часть 4.
Мы с Астрид много рассказывали друг о друге. Естественно, главным рассказчиком был я, а её уста большую часть времени были сложены в покорную улыбку.
Что меня удивляло, девушка с удвоенным интересом слушала меня, когда я рассказывал о своих рабочих буднях. А особенно Астрид оживилась, когда я замолвил слово об одной из наших работниц бухгалтерии - Астрель. Её звали также как и мою любовь – Астрид, но я называл её - Астрель. О, если бы я знал, какую важную роль в моей жизни сыграет эта скромная невзрачная бухгалтерша.
Вы не поверите, но эта девушка внесёт коррективы в любовную историю с отшельницей из Лотте, куда большие, чем сама Астрид(!!!).
Астрель работала в нашей фирме уже много времени. У неё был свой офис на первом этаже около дверей склада. Из всего персонала она была мне меньше всего интересна. Как девушка она меня совершенно не интересовала, но, как я потом выяснил, была в меня влюблена. Естественно её признание было для меня шоком. Ещё бы! Зачем ловеласу нужна серая мышка? Астрель ни с кем не разговаривала, и весь рабочий день сидела в офисе, никому не показываясь на глаза. Она была не из тех, кто кидалась на шею объекту своей любви. Нет! Она скромно наблюдала со стороны. И иногда (представьте себе!) дарила мне цветы. Бог мой, как она волновалась, когда протягивала их мне. Боже мой, как мне было стыдно в те минуты! Персонал посмеивался над нами, и меня это раздражало. Как-то раз после аналогичной ситуации с цветами, отведя её в угол, я прошипел ей сквозь зубы: «Почему ты такая убогая? Зачем ты меня позоришь???»
Я сказал это не со зла, но очень пожалел об этих словах. Девушка рванулась от меня и заперлась в своём офисе. Я не видел её слёз. Ни разу! Она никогда не показывала своих эмоций, держала их в своей груди под семью тысячами замков. Астрель была на редкость замкнута, но как мне казалось, чрезмерно чувствительна. А зачем дон Жуану Ван Орлею такая нужна? Каждый день после работы я шёл, уставший и измученный, в бар и, покувыркавшись с какой-нибудь «сестрой милосердия», напивался настолько, что не мог найти трусы и бумажник. Как правило, меня приносили полицейские, которые уже запомнили, место моего отдыха и заменяли мне такси. Отец очень сильно бушевал по этому поводу. Но чем больше он запрещал, тем больше я напивался. Коренным образом не менялось ничего, разве что, идя на работу, я не брал бумажник и не одевал трусов. А зачем? Если всё это оставалось на улицах Амстердама.
А Астрель… ах, Астрель, это несчастное существо смотрело на меня с любовью и грустью. Мне было жаль её. Она была обиженным ребёнком. Ни разу не видел, чтобы она улыбалась. Она даже писала мне стихи… А когда зачитывала их мне, у меня была настоящая истерика. Ну почему?! Почему она мучила именно меня!?
Её фигура была стройна, но выглядела она… не люблю говорить о людях плохо… В общем, она была похожа на ту бухгалтершу-недотёпу из американского сериала, которая в последствии стала неписанной красавицей и завоевала любовь своего начальника. Кстати, сказать, Астрель и впрямь начала меняться в лучшую сторону. Её осанка выровнялась, её уродливая шишка на голове исчезла, оказывается, она таила красивые вьющиеся волосы. Сама Астрель стала более, как мне показалось, жизненной. Она научилась улыбаться и начала не только работать, но и здороваться с коллективом. Но, что меня удивило, она перестала замечать меня.
Неизвестно, может быть причину этого стоит искать в той обиде. Как-то раз она спросила меня: «Почему ты не можешь меня полюбить?»
Я в тот момент был пьян и раздражён и только рассмеялся над её словами.
Воистину она проявляла чудеса терпения, даже не терпения… Фанатизма! И ещё добавление – мазохизма!
Он начала нести какай-то бред, что я, мол, тот самый принц, которого она ждала, который снится ей с малых лет. Я отмахнулся от несчастной и сказал, уходя:
«Принцы не выходят за простолюдинок!»
После этих слов она уже ничего не произнесла. Я подумал: либо она что-то поняла, либо придумала план действий, как меня, ха-ха, охмурить.
Когда я рассказывал Астрид об Астрель, она слушала с особым интересом. Я не любил вспоминать об этом и старался побыстрей сменить тему, но Астрид сердилась всякий раз и просила, чтобы я рассказывал дальше.
- Якоб, но ведь ты её чуть было не убил! Ты не знаешь, но некоторые женщины любят так сильно, что могут умереть от того, что их чувства не находят взаимности! – молвила она с тревожной ноткой в голосе, - у той девушки чуть было не произошёл разрыв сердца и она очень сильно болела из-за этого.
- Думаешь? - спросил я.
Мне стало страшно. Я вспомнил, что Астрель взяла больничный на полгода.
Неужели, причина тому была во мне?!
- Ты мог не любить её, - продолжала Астрид, - но хотя бы принимать её чувства.
- Но я единственный, кто не смеялся над ней, - защищался я.
Разговор зашёл не в то русло, впервые за июль мне стало тревожно.
- Но ты единственный, кто оскорбил её чувства! - почти выкрикнула девушка.
В её словах чувствовался плач. Я взглянул в её глаза, в которых блестели слезинки, отражая луну. Мой взор стыдливо уполз траву.
В этот день, а точнее ночь, мы больше не обмолвились ни словом. И даже спали порознь. Хотя я так и не смог уснуть… обдумывал вновь нахлынувшие воспоминания.
В мой райский уголок залетела грозовая тучка…
Мы легли спать в дурном настроении. Но я придумал, как спасти ситуацию.
- Астрид! – улыбнулся я, повернувшись к ней всем телом, - скажи, каких цветов тебе не хватает. Я добуду любой!
«Эдакий Дартаньян! Герой-максималист» - подумал я про себя.
Однако Астрид даже не повернулась в мою сторону.
Неужели история о какой-то бухгалтерше так сильно её расстроила?
Я ещё много не понимал в характере этой девушки…
Настало утро. Я продрал глаза и первое, что я увидел - Астрид, сидящую лицом к солнцу и расчёсывающую волосы. В её локонах играли лучи. Я в который раз замер на месте, залюбовавшись этим прекрасным созданием.
Как она была красива! О такой чудесной девушке я даже и мечтать не мог.
Астрид, почувствовав мой взгляд, повернулась ко мне.
- Доброе утро тебе, Якоб, - улыбнулась она.
У меня сразу же отлегло на душе. Разговор о той бухгалтерше (будь он не ладен) не испортил наших отношений.
- Доброе утро и тебе, Астрид.
Шёл месяц август. Заканчивался мой отпуск, приближался день нашего расставания.
В один из дней я, в одиночестве прогуливаясь по лесу, вдруг наткнулся на свою возлюбленную. Почему-то на этот раз она не почувствовала моего приближения. Изначально мои ноги вели меня к её саду, обычно все наши свидания начинаются в нём. Она сидела на коленях и закрывала лицо руками. Из-за высоких тюльпанов была видна лишь её макушка. Я подкрался сзади. Её плечики подрагивали, непонятно, то ли она плакала, то ли смеялась.
- Астрид, - шёпотом сказал я, коснувшись её плеча.
Она вздрогнула и обернулась. Её глаза были заплаканы.
- Ты плакала? – взяв её за руку, удивился я.
Она торопливо начала вытирать глаза, и, улыбнувшись, поприветствовала меня.
- Я плачу каждый день, мой милый Якоб…
- Но в чём твоя печаль? – я сжал её руки и опустился пред ней на колени, - расскажи, прошу тебя!
- На этот раз, Якоб, это слёзы радости, - с улыбкой произнесла она.
Я вгляделся в её глаза и действительно, они не лгали.
- Но отчего ты плакала все эти дни? Я не разу не видел слёз…
- Ты здесь ни причём, Якоб… не причём…
- Что тебя тревожит? Не таи? Прошу тебя! Ведь мы с тобой – одна душа.
- Теперь всё хорошо, мой милый Якоб, – улыбнулась она.
- А отчего твои слёзы?! Что за тайны? К чему всё эти загадки?
- Дело во мне… - прошептала она, - клянусь тебе, я больше не буду плакать.
Она подняла меня с земли и обняла.
- Скоро ты узнаешь мою тайну, Якоб, - шепнула она мне на ухо.
Ох, и любила же она меня интриговать. Из-за секретиков этой особы я провёл столько бессонных ночей. Но, быть может, я не любил её так сильно, если бы знал все её тайны. Возможно, она права: всему своё время…
Настала пора прощаться. Календарь показывал – тридцать первое августа. Впереди девять месяцев ненавистной работы и ворчливый отец. Весь день я ходил понурый, моей душой завладела осень. Но. Что странно, Астрид была также весела, как обычно. Она стала более разговорчивой и всеет, струящийся из её очей, стал ярче. Больше никогда ей не овладевала грусть, беспричинная, как я думал.
- Не печалься, Якоб, теперь мы будем ближе, чем сейчас. Вот увидишь, - смеялась она.
Я совершенно не понял смысл этих слов. Она поглядела на моё озадаченное лицо и, рассмеявшись, обняла.
Негодяйка! Её забавляло моё непонимание! Если бы я не любил её так сильно, я б взорвался от негодования, так как ненавидел, когда меня дурачат. Но как я мог сердиться на ангела? Она обхватила моё лицо руками и покрывала его поцелуями, а я старался разобраться со своими мыслями.
- Теперь всё будет иначе, Якоб. Всё изменится в лучшую сторону, вот увидишь.
О! Как мне хотелось в это верить! Но что мне делать с этой грёбаной фирмой? Если я скажу отцу о желании бросить работу и остаться в Лотте, он смешает меня с грязью и тогда мне не видать деревенского домика, как своих ушей.
Девушка проводила меня до станции, я в слезах обнял её, взглянул на её ослепительную улыбку и залез в вагон. Поезд дёрнулся, я с печалью глядел на свою милую девушку, которая улыбалась и махала мне рукой.
«Что она имела ввиду, когда сказала, что мы будем с ней ближе, чем в Лотте» - мысленно спрашивал я себя.
Моя интуиция не давала мне ответа. На душе было мерзко. Я стал ненавидеть осень. Именно потому, что в первый её день мне пришлось разлучиться с той, которую я полюбил всей душой.
В сумке нашлась бутылка виски. Это меня несказанно обрадовало. Я решил усыпить свой рассудок крепким алкоголем.
В окне замелькали огни Амстердама, поезд засвистел и народ посыпал наружу.
Я был разбит. Не физически, но душевно.
Заснул нездоровым сном и проснулся от противного звона будильника, который возвещал меня о начале моей каторги. На поникшие плечи опустился пиджак. В глотку вылилось кофе, и ватные ноги потащили меня на обойное предприятие.
Как всегда работники компании обсыпали меня словами приветствия, натянули лицемерные улыбки и пожелали удачного дня. А что им ещё оставалось делать, ведь я сынуля директора…
Постылые стены моего офиса-тюрьмы встретили меня лучше, чем дизайнеры-подхалимы. По крайней мере, они были со мной честны.
Вдруг дверь в мой кабинет распахнулась, я оглянулся.
- Вам посылка из Лотте, - сказал молоденький программист, вручив мне бумажный конверт.
Из Лотте???!!!
Я вмиг растерзал бумажный конверт и извлёк маленький серый мешочек, и круглый медальончик. В мешочке лежали… что это? Чёрные волосы? Астрид остригла прядь своих локонов, чтобы я вспоминал о ней на работе. Но кроме волос ещё что-то лежало. Я потряс мешочек и на стол упали красные лепестки орхидей. Офис тут же заполнился их ароматом.
Потом я открыл медальон. На внутренних сторонах под стеклами на меня глядели две фотографии. Я присмотрелся. Это были я и Астрид. А на задней стороне я прочитал чеканку: «Любовь молчаливого светлячка жарче любви трескучей цикады».
«Спасибо, Астрид, ты прогнала мою тоску. Как прекрасно начался этот безобразный день!»
Мои губы улыбнулись.
Я выдвинул из-под стола кресло, уселся за монитор, и лишь руки достали клавиатуру, из-под неё выпало письмо. А написано было следующее:
«Якоб, нам нужно встретиться. Не мог ли ты подойти в мой офис. Астрель»
Я чуть было не взвыл. Письмо улетело под стол.
«Ну что? Что ей ещё от меня надо! Наверно, я слишком мягко сказал ей, чтобы она не лезла больше ко мне! Неужели придётся прибегнуть к грубости! По-моему только так она поймёт!»
Мой рабочий день всё-таки начался безобразно. Астрид подняла мне настроение, Астрель – испортила.
Мне жутко не хотелось идти к этой бухгалтерше и слушать её бред.
И тут я вспомнил слова моей возлюбленной:
«Ты чуть было не убил её…»
Господи, ведь из-за меня она лежала в больнице… Эта несуразная бухгалтерша…
Наверно мне стоит вести себя с ней сдержанно. Нужно слушаться Астрид. Она мудра. Я не буду отвечать взаимностью, но я попытаюсь принять любовь этой девушки.
Я решился! Мои стопы вели меня в бухгалтерский офис, который находился около склада.
«Будь благороден Якоб Ван Орлей!» - говорил я себе, - «Ты отыскал любовь, помоги отыскать её этой несчастной девушке»
О, как я был бы счастлив, если бы Астрель нашла своего настоящего принца. Я бы даже пришёл к ней на свадьбу. Я уже не мог её в чём-то упрекать. Она рисовалась в моём сознании в образе маленькой забитой девочки.
«Несомненно! Я должен как-то ей помочь! Я обрёл счастье, о котором и мечтать не мог, и теперь я помогу этому несчастному созданию… Я поговорю с ней… для начала».
Дверь в кабинет Астрель была незапертой. Я вошёл и… обомлел. Мои глаза увидели такое, отчего, мне показалось, что я сошёл с ума. Передо мной стояла Астрид в костюме Астрель и, сложив руки на животе, улыбалась.
«Астрель – Астрид – Астрель - Астрид» - моё сознание лихорадило.
Я не мог понять, что за девушка передо мной стоит. Неужели я так плохо запомнил лицо своей возлюбленной! Или я вовсе не знаю, как выглядит эта бухгалтерша.
Прекрасная отшельница из Лотте стояла напротив меня в костюме бухгалтера и ждала, пока я что-нибудь скажу.
Но я не мог вымолвить ни слова. Вглядевшись в черты лица девушки, я понял, что это всё-таки Астрель, просто она слишком хорошо выглядит.
- Твои лусии дали семена, Якоб, - нежно произнесла девушка, - скоро в моём саду появится фиолетовая дорожка.
- Астрид? – промямлил я заплетающимся языком.
- Астрид, Астрель. Можешь называть меня как хочешь.
Она подошла ко мне и обняла. Моё обаяние снова услаждал чудесный аромат её локонов. А сладкий голос шептал:
- Как видишь, мой милый Якоб, простолюдинка стала принцессой… ради тебя.
Девушка поцеловала мои бледные полуоткрытые губы.
Мой бедный мозг начал понимать… Теперь я понял всё! Мысли бегали в голове как ток по проводам. Воспоминания и факты дали ответ всем моим мыслям.
Я вспомнил слова, которые сказал когда-то Астрель в полупьяном состоянии «Принцы не выходят за простолюдинок!»
Она восприняла мои слова почти буквально.
Теперь я понял, в чём заключалась тайна Астрид.
Но как?! Как она так перевоплотилась?!
Скорость моей мысли увеличилась в сто крат. Ответы вагонами толпились в моей голове.
«Астрель всё продумала. Она изменилась душевно и внешне ради меня, но не сразу явилась мне в теле Астрид. Она познакомилась со мной в виде прекрасной незнакомки. Она знала, что я не смогу полюбить её, как бухгалтершу нашего отдела. Хитра…»
Я вышел из состояния транса и обнял её.
- Прости меня, Астрель, - прошептал я девушке на ухо, - Астрид, я никогда тебя не брошу и навсегда останусь жить в твоём сердце.
Она засмеялась моим словам и из её глаз посыпались слёзы.
- Я принимаю твою любовь, моя милая Астрель и дарю тебе всего себя. Всё сердце и всю душу.
Девушка обняла меня и прижалась щекой к моей щеке, наверно чтобы скрыть слёзы, которые ручьями бежали из её глаз.
Теперь моя жизнь преобразилась, ибо каждый день я встречал Астрид. Проработав до октября, она переехала жить ко мне. Просыпаясь, я видел её улыбку. Ничто не могло омрачить наше счастье. Даже отец не мог испортить мне настроение.
О чём ещё можно мечтать? Ведь все преграды на пути нашей любви - устранены.
Но беда пришла вовсе не ко мне, а к моему папе. Его сразил паралич. На этот раз явный, настоящий паралич. Он мог разве что открывать и закрывать глаза. Врачи сказали, что с его здоровьем он не проживёт и двух месяцев. Ему прописали лекарства, которые я каждый день колол. Но отцу становилось только хуже. Всё-таки я его любил и не хотел его смерти.
Тогда Астрид предложила переселить его к её матери в Лотте. Она обещала вылечить его и дала гарантию, что отец будет жить как минимум десять лет. Я не сомневался в целительских способностях этой девушки и доверил здоровье отца её рукам.
Конечно, я не принял директорство фирмы. Его я вверил моему кузену из Гааги.
А уже следующим летом я со своей чудесной Астрель растили в райском уголке под названием Лотте двух восхитительных девочек.
«Мы все ждём прекрасных принцев
и принцесс, и при этом сами не
спешим становиться лучше, не
понимая того, что принцы женятся
только на принцессах,
а принцессы выходят только за принцев».