*****
Владыка не был удовлетворен положительным ответом, напротив, он только сильнее встревожился. Сопротивление слишком легко согласились на все условия, даже – на выдачу Талланая, чего Владыка уж точно не ожидал. И теперь он лихорадочно прокручивал в памяти все события, ища подозрительные моменты. Он заставил Зан-Карата повторить весь разговор с предводителями Сопротивления, потом еще раз, ища ошибку или оговорку, но ничего не нашел и встревожился еще больше. Он уже не сомневался, что раскрыт, но не мог доказать это. Почему? Где же он или его представитель допустил оплошность? Они что-то заподозрили, это ясно, только вот что они знают? Что насторожило их? Они, скорее всего, знают об аресте Литой Меди, вот только до какого момента? Знают о том, что его отдали Вопрошающим?.. Голова раскалывалась от вопросов, на которые пока не было ответов. Владыка быстрым шагом шел по коридору, ведущему в бывшие покои Талланая, а через минуту понял, за чем. Глубокая Даль! Плохо, что он не вспомнил о зеркале раньше, но что поделать! Во всяком случае, теперь оно сослужит ему службу. Оно покажет ему Сопротивление, покажет всех тех, кто был там, покажет Теалея… Настоящим именем Владыка предпочитал бога Мрака не называть. Даже мысленно.
Владыка подошел к дверям, помедлил, осторожно протянул руку, ожидая всего, чего угодно, но одного толчка оказалось достаточно. Портьера легко отошла в сторону. Наверное, Талланай не счел необходимым накладывать охрану.
В одиночку, без Талланая, Владыка был здесь впервые. Он с новым чувством огляделся по сторонам. Вроде бы, все это он видел и раньше, но взгляд то тут, то там натыкался на не замеченные ранее необычные мелочи. Толстый слой пыли на подоконнике, будто чародей избегал солнца и не любил ночь. Натертые до блеска полы, по которым можно было только скользить, не прикрытые ковром (кстати, ковер обнаружился в углу, аккуратно скатанный и имевший такой вид, словно его сняли в первый же день и больше не стелили). Лампы под потолком не было, зато на стене, в специальных креплениях обнаружились факелы. Запас их был во всех покоях, но тут их явно жгли гораздо чаще, чем где бы то ни было, исключая, конечно, Нижние Казематы. И еще – едва уловимый запах, который почему-то наводил на мысль о пресмыкающихся. Человек внимательно осмотрел помещение и направился к дальнему углу комнаты, к маленькой двери, скрывавшей святая святых чародея – лабораторию.
Вторая дверь тоже не таила никаких ловушек. Владыка снова ощутил легкий укол беспокойства. Не бывает, ну не бывает же такого чародея, который не запирает лабораторию, не скрывает никаких секретов, не таит новых принципов повелевания Силой, не… Это же противоестественно, такая открытость! Заходи, смотри… Словно он и не занимался здесь магией и потому ничего обнаружить в комнате нельзя.
Владыка отогнал эти непрошеные мысли. Талланай предатель, но кто знает, может, он был предателем все это время и только ждал подходящего случая. Не зря ведь говорится, что чужая душа – потемки, а душа мага – и вовсе полная тьма. Впервые и некстати подумалось, что он ничего не знает о чародее, которому доверял многие тайны. В том числе и такие, зная которые, человек больше никогда не выйдет за пределы дворца. Талланай – вышел. Ну да ладно. Он еще ответит за предательство.
Владыка боялся признаться даже самому себе, что его это задело. Он всегда считал чародея лучше других и мог бы назвать другом, если бы сам Талланай был чуть более общителен и раскован. Кроме того, Владыка осознавал, что учителя магии, равного Талланаю, ему не найти. Может, зеркало поможет и в этом? Он повернулся к столику и едва не вскрикнул: Глубокая Даль исчезла! Мгновенно в памяти пронеслось несколько событий, выстраиваясь в законченную логическую цепочку. Многое становилось понятным. Конечно же, Глубокая Даль, которую Талланай считал величайшей ценностью обширной сокровищницы Мариссены, просто не могла оставаться без присмотра. Талланай забрал ее с собой. Конечно, и почему он думал только о магических приемах разведки?! Ведь мысль о Глубокой Дали даже не приходила ему в голову и если он и приказывал магам поддерживать отражающий экран, то только из опасения перед смотрителями! Как глупо!.. Он, Владыка, даже не подумал о возможности такого поворота! Впрочем, предательства он тоже не предвидел. Глубокая Даль могла бы послужить ему самому, да и вообще, пойми он это чуть раньше, у Сопротивления не было бы ни единого шанса, несмотря на Око Мира.
-Ты не ожидал этого, Владыка, не так ли? – прозвучал за спиной знакомый голос, от которого мгновенно напряглась спина, будто в ожидании удара. Владыка сжался в комок, готовый в любую минуту шарахнуться в сторону.
-Повернись, - продолжал Теалей прежним тоном. – Я лучше тебя и, хотя я и олицетворяю вселенское зло, в спину не бью.
Владыка медленно повернулся, стараясь не выдать охватившего его страха, взглянул в прищуренные глаза Теалея, Хелгара, бога Мрака.
-Нам надо поговорить, Владыка. И не пытайся позвать гвардейцев. Сейчас тебя никто не услышит. Не бойся! – Теалей позволил себе снисходительную усмешку, ожегшую напряженные нервы человека, словно крутой кипяток. – Повторяю, я не бью в спину.
-Что тебе нужно?
-У меня нет времени на дипломатические переговоры, Владыка, поэтому буду откровенен. Мне нужен Тарел. Живой, а не только его голова. – Теалей не сел и потому Владыка был вынужден стоять, глядя разгневанному богу в лицо. Отвести взгляд он теперь не мог, как ни старался.
-Зачем?
-Ты снова лезешь не в свое дело! – резко ответил Хелгар. – Я сказал, мне нужен Тарел Литая Медь и ты отдашь мне его. Живого. Немедленно.
-Ты можешь убить меня, - Владыка уже взял себя в руки, – но тогда ты точно не получишь его. Мои люди убьют его раньше, чем ты, при всех твоих возможностях, доберешься до его темницы.
-Тебе настолько безразлична судьба Мариссены? – Глаза Хелгара нехорошо сузились.
-При чем тут…
-Слушай меня внимательно! От тебя действительно кое-что зависит, и только поэтому ты еще жив. Ты ищешь Третью Силу? Хочешь собрать воедино Триграмму? Возродить старую веру, потому что народ вот-вот созреет для серьезного мятежа? Не отвечай, я знаю, что это так. Так вот, ты никогда не добьешься желаемого! И не потому, что не сумеешь найти Третью Силу, а потому, что, может, в эту самую минуту, убиваешь Тритирония! Или уже убил, если Тарел мертв.
-Но… - Побелев, Владыка упал в кресло. Сказанное сейчас Хелгаром было слишком похоже на правду, уроки Талланая не пропали даром. Владыка чувствовал, что в словах бога Мрака нет ни капли лжи.
-Ты знаешь, что я не лгу сейчас. Счет идет уже в лучшем случае на часы, времени нет. Тарел носил в себе Тритирония и именно поэтому он все еще держится. Слава о твоих Вопрошающих распространилась далеко за пределы Месарда, и все знают, что молчать под их пытками невозможно. Но Тарел молчит. Неужели тебя это не насторожило, Владыка? А ведь это не его собственное молчание, сам бы он не смог столько молчать, несмотря на всю свою силу и мои уроки! Это молчание Тритирония. Равновесие. Равнодушие. То самое, которое проще убить, чем заставить сделать что-то, что он не считает достойным внимания. Тритироний проявился только из-за Разлома. Без него сделать ничего нельзя. Без него Триграммы не составить. Без него Мессард обречен, а с ним - и вся Мариссена. Поэтому ты должен отдать его. Сейчас, немедленно, пока еще не слишком поздно…
Слова Хелгара прервал глухой подземный толчок. Где-то далеко закричала женщина и резко замолчала, будто ей закрыли рот. Хелгар слегка побледнел, быстро взглянул в лицо Владыки.
-Слышишь? Еще немного – и будет поздно. Ну! Ну же!..
-Идем. – Владыка понял, что проиграл, а может быть – и погиб. Он не слишком верил в Разлом, хотя и видел, какими становятся люди, осмелившиеся заглянуть туда. Но, выйдя из лаборатории и увидев в окно треснувшую городскую стену, он испугался. И теперь мечтал только о том, чтобы успеть. Он ненавидел Теалея и еще больше – Тарела, но сейчас было не время сводить личные счеты.
Они успели разом, и оба - в последний момент. Хелгар понял это, едва только перед ним открыли тяжелую дверь пыточного зала. Вопрошающий, бледнея на глазах, медленно пятился от распятого человека, которого обвивал со всех сторон невесть откуда взявшийся зеленоватый туман. И ожившим металлом текли от прикосновения прозрачных струй цепи пленника, который не подавал никаких признаков жизни.
-Поздно, - выдохнул Владыка, отступая назад. Теалей подтолкнул его, вынуждая войти в зал, отодвинул в сторону Вопрошающего, который, изо всех сил стараясь удержаться на ногах, прислонился к стене. В этот момент цепи окончательно расплавились и Тарел рухнул на пол. Зеленоватый туман обрушился следом, принимая форму человеческого тела, миг – и над распростертым телом Тритирония склонился Зеленый бог.
Вопрошающий медленно сполз по стене на пол, но Владыка лишь сжал кулаки, унимая предательскую дрожь пальцев. Хелгар шагнул к пленнику, больше не обращая на людей внимания.
-Жив?
Шоадери всматривался в полуоткрытые глаза Тритирония, одновременно пытаясь нащупать жилку на шее.
-Жив, - отозвался он после долгого молчания, - но, кажется, мы все же опоздали. Скорее всего, Мессард нам уже не спасти, но вот остальной Архипелаг – можно попробовать.
-Что ты имеешь в виду? Как можно повредить Третьей Силе?! – Хелгар опустился на колено, осторожно подсовывая руки под безжизненное тело.
-Нет, не Тритиронию. Тарелу. Носителю. Его перекачали зельем, сила отнялась надолго, может даже… Нет, просто – надолго.
-Ничего, он сильный. Он выдержит. – Но в глазах бога Мрака не было той уверенности, что звучала в голосе. Он понес Тарела к выходу из Нижних Казематов. Шоадери задержался, долгим взглядом посмотрел в глаза Владыки – и правитель Мариссены невольно поежился от этого ледяного взгляда. Он понял, почему его воины так боялись именно Зеленого бога, который в чем-то был сродни Тритиронию. Они предпочитали иметь дело с безумной яростью Хелгара или даже с иссушающим зноем в глазах Геранта, бога Огня, чем с ледяным безразличием Шоадери. Безразличием к судьбам человеческим.
-Ты выпустишь нас через главный вход, - раздельно произнес Зеленый бог и в голосе его шелестело разгневанное Темнолесье. – То, что ты выдал пленника, представишь как акт доброй воли. С церковниками разбирайся как хочешь. И еще. Когда все закончится, ты отречешься от королевского венца Мариссены. Добровольно. Подумай над этим. Откажешься сам – или потеряешь его вместе с головой? Я не пугаю тебя, просто предупреждаю.
Владыка мог только кивнуть. Будь его воля, ни один из этих троих не вышел бы живым из Казематов, будь он хоть сильнейшим из богов! Не помогли бы трансформеры, постоянно меняющиеся тела, Сила богов и Суть богов, - не помогло бы ничто на свете! Но… Ах, это извечное "но"! Тарела Владыка ненавидел и боялся, богов презирал, считая, что, имея такие возможности, любой мог бы позволить себе как великодушие, так и жестокость, не прибегая к дипломатии. Харту же он просто верил. Безумный провидец не ошибался и если что-то говорил, то это могло быть только правдой, иначе он вовсе не раскрыл бы рта. И надо же случиться такому, что именно эти трое и составляют магическую Триграмму, древний символ Силы, Власти и Мудрости, символ веры могущественной империи сауров!
Владыка чувствовал, что его империя, Империя Людей, расползается по всем швам и вот-вот готова дать первую трещину. Он не выдал бы пленника, если бы от него не зависели жизни сотен и сотен его подданных. Он был тираном. Но не мог платить такую цену, как сотни смертей за месть. Даже не месть, а… Хватит! Пора действовать, и, кто знает, может, еще не все потеряно? Неизвестно, останутся ли они живы, остановив Разлом.
И Владыка, очнувшись, поспешил к воротам. Он не сомневался, что оба бога уже миновали их. Теперь – что же дальше?
*****
-Он должен очнуться! – отрывисто бросил Хелгар, осторожно опуская Тарела на ложе в шатре Лагиса. Зеленоглазый маг кивнул, прикусив губу. Он уже видел, что дело плохо, но выхода не было. Он должен был совершить невозможное.
-Нас должно быть трое! Слышишь, зеленоглазый? – бог Мрака положил обе руки на плечи Лагису, заставив того смотреть себе в лицо. - Если Тритироний не присоединится к нам, Разлом пойдет дальше.
-Значит, он присоединится к вам, - спокойно сказал маг, щелчком пальцев подзывая одного из своих призрачных помощников. Хелгар выпустил его плечи и отступил в сторону. Лагис склонился над другом и добавил: – Даже если будет мертв.
Хелгар внимательно посмотрел на молодого мага.
-Ты знаешь некромантию?
-Нет, конечно. – По голосу Хелгар понял, что зеленоглазый чуть улыбнулся. - Ни один лекарь не запятнает себя знакомством с такой магией. Для нас жизнь бесценна, но и смерть – тоже. То и другое в равной степени неприкосновенно. Мои слова значили не то, что ты подумал. Но о большем не спрашивай. У каждого из нас – свои тайны.
Бог Мрака кивнул и вышел из шатра. Он любил смелых.
*****
Разлом приближался к центру Мессарда. Люди следили за его продвижениями со странной смесью любопытства и ужаса, но не уходили. Жар опалял их лица, рев чудовищ, бродивших по дну, заставлял приседать даже самых отчаянных, Владыка уже почти гнал их за пределы города, обещая неприкосновенность со стороны Сопротивления (это ему гарантировал Болеор, просивший хотя бы вывести людей), но ни просьбы, ни приказы, ни угрозы не действовали. Словно что-то держало людей возле Разлома, на самом краю ужасной смерти-не-до-конца. Сколько уже безумцев, все-таки заглянувших на дно, в Растор, бродило по Мессарду, никто не считал.
Все ждали. Церковники после недолгой беседы Владыки с отцом Геори разнесли по всему городу весть о том, что Третья Сила найдена, Триграмма воссоединилась и вот-вот…
Что «вот-вот», никто не представлял. Просто люди с детской надеждой ждали чуда, которое избавит их от Разлома, от ужаса Растора и угрозы безумия, от самих безумцев, уже становившихся опасными, да и вообще от всякого зла – и все станет как прежде. Снова будет мир и порядок, и прекратится смута, и можно будет отстраивать поселения, растить детей, влюбляться, не боясь потерять любимых… Они ждали. А Владыка еле удерживал своих военачальников от немедленного выступления на армию Сопротивления, все так же стоявшую в получасе конного хода от городской стены, удерживал, потому что понимал: не время для боев. Не сейчас, как бы ни был велик соблазн покончить с мятежом.
Они ждали.
И все же не выдержали. Владыка не смог удержать своих людей, распаленных долгой войной, бессмысленной гонкой по густым зарослям Темнолесья за безликими, угрозой Мессарду, в котором у многих были семьи… Они не выдержали. Угроза Разлома казалась им эфемерной, надуманной, а если и существовала, то далеко не в тех масштабах, как говорили в городе.
Гораздо реальнее были мятежники Сопротивления, они стояли, взяв Мессард в полукольцо, они были живыми, видимыми и… Нельзя было просто ждать, чем все закончится! Надо бить первыми! На войне лучше наступать, чем обороняться! А Владыка… Никто не знает, почему он вдруг передумал и решил выдать им пленника, Литую Медь, некроманта-ренегата, за которого не так давно была объявлена награда. Но этот поступок подорвал доверие к главнокомандующему. Владыке уже не верили так, как прежде. Теперь ни один не пошел бы за ним, как прежде, безоглядно, свято веря в правильность его решений. И они решили все сами.
Ранним утром, в самый глухой, "волчий" час армии Владыки обрушились на лагерь Сопротивления. Патрули успели поднять тревогу, но это было все, что они успели сделать. Потому что первыми в лагерь вошли Вопрошающие, а они не уступали леснякам в умении красться по лесу и лесному зверью – в бою, идя за вожаками.
-Тревога! Тревога!!
Наставники выскочили первыми. Лагерь уже горел, возле крайних шатров кипел бой. Келлоир змеей метнулся туда, не заботясь больше о сохранении тайны.
-Тритироний! – в голос ахнули боги и только туман прянул по земле в сторону "санитарного" шатра.
-Без паники! – Болеор вскинул меч и все глаза обратились к нему. – Строиться! На ходу строиться оборонительным строем, шиты вперед, арбалеты готовить! Магов вооружить оружием дальнего боя, сейчас нам нужно их ночное зрение! – каждое его слово выполнялось почти в момент произнесения. Паника улеглась. Воины шли на звуки боя уже строевой обороной, на ходу выстраивая новые и новые линии. Они шли, изгибаясь в стороны, норовя охватить нападавших кольцом. Наставники и командиры отрядов, оправившись от первого потрясения, умело распределяли силы.
Возле шатра Лагиса ревел кровавый водоворот. Шоадери, Хелгар и еще несколько человек отчаянно защищали маленький матерчатый купол, под которым лежало последнее звено Триграммы. Скейл, страшный в своей яростной решимости защитить хозяина любой ценой, метался возле входа и лапы торога скользили по телам, густо устилавшим землю.
Сопротивление вступало в бой постепенно, но не теряя ни одного драгоценного мгновения даром. Их маневры были почти безупречны, особенно если делать скидку на внезапность нападения. И когда взошло солнце, они сумели вытеснить солдат Владыки их лагеря. Бой приближался к стенам Мессарда. А с противоположной стороны, из города, к сражающимся приближался Разлом, с треском и ревом чуявших кровь и смерть чудовищ. Наблюдавшим за Разломом горожанам казалось, что трещина разрастается тем быстрее, чем ожесточеннее разгорается битва под стенами.
Верхом на огненно-рыжем жеребце из ворот выскочил Владыка во главе корпуса своих гвардейцев. Остановить бой уже было не в его силах и он мог только присоединиться к нему, поведя своих воинов в атаку.
И навстречу ему вышел Талланай. Один, держа наперевес катану и низко надвинув капюшон плаща. Владыка спешился, шагнув ему навстречу.
-Ты?! Почему? Ответь мне! Я хочу знать, почему ты предал меня?!
-Я тебя предал? – глухо прозвучало из-под капюшона. – А разве ты не сделал того же раньше?
-О чем ты? – Владыка сделал еще шаг, пытаясь рассмотреть лицо чародея. Талланай отступил и неожиданно резким движением сорвал с себя плащ. И отшвырнул в сторону.
-Просмотри на меня, Владыка! УзнаЁшь? – И сине-зеленые глаза, перечеркнутые черной вертикальной полосой, в упор глянули на потрясенного человека.
-Лаггирли… - прошептали враз побелевшие губы. – Это невозможно…
-Костер был очень хорош, - проговорил саур, - но ты все-таки плохо знал своих врагов. Ты недооценил меня. И теперь, здесь, я вызываю тебя на бой, один на один, только ты и я. Обещай мне остановить своих в случае моей гибели! Останови своих людей. Клянусь тебе кровью Звезд, из которой мы все созданы! – никто больше не пострадает! Сохрани Мессард, Владыка! Имей мужество хоть раз в жизни принять честный вызов!
Владыка побелел, на этот раз – от сдерживаемого гнева. Резко вскинул руку – и воинский инстинкт беспрекословного повиновения командиру разом остановил занесенные для удара руки солдат. Опустились арбалеты, с лязганьем вошли в ножны клинки. Люди расступились, образовав круг. На стенах сторонники Талланая обезоружили лучников.
-Если ты проиграешь, ты умрешь, - сказал Владыка почти спокойно. Талланай чуть усмехнулся.
-Пусть так. Но если проиграешь ты, Владыка, то предстанешь перед народным судом за все, что творил в Мариссене все эти годы.
Владыка не ответил. Только клинок его ярко сверкнул, молнией падая на подставленную катану Лаггирли.
Все вокруг замерло. Владыка, бесспорно, был хорошим мечником, он не уступал сауру ни в умении, ни в опыте, ни в техническом уровне владения оружием. Они были равны. Даже невероятная пластичность сауров в этом поединке не играла особой роли: Владыка был пластичен почти в той же мере.
Люди, затаив дыхание, следили за поединком. Судорожно сжимались кулаки, стискивались зубы, с губ срывались еле слышные возгласы досады или одобрения. Ворота давно уже были распахнуты, в них толпился народ. Люди словно понимали, что сейчас решается их судьба. Жизни тех двоих, кто сражался сейчас один на один, противостояли Разлому и царившему на дне его Растору, потому что, пока Владыка и Талланай кружили посередине образованной их воинами площадки, Разлом стоял на месте. Растор словно ждал, чей же меч нанесет роковой удар, который откроет путь тварям Разлома наверх, к солнцу, к людям.
Развязка наступила неожиданно для всех. Казалось, никому из бойцов не удастся одержать верх над противником и в какой-то момент все решили, что поединок придется просто прервать, но…
Бойцы кружили в центре площадки. Внезапно Талланай сделал резкий выпад, обманным движением заставил Владыку вскинуть меч вверх и, припав на колено, насквозь пронзил противника. Владыка, охнув, упал на колени и Талланай не успел отшатнуться от неожиданно сильного выпада. Окровавленное острие клинка Владыки вышло из спины саура – и противники упали. Вместе.
Оба вОйска словно подбросило. Вспышки клинков ударили по глазам, горожане шарахнулись прочь. Битва готова была возобновиться с новой силой, несмотря на все обещания и клятвы, но вздрогнула городская стена. Подземный гул заставил противников отпрянуть друг от друга. Трещина вспорола стену снизу вверх, посыпались обломки камня, послышались крики, - но все это заглушил торжествующий рев, взметнувшийся из глубины Разлома, прорвавшего, наконец, последнее серьезное препятствие на своем пути.
-Растор! – взвился чей-то одинокий крик и армии снова бросились друг на друга. Каждый считал противника виновным в случившемся.
Над телами Владыки и Талланая вспыхнуло бешеное безумие, земля глухо застонала, не справляясь с кровавым дождем…
-Остановитесь!
Кто это произнес? Негромко, но властно, внушительно, так, что услышали все без исключения. Голос, заставивший бойцов отступить друг от друга, опуская клинки, - чей? Люди нервно оглядывались, ища нового врага и замирали, завидя волнение среди воинов Сопротивления. Кто-то шел сквозь строй и перед ним расступались, давая дорогу. Болеор вскинул руку, сдерживая своих, военачальники Владыки покрикивали на самых ретивых, заставляя стоять на месте, не ввязываясь в новую схватку.
К краю Разлома вышел Тарел. Неизвестно, откуда у него брались силы, но шел он твердо, уверенно. И ледяное Равно-Душие Тритирония стыло в его глазах. Позади него, отставая всего на полшага, шли Шоадери и Хелгар. Добро и Зло. Свет и Тьма.
Триграмма.
-Разлом увеличивается из-за вас, - негромко произнес Тарел. – Ваша ненависть питает его, ваша жажда убийства. Остановитесь. Уберите оружие. Довольно. Иначе даже нам не оставить его.
-Да кто ты такой?! – донесся истерический женский крик. – Ренегат, предатель, некромант! Что ты знаешь об этом? Что ты знаешь о людском страхе, о Расторе, о тех, кто видел его?! И теперь ты говоришь, что мог бы остановить все это, если бы ни люди?..
-Да, - прервал ее Тарел. – Посмотри на меня внимательно.
Наступила тишина. Потом из рядов Владыки вышел отец Геори, Святой Адепт пятой ступени. Он медленно прошел через недавнее поле боя и опустился перед троими на колени. Глаза его сияли молодым блеском.
-Триграмма! – истово выдохнул он. – Свершилось!
-Триграмма!
-Триграмма…
-Триграмма… - эхом пронеслось над головами людей. Многие опустились на колени.
-Нам пора, - Тритироний не обратил на коленопреклоненного человека ни малейшего внимания. Он приобнял за плечи богов, посмотрел вниз. – Пора.
Шоадери чуть побледнел, губы Хелгара искривились в усмешке. Руки Тритирония были холодны как горная вода, от их прикосновения вскоре заломило плечи.
Они немного постояли над Растором – и разом шагнули вниз.
Густое облако вырвалось из трещины. Туман окутал плечи людей, забивая горло, застилая глаза, проникая в самую глубину человеческой сути – и люди падали, кто где стоял, падали, не успевая ни понять, ни воспротивиться происходящему…
*****
Разлом смыкался. Когда люди очнулись, граница его уже вышла из Мессарда. Скалы с треском тянулись навстречу друг другу, оставляя за собой уродливый черный рубец, на котором долго еще не будет расти трава, и только треснувшие городские стены указывали на то, что весь этот кошмар не привиделся в страшном колдовском сне.
Владыка был мертв. Его тело сожгли на площади, пепел унес ветер и душа его обрела покой. Болеор позволил горожанам совершить положенный обряд, после чего прислал парламентеров для заключения мирного договора.
Мариссена, оставшаяся без правителя, приняла все условия. Отныне керлам давалась свобода, саурам предоставлялись все права гражданства, новый Владыка должен был быть выбран всеобщим голосованием. Участники Сопротивления не преследовались, казна выплачивала контрибуцию семьям, не участвовавшим в войне, но пострадавшим от нее, и вскоре сожженные поселения обещали возродиться.
Талланай остался жив. То ли Владыка промахнулся, то ли просто не пожелал убивать старого врага. А может, ненависти в Лаггирли оказалось больше. Как бы то ни было, он остался жив, но Лагису стоило немалого труда вытащить его с теневой стороны реальности.
Разлом смыкался. Скейл шел следом за ним, ступая по горячему еще рубцу и ждал, не обращая внимания ни на что вокруг.
*****
Ранним утром небольшой отряд вышел из Темнолесья на берег моря. Келлоир о чем-то беседовал с Болеором, молчаливый Критоний посматривал по сторонам, размышляя о своем, зеленоглазый парень что-то рассказывал девушке с толстой зеленоватой косой через плечо. А впереди шел маленький лесной дух, кисточка на его феске покачивалась в такт легким шагам.
На берегу они остановились. Черный рубец, направлявший их, здесь обрывался. Далеко внизу шумело море, разбиваясь об отвесную скалу в четыре длины саура в змеиной ипостаси, и тянулся по побережью узкий песчаный пляж.
-Это то самое место, - сказал Келлоир. – То самое.
-Почему ты уверен, что они должны быть здесь? – Критоний поравнялся с ним, внимательно осмотрел пустое побережье.
-Здесь заканчивается их путь, - ответил вместо саура леснячок. – Здесь закончился Разлом.
-Смотрите! – воскликнула Ронна.
По берегу, из-за скал, шли двое. Хелгар и Шоадери, оба измученные, какие-то осунувшиеся, потерянные. Они несли на руках Тритирония.
Стоявшую на скале группу словно подкинуло. Через несколько минут они уже торопились по пляжу навстречу троим богам.
Они встретились посередине пляжа, там, где лежали большие гладкие валуны, где некогда отряд, уходивший от погони, смотрел карту, решая, что предпринять. Откуда-то появился Скейл, исхудавший, весь в клочьях свалявшейся шерсти, и улегся, уткнувшись носом в ладонь Тарела, которого бережно опустили на песок.
-Что с ним? – Лагис бросился к другу. – Он жив?
-Да, - устало ответил Хелгар, – только он больше не маг. Это всё, что я мог для него сделать там… на дне. Тритироний не рассчитал сил Носителя. Он выпил его. До конца. Но он держался до последнего момента. Он выдержал. И мы успели.
-И все же я не понимаю, - заговорил Болеор. – Насколько мне известно, носителем Третьей Силы не мог быть полукровка, но Тарел же наполовину керл?
-Ты сам не уверен, да? – уголком губ усмехнулся бог Мрака.
-Я уже ни в чем не уверен.
-Нет, наставник, - ответил Келлоир. – Тарел – чистокровный саур. Он действительно сын Лаггирли, но его матерью была Велиана, одна из наших старейшин.
-Но где же, в таком случае, ребенок Лаггирли от керла? – не сдавался наставник. – Прости, я хочу только разобраться во всех этих хитросплетениях.
-Хорошо, я объясню тебе, - Келлоир зачем-то глянул в сторону Лагиса, который пытался привести Тарела в себя. – Тарел – чистокровный саур. К тому же, он имел законное право на корону Мариссены и звание сантея… до всего этого. Он потерял это право вместе с магией. Но сын Лаггирли и Тайши…
-Он мертв? – перебил Болеор.
-Почему мертв? – искренне удивился саур. – Жив, конечно, просто его вырастила другая семья, вот и всё.
-И он ничего не знает о себе?
-Как раз наоборот. Он знает всё, и давно. – Келлоир снова посмотрел на Лагиса и Болеор наконец понял.
-Так это он?!
-Он, - кивнул саур. – Они одногодки и их просто поменяли местами.
Ронна подняла голову и слегка улыбнулась.
-Я сразу узнала их обоих. Они не слишком похожи, но если внимательно присмотреться, сходство все-таки есть. Хорошо, что Лагис не слишком похож на отца.
Лагис поднялся.
-Это пока всё, что я могу. Он чересчур обессилен.
-Но он выживет?
-Не знаю, - честно ответил зеленоглазый. – Если бы это зависело только от меня…
-Значит, конец? – неуверенно спросил молчавший до сих пор Арадош. – Всё закончилось?
-Да, - Шоадери положил руку ему на голову. – Все закончилось. И мы возвращаемся домой.
-И Темные Врата останутся неприкосновенны?
-Да. Наверное, так будет лучше. Мариссена и без того достаточно натерпелась. Хватит с нее войн, потерь, крови, насилия… Это прекрасная страна и она заслуживает лучшей доли. – Зеленый бог был необычайно серьезен. – Тарел был прав тогда, ты помнишь, сантей? – он повернулся к Келлоиру. – Он сказал, что, побывав в роли жертвы, керлы научились ценить жизнь. Боевое безумие им больше ни к чему, пусть оно останется в тайнике, который никто не сможет вскрыть. Идем, Арадош.
-Но как же Мессард? Мариссена?
-Люди разберутся сами, - сказал Хелгар. – Я тоже ухожу. – Он с сожалением посмотрел на Тарела. – Он был лучшим моим учеником. Жаль, что я не сумел оставить ему хоть часть его необыкновенного дара.
-А Тритироний? Он потерян навсегда? – Критоний слегка коснулся волос Тарела.
-Нет, - ответил Шоадери. – Он спит в самом потаенном уголке его сознания и снова выйдет только когда действительно понадобится. Но он изменит Тарела. Сильно изменит. Когда он очнется, он больше не будет прежним. Никогда. Хотя… корона Мариссены – его. И право это только подтверждается тем, что он больше не маг.
-Я понимаю, - медленно проговорил Лагис. – Он почти человек теперь, у него остался только трансформер, но не думаю, что в мирной жизни это сыграет какую-нибудь роль.
Шоадери не ответил. Он пошел прочь, не оглядываясь больше на остальных. Арадош шел рядом. Он тоже не оглянулся. Вскоре оба скрылись за деревьями.
Зеленый бог возвращался в свой лес.
Хелгар снова посмотрел на бывшего ученика, единственного из всех, кто сумел превзойти учителя.
-Тритироний – это не только равнодушие, - проговорил он. – Это – мудрость. Глубокая жизненная мудрость, намного превосходящая всех вокруг, мудрость, подкрепленная веками жизненного опыта многих и многих Носителей, в которых Тритироний жил, не проявляя себя. Он новый Владыка Мариссены. – И только туман поплыл над побережьем. Бог Мрака не умел, да и не любил прощаться.
Все снова посмотрели на бесчувственного юношу. И впервые заметили, что темные волосы Тарела поседели, став, как у всех сауров, бледно-зелеными.
Потом дрогнули ресницы, открылись глубокие изумрудные глаза, из которых все еще смотрел Растор, и Владыка Мариссены медленно поднялся на ноги.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ ЦИКЛА