1июня-Международный День защиты детей.
Мой приезд в столицу, как всегда, был связан со служебными делами. Поезд приходил рано утром, еще до открытия метро и я чтобы чем-то заняться обычно спускался в полуподвальное кафе под названием «Балтика». Видимо следуя логике, если вокзал Ленинградский, то кафе должно быть не меньше,чем название моря, на котором стоит вторая столица России. Собственно кафешек на вокзале было несколько, но я облюбовал именно это, может из-за названия, а может из-за того, что там было всегда малолюдно и неплохая для вокзальных заведений кухня. По утрам я заказывал там чашечку любимого кофе «глиссе» с эклером. Этого мне было достаточно, чтобы подкрепиться и не думать о еде до обеда , пока не утрясал все дела в министерстве, куда я приезжал.Реже обедал в нем ,но вот ужинать,пеоед отходом поезда,доводилось часто.
Спускаясь по лестнице вниз, я увидел лежащего на полу паренька у стеклянного входа со стороны улицы. Густые, с завитушками рыжеватые волосы разбросаны на белом пакете, засунутого под голову и служившего подушкой, загорелое на весеннем солнышке личико, было по-детски наивным и беззащитным. Первые лучи солнца подали на его немытую мордашку и я увидел, что мальчишка улыбается во сне. Невольно улыбнулся и я, затормозив у свернувшегося калачиком фигурки паренька. Мне почему-то сразу вспомнилось свое детство, когда вот так же свернувшись клубочком, засыпал у себя на сеновале, после ночных набегов на колхозные сады. Душистое,только что скошенное отцом сено, которое он называл «полиной», видимо, в отличие от другого, которое отец косил в пойме реки Веракуша, называемого «вельгой». Полина косилась на лесных полянах и представляла собой смесь полевых трав из душистого горошка, клевера, ромашек, незабудок, кашки, иван-чая, мать-и-мачехи и лесных фиалок. Такая трава, скошенная и высушенная в начале лета до Петрова дня, когда испокон веков на Руси начинался настоящий покос, считалась лучшей и шла на корм коровкам после отела, чтобы поддержать силы буренок и увеличить молокоотдачу для кормления народившегося теленочка. Даже сейчас, пятьдесят лет спустя, я почувствовал запах «полины» своего бедного, но счастливого детства. Одеты мы были не лучше этого мальчишки, война закончилась с десяток лет, в стране еще было холодно и голодно, народ жил в бараках и коммуналках, но безысходности не было, как сейчас. Я не помню, чтобы кто-то из трех сотен ребятишек с нашего полустанка, учившихся в сельской школе, бродяжничал и спал на вокзале. Да, этого просто и быть не могло. Я опять же представил на секунду, высокого, очень строго и не разговорчивого начальника станции, Петра Казимировича Кубленского, поляка по национальности, как он в красной фуражке и черном наглухо застегнутом костюме, входит в зал ожидания вокзальчика и видит на полу или на стоящих вдоль стен высоких деревянных диванов, спящего мальчишку…
- Даааа… Всего-то полвека, а как жизнь изменилась. Нет, я ее не хаю. Просто, при той советской власти, я мальчишка из провинции,смог поступить в Ленинградский престижный институт без всякого блата и сдачи ЕГЭ,как сейчас и выжить пять лет на стипендию в двадцать четыре рубля. Конечно, приходилось подрабатывать и дворником, и сторожем, и слесарем в троллейбусном парке. Сейчас как-то странно все это выглядит, но мое поколение почти не пользовалось родительскими деньгами и не брало кредиты на образование. Потому что, никому и ни за что не надо было платить, а заработать себе на жизнь,особого труда не составляло. Общага бесплатная, символический рубль сорок сдавали за белье, которое раз в десять дней меняли, вот и вся оплата за жилье...В столовке хлеб бесплатный,если что,можно было продержаться... Нет, что ни говорят нынешние критики, а хорошего было много, и вздохнув от нахлынувшего воспоминания, я решил разбудить паренька, чтобы накормить досыта.
Легонько толкнул парнишку в плечо рукой, наклонившись над ним. Он моментально открыл глаза и не разобравшись со сна по привычке загнусявил:
- Дяденька, я транзитный пассажир, мы с папой сейчас уедем… Папка отошел на минутку, он сейчас придет… - продолжал бубнить мальчишка, вскочив на ноги. Потом, видимо, придя в себя, перешел в наступление. - Вы чего пристаете, педик, сейчас милицию позову… - и схватив свой пакетик, он рванул было бежать.
Я едва удержал за край куртки.
- Погоди, погоди, я хотел тебя покормить... Вспомнил свое детство, увидев тебя… Я здесь тоже транзитный, сделаю свои дела и уеду…
- Знаю я вас, покормить, а потом приставать начнете – пробубнил паренек, наконец, придя в себя окончательно от сна.
Опытным глазом он окинул меня сверху донизу. Видимо, мои седые волосы и лицо завзятого интеллигента подействовали на него больше, чем мои слова.
- А с чего это кормить хотите?
Я снова усмехнулся, но не так, чтобы в обиду, а так как бы для себя.
- Не знаю… Вот увидел тебя спящего, подумал о своем детстве. У нас в послевоенное время большие проблемы с едой были - и я замолчал, вспомнив, как буханка белого хлеба, принесенная матерью из местной пекарни, была самым большим лакомством для многодетной семьи.
Мальчишка еще долго разглядывал меня, видимо соображая: верить мне или нет. Наконец, независимо ответил:
- Время еще есть. Я поезд из Сандова жду, он где-то к семи должен подойти…
Я посмотрел на часы:
- А сейчас еще и шести нет, так что успеем… Я здесь всегда завтракаю в этом кафе, когда приезжаю в Москву - чтобы поддержать разговор, начал было я.
Мальчишка протер рукой глаза, шмыгнув носом, сказал:
- Меня сюда не пустят. Тут хозяин сменился, прежнего убили месяца два назад. Хороший был мужик, Лукичом звали, а теперь черный, говорят грузин… По-русски ни бум-бум. И только, нэт, нэт, пошел вон… - передразнил хозяина кафе мальчишка.
- А за что убили прежнего-то? – спросил я мальчишку даже не из-за любопытства, в нашей стране уже привыкли к убийствам, а так, ради разговора.
- Ни за что… Отобрали выгодное место… Лукич вышел из машины, у него грузовой фольцваген был, понес на подносе свежие пирожные, а тут парень в черной маске выскакивает, я за ящиками, вон там у помойки был – показал мальчишка на площадку для отходов, в десятке метров от двора кафе. Вижу, достает пистолет с глушителем и окликает хозяина: - Лукич. Тот повернулся, а он ему прямо в лоб две пули: пук, пук, а третью уже в лежащего выстрелил. Сел в «шестерку» и уехал. Я сперва испугался, потом побежал знакомым ментам сказал, что и как было.
- Ладно, пойдем, со мной тебя не выгонят – взяв парнишку за плечо, сказал я.
Оказавшись в холле кафе сверкающего чистотой и благоухающего ароматом дорогого освежителя, я первым делом кивнул на дверь туалета.
- Заходи, помойся, причешись, на вот расческу – протянул я свою. Причешись, я тут подожду.
Мальчишка вышел через пять минут. На умытом лице проступил едва заметный синяк под правым глазом, волосы аккуратно были зачесаны на бок, руки помыты, хотя черная грязь из под ногтей явно выступала.
- Ну, вот и хорошо, порядок. Сейчас я помою руки и пойдем…
Распахнув широкие стеклянные двери, мы оказались в зальчике кафе, справа за стойкой молодая девушка подкрашивала губы.
- У вас, что есть на завтрак? – спросил я, понимая, что утром смотреть меню бесполезно.
- Яичница, пицца, пирожки с мясом, чебуреки, цыпленок табака.
- Вчерашние? – задал я осторожно вопрос, чтобы не обидеть девицу.
- Утро же: у кого настроение лопать в такую рань, а яичница вчерашней не бывает – съязвила продавщица. Ну, остальное сами понимаете, разогреем, все будет очень вкусно…
- Тогда яичницу, две порции с беконом по три яйца каждая. И бекона не жалейте, я оплачу.
Девица, наконец, повернулась ко мне лицом, окинула оценивающим взглядом и тут увидела за моей спиной, стоящего мальчишку…
- Ааа, транзитный пожаловал, ему нельзя, хозяин запретил.
Я выдержал паузу.
- Девушка, это мой знакомый, я его угощаю… А хозяину передайте, что если еще раз такое скажет о моих друзьях, то работать здесь больше не будет, как и вы. Я понятно выражаюсь.
Девица поморщилась, но поняла, что стоящий перед ней мужик из старой упертой гвардии правдоискателей, пойдет куда надо и сделает массу неприятностей их заведению. Да и ей место терять не с руки.
- Извините! – изобразив искусственную улыбку на лице, пошла на попятную буфетчица. Будет сделано в лучшем виде. Что пить будете?
Я посмотрел на мальчишку.
- Колу, если можно – шепнул он мне.
- Пару стаканчиков колы – вон тех больших, показал я на витрину, а мне кофе «глиссе», как всегда и свежий эклер, если есть. Нет, у нас эклеров, а вот пирожное медовое порекомендую, из ресторана «Прага», каждый вечер привозят, вкусное.
- Хорошо – согласился я.
Сидя за столиком, я смотрел, как уплетает яичницу этот изголодавшийся по хорошей еде мальчишка, и видимо еще больше истосковавшись по родительской заботе и родному дому.
- Как тебя зовут?
- Пашкой, Павел Бурков – поправился мальчишка.
- А меня, Виталий Константинович. Будем знакомы, Паша…- улыбнулся я, попивая свой «глиссе».
Пашка, съев в считанные минуты блюдо с яичницей, выпил с наслаждением колу, почмокивая от удовольствия. Я подвинул вторую тарелку.
-Ешь, я для тебя и вторую порцию заказал, мне бекон нельзя, хотя раньше очень любил, особенно блины со шкварками. Но сейчас не могу – показал я на правый бок, печень прихватывает… Так что ешь на здоровье…
Пашка не стал отказываться, подвинул вторую тарелку и налег на яичницу.
- А я знаю, что такое шкварки, это когда сало жарят на сковородке. У меня бабушка так готовила отцу… - проговорил Пашка и осекся.
- Где отец-то?
- Сидит.
- Когда выходит?
- Не знаю… Хотел встретить знакомых, спросить. Может уже вышел. К нему поеду. Сколько сейчас времени? – озабоченно вскинул голову Пашка.
- Шесть тридцать.
-Аааа, успею…
- Успеешь, конечно… А бабушка, почему у нее не живешь?
- Умерла…
- Извини Паша, я не знал…
Пашка ничего не ответил, продолжая уплетать яичницу. Про мать я не стал спрашивать, понимая, что эту грань без нужды, лучше не переходить. Мать для каждого человека – святое, но не у каждого она святая, как богоматерь….
- А где отец работал? – решил я продолжить разговор на приятную для Паши тему.
- На железке.
- Кем?
- Составителем!
- Не может быть? - удивленно воскликнул я.
Пашка обидчиво отодвинул пустую тарелку.
- Не вру, составитель поездов.
- Да, я не об этом, Паша. Мой отец тоже работал составителем. Не поверишь, но факт. Поразительно, это уже второй человек за этот год мне повстречался , чей отец работал составителем.
- А кто первый? – спросил Пашка с детским любопытством.
- Посол Финляндии, господин Ноберг – ответил я.
- А откуда вы его узнали? – недоуменно уставился на меня Пашка.
- Встречался с ним по работе, потом вместе обедали и он мне рассказал о своем детстве. Оказалось, что мы с ним даже в одно и тоже время учились в Питере, тогда этот город Ленинградом назывался. Вот такие Паша дела. Парность случия!
- Что такое парность? – не понял Пашка.
- Да, так, это я к тому, что существует парность явлений, математически обоснованная часть теории вероятности.
- Ааа… А я только два класса учился, потом сбежал – тихо ответил Пашка. Мамка пить сильно стала, била и на цепь сажала, в конуре для Шарика держала. Вот я и сбежал…
- И давно здесь?
- Больше года.
- Сколько же тебе лет?
- Скоро десять!
Мы оба замолчали, я сидел с опустошенной чашкой из под кофе, не зная, что сказать.
- Мне пора – Паша вставал из-за стола. Спасибо – и взяв пакет, пошел к выходу.
- Ты чего обиделся?
- Нет.
- Послушай Паша, купи билет и езжай в свое Сандово, чего тебе на вокзале обитать? – я достал бумажник, собираясь дать пару тысяч рублей.
Пашка остановил меня.
- Не возьму, не доставайте лучше.
- Почему?
- У нас у пацанов такое правило, кто взял деньги у мужика, тот продался… Так было со всеми. Я не хочу, мне уже предлагали.
- Послушай, Павел, но ты уедешь и я тебя больше не увижу…
- Мало ли вдруг объявишься…
Я был потрясен. Это до какого же уровня нужно вбить в создание ребенка, чтобы любые деньги, данные дяденькой, расценивались ими, как покупка мальчишки. Я растерялся, не зная, что ответить.
- Ну, не хочешь, не надо, тогда прощай – и я помахал рукой Пашке, направился к метро.
К вечеру уставший и измученный хождением по кабинетам министерства я, наконец, добрался до своего номера в бывшей гостинице «Украина». Помывшись и отдохнув, я решил поужинать. В ресторане было не уютно от разношерстной публики, говорящей на разных языках. Кое-как отужинав, отбиваясь от многочисленных путан, пристающих к посетителям, я вышел подышать свежим воздухом.
Несмотря на сплошной поток проносящихся рядом машин и близость трех крупных столичных вокзалов, воздух уже был пропитан весной. Она пробивалась через все преграды огромного города, как трава через асфальт, взламывая его и круша.
- Хорошо то как! - впервые за длинный день, произнес я вслух с наслаждением, вдыхая свежий воздух в грудь, решая пройтись перед сном. Ноги сами довели до Ленинградского вокзала. Вот и кафе «Балтика». Так стоп. Тут где-то должна быть свалка , не то помойка с контейнерами… Ага, вот она тут, как раз.
- Атасс! – вдруг услышал я чей-то детский выкрик.
Ребята словно стая воробьев метнулась в проблесках рассеянного света фонарей и растворилась в темноте. Я ничего не успел сделать, лишь крикнул:
- А Пашка. Транзитный здесь?
Неожиданно за моей спиной появился человек.
- Дядя, ты чего пришел-то?
Это был Пашка.
- Вот, решил навестить тебя, я здесь рядом в гостинице остановился, вышел погулять…
- Дядя, я же вам сказал утром, этим не занимаюсь.
- Да, ты не так понял меня, Паша.
Тут же как из под земли появились остальные пацаны- воробушки. Они окружили меня плотным кольцом, явно давая понять, что Пашку в обиду не дадут.
- Он к тебе пристает? – задал вопрос один из них, видно старший группы.
- Да, нет… Странный какой-то, деньги предлагал, две штуки… Я не взял…
- Дурак, дают бери, бьют - беги. Учу, учу вас, а все без толку – сплюнув сквозь зубы, произнес все тот же старший.
Неожиданно зазвонил мобильник и старший парень взял трубку:
- Ну, ну…Да… Нет… Понял… До связи… Фима звонил, интересовался как и что? – прокомментировал разговор старший из команды.
- Я бы хотел Паша с тобой еще раз поговорить. Где удобно тебе будет?
- Один он не пойдет – отрезал старший. Хочешь, говори при нас.
И на меня уставились семь пар глаз беспризорников.
- Хорошо, давайте при всех, секретов нет никаких.
- Пошли с нами… - произнес старший.
Я задумался: идти или нет? Что у них на уме. Один, даже лев, против стаи волчат, ничего не сможет сделать.
- Да, вы не бойтесь – проговорил Пашка. Мы людей не грабим и не убиваем. Здесь рядом, в котельной наше место.
Мы прошли с две-три сотни метров, пролезли в дырку в заборе и оказались в мрачноватом помещении, где было тепло и стояли по краям пластмассовые ломаные стулья, а посредине такой же столик.
- Садитесь, говорите, что надо? – говорил все тот же старший.
Я сел на стульчик.
- Вы, что здесь живете?
- Да, нет, мы здесь отдыхаем – ответил старший со смехом.
Я кивнул головой и продолжил:
- Можно, я поговорю пока с Пашей?
Пашка, стоящий за моей спиной, тихо ответил:
- Говорите, у нас друг от друга секретов нет.
- Это хорошо, что вы дружная команда. Паша подойди сюда – и я взял его за куртку, посадил рядом с собой.
Стоящие ребята расположились вокруг нас на корточках, ну точно воробушки на ветке, молча наблюдая за нашим разговором. Лишь старший сел чуть по одаль, вертя в руке мобильник. На вид ему было лет двенадцать-тринадцать, худенький с острым пронизывающим взглядом, серых, как у волка, глазами. Волков я встречал в детстве часто. Идут за мной почти до школы, я песни пою, чтобы их испугать и себя подбодрить…
- Павел, я предлагаю тебе поехать в Сандово и узнать все о своей семье, об отце. Может он уже вышел, ищет тебя.
Пашка замотал головой.
- Нет еще. Я встретил сегодня одного знакомого с поезда, он сказал, что мать в психушку забрали, а бати нет - Пашка потупил глаза.
- Дядя, ты давай на слезу не дави, говори о деле – проговорил старший, закинув ногу на ногу, явно кому-то подражая, видно их покровителю, Фиме – подумал я.
- Послушай, молодой человек, не мешай говорить – обратился я к старшему.
Тот озлобился, показав желтые зубы.
- Не гони волну… А зовут меня Щербатый. Понял?
Я ничего не ответил, думая, что еще предложить Паше и неожиданно сам для себя, сказал:
- Поехали ко мне в Питер, поживешь пока отец вернется. У меня большая семья, двое старших детей. Они живут отдельно, внуки с ними, а мы с женой вдвоем, так что места хватит. Школа рядом, документы на опекунство оформим, это я беру на себя…
Пашка весь как-то напрягся, такого предложения он явно не ожидал.
- Надо подумать - с радостью и гордостью в голосе, проговорил он.
- Чего думать. Не поедет он и все. Конец связи, дядя. У нас свои законы. Ему отработать за общаг нужно… Мы Паху приютили, погибнуть не дали, защищали, за все платить надо. Мани, мани, дядя… Посчитать надо, посоветоваться с Фимой.
- Советуйся, телефон есть у тебя, звони. Ты хотел, чтобы я при всех разговаривал с Павлом, теперь твоя очередь, говори при мне и Павле.
Щербатый вскочил на ноги, обежал вокруг стола, что-то обдумывая на ходу.
- Ладно, дядя, уговор дороже бабок… Набрав номер на мобильнике, он провозгласил: - Фима, тут такое дело... Днем я тебе говорил про одного чокнутого, ну тот, что к Пашке подкатывал. Теперь он здесь, у нас, хочет Паху с собой в Питер забрать, в общаг не возражает кинуть… Сколько?
Ответ Фимы я не слышал, но судя по выражению лица Щербатого, понял – полный отказ.
- Заметано. Ладно! Конец связи... Фимка просил послать тебя, дядя, сам знаешь куда. Ну, в общем отказал…
- Набери номер, я сам с ним поговорю – попросил я.
- Ты чего дядя, врубись, это же сдать друга… Неее. Разговор окончен. Паха остается с нами.
- А если отец объявиться, вы его отпустите? – задал я провокационный вопрос, мне важно было, чтобы Пашка понял, что в эту шайку-лейку малолетних попрошаек и будущих преступников он попал навсегда.
- Ну, это другое дело. Мы обсудим, когда батя Пахи объявится. А пока папаша, привет от нас Питеру, мы скоро туда приедем, на экскурсию – под общий хохот ребятишек, сострил Щербатый.
Я встал.
- Проводите до выхода - попросил я Щербатого.
Щербатый ткнул пальцем в двух пацанов и Пашку.
- Проводите до забора, туда не перелазить…
Не попрощавшись, я вышел вслед за своими провожатыми. Когда глаза привыкли к темноте, я тихо шепнул Пашке, идущему рядом:
- Беги от них! – и сунул, приготовленную заранее свою визитку, в руку Пашке.
Тот молча взял и спрятал в карман.
На следующий день я был у начальника вокзальной милиции, еще молодого человека, в звании подполковника. Я рассказал о ситуации и попросил помощи в розыске Павла Бурцева.
Подполковник давно бы меня выгнал и не стал слушать, но мое служебной удостоверение, где значилось, что посетитель такой-то такой советник мэра Санкт-Петербурга. Это и останавливало его. Он морщился от моего разговора, как от зубной боли.
- Вы по каким вопросам советник? – вдруг неожиданно задал он мне вопрос.
- Я, доктор экономических наук и консультирую по экономическим проблемам.
- И что, губернатора Матвиенко, тоже?
- Да, бываю на ее совещаниях…
- Нда… Хорошо, мы займемся вашим делом, но не обещаю, что найдем, как его, Павла Бурцева. Они сегодня здесь, завтра там… Перелетные птицы.
- Они, прежде всего, наши дети – ответил, вставая я.
- Они, прежде всего, дети своих родителей, а не милиции – в тон мне, ответил подполковник.
Милиция, конечно же, не нашла Пашку, хотя я с полгода обивал пороги и звонил по несколько раз на неделе… Один мой знакомый юрист посоветовал обратиться к братве, надежнее будет. Я так и поступил.
И вот я сижу в кабинете директора кафе «Балтика». Тучный молодой грузин, оказался понятливым и быстрым на действие человеком.
- Они мне надоели , таскают все подряд, и Пашка, этот тоже… Найдем, плати…
Через день я сидел все в том же кабинете грузина, когда мне привели Щербатого и Пашку. Двое кавказцев, с надвинутыми на глаза кепками, угрюмо смотрели на меня.- Виталий Константинович? Я кивнул...
- Заказ выполнен. Что еще?
- Мне надо, чтобы вы отвели вот этого – я показал на Щербатого, в милицию к подполковнику Христенко, скажите ему это подарок от меня. Он знает о чем речь… И проследите, чтобы за мной никто не следил и не мешал, когда мы с Пашкой будем садиться в поезд на Питер. Вот номер поезда и вагона – и я протянул бумажку.
- Сделаем – ответил самый угрюмый из них, и схватив Щератого за ворот,оии вышли с ним из кабинета.
Пашку, я взял к себе. Отец его так и не вышел на волю, умер от чахотки в тюрьме, там его и похоронили. Мать, лишенную давно родительских прав, периодически выпускали из дурки, потом забирали обратно...
После года хождения по кабинетам, я оформил опекунство над Пашкой и он остался жить в нашей семье. Счастливый конец, скажите вы. Не привычно, и будете правы. Ведь сколько еще таких транзитных детей болтается по всей стране, одному Богу известно. Но, главное, все эти заброшенные дети – наше будущее и ни одна слезинка не должна выкатиться из глаз ребенка...
Щербатого я встретил через год, все там же у кафе «Балтика». Он тоже узнал меня, сплюнул себе под ноги и с усмешкой бросил:
- Привет, Пахе!
- Передам. А ты уже на свободе? Быстро выпустили…
- А, то. Мы-ментам, менты-нам... Как там у вас, в верхах бизнес, он и есть бизнес…
Мне нечего было добавить.