Ничто не бывает так важно, как случайная встреча. Особенно осенью, это ведь магическое время.
Раньше я никогда никого не любил. Так бывает. Только Гагарина, я им всерьез восхищался. Рос в детдоме и родителей своих не знал, к воспитателям и сверстникам был равнодушен, изредка сердился и плакал, чаще всего смеялся – в основном над другими. В старших классах школы и институте было влечение к ровесницам, даже отношения со странными (мне всегда нравилось все необычное) и обязательно очень красивыми девочками, но никогда никого не любил. Наверное, поэтому, романы мои длились не долго и заканчивались они одинаково. «Скажи, что ты меня любишь!», - шептала, кричала, умоляла, или сопровождала этим возгласом метание тарелки очередная брюнетка-блондинка-рыженькая. А я не хотел никому врать, я их не любил и всегда отвечал одно и то же «Прости, детка…». А они отвечали, что я черствый и совсем их не понимаю. Наверно, это так, но понимать их особо и не хотелось – они и сами то себя никогда не понимали. Сколько раз я говорил, что не готов к серьезным отношениям, все соглашались, но почему-то считали что именно на этот раз все будет по-другому, как-то очень быстро начинали примерять себе мою фамилию и придумывать имена нашим детям. Встречались конечно и те, кого устраивали отношения без обязательств, но они оказывались, хм..., как же помягче выразиться, ну совсем не разборчивыми и требовали только денег, к тому же не умели готовить. На этом мои познания о женщинах зканчивались.
Машу я видел один раз в жизни.
Она чуть не сбила меня с ног. С силой открыла дверь, буквально вылетев из кафе, когда я проходил мимо, погруженный в мысли о работе. Она – это пока еще безымянная, незнакомая мне девушка в сером плаще, - очень вписывалась в это заведение - одно из тех, где приятно ранним утром попить кофе, глядя сквозь огромные окна во всю стену на пролетающие по пустым дорогам автомобили, а ночью, вдыхая привычный сигаретный дым других столиков, болтать с друзьями о музыке, кино, женщинах и машинах – обязательно красивых и очень дорогих. В дождливый день это кафе подходит для грусти, легкой печали и недолгих размышлений о смысле жизни. Я еще подумал – такие девушки – в серых пальто, закутанные в шарф, романтичные, с налетом трагичности или, на крайний случай, озабоченности- придают заведению шарм и добавляют привлекательности. «Хорошая идея для рекламы сети чайных – в кафе будут сидеть красивые романтичные девушки, смотреть в даль и что-то записывать в блокнот. Дежурство день через два, чай и кофе за счет заведения», - промелькнула в голове мысль и заставила меня улыбнуться – нередко такие смешные идеи ведут за собой что-то реальное и ужасно интересное. Этим я и занимаюсь – придумываю новые брэнды, идеи для бизнеса или его продвижения, реанимирую старые, всеми забытые товары. В тот воскресный день я бродил по городу в поисках вдохновения и свежих идей.
Девушка, чуть не сбившая меня с ног, от мыслей о работе отвлекла. Я не успел заметить, в каком настроении из кафе она вышла, разглядеть ее я толком тоже не успел. Черные, уверенные в себе батильоны быстро зашагали прочь, словно убегая. Прежде чем испариться, девушка-видение, не глядя, бросила в сторону какой-то блокнот – он угодил в чудом уцелевший вазон с цветами. В нашем городе такие художественные композиции редкость – как правило, они очень мешают гопникам или напротив, нравятся влюбленным студентам. Впрочем, девушке было все равно куда бросать.
«Все, кто наблюдал за развитием событий, расскажут вам свою историю, и все они будут правы. Все это будет – правда. А я хочу запомнить ее такой – в стихах о любви и страсти, боли и расставании, но без слез и сожаления».
Меня, кстати, зовут Андрей. А эти строчки – первое, что я прочитал в блокноте, который подобрал - может, хотел его вернуть – даже пошел следом, но девушка исчезла за поворотом, я побежал, но улица уже была пуста. Возможно, она села в такси, отъезжающее от соседнего дома, может, просто испарилась, как полагается видению. Пухлый блокнот был набит фотографиями и весь исписан неровным корявым почерком. Уже через час я сидел дома на любимом диване и жадно изучал находку.
Синие занавески вторили дыханию ветра и, открывая свои объятия, дарили мне свежесть осенней ночи. Настольная лампа в темной комнате приятно грела и создавала атмосферу удивительного уюта.
«В тот день все изменилось. Я склонна драматизировать события, правда, уже потом, после того, как приходит понимание их значимости, роли в твоей судьбе. Но, так или иначе, эта встреча принесла в мою жизнь любовь, первую и возможно, единственную. Так я, во всяком случае, думала очень долго…
Мы слились стволами, вросли друг в друга навеки
Маленькие, глупые, влюбленные человеки…
И живем на свете, обнимая небо,
Умножая радость, побеждая беды!
Написала эти строки вечером, после того, как он первый раз сказал, что любит меня. Я не могла поверить, что такое возможно, что кто-то может полюбить меня.... не кого-то другого, не одну из красоток с параллельного курса, да что там с курса – и на улице таких полно – только выбери и пальцем помани, - а меня, обычную девушку-провинциалку с кучей комплексов и принципов, объяснения которым я и сейчас не всегда могу дать...»
На фотографии, вложенной между первыми страницами блокнота, был осенний сквер, усыпанный желтыми листьями. В сумерках – два силуэта – мужчина и женщина. Пара идет по широкой дороге, держась за руки. Снято было со спины. Казалось, я почувствовал запах этих листьев, ощутил всей кожей спокойствие и счастье этих двоих.
В лесу, на вечеринке, в парке на качелях, на море – девушка была удивительна красива. Каштановые волосы до плеч, очень светлое лицо, сияющие глаза. Невероятно красивые губы. Она вся была настолько настоящей, родной, что мне показалось, как будто знаю ее сто лет. Хотя, что я знал тогда о настоящих девушках, способных подарить тебе счастье…
Зазвонил телефон. Лариса.
«Какая Лариса? Черт! Совсем забыл», - подумал про себя.
Алло, привет, - сказал в трубку.
Я пришла, стою во дворе, домофон у вас не работает, спустись, пожалуйста.
Ты уже? У меня во дворе?
Да, уже... Уже 7,как и договаривались. Или я помешала? Ты не один?
Нет-нет, конечно один, сейчас спущусь.
Без тапок я выскочил к Ларисе босиком, она удивилась, а когда зашли в квартиру, заставила меня принять душ. До сих пор не понимаю, почему все девушки, которые ночуют у меня, тут же начинают вести себя как дома. Не то, чтобы это сильно раздражало, но иногда нервировало.
С Ларисой мы познакомились накануне в спортбаре рядом с моей работой – вместе болели за наших, потом вместе, уже у меня дома, переживали их поражение. Так допереживались, что утром за чашкой чая, которую она принесла мне в постель, мы договорились и об ужине. И хотя в голове моей был лишь найденный блокнот и Маша с ее мыслями, Ларису обижать не хотелось.
К ужину мы так и не притронулись, она набросилась на меня на кухне, потом мы пееместились в спальню.
Все было как обычно – разные запахи, движения, стоны, но все равно, это было как обычно, КАК ВСЕГДА. Да, я не отношусь к тем романтичным ценителям женской красоты, которые даже первую встречную возводят в ранг богини – нередко они же потом красиво им врут и красиво бросают. Не берусь судить, просто я не такой. Мне никогда не было интересно – что там, у женщины, внутри – для меня важна была честность – мы партнеры, договариваемся о том, что каждому нужно и не строим никаких иллюзий. Отношения прерывались тут же, как кто-то нарушал договоренность. Иначе терялся всякий смысл. Лариса была красива, рыжие волосы великолепно спадали на голую спину, мало говорила, хорошо чувствовала меня в постели, откликалась на каждое прикосновение – это все, что я понял о ней за две ночи. И большего, в принципе, не нужно.
Вот она прильнула к моему плечу и стала сладко посапывать. Что дальше… дальше она проснется утром, опять будет завтрак, опять ужин, потом придется начать ее понимать, вникать, мириться с недостатками, она конечно же начнет находить недостатки во мне и наступит критическая точка. «Ты меня вообще любишь?!», - спросит она.
Тянуть и мучить друг друга нет никакого смысла – пусть узнает какая я сволочь прямо сейчас.
Я ее разбудил. Сказал, что хочу побыть один. Это был прекрасный повод поругаться и попрощаться. Собралась она быстро. Я отделался коротким, не очень обидным и вполне заслуженным оскорблением.
- Сволочь, - сказала Лариса на прощание и ушла, хлопнув дверью, правда, как выяснилось позже, оставив в почтовом ящике клочок бумажки с номером своего телефона.
Сон не шел. Я снова принял душ и налил себе пива. Читать чужие письма, записки и разглядывать фотографии – может и не совсем этично, но очень интересно. Вспомните, кто и когда вам в последний раз в лицо говорил правду - что-то искреннее, то, что у него на душе? Чувства, переживания, мечты, планы. Может быть это есть в маленьких городах, или в тесных квартирках, в которых я не бываю, а может, на веранде пентхауса в Ницце двое влюбленных говорят друг другу то, что чувствуют, глядя на красное солнце, утопающее в пене. Может, это было и есть недавно, или сейчас, но с кем-то другим, не со мной. Возможно, и не с вами.
Я держал в руках блокнот и понимал, что девушка Маша – а имя было указано на обороте одной из фотографий, - писала то, что чувствует, что не смогла сказать в лицо даже тому, кого очень любила. А я, обычный прохожий, могу узнать ее мысли. Даже не раскрывая себя, не выдавая ответных секретов. Я могу посмеяться над ней или понять, делать с этими мыслями все что захочу...
«Кафе «Расстояния» я нашла случайно. Понравились большие окна в пол. Сразу решила, что эту самую главную историю буду писать именно здесь. Итак, мы встретились, полюбили друг друга. Что может быть банальнее:) Но конечно же, для нас не было ничего более уникального. Чувствовала себя Маргаритой, а он, конечно, был Мастером. Ему тоже нравилось это ощущать.
я - то, без чего ты не можешь.
ты - то, что приносит мне счастье.
я – воздух, ты - море в ненастье
все просто...
мы - лица прохожих
я таю,
летаю
и плачу.
ты знаешь,
мечтаешь...наверно...
и пусть друг у друга не первые,
с другими все было иначе...
Мы ложились спать и просыпались вместе. А, просыпаясь, я не понимала, где я, а где - он. Даже сердца бились в такт – и было совершенно невозможно отличить – где чье. Правда, так и было! На самом деле, именно так, даже лучше. Смешно. Тебе я может так и не решусь подарить эту историю. Я не уверена – нужна ли она теперь... Наверно, я хочу убедить себя, что бывает так хорошо... на земле, не в кино и в сказке, а в съемной двушке с обшарпанными обоями на синем диване. В школе подружки лишались невинности и гордо рассказывали подробности, кто-то даже фотографировал и потом предъявлял доказательства. Меня от всего этого тошнило. Я даже боялась, что вдруг, не встречу человека, с которым не будет противно. Однажды подралась с девочкой из паралельного класса – смешно вспоминать – оказалось, что если не считать ботаничек, я в 11 классе одна не представила никаких доказательств того, что стала женщиной. А я и не собиралась ться женщиной в 11 классе и уж тем более кому-то что-то доказывать! Ждала одного единственного и чтоб сразу на всю жизнь. Ну одна и ляпнула что-то, я ей ответила, вот и сцепились – я хорошо училась и занималась спортом, поэтому в ответ на ее вопли «че ты сказала???» и попытки поцарапать лицо я увернулась и дала хороший пендаль. История стала легендой и оставшиеся до выпуска пол года с вопросами о моей невинности ко мне никто не приставал»
«А интересная эта девочка, Маша», - улыбнулся я про себя, как будто она сидела рядом и рассказывала мне свою историю. Захотелось услышать ее голос.
«Девочке просто нужно было любить», - продолжала Маша в своем блокноте.
«Паш, вот сейчас я это понимаю. Мне очень нужно было любить – именно так, и никак иначе. А тут ты... Да сейчас и не разберешь - кого-то я в тебе разглядела и полюбила. Помнишь, как на Новый год ты поднял меня на руки крутил, крутил и кричал, что поедешь за мной на край света, что всегда будешь со мной. Ну ты тоже хорош, конечно. Даже сам кажется тогда верил в то, что говорил.А танцевали на мосту, помнишь? А помнишь у меня расстройство желудка было, из кино возвращались, и ты меня на машине через весь город по красным светофорам домой вез. А как ночью избитый пришел, как мы в больницу поехали, ты меня за руку держал, а я старалась не реветь и улыбаться, тебя еше успокаивала, я тогда под утро домой только пришла, не знала как маме твоей сказать что ты в больннице. А помнишь мы щенка взяли – он с нами спал, добрый такой... Ты мне ответишь – а помнишь скандалы, а я отвечу – а помнишь измены, ты ответишь – а помнишь ты пьяная домой под утро пришла, а я отвечу – а ты, а ты... Да, все это было. Я все помню. Наверно просто природа такая – помнить хорошее. Вот опять плачу... наверно скоро наступит время кода я буду вспоминать обо всем с улыбкой, когда твое место кто-то займет...Да я и не хочу к тебе больше. Потому что ты опять попросишься обратно, я приму, а потом ты снова уйдешь...
Я боюсь сквозняков
Не люблю эти щели,
сквозь которые можно вернуться опять
если было, прошло, и совсем надоели
дверь закрой за собой, след засыпят метели
уходи, и нам больше с тобой не летать
Как же трудно смотреть в уходящую спину
хоронить все былое, забывать про потом
про счастливое солнце и стаи дельфинов,
про бескрайнее небо за нашим окном
дверь закрой за собой и не смей возвращаться
все решилось так быстро и шпаги лежат
Поцелую тебя - ну, конечно расстаться
Ну конечно... так больно... да, нужно расстаться
Чтоб с другой и с другим встретить новый закат...
Нда, девочке хотелось любви, вот она и влипла...»
Проснулся я на диване, в неудобной позе, в обнимку с подушкой, фотографии валялись на полу, блокнот пришмякнут к спинке дивана – кажется я на нем спал...
Алкоголь это всетаки великий депрессант. Я встал и весь показался мне серым. Вчера он был фиалетово - бежевым (фиолетовым на улице и бежеым дома), уютным, в нем была Маша – интересная девочка, давшая пендель однокласснице. Она рассказала мне о своих чувствах к другому мужчине и я даже слегка приревновал. Да, кажется это была именно она ревность. Интересная история. Я улыбался, стоя под душем.
Я всегда мечтал жить один. В детдоме все общее и все не твое. Ты сидишь у окна и гадаешь – заберут тебя к чужим дядьке и тетьке, или нет? Правда это когда постарше, а мелкий был – не гадал, просто не мог понять кто из воспитательниц моя мама и почему нет папы. А главное, почему они – общие?!
А здесь я один, все мое и ни с кем делить не надо. Про женщин я тоже сразу понял – они все общие. Сегодня с тобой, завтра с другим, да и я тоже не с Олей, так с Валей, не с Валей, так с Дашей...Конечно, в моем возрасте наивно отрицать наличие любви... но это у кого-то другого, я с ней не сталкивался. Хотя меня, наверно любили, я и не знаю точно – говорили об этом, но была ли это правда, как поймешь... Вот бы все писали так свои мысли в блокнот и разбрасывали, а я ба подбирал и узнавал о человеке всю правду... Но тогда не факт что в блокноте окажется правда...
Мне очень захотелось увидеть Машу. Я перечитывал ее записи по вечерам, как только выдавалось свободное время. Сначала не решался пойти в то кафе с большими окнами – не знал что сказать, говорить ли про альбом, да и вообще не понимал, зачем мне это. Потом решился, но Маши там не было. Я стал ходить туда часто – купил ноутбук и брал работу с собой - садился у окна и ждал, что в один из вечеров она все же появится и я смогу заговорить с ней.
Блокнот я носил с собой. Мне очень нравились ее стихи. Некоторые я заучил наизусть.
«У меня в голове
ветер...
А в душе
замерзает вьюга...
На груди знак забытого друга -
Золотой, потемневший крестик.
Натираю его тряпицей,
Вспоминая холодное имя...
Я жила рядом с ним богиней,
Он был вольной,
свободной птицей...
Он ласкал поцелуем плечи
И давил на виски до боли
Отпускал иногда на волю
Становилось немного
легче
Улетал, исчезал - сгорала...
Ранил крылья свои и плакал...
На коленях моих... по знакам
Я его всегда возвращала...
Так и жили мы - друг без друга...
Но роднее и нет на свете
У меня в голове
ветер...
А в душе
замерзает вьюга...»
Иногда я встречался с другими женщинами, по привычке.
Ты меня любишь?, - спросил я однажды сам у девушки, которая засыпала вместе со мной.
Да, конечно, - ответила она
А почему, что тебе во мне нравится, ты уверена, что это любовь? - я задавал ей вопросы, которые хотел бы задать Маше, но она не была Машей и отвечала совсем не то, что нужно.
Потому что ты хороший, уверена, кончено уверена - растерянно бормотала она и вдруг добавила, - а ты меня?
Если честно, нет, я не уверен, - искренне ответил я и все испортил...
Я начал понимать, что влюбился – в девушу, которую видел один раз в жизни, со спины, но о которой я знал все, что нужно для счастья.
"Слишком близко, брось, забудь!
Слишком близко к сердцу ты это...
Да пойми же, все, было и нету!
Позабудь его как-нибудь...
Руки ломит и грусть повсюду?
Ничего, забей",- говорят ...
Будет новый рассвет и закат
Будешь с кем-нибудь мыть посуду
И тебя также он назовет
Или может быть даже лучше
Скажет: "Сюня, родная, слушай... "
Да, все так, только Он не Тот...
Будет гладить, дарить конфеты,
Рядом так же конечно, спать
Только как мне его назвать?
Твое имя не носит этот...
Ничего, еще день другой
И друзья окажутся правы
Не останется этой отравы
Ты ее заберешь с собой
Да и тот ничего, красивый....
Ну подумаешь, имя другое
Ну и что, что не станет тобою
Зато я буду с ним счастливой
Убедили, переживать не стану
Все легко и понятно, видишь
Ни к чему был весь этот кипишь
Я заклеила скотчем рану
И теперь проезжая мимо
Проходя по другой дороге
Лишь взгляну исподлобья строго
И исчезну, не вспомнив имя...
Как мне нравилось, что он называет меня Сюней. Сначала казалось, что без этого уже не будет счастья, но жизнь устроена иначе и она все меняет, не скажу, что лечит, но меняет.
Помню, прыгала до потолка, когда первый раз провела ночь с мужчиной после Паши. Это произошло случайно. Я была не сильно, но пьяна, безумно счастлива и так же несчастна. Не знала, что делать с открывшейся свободой и зачем она мне. Потом был еще один, потом еще – и каждый раз сценарий повторялся – слушая комплименты, ощущая страсть и зависимость партнера, запивая все это шампанским, я получала удовольствие, не отдавая ничего взамен. На утро себя ненавидела, и Пашу, и того, чье имя было мне абсолютно не интересно. Иногда я искала в случайной связи идеал, свою судьбу, но уже через день понимала, что я очень, очень далеко, давно уже не тут, я ушла глубоко в подполье и выманить меня оттуда – нереально, и тепло свое я унесла с собой. Оставила только огонь, который может сжечь, но не согреть. Мне нравилось смотреть, как в нем сгорают такие самоуверенные взрослые мужчины. И даже если кто-то пытался стать ближе, перед глазами вставал Паша и я делала этому человеку так больно, как только могла, чтобы он навсегда забыл ко мне дорогу. Всегда срабатывало. Ни разу этот способ меня не подводил.
Но все это длилось до осени. До этой осени. С холодами становилось грустно и уютно. Паша все чаще возникал в моей жизни. Я начала забывать обиды...
Вчера я позвонила ему, назначила встречу в «Расстояниях». Сейчас я сижу за любимым столиком и пялюсь на прохожих – они такие смешные – скукоженные под дождем и все куда-то спешат. Паше я позвонила, чтобы отдать ему этот блокнот и отпустить.
Делай с ним что хочешь, Паш. Ты можешь его выкинуть или оставить как воспоминание, копию я не делала. Не стала перечислять здесь все ссоры и причины, по которым мы расстались – хочу поставить точку после слова «любила», а не после «предал» или «ушел»... Ты можешь тоже дописать «любил», если посчитаешь нужным... и поставить точку, и отпустить... я же вижу что пока ты меня еще держишь, иногда даже кажется, я чувствую, как ты засыпаешь, думая обо мне...
Пришла в кафе заранее, чтобы собраться с мыслями и написать эти последние строчки. Я надеюсь что твой новый дом за тысячи километров отсюда сделает тебя счастливым. Пока ждала, сочинила стих:)
Я прочитала в книгах, сочинила прозу…
В твой светлый образ…
Влюбилась сразу
А ты, зараза, мне в грудь занозу
И лишь мученья,
Да метастазы
Я нарисую заново
Акварелью
Сочною
Рассчитаю планами
Арифметикой
точною
Чтобы не только рассветы с закатами
Но и днями скучными,
Лицами тучными
Трезвыми или датыми
Вместе запреты и правила – матом их!
Тая друг в друге
Без пафоса и натуги…
Просто ходить, умываться, быть рядом …
Ты лекарство, я отравлена ядом…
Рисую…заново
Тебя одного…
Добавляю красок, согреваю дыханием
Пусть пока вокруг одни расставания
Вырву страницу, гори, до свидания!
Здравствуй душа, я опять в ожидании…!
Пожелай мне удачи, Паш...
Я очень волнуюсь, это правда...
Прошло три часа, а ты не пришел. Только что звонила твоя мама. Она сказала. что тебя сбила машина и врачи не смогли тебя спасти.......................................... »
Маша написала это сквозь слезы – крупные, неровные буквы были размыты.
«ТЕБЯ НЕ СТАЛО!!!» - с трудом выводя буквы, написала она ниже.
Последний абзац скорее всего появился не сразу – может быть она написалап его когда прошли слезы, мо жет через час, может чере два, а может, через несколько дней... вернулась в кафе и написала эти последние строки.
«ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕТ... А я так привыкла, что ты есть... даже, когда не со мной... Привыкла, что ты где-то дышишь, что я могу позвонить тебе, когда хорошее настроение или пореветь перед сном от того, что ты меня бросил. Но сейчас все не так... мне не на кого злиться, некому дарить на прощание блокнот, не с кем делить деньги от продажи общей стиральной машины... я не знаю, что дальше и зачем это «дальше» есть... Прости меня. Я тебя люблю. Твоя Маша»
Что было дальше, я знаю. Маша выбежала из кафе и выбросила в мусор блокнот....
В тот день серый плачущий город загонял прохожих в уютные квартиры, в теплые места и на улице оставались лишь те, кто не мог иначе, кто спешил куда-то или, может быть, от чего-то бежал. Точно, как я. А я шел, расстворяясь в потоках мокрого ноябрьского снега, не замечая ни холода, ни сырости. Утром я вновь перечитал эти последние строки в блокноте. Мне хотелось помочь этой девочке, прижать ее, расцеловать, сказать что я все про нее знаю и она - самый лучший на земле человек. Хотелось сказать, что я никогда ничего подобного не испытывал, рассказать о себе, услышать ее голос. Но я не знал, где ее искать – оставалось только ждать и надеяться, что она придет в то кафе, которое подарило мне надежду и лишило покоя.
Может быть, я шел и плакал – теперь уже этого точно не скажет никто. Кто разберет, слезы это были, или снег таял на небритых щеках. Я вновь шел по той улице, где увидел ее два месяца назад. Кафе «Расстояния» для меня за это время стало родным – в надежде еще раз увидеть Машу я проводил здесь все свое свободное время, но ни разу, ни разу ее не встретил.
Знакомый бармен налил мне виски, я увидел, что мой любимый столик занят. Укрывшись белым пледом и отвернувшись к окну, на диванчике сидела девушка...
Я не знаю, чем закончится эта история, сейчас, я уверен только в том, что это все было со мной и это была правда.
Маша?, - спросил я и наконец-то услышал, как звучит ее голос...
Саша Клементьева,
сентябрь 2010 г.