Сентябрьские сумерки плавно опустились на город, который встретил накативший полумрак мириадами огней. Уличные фонари, яркие витрины, окна жилых домов; всё это источало потоки света, делавшие осенний вечер подчас более светлым, нежели день. Множество людей наводняло улицы, оживляя вечер до крайности. Кто-то спешил домой с работы, кто-то, наоборот, покинул квартиру для того, чтобы провести ночь, трудясь в поте лица своего, кое-кто безмятежно прогуливался, но большинство людей в это время суток стремились в первую очередь сесть в автобусы. К этой группе прохожих принадлежала и Кроха. Миниатюрная девушка южнославянской внешности, с пышной причёской светлых волос и большими наивными глазами, обусловившими намертво приставшее прозвище «Кроха», производила на случайных попутчиков неизгладимое впечатление, и потому очередь возле дверей маршрутки мигом расступилась. Мужчины на миг забывали о своих нуждах, уставив в Кроху глаза, а девушки безмолвно завидовали её внешности. Сама же Кроха ни на миг не подозревала, какое впечатление производит на зрителей, и потому ей не приходило в голову использовать свой шарм для чего-нибудь более прагматичного, чем сесть без очереди в автобус и занять кем-то услужливо предоставленное сидение.
Автобус, подскакивая на кочках, спустился с крутой горы на длинный мост через безнадёжно запущенное водохранилище и, плавно набирая скорость, устремился к темневшему вдали противоположному берегу. К подобным поездкам девушка привыкла, так как с самого детства жила на окраине города. Скучное время, по необходимости проводимое в маршрутке, она с удовольствием коротала при помощи книг. Вот и сейчас она вытащила из сумки томик «Шотландской поэзии» карманного формата и охотно погрузилась в чтение. За окнами автобуса проплывали многоэтажные здания и унылый частный сектор заводских районов, а девушка посмеивалась про себя над стихотворениями Р. Фергюсона «Моим старым штанам» и «Добротное сукно». Неожиданно над девушкой наклонился какой-то парень простецкой внешности и без предисловий заявил:
- Меня зовут Иван.
- Наталья, - пожала плечами Кроха и тут же поправилась. – Наталья Ивановна. Что Вы хотели?
- Проводить тебя, - наклонился ещё ниже Иван. Одет он был довольно опрятно, хотя и дешёво, но Наташу смутил алкогольный блеск в его глазах. Потому она отодвинулась к трясущейся автобусной стенке, проронив:
- Кажется, мы с Вами ещё не пили на брудершафт.
- Жаль, - отвернулся непрошеный провожатый и, спустя секунду, уже начал приставать к девушке, сидящей на соседнем ряду. Но Крохе было это совсем неинтересно, так как маршрутка наконец-то достигла нужной ей остановки. Девушка сунула книгу в сумку и вышла из автобуса в осеннюю сырость. На узкой окраинной улочке было немноголюдно, в воздухе висела морось, а единственный целый фонарь светил настолько тускло, что лучше бы его не было вообще. Наташа аккуратно миновала несколько луж, стараясь не забрызгать стильный светлый плащ, который она называла про себя не иначе как «добротное сукно». Затем девушка на миг оступилась и была вынуждена опереться руками о ствол старого дуба, сосредоточившись на сохранении равновесия. Наконец, Кроха выровнялась и отпустила дерево.
Порыв слишком холодного для сентября ветра едва не сорвал с её головы берет. Тусклый свет фонаря погас совсем, уступив место яркой луне и звёздам, которые в городе фактически не видны, но сейчас засияли, словно бриллианты. Кроха удивлённо огляделась и замерла от изумления. Высотных домов, равно как и любых иных построек, вокруг больше не было. Лишь бескрайнее, размытое осенними дождями поле да тусклые огоньки, мерцающие где-то очень далеко. Промозглый ветер играл остатками стерни и заставлял девушку ежиться от холода. «Где же это я», - ошеломлённо подумала она. – «И как я сюда попала?». На досуге Кроха нередко почитывала низкопробные фантастические книги, в которых персонажи попадают в иные миры и участвуют там в нелепых приключениях. Разумеется, как и всякий здравомыслящий человек, она в подобные истории не верила. Но пришлось поверить, и Наташи аккуратно двинулась по полю в сторону огоньков, старясь проваливаться в грязь не глубже, чем по щиколотку. Модные замшевые сапоги моментально отяжелели, но Кроха старалась не обращать на это внимания.
Ветер принёс запах крепкого табака и обрывки чьей-то речи. «Кто бы это мог быть», - изумилась Наталья и ускорила шаг. Спустя минуту, в лунном свете стал виден силуэт невысокого, широкоплечего мужчины, который неспешно брёл навстречу. Незнакомец покуривал трубку и, между делом, негромко напевал. Однако внешний вид его казался, по меньшей мере, странным: накинутый на плечи широкий чёрный плащ с красной подкладкой и серые узкие брюки, заправленные в высокие сапоги с раструбами на голенищах. Ветер трепал вьющиеся волосы путника, но тот даже не морщился при этих порывах. Заметив девушку, он моментально выбил из трубки табак и сунул курительную принадлежность под полу плаща. Наташа застыла, как вкопанная, так как поняла, что нелепый встречный был одет в редингот, которые не в ходу уже больше сотни лет. Значит, этот человек, по меньшей мере, очень эксцентричен, а в худшем случае имеет проблемы с головой. Встреча с таким прохожим в безлюдном месте не сулит ничего хорошего.
Путник ускорил шаг и быстро приблизился к девушке. Сначала та хотела бежать прочь, но в ближайшем рассмотрении выяснилось, что лицо у прохожего совсем не суровое. Глаза его буквально излучали доброту, хотя и отдавали некой мечтательностью. Казалось, будто этот человек знает нечто такое, что во всём мире ведомо только ему одному.
- Что же Вы делаете в столь поздний час в такой дали от города, - поинтересовался он приятным низким голосом. «Рассказать ему…», - на миг задумалась Кроха, но тут же отбросила эту мысль. Ни один человек не поверит ей, и потому девушка сказала предельно обще:
- Я заблудилась.
- Вероятно, Вы шли со станции Придача, - предположил собеседник. – Когда люди идут со станции в Воронеж по темноте. То нередко сворачивают не в ту сторону. Вместо моста вы оказались в поле, верно?
- Мне больше интересно, как отсюда выйти.
- Я провожу Вас, если позволите, - предложил мужчина, и его глаза сверкнули каким-то мальчишеским озорством. – Забыл представиться: Алексей Васильевич.
- Наталья Ивановна.
- Будем знакомы. А теперь, милостивая госпожа, прошу следовать за мной.
Алексей Васильевич развернулся и неспешно зашагал в ту сторону, откуда пришёл. Наташе ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Чтобы прервать неловкое молчание, она спросила:
- И часто Вы гуляете в такую погоду по полям?
- В любую гуляю, - подал плечами провожатый. – Понимаете ли, сударыня, когда мне требуется вдохновение, ничто не помогает так, как вид бескрайнего русского поля. Не так ли?
- Вы пишете стихи, - заинтересовалась Кроха, которая с юных лет тайком от друзей и знакомых занималась стихосложением, но считала своё творчество слишком незначительным, чтобы хвастать кому-либо.
- Пишу, конечно. А что Вас удивило? В Воронеже каждая собака Вам скажет, что Алексей Васильевич без поэзии свою жизнь не мыслит.
- Может быть, почитаете какое-нибудь своё стихотворение?
- Полноте! Они того не стоят, - смущённо засмеялся Алексей Васильевич. – Лично сам я предпочитаю Бенедиктова. А Вы что думаете о его стихах?
Ведя неторопливую беседу, молодые люди неуклюже шли через поле навстречу далёким огонькам. При этом Алексей Васильевич двигался весьма сноровисто, будто всю жизнь ходил по раскисшим полям. Его совершенно не смущали килограммы грязи на сапогах. Зато Наташа чувствовала, что вот-вот свалится без сил. Однако пару раз попутчик легонько поддерживал её под руку, и девушке удалось продолжить путь. Провожатый больше не казался ей странным или нелепым. Несколько старомодная речь, устаревшая одежда, но, кроме этого, Алексей Васильевич оказался довольно остроумен и обходителен. Чтобы развлечь его Кроха прочла одно из стихотворений Есенина. И этим немало удивила собеседника:
- Сергей Есенин? Я никогда раньше не слышал о таком поэте. Московский, что ли?
- Именно.
- Нет, я о нём ничего не знаю. Впрочем, я – певец земли воронежской, и до столичных щеголей мне нет дела.
«Певец земли воронежской…», - задумалась Наташа. – «Что-то знакомое…». От напряжения девушка зажмурилась. Когда она открыла глаза, ей сразу же расхотелось думать о каких бы то ни было певцах. Она стояла напротив своего дома, правда, посреди огромной лужи. Кроха даже не попыталась очистить сапоги от налипших на них килограммов грязи, а просто подскочила к двери подъезда, дабы убедиться в её реальности. Дверь оказалась настоящей, равно как и домофон, и голос брата, сердито вопросивший, где это её носило так долго.
**************************************
Утром девушка, как обычно, вылезла из маршрутки на одной из центральных улиц города. До начала рабочего дня было ещё достаточно времени, потому Кроха остановилась на тротуаре, чтобы проверить баланс на мобильном телефоне. Взгляд её случайно упал на мемориальную доску на стене одного из зданий. Надпись гласила: «На месте этого здания стоял дом, в котором родился великий русский поэт Кольцов А.В.». На той же доске был искусно выполнен портрет поэта. Наташа машинально мазнула по нему взглядом… Мобильный телефон выпал из руки девушки, но она даже не заметила этого. Ведь с портрета на неё с доброй иронией смотрел ночной попутчик.