Глава 2. Долгие сборы
Принц Атар направлялся из Карлинора в Зоор. Он решил до встречи с королём ничего не предпринимать: формально даже приём добровольцев был нарушением правил королевства. Поэтому желающим присоединиться он говорил, что пока что берёт их в свой отряд сопровождения, а уж потом посмотрит, годятся ли они в колонисты.
Вплоть до окрестностей Линьи и въезда на полуостров Зоорвин кругом были следы разорения. Затем пошли столь же благополучные места, как в Карлиноре. У Атара появились плохие предчувствия. Но он вспомнил разорённые окрестности Линьи и подумал: «Не получится здесь, получится в Линье! Всё равно сдаваться нельзя. В колонии будет намного труднее».
Больше всего дядю короля беспокоили воспоминания о схроне Тайного общества каменщиков в Карлиноре. Значит, на Родине есть четвёртая духовная сила, причём очень мощная. Вербует только тех, кто прошел основательную духовную подготовку и, несмотря на неё, готов полностью отречься от религии. Кисса, оказывается, тоже входит в это братство! А поскольку в братстве запретов нет, то с этой гетерой Атару можно обсуждать всё.
Увиденное полностью перевернуло представление Атара о мире, который удерживает на уровне человека противоборство и сотрудничество двух религий, а на уровне более высоком — противостояние Победителей и Кришны. Это предстояло ещё осмыслить и проанализировать на нескольких уровнях, как его учили в юности и как он старался делать всегда.
В столице королевства городе Зооре принца ждал холодный приём. Его, против обычаев, не пригласили занять гостевые покои в королевском дворце. Он вынужден был остановиться у собрата по рокошу принца Карсира. Король «был очень занят».
Братья по обществу сразу же нашли Атара и пригласили на своё тайное собрание. Он услышал, что королева Толтисса вовсю преследует членов общества, чуя их чуть ли не по запаху, а высшие степени общества не дают разрешения ни на какие действия, посмеиваясь: «На то и щука в реке, чтобы карась не дремал». Конечно же, гонения не принимали характер репрессий, поскольку за несогласие в делах веры судить было нельзя. Однако при первой возможности братьям припоминали их грехи, а тем, кто ранее был придворным, давно уже не поступает приглашений во дворец.
Жена, ждавшая ребёнка, женским чутьём почуяла неладную со всех сторон обстановку.
— По-моему, наш лучший друг князь Клингор очень хорошо запутал тебя в какие-то свои сети, не хуже, чем того льва, что вы привезли с охоты. И тенёта эти дотянулись в столицу. Я вижу, любимый супруг мой, что сам ты не можешь из них выпутаться. Может быть, мне по-женски поговорить с королевой?
Принца вначале шокировало, что в столь важном деле нужно прибегать к помощи женщины. Но затем он начал немного успокаиваться, вспоминая: Линью возвратила королева Толтисса, а самому монарху пришлось бы разбивать лоб об укрепления и гробить свое войско. Да и воспользоваться помощью Высокородной гетеры считалось не зазорно даже Императору, а для Атара его жена была выше всех, даже самих Высокородных гетер. Словом, он начал склоняться к мысли принять её предложение.
Но неожиданно всё переменилось. К принцу вечером пришёл церемониймейстер и объявил ему, что завтра утром король и королева ждут губернатора Сахирры принца Атара для длительной аудиенции наедине.
***
Вначале разговор шёл не о деле. Король, королева и принц потягивали ароматный кофе и вели светскую беседу, но Атар при этом чувствовал, что каждое слово и чуть ли не каждая мысль его оцениваются коронованной парочкой.
— Я уговорила супруга своего простить тебе неравный брак, тем более что жена твоя уже дала тебе сына, собирается родить ещё ребёнка, а поведения она самого лучшего, — ласково сказала королева Толтисса, глядя на принца так, что у него мороз по коже пробежал.
— Я благодарен тебе, мудрейшая и очаровательнейшая, — вежливо ответил принц, и, поскольку по правилам высшего этикета нельзя было расточать хвалебные эпитеты, не смягчая их юмором, продолжил: — Если бы мне понадобилось сейчас взять вражеский город, я бы попросил у короля не армию, а тебя.
Вспомнив линьинскую авантюру Толтиссы, все улыбнулись.
— Да, месяцы противоборства с Ляном Жугэ тебя здорово изменили, принц, — продолжил шуточную линию король. — Теперь ты первым делом думаешь о том, как перехитрить и ошеломить противника. Интересно, какую стратагему ты подготовил для нас.
— Кофе такой прекрасный, что все стратагемы у меня вылетели из головы, — отпарировал принц.
— Я слышала, — продолжала королева, — что знаменитая Кисса теперь будет твоей подданной.
— Ты ошиблась, великолепная. Она лишь возвратила себе свободу, согласившись стать гражданкой новой колонии.
— Значит, это правда, что ты, принц, собираешься нас покинуть? — мягко спросил король.
— Мне наскучила спокойная жизнь. В такие времена в королевстве достаточно иметь одного полководца, а князь Клингор сильнее меня как военачальник. Мне уже сорок лет, но я ещё не прославил своё имя достаточно. Мне ничего не остаётся, как поставить себя перед выбором: умереть или победить, — произнёс принц весьма холодным тоном патетические слова.
— Кто из вас сильнее, как военачальник, ещё неизвестно. Вы друг с другом не сталкивались, и никто не знает, что было бы, если бы Клингору противостоял не средненький Эстрагон и не мой простоватый кузен король Тромы, а сам Лян Жугэ, — отвесил изысканный комплимент король, внимательно наблюдая за реакцией принца.
— Не хочу, чтобы когда-то мы с Клингором или с твоим величеством оказались вынуждены мериться силами и полководческим искусством, — без лишнего политеса отрезал Атар. — Я скроюсь как можно дальше, на самый край Земли, чтобы там получить от Судьбы уготовленное мне.
— Что же, дядюшка, — слегка улыбнулся король. — Замысел у тебя грандиозный. Я ещё раз убеждаюсь, что наша семья не выродилась. Честно говоря, мне жалко даже дурачка Крангора. Он не учёл, что отпускать себя на волю в страстях для государственного человека недопустимо. Я слышал, что он пьёт, уже не обращая внимания на качество вина.
— Рассказывают, что принц Крангор по целым сезонам не подпускает к себе женщин, а потом бросается на первых попавшихся. Хорошо, что он ещё до шлюх не опустился, — с некоторым оттенком брезгливости промолвила Толтисса. — Переживать погибшую любовь, конечно, надо. Но нельзя же при этом терять свой уровень и опускаться до какого-нибудь цехового мастера, случайно оказавшегося прихотью Высокородной гетеры и заливающего горестные воспоминания о невозвратимой любви вином и развратом.
— Мне самому печально слышать об этом, — поддержал приличия Атар. — Но почему-то мне кажется, что, если бы не случилось той трагедии, наш принц ещё долго был бы посмешищем и проблемой всей нашей семьи. Так что Судьба поступила с ним безжалостно, но на самом деле милостиво.
— Наверно, ты прав, дядюшка, — задумчиво ответил король. — Я боялся, что ты тоже потерял голову по примеру Крангора. Но оказалось, что ты, как полагается Высокородному, нашёл решение, соответствующее и чувствам, и разуму, и чести. Я вижу, что ты счастлив в браке и твоё счастье не заслонило от тебя мир. Поэтому я намеревался наградить тебя за хорошее управление провинцией.
Если бы Атар был не столь натренирован в выражении своих чувств и в жёстком контроле себя, у него бы челюсть отвисла. Ведь все информаторы единогласно говорили, что на него поступает множество доносов и что его вот-вот снимут с губернаторства. Всё внезапно менялось. Но прежде, чем продолжать разговор, напомним, что обсуждалось между членами высокого семейства.
Принц Крангор был одним из трёх лучших полководцев среди участников рокоша. Он весьма умно повел себя при осаде Линьи, не бросая своё недостаточное по численности войско на глупый штурм, а причиняя богатому городу максимум неудобств. Он не разорял городские селения и имения горожан (вернее, разорял их с большим разбором), но всё время держал горожан в напряжении из-за этой опасности. Одновременно он при каждом удобном случае демонстрировал симпатии к городу и к древней линьинской культуре. Вначале к принцу стали приходить из города отдельные лица, известные своим высоким чувством чести, так что их не могли заподозрить в измене. Это были прежде всего его учителя, и в первую очередь знаменитый мастер боевых искусств Суктраккит. Настроение линьинского сената и народа постепенно менялось в пользу принца, и в один прекрасный день он устроил демонстративный штурм главных ворот, а ему тем временем открыли потайные. Королевский гарнизон был отпущен с почестями, а принца избрали пожизненным консулом. Принц по уши влюбился в знатную, непорочную и прекрасную линьинку Адель. Свадьба принца и Адели должна была быть отпразднована как большое городское торжество. Но в день свадьбы Адель убили прямо на пороге храма, и принц стал вдовцом, едва успев стать мужем. А поскольку любовь принца и Адели уже несколько дней перешла все границы, принц чуть не сошёл с ума от горя. В этом состоянии он скоро настолько потерял авторитет в городе, что, когда в город явилась без охраны королева Толтисса, горожане без боя сдались ей и лишили принца консульства. Принц был вынужден просить пощады у короля (тем более что остальные участники рокоша помирились с королём из-за начавшейся большой внешней войны). Его простили и сослали в поместье. Теперь он там приканчивал себя отчаяньем и пьянством.
— В городе играется новая пьеса, где выведены две любовных пары. В них легко узнать тебя и принца Крангора, — заговорила Толтисса, переводя разговор в светское русло.
Около часа длилась дружелюбная светская беседа, затем Толтисса вышла и принц начал обсуждать с королём дела своей провинции.
— А почему ты проявил такую враждебность ко мне и не остановился во дворце? — с улыбкой заметил король под конец разговора.
— Твой церемониймейстер меня не пригласил.
— Но ведь ты, как наследник престола, имеешь полное право на гостевые покои, — возразил король.
Воспользоваться этим правом без приглашения короля было бы возможно, и никто не сказал бы ни слова, но это было бы действительно оскорблением и прямым вызовом королю.
— Виноват, — вежливо ответил принц. — Я не осмелился воспользоваться своим правом. Чтобы больше не было таких инцидентов, прошу тебя, царственный племянник, лишить меня права наследования в обмен на титул Принца Империи и основание нового рода.
— Хочешь стать независимым князем в своей колонии? — улыбнулся король. — Я сейчас же разбраню церемониймейстера за нарушение приличий, а тебя приглашаю немедленно переехать в гостевые покои. Такой важный вопрос, который ты поставил, должен быть обсуждён на Совете Королевства а затем вынесен на Совет Королей Империи. Поэтому быстро всё не сделать. Я повелю подготовить к Совету королевства все необходимые решения.
— Спасибо, твоё величество, — официальным тоном ответил Атар, так и не поняв, удачно ли прошла аудиенция.
В комнату вновь вошла королева. После необходимых церемоний принц удалился.
***
— Мой супруг и повелитель, — начала королева. — Ты, конечно, знаешь, что я всегда обладала хорошими эмпатическими способностями, а после известного события они ещё больше обострились. Так вот, у твоего дядюшки стоит не только свой собственный ментальный щит, но ещё и щит Каменщиков.
Король был поражён. Он упустил, что все гетеры проходили ещё в школе жестокую тренировку на эмпатию, а что Толтисса на самом деле очень сильна в этом искусстве, он не подозревал.
— Жёнушка, ну а всё-таки, что же ты почувствовала?
— Мой повелитель, я некоторое время была на грани жестокого и необратимого выбора. Я свой выбор сделала. Ты перед ним ещё не стоял, и не приведи Судьба тебе оказаться перед ним. Атар сейчас его делает. Мы можем подтолкнуть его и в объятия Кришны, и к свету, и ещё куда-то, в какую-то бездну, которую я чувствую, но описать не могу. Я надеюсь на твою мудрость, мой супруг.
— Тогда я принимаю решение. Сейчас же поручу к ближайшему Совету королевства подготовить указы о разрешении принцу вербовать колонистов без ограничений по всей территории королевства и о ходатайстве перед Советом Королей и Императором о создании нового рода Принцев Империи. Это в любом случае необходимо сделать. А остальное мы решим чуть позже. У нас во дворце он будет под надзором и мы поймём, куда дело клонится.
— Ты, как всегда мудр, мой ненаглядный супруг, — улыбнулась Толтисса и поцеловала мужа так, что у него закружилась голова. — А когда ты не мудр, у тебя есть мудрые советники. Действительно, лучше, если этот перелом совершится не у нас в королевстве.
— У меня есть ещё прекрасная и мудрая супруга и любимый сын-наследник, — улыбнулся король. — Нас ждут придворные, моя красавица. Церемониймейстер, объявляй утренний приём!
Поскольку принц Атар теперь жил во дворце, он должен был время от времени являться на официальные королевские приёмы. Король милостиво разговаривал с ним, хвалил при всех его мудрое управление провинцией. Обычно принц сидел с королём за карточным столом и часто даже играл в одной команде с ним. Однажды король, после шутливой перепалки на тему полководческих способностей, вызвал Атара на партию в облавные шашки. Принц играл в полную силу и победил с преимуществом в 50 пунктов территории. Это был разгром. Король посмеялся:
— Дядюшка, ты доказал, что мы недооценили твои полководческие способности в ходе войны. Я признаю свою ошибку, что не наградил тебя как полководца.
— Твоё величество, мой царственный племянник! Я просто получил во время войны много уроков от лучшего полководца наших дней, а потом у меня было время обдумать их.
— Значит, теперь ты сможешь, как наши славные предки, с маленьким войском граждан громить орды варваров.
Придворные догадались, что король намекает на будущее основание новой колонии Атаром. Известия об этом были довольно давно получены из Карлинора, а сейчас король впервые подтвердил их.
Арлисса, жена принца, теперь тоже ходила на приёмы во дворец. Королева приглашала её в свой узкий кружок, где новоявленная знатная дама чувствовала себя как под перекрёстным огнём. Королева и дамы изводили её поэтическими состязаниями. В первый же день королева с ласковой улыбкой сказала:
— Что ты, Арлисса, намерена делать «сегодня и завтра»?
— «Неволю терпеть и о воле мечтать», твоё величество, — дерзко ответила Арлисса, расшифровав намёк:
Тело:
Ни сна, ни покоя, ни ночи, ни дня,
Ни поздно, ни рано.
Когда же ты, Боже, избавишь меня
От злого тирана!
Он гонит и гонит, вперёд и вперёд,
Сегодня и завтра.
Ах, жаль, лихорадка его не берёт
За гранью азарта.
Душа:
На нервах и жилах подвешена я
Для боли.
Когда же ты, Боже, отпустишь меня
На волю?
Неволю терпеть и о воле мечтать
В темнице.
А знаешь, ведь души умеют летать
Как птицы.
(Э. Марвел, Перевёл Яков Фельдман)
Такие трудные намёки повторялись всё время. А дамы ставили Арлиссу в ситуации, где она должна была проявить знание этикета. Арлисса уже не раз молилась за упокой души отца и за здоровье матери, без всяких скидок заставивших её пройти полный курс образования и тренировки для дворянских девушек, несмотря на исключительно скромное положение их семьи. А муж сразу после свадьбы велел ей безжалостно тренироваться на знание классической литературы, светскую беседу и этикет. Постепенно королева начала улыбаться Арлиссе, и та почувствовала, что испытание выдерживает.
Может быть, такое положение, когда единственными отдушинами для принца были военные упражнения и вечера с любимой женой, длилось бы ещё довольно долго. Но к принцу явился посол высокой имперской республики Хирры и вручил ему постановление консулов, Сената и Народа Хирры, дающее полное право набирать колонистов по всей Хирре. После этого посол намекнул, что, если нечто не заладится в Карлиноре, Хирра готова стать метрополией новой колонии. Узнав такую новость, король перестал тянуть бюрократическую резину. Через день был назначен Совет королевства, первым вопросом на котором стояло рассмотрение итогов деятельности принца Атара и разрешение ему основать колонию.
***
Заседание Совета началось с речи короля.
«Принцы королевства! Высокородные властители! Почтенные выборные от дворян и граждан! Сегодня один, но важнейший, вопрос. Обо всём остальном мы будем говорить завтра».
По Совету прошел лёгкий шум. Такое начало означало требование короля решить всё по рассматриваемому вопросу сегодня, без комиссий и других проволочек.
«Наш любимый дядюшка, четвёртый наследник престола принц Атар, как известно, сильно подпортил и свою, и всего королевского семейства репутацию неравнородным браком. Поскольку брак был заключён во время рокоша, мы не могли повлиять на решение принца, а разводиться он наотрез отказался. Сейчас мы убедились в мудрости его решения. Арлисса Тронаран оказалась добродетельной женой и хорошей матерью, подарившей принцу наследника. Она в высшей степени достойно ведёт себя в придворном обществе и заслужила похвалу нашей королевы. Первый вопрос, который я ставлю перед Советом: утвердить рекомендацию королевы Толтиссы о присвоении Арлиссе Тронаран сана Высокородной дамы и принцессы королевства, как законной и полноправной жене принца-наследника. Будет ли почтенное Собрание обсуждать этот вопрос или сразу проголосуем?»
Собрание перевело дух. Первый вопрос был лёгким и очевидным. Члены Собрания со вздохом поднялись со своих кресел и вышли через дверь «Согласен». Устроив себе маленький перерыв, они вновь вернулись в зал заседания.
«Благодарю вас за единогласное решение. Это прекрасное начало нашего Совета. Я повелеваю герольдмейстеру выписать высокородной даме Арлиссе титул на сан принцессы. Я дарю ей государственное поместье Корситирлин в Зоорине».
Корситирлин был небольшим поместьем в окрестностях Зоора. Король выражал намерение держать семью принца поблизости.
«Второй вопрос, почтенное собрание, состоит в отчёте принца Атара за годы его наместничества в Сахирре. Я прошу принца кратко рассказать, как обстоят дела в провинции».
Предупреждённый, чтобы в докладе не было ничего лишнего, принц рассказал о восстановлении провинции после войны и о наказах её городов и крестьян. Всё это заняло пять минут.
«Я предлагаю почтенному собранию одобрить доклад принца. Вы сами видите, что в провинции полностью восстановлен порядок, люди живут уже лучше, чем до рокоша и войны, разбойники уничтожены, налоги собираются полностью. А что собрания недовольны принцем, это дело житейское. Правитель, которым все довольны, как правило, слабодушен. По этой причине я предлагаю наградить принца правом носить простые пурпурные сапоги».
Пурпурные сапоги, вообще говоря, были знаком отличия принцев Империи и князей. Пурпурные сапоги с украшениями — знаком отличия королей. Так что почесть была высокой. В таком случае молчать не было принято, и выборные заняли полтора часа хвалебными выступлениями в адрес принца и короля. Даже делегаты от городов Сахирры, всё время писавшие на него жалобы и доносы, присоединились к общему хору славословий. Принц и король с гадливым чувством в душе пережидали этот обязательный ритуал. Для высокородных тренировка на отношение к лести и её распознавание была частью их жёсткой программы обучения и подготовки к роли правителей. А чтобы они не растренировались, подобные ритуалы сохранялись в имперских обычаях.
После длительной говорильни собрание стало голосовать, и, естественно, опять проголосовало единогласно. На сей раз перерыв тянулся подольше: советники засиделись.
— Они чувствуют, что самое главное впереди, — с иронией сказал король Атару, сейчас сидевшему по правую руку от короля.
— Я тоже, — кратко ответил Атар.
После возвращения советников король предоставил слово Атару. Свою длинную речь, в которой Атар благодарил короля и весь народ королевства за счастье жить в столь славной и культурной стране, принц завершил так:
«Мне уже сорок лет. Я должен успеть сделать до смерти великое дело, а в Империи сейчас такой возможности нет. Поэтому я обратился к королю с просьбой лишить меня права наследования престола, поскольку хочу основать свой род и новую колонию».
Король взял ответное слово:
«Я не допущу, чтобы мой дядя Атар лишился титула принца, не приобретя ничего взамен. Он славен и своими военными подвигами, и своими талантами в области руководства. Он человек чистого и безупречного поведения, незапятнанной чести. Я должен повиниться перед собранием, что после войны недооценил его заслуги. Поэтому буду просить собрание единогласно поддержать мою петицию к Императору и Совету Королей с просьбой даровать принцу Старквайи Атару титул Принца Империи и сделать его основателем нового княжеского рода. Только после этого я согласен принять его отказ от права наследования престола. А поскольку такое великое дело требует серьёзной подготовки, я прошу собрание немедленно дать разрешение принцу Атару набирать добровольцев во всех городах, сёлах и ленах королевства. Я также прошу дать ему разрешение на продажу его земель и недвижимого имущества, даже тех земель, которые должны перейти к его наследникам по праву майората. Такой случай предусмотрен в законах нашего Императора-основателя. Мой чиновник сейчас зачитает проект постановления по этому поводу».
Основным пунктом в длиннющей и запутанной бумаге было то, что преимущественное право на покупку майората, лена, земель и недвижимости принца имеет король. Для этого должна быть образована оценочная комиссия из представителей короля, принца и Совета. Совет хотел было начать дискуссию по поводу своей кандидатуры, но король жёстко потребовал решить всё до исхода дня. После утверждения комиссии Атар выступил с заключительным словом.
«Высокое собрание, я благодарен вам за быстрое и благоприятное решение всего, что касается моей просьбы. Я прошу вас ещё об одном. Поскольку у меня очень много дел, связанных с подготовкой к отправке в колонию, я не смогу участвовать в дальнейших заседаниях Совета и прошу освободить меня от этой обязанности».
Это решение было принято единогласно, и делегаты с облегчением разошлись. Со следующего дня Атар имел право вести вербовку колонистов-добровольцев из граждан и неграждан, выкупать преступников и слуг для пополнения числа колонистов. Теперь обратный путь был отрезан. Если не удастся набрать колонистов, Атар будет вынужден собрать лихих людей и отвоевать себе княжество рядом с Империей.
На следующей неделе принц вместе с доверенным рабом-казначеем царя и купцом Синсом Усикарсом из Ангарины отправились в Сахирру подготавливать имущество принца к продаже. До этого принц записал в число колонистов своих добровольцев, приставших к нему по дороге и, против ожидания, практически всех членов Тайного общества каменщиков из Зоора. Братья-каменщики и сёстры-каменщицы решили, что им будет лучше под властью их брата. От радости они запели «Гимн Свободе» Толтиссы, естественно, с последними словами:
Свобода, святая свобода,
Источник всех благ и всех прав.
Рефрен был тоже «Свобода, святая свобода».
Когда принц вернулся к себе, его пронзила страшная мысль. Братья поют гимн, сочинённый королевой, а королева их гонит! Не комедия ли всё это с тем, чтобы образовать колонию, целиком подвластную Тайному Обществу? И принц начал анализировать факты, заодно отмечая, что бы ещё надо выяснить.
А король неожиданно для себя сказал своей жене и советнице:
— Прекрасная моя Толтисса, я так рад, что Атар уезжает. Чувствую: иначе в конце концов я должен был бы подослать к нему убийцу или поймать его на чём-то и опозорить. Слишком уж вызывающе он себя вёл.
— Ты совершенно прав, мудрый мой муж! Только стал бы он менее опасен опозоренным?
— Нет, вроде бы не стал бы. Значит, всё равно пришлось бы его казнить либо убить. От какого тяжелого решения он меня избавил! Я ему благодарен.
— Муж мой любимый, всё правильно. Но вот не упустил ли ты что-нибудь в своих мыслях?
— Да, жёнушка! Ты всё так прекрасно чувствуешь! Теперь задача, чтобы он уехал, будучи благодарен мне, а не Клингору, и был бы затем другом Старквайи, а не Карлинора или, не дай Судьба, Хирры.
— Ты становишься всё мудрее и мудрее! — прервала разговор Толтисса своим коронным поцелуем.
Словом,
Коль накопилась
Тяжкая куча обид,
Лучшее средство
Их уничтожить —
Просто подальше уйти.