он отложил недоеденный бутерброд на тарелку и похлопал себя по груди, по рукам, по голове, - это не мое тело. Похоже на мое, но не мое. Прокатное. А ну-ка! Кстати…
Кирилл поднялся из-за стола и вышел в прихожую, подошел к зеркалу. Задрав рубашку, осмотрел себя, поворачиваясь разными сторонами. Я тоже подошел и тоже посмотрел. В зеркале Кирилл отражался.
- Ну, вот видишь, нет шрамов. За год так не зарастет.
Кирилла убивали ножами. Судмедэксперт насчитал восемь проникающих и двенадцать поверхностных ножевых ранений. Проникающие были в печень, легкие, в почки. Короче – во все жизненно важные органы. И в сердце было два ранения. Я смотрел на обнаженный торс Кирилла и не замечал ни одного шрама. Тело у моего друга было гладким и ровным.
Мы вернулись на кухню.
- А может, чего посущественней? – предложил я. – Закуска закуской, но у меня котлеты есть, Танюха мне целую гору нажарила.
- Ты знаешь… - Кирилл на секунду задумался. – А ведь есть-то я не хочу. Это я так, проверял свой новый организм. На самом деле, нет у меня потребности в пище. – Он взял в руки бутылку водки, повертел ее и поставил на стол. – Да и в выпивке тоже. Но за компанию, как говориться... Давай еще по одной.
Я налил. Кирилл взял свою рюмку и посмотрел на меня грустными глазами.
- Не скоро мы с тобой встретимся, Миша. Давай выпьем… за дружбу. Ты знаешь, я это четко понял. Дружба – штука вечная. Если настоящая… А у нас с тобой дружба самая что ни есть настоящая. Мы с тобой и там дружить будем. Ну, за дружбу!
Мы чокнулись и выпили. Кирилл взглянул на ходики, висящие над столом – стрелки подкрадывались к двенадцати.
- Мне пора, - сказал он, решительно вставая.
- Как это пора? Куда это ты собрался? На ночь глядя…
- Завершать свой жизненный путь. Через полчаса мои убийцы все соберутся в одном месте. Тут недалеко, кстати.
- Ты что, один собрался идти?.. А говорил о дружбе. Или это ты так – для красного словца?
- Да нет, Мишка, ты что? Как ты мог такое… обо мне?.. Я искренне говорил. Ты - мой лучший друг. Единственный. Потому и не хочу тебя с собой брать.
Я обиделся и налил себе водки. Молча выпил и закурил.
- Я хочу, чтоб ты жил. Чтобы пожил еще. Туда всегда успеешь.
Я молчал.
- Да ты пойми, – с досадой в голосе стал убеждать меня Кирилл, - не могу я тебя с собой взять. Ну, не могу и все! А если…
- С тобой пойду, - сказал я.
- Ну, блин! – Кирилл тоже налил себе и выпил залпом. Наверное, и вкуса водки не почувствовал. Зачем пил, если ему не нужно? – Пойми, не хочу я твоей жизнью рисковать. Я-то мертвый, меня во второй раз убить нельзя. А если тебя? Я же себе это никогда не прощу. Целую вечность винить себя буду.
- Все равно пойду.
- Вот упрямый! – Кирилл ударил кулаком по столу. - Ладно, пошли. Только слово дай.
- Какое? – улыбнулся я.
- Слушаться меня во всем и поперек батьки в пекло не соваться.
- В пекло?..

Город хотел обмануть приезжих - прикинуться, что никогда не спит и даже не дремлет. Автомобили сновали туда-сюда, их не стало меньше, чем было днем. Неоновые огни рекламы освещали улицу так ярко, что можно было не только прочесть тексты на банерах, но и увидеть выражения лиц прохожих, которых, кстати, тоже не убавилось.
Некоторое время Кирилл стоял и с грустью смотрел на людей и на проезжающие мимо машины. Потом плюнул себе под ноги и сказал:
- Пошли, Мишаня. Надо идти.
Пройдя подземным переходом и оказавшись на противоположной стороне проспекта, Кирилл не стал останавливаться, сразу свернул в проулок между двумя высотками. Там был сквер. Мы с Татьяной и мальчишками иногда в нем гуляли. В центре сквера был большой фонтан. В столь поздний час он естественно не работал.
- Кирилл, - сказал я тихо, - а как тебя убивали? И кто? Убийц же не нашли. Думаю, их и не искали. Дело, наверное, уже закрыли.
- Наркоши, - бросил Кирилл. - Четверо. Им, наверное, на дозу не хватало. У меня и денег-то с собой немного было - рублей шестьсот. Пятисотка и что-то мелочью… Если бы двое, даже трое, я бы их уделал запросто. Я и уделал двоих. Одному просто руку сломал и ногу, кажется, а другого об асфальт так приложил! Башкой. Лопнула, как пустой орех. Вряд ли он в живых остался.
- Там где твой труп… где тебя нашли, больше никого не было, - заметил я.
- Унесли, наверное… Я бы и с остальными разобрался, но сзади пырнули. Не углядел одного. Или позже этот ублюдок подошел или в тени прятался. Рядом с позвоночником нож вошел, у меня сразу руки и ноги отказали. А потом уже… ну, ты знаешь.
Мы пересекли сквер по диагональной аллее и словно в другой мир попали. Городской шум и суета остались где-то далеко за нашими спинами. А впереди спрятался в белесой темноте спальный район. Светилась только небольшая часть окон.
- Пришли. Здесь они. – Кирилл показал на завешенные тяжелыми красными портьерами окна на первом этаже панельной пятиэтажки. Казалось, что окна изнутри залиты кровью. - Кайфуют, суки!.. Может, ты все-таки не пойдешь, здесь меня дождешься?
- Ну, вот еще! – ворчливо сказал я, доставая из кармана пистолет китайского производства. Маленький такой пистолетик, но стреляет неплохо. Правда, я только пару выстрелов из него сделал. На даче. По консервным банкам.
- Ого! Это у тебя откуда?
- Так, купил на всякий случай.
- Ты же вроде мирный бизнесмен. Зачем тебе пушка?
- На всякий случай, - повторил я. – Времена нынче сам знаешь какие. Наркоманы по улицам бродят, маньяки всякие.
- Только ты это… - Кирилл взял из моих рук смертоносную китайскую игрушку, подержал и вернул, - не вздумай палить из него. Взял и взял. Как правильно говоришь: на всякий случай. Для самообороны. А вообще, из-за моей спины даже не высовывайся. Понял? Я сам…
В подъезде свет не горел, пахло кошками, въевшимся в стены и потолок никотином и жареной рыбой. Дверь, которая нам была нужна, оказалась незапертой. Сердце в моей груди бешено заколотилось, когда мы с Кириллом вошли в прихожую. Я сжимал рукоятку пистолета и чувствовал, что не удержусь, начну стрелять сразу, как только увижу кого-нибудь. У Кирилла рост метр девяносто, он чуть не на голову выше меня. И плечи у него значительно шире моих. Он стоял в дверях прихожей, а я из-за его спины не видел ничего.
- Ну? Что там? – срывающимся шепотом спросил я.
- Опоздали… Мы с тобой, Мишаня, опоздали, - громко ответил Кирилл.
- Что, ушли?
- Ушли, суки. – Он прошел, наконец, в комнату и я увидел убийц моего друга. Один сидел за столом, запрокинув голову за спинку стула, второй лежал на диване, ноги третьего торчали из проема на кухню.
- Как ушли? А это кто?
- Это их оболочки. Они трупы.
Теперь и я понял, что все трое мертвы. Уж очень они были неподвижны, сидели и лежали в неестественных позах и смахивали на брошенные за ненадобностью манекены.
- Передоз? – предположил я.
Кирилл пожал плечами:
- Какая разница?

- И что теперь делать? – спросил Кирилл.
Мы сидели в кафетерии автовокзала, и пили плохой кофе. Вернее пил я, Кирилл отказался. Сначала мы долго и молча бродили по ночному городу. Я пытался задавать ему вопросы, но Кирилл отвечал вяло и невпопад. Он думал о чем-то своем. А теперь вдруг сам задал вопрос.
Я пожал плечами и предложил:
- Может, в милицию позвонить?
- Зачем? Этих уродов и без нас найдут. Я не о том, Мишаня. Я не знаю, что мне теперь делать! Я свои жизненные дела не завершил. Я этих… сам покарать должен был, а они без моей помощи управились. И что теперь мне делать?
- А кто тебе сказал, что ты их покарать должен? Они? Те, кто тебя сюда отправлял? Так и сказали? Мол, покарай…
- Да нет, - подумав, покачал головой Кирилл, - вроде не говорили. Они просто сказали: - Ты должен вернуться, чтобы завершить незавершенное.
- То есть, ты хочешь сказать, что конкретно они тебе задание не формулировали?
- Конкретно нет. Но я спросил их… ну, насчет конкретики. Они мне ответили: иди и сделай то, чего больше всего сейчас желаешь. А я в тот момент больше всего желал свернуть шеи этим ублюдкам. И еще… Ну, это неважно, ерунда… В общем, о возмездии я думал тогда. И вообще - не должны эти твари землю поганить! Я и решил… Нет, а зачем тогда, скажи на милость, они мне это место указали?
- Может, для того, чтобы ты увидел своих врагов мертвыми? - предположил я. – Чтобы узнал, что отомщен… - я вдруг замолчал, осененный догадкой. Достал сигареты, закурил. – Ты сказал: и еще.
- Чего – еще?
- Ты сказал, что еще о чем-то думал. И сказал, что это неважно, что это ерунда.
Кирилл с интересом наблюдал, как я курю.
- Дай-ка мне.
- А тебе это надо?
- Надо, надо. Давай. Организм вроде не требует, а… - он постучал себя по голове.
Я дал Кириллу сигарету и щелкнул зажигалкой. Кирилл затянулся и стал смотреть в окно, за которым был город.
- Я тогда еще об Эльке подумал, - решился признаться он. - Как там она? Увидеть бы хоть одним глазком. Хоть в последний раз. И тогда можно спокойно… растворяться в вечности.
- Так может быть, это и было главным твоим желанием?
Кирилл задумался.
- Значит, говоришь, Эльвира черная вся? – спросил он, помолчав.
- Переживает. Забыть тебя не может.
- Не верится как-то, – усмехнулся Кирилл.
- Знаешь, как бывает? Когда имеешь - не ценишь, а когда потеряешь - жалеешь. Нет, не жалеешь. Бывает, что потеря оказывается невосполнимой.
- Элька восполнит. У нее не заржавеет.
- У Эльвиры после того, как тебя похоронили, никого.
- А ты-то откуда знаешь? У постели что ли ее дежуришь?
- Просто знаю. Мы же перезваниваемся. Иногда в гости ходим. Когда встречаемся, Эльвира или молчит, о чем-то своем думает, или о тебе говорит. Вспоминает, какой ты был. И говорит, что всю жизнь только тебя одного любила.
- Любила, но изменяла. Странная какая-то любовь…
- Я так думаю, что в ее изменах ты сам и виноват.
- Как это? Не удовлетворял что ли? Вроде у меня таких проколов никогда не было. Кстати сказать, не только с Эльвирой. У меня и другие бабы были, как и у всех у нас, у мужиков. У тебя, что ли не было? Молчишь?.. Вот-вот.
- А я сейчас не на твою сексуальную несостоятельность намекал. Я про твои командировки бесконечные…
- У меня работа такая, - огрызнулся Кирилл, перебив меня, - была… Мне что, надо было работу менять?
- Да ты сам в эти командировки напрашивался!
- Напрашивался. Да меня ноги домой не несли!
- Это потом. А сначала?
- Что – сначала? Хочешь выяснить, что первее – курица или яйцо? Мои командировки или Эльвирины измены? С чего все началось… Да какая теперь разница! Началось и началось. Год уже как закончилось.
- Вот именно, - сказал я, - все закончилось. Эльвира всем своим… - я подыскал наиболее нейтральное слово, - ухажерам отставку дала. А ты знаешь, о чем она больше всего жалеет?.. О том, что не родила тогда ребеночка. Хотела родить, но ты...
- Я был уверен, что это не мой ребенок.
- А может, ты ошибался?
Кирилл не ответил. Надолго задумался.
- Я ведь тогда… - Кирилл вздохнул, - ну, в тот вечер, когда меня убили, домой шел. Пораньше прийти хотел. Шел и думал: помирюсь с Эльвирой. Предложу ей жизнь начать с чистого листа. Забудем обо всем и вспоминать никогда не будем. Может, думал, еще не все потеряно и разбито? Если бы поговорили, решили попробовать, склеить, кто знает – может?.. А не решили бы, так ушел бы… Вот и ушел. Вернее, так и не пришел. Теперь уже ничего не исправить, не начать заново, не попробовать… Теперь только посмотреть, в последний раз.
- А кто тебе мешает?
Кирилл пожал плечами.
- Значит, так, - сказал я. - Скоро светать начнет, пока до твоего дома доберемся, самое время будет. Зайдем в подъезд напротив, постоим у окна. Эльвира рано встает, ей через весь город ехать.

Мы стояли в подъезде на втором этаже. Я курил, мы оба молчали. С минуту на минуту должна была появиться та, которую ждал мой друг. Ждал, чтобы просто увидеть. Увидеть и простить.
- Уже скоро, – я посмотрел на часы.
Вдруг Кирилл схватил меня за локоть и с силой сжал его. Я взглянул в окно и увидел, что подъездная дверь открылась и из нее вышла женщина. Это была Эльвира, я узнал ее по плащу с капюшоном. Кирилл стоял и заворожено смотрел на жену. Эльвира шла по двору, походка ее была какой-то неуверенной. Вдруг она остановилась и подняла голову, откинув капюшон на спину. Но смотрела она не на нас, а на небо. Потом Эльвира опустила голову и быстро-быстро пошла дальше. Вскоре она скрылась за углом дома.
- Вот и все, - сказал Кирилл. – Теперь можно и…
И он стал таять у меня на глазах - становился прозрачным и растворялся в полумраке неосвещенного подъезда.
- Кирилл, - окликнул я его.
Лицо Кирилла еще можно было разглядеть. С трудом, но можно было. Мне показалось, что он плачет. Но может быть, это были не слезы на его щеках, а капли испаряющейся жизни.
- Кирилл, - позвал я и услышал словно издалека:
- Прощай, Мишаня. Я завершил свой жизненный путь. Прощай, друг. Не повторяй моих ошибок. Живи так, словно этот день - твой последний. И люби тех, кто рядом. Прощай… Прощайте все живущие. И счастья вам…