За речкой, никак не обозначенной на карте, раскинулся городок Фершампенуаз. Мост через речушку был наполовину разобран, поперёк него была натянута толстая проволока с поскрипывающим ржавым знаком «Въезд запрещён», и Саня съехал на обочину. Мимо пропылил джип, вразвалочку спустился к реке, и через минуту вынырнул на другой стороне. Гуськов подошёл к берегу, огляделся. Спуск был пологий, ширина речки не превышала пятидесяти метров. Прозрачная, чистая вода бойко закручивала мелкие водовороты между камней. Он разулся, закатал штанины, прошёл до середины потока; глубина - по–колено, даже на легковушке можно проскочить, дно – сплошные камни, не забуксуешь. Вернулся к машине, огляделся ещё раз: мало ли, стражи порядка или, не дай Бог, экологи… Тихо, только вода журчит. И за рекой тишина. Аккуратно переправившись через брод, Сашка медленно двинулся вдоль спящей улочки. Разглядев на одном из фасадов табличку и сверившись с адресом, он улыбнулся и подмигнул своему отражению в зеркале: «Удачно!». Городок мало-помалу просыпался. Открывались лавочки, поднимая железные шторы над витринами, провинциально неспешно выходили из домов люди. Сдав груз и оформив документы, Гуськов отъехал под разлапистое дерево. В открывшемся рядом продуктовом магазинчике купил свежих круасанов, вскипятил на плитке чайник и заварил кофе. Немногочисленные прохожие с любопытством поглядывали на нездешние номера грузовика.
До Парижа было рукой подать, если верить карте – не больше километров тридцати. Да даже, если и чуть больше – быть рядом с Парижем, и не заехать, не поглядеть на него хотя бы из окна автомобиля? Выехав из Фершампенуаза, Саня покатил на юг по узкой асфальтовой дороге. Машин практически не было, ни встречных, ни попутных, и скоро справа от дороги на покосившейся синей табличке Гуськов прочёл: «ПАРИЖ». Асфальт, как это часто бывает в российской глубинке на границе населённых пунктов, тут же исчез, уступив место слабо утрамбованной глиняной жиже. Главная дорога сделала зигзаг, и вместе с ней Сашка попал на деревенскую улочку. Слева и справа стояли добротные кирпичные дома, в коричневой луже плескались гуси. Метров через пятьсот улочка закончилась глубоким оврагом. С трудом развернув на узком пространстве машину, Саня увидел возле одного из домов старушку в шароварах и блестящих чёрных галошах, надетых на белые шерстяные носки домашней вязки.
-- Простите, вы не подскажете?..
Старушка, едва обернувшись, зыркнула из-под низко повязанного платка и сиганула в открытую калитку. Улица снова была пустынна, если не считать вальяжных гусей, с чувством собственного превосходства обсуждающих свои гусиные новости. Спустя несколько минут из той же калитки вышел невысокий старик, одетый, как давешняя старушка, в точно такие же (или те же?), шаровары и галоши.
-- Исямэсис! – старик ласково улыбнулся, - кель манда, малай?
-- Мне бы в Варну попасть, не подскажете?
-- А-а, Варна! – старик повернулся к Сане спиной, вытянул вперёд руку с полусогнутым указательным пальцем и плавно повёл ей вправо, - Туда Варна, туда!
-- Спасибо, ака! Рахмат!
Сразу за проржавевшей, блёкло-синей табличкой с названием деревни, перечёркнутым по диагонали красной полосой, начинался асфальт. На взгорке, уходя в быстро темнеющее вечернее небо, мерцала огоньками телевизионная ретрансляционная вышка. «Париж… Улочка и закоулок – вот тебе и весь Париж. Но своя Эйфелева башня имеется, - улыбнулся про себя Сашка; - а по-русски они тут трёкают не лучше, пожалуй, чем французы. Заграница!»
------------
Фершампенуаз, Варна - райцентры на юге Челябинской обл.
Париж - село на юге Челябинской обл., Нагайбакский район.
Исямэсис!Кель манда, малай? (тат.) - Здравствуй! Куда едешь, парень?
Ака (тат.) - дедушка.
Рахмат (тат.) - спасибо.