Перед судом Всевышнего предстали двое. Один умер от голода. Другой окончил жизнь свою вполне благочестиво – в окружении вздыхающих родственников и спокойных соседей. И оба в оправдание себе вспомнили тот день, когда пути их пересеклись на мгновение…
И говорил первый с мольбой, склонив голову: - Грешен я, господи, прости. Не убивал, не крал, не обманывал… Но не было и счастья в жизни моей. Пока мог, добывал хлеб насущный… Но вот и на это уже не осталось сил. Тогда стал просить милостыню: многие давали, каждый, сколько мог… За это благодарен я людям. Но вот пришел час, когда не хватило и на хлеб. В холодный день, чувствуя, что от голода мутится разум мой, впервые я проклял человека. У меня не было сил просить, и я схватил за руку случайного прохожего, несущего хлеб, чтобы дал он мне хоть небольшой кусок. Но отмахнулся тот. И вместо хлеба бросил мне золотой к ногам. Не взял я его монеты, а послал вслед проклятие за черствость. Прошу простить меня, господи!
Второй без сожаления вспоминал день, когда это случилось: - Не в чем мне каяться, господи! Жизнь свою счастливой назвать не могу, хоть и искал счастье безустали. Но один случай заставил меня и вовсе разочароваться в людях. То был для меня хороший день – нес я домой хлеб, честно добытый мной. Вдруг нищий у ворот Храма схватил меня за руку, в которой держал я хлеб. Понял я, что голоден он. Но разве мог насытить его ломоть простого хлеба? Достал я золотой и бросил к ногам его, чтобы вдоволь он мог поесть и выпить. Но вместо благодарности услышал я проклятие вслед. Но в чем же я провинился перед ним, Господи?
Так говорили двое перед лицом Всевышнего, и никто не знает, какой был ответ им.
Слышишь, город мой, что же ты – сон или явь?
Бога Храм или призрак ушедшего дня?
Но прости нас, от грязи налипшей избавь –
Петербургской зимою крестили меня.
Снег и лед, как оковы на слабой груди,
Но падут эти цепи с весной, город мой!
Только несколько месяцев ты подожди…
Моя жизнь началась Петербургской весной!
Будит сонные улицы птиц невских крик,
И тюльпаны цветут уже в Летнем саду…
К стенам города Ангел главою приник!
В Петербургское лето я счастье найду.
Но помилуй же, слышишь, Ты можешь простить!
Будет дождь, равнодушие серого дня…
Ни о чем на прощанье не буду просить –
В Петербурге осеннем не станет меня.