(Смотри: «Так не бывает», «Два расставания»)
ВОТ ОНА КАКАЯ!
(Из цикла «Любви все возрасты...»)
Лида протянула мне два конверта. Она у нас бухгалтер и делопроизводитель в одном лице. Содержать длинноногую секретаршу престижно, но накладно. Глянул: оба письма из Москвы, распечатаны. Одно - от какой-то турфирмы, я отложил его в сторону: не до развлечений сейчас, работать надо. Второе – от некой Ивановой Татьяны Васильевны. Разворачиваю, читаю: «Мы Вас ждем». И подпись: «Таня». Сразу вспомнил и турфирму, и кто такая Иванова. Лида ехидно улыбалась:
- Вы что-то покраснели, шеф.
Оба письма бросил в стол, показывая тем самым, что регистрировать их не надо. Ящик задвинул, видимо, чересчур резко. Лиду это позабавило:
- С глаз долой, из сердца вон?
- Вы это о чем? – спрашиваю.
- Да ладно вам, - посерьезнев, добавила, - Виктор звонил, переводчик. Он пока в Москве, но на днях собирается в Лейпциг. Спрашивает, будем заказывать обои или нет.
- Подгоняет. А вы как считаете?
- Не знаю. В городе обоев полно. Зависнуть могут. Хотя… немецкое качество и банк в ссуде не отказывает. Подумайте.
И вышла. Такая вот прагматичная. Выскажет варианты, как карты на стол выложит, и… в сторону: думайте, начальники, вам решать.
Я думал. Только не об обоях. Достал из стола письма. Любопытно же, куда на сей раз зовут, в какую даль светлую. Оказалось, опять в круиз, только теперь по Северному и Балтийскому морям. М-да. Заманчиво: Стокгольм, Копенгаген, Осло, Амстердам и даже Париж. Но… эти три слова «Мы Вас ждем». Да уж, круиз этот может круто изменить галс жизни, а то и вовсе вынудит бросить якорь у чужого причала. Кто знает? Письмо от турфирмы кинул в корзину почти без сожаления, а записку от Татьяны выбросить не поднялась рука.
Встал, подошел к окну, облокотился. Во дворе – никого. Накатились воспоминания: приглушенный гул моторов теплохода, монотонный скрип переборок корабля, блеск темных, зеленовато-коричневых глаз, улыбчиво смотрящих поверх очков, пестрый спортивный костюм на ладной мальчишеской фигуре, тесно «прижимающийся» шезлонг, а на нем, как на прилавке, - по-девичьи округлые, южного загара колени, которые то и дело норовили забраться друг на друга.
Почему-то только теперь с досадой отметил, что она не выходила на берег ни в Ла-Валлетта, ни в Порт-Саиде, ни в Лимасоле, ни в Хайфе. Я не придавал этому значения, лишь тогда удивился, когда она отказалась от поездки в Гизу. Как-то противоестественно: быть в Египте и не увидеть «живьем» Египетские пирамиды. Сказала, что уже была там. Впрочем, понял ее чуть позже. Когда людей собирается много, они напоминают стадо, где каждый в отдельности делает то, что делают все, нравится ему это или нет. Однажды призналась: «В школе у меня была одна двойка – по пению: отказалась в хоре петь».
У пирамид собрались «стадо» автобусов и «хор» туристов. И кто-то невидимый всем этим управлял. Да уж, незабываемы эти вонючие верблюды, на которые можно было сесть и прокатиться бесплатно, а спуститься на «обоспаный» ими песок – только за деньги; этот узкий и низкий проход в гробницу Хеопса. Таким дураком себя чувствуешь, когда в три погибели, задыхаясь, возвращаешься из этой камеры Зачем ходил? На голые стены глазеть? На Кипре можно было позагорать на пляже, купить недорогую радиоаппаратуру. В Израиле сам бог велел побывать у его гроба. Но Таня оставалась на теплоходе. И только в Стамбуле на третий день пребывания там она подождала меня у трапа, взяла под руку, предложила просто погулять по городу. У Софии храма стала ясна основная причина низкой любознательности учительницы: мизерная оплата ее труда, часть которой выдавалась чеками (местной «валютой», действующей только на теплоходе). Что проку бродить по товарным «музеям» без пенса в кошельке? Душу травить? Арабский платок, который я надел на нее в холодном зале храма, был в сущности подачкой для нее, а не подарком. Однако она не обиделась. Добрая душа.
А последнюю сцену, сцену прощания я вспоминал не раз и раньше. Щемило под ложечкой от ее слезинки в глазу. Заставлял морщиться и последний ее вопрос об отце. В нем таился скрытый, справедливый укор: она-то помнила тот поезд Томск-Новосибирск-Ленинград и тебя, трепача, рассказывающего кому ни попадя о каких-то театральных афишах, драматурге, который, возможно, и есть твой отец. Помнила, наверное, думала о тебе все эти годы, а ты… Что же ты на теплоходе-то не вспомнил об этом, не рассказал, как встретились с отцом? Думая так, я не заметил, как порвал конверт с запиской Татьяны на мелкие, мелкие кусочки.
На столе лежала газета «Коммерческие предложения». В то время Интернета не было. Всю информацию черпали из печатных СМИ. Машинально развернул еженедельник. Перед глазами маячили рекламные модули, черно-белые клишированные картинки - кто-то что-то предлагал. Кто? Что? Каждому отведен отдельный квадратик, но почему-то все они слились в одну бессмысленную мозаику. Но на одном модуле глаз все же остановился: привлек к себе внимание крутой автомобиль. Прочитал короткий рекламный текст. Какая-то московская фирма предлагала свои услуги в организации поездки на международный выставочный автосалон в Берлине. Сработала хватка охотника. А что если попытаться двух, даже трех зайцев убить. Сама автовыставка вряд ли что даст практически – для автомобильного бизнеса у нас кишка тонка. Но есть один плюс: этот тур избавляет от хлопот, связанных с оформлением визы, размещением в гостиницах и пр. Больший практический интерес представляет знакомство, которое может вылиться в дальнейшем в сотрудничество, с изготовителями и поставщиками обоев. И третье: попутно можно будет приобрести запчасти для своего старенького «Форда».
Я тут же набрал указанный в рекламе номер телефона, спросил, может ли фирма оформить визу дня на три дольше? Приврал, конечно, сказал, что мне хотелось бы воспользоваться оказией, погостить у родственников. Оказалось, за соответствующие проценты фирма может все устроить, даже позаботиться об авиабилете на обратный путь. Замечательно. Все говорило за то (сам бог велел), что мысль о круизе надо выбросить из головы. Без сожаления.
Буквально недели через две я уже был на борту авиалайнера рейса «Москва – Берлин». И тут все началось.
- * -
Какой-то раззява «съездил» мне по физиономии тряпкой. Обернулся: молодая, судя по хрупкой фигуре, женщина стояла в проходе ко мне спиной, засовывала в антресоль самолета легкую куртку болотного цвета. Этой самой курткой она и «погладила» меня по лицу. Впрочем, на куртку я лишь мельком взглянул, гораздо большее мое внимание привлекло то, на что мужчины (в любом возрасте, заметьте) больше всего обращают внимание. Поскольку я уже сидел в кресле, то это самое привлекательное место в черных, обтягивающих бедра брюках, буквально маячило у меня перед носом. Ничего против этого я не имел, был готов любоваться зрелищем и дальше. Но женщина, наконец, справилась с курткой, бухнулась в кресло. И тут… душа моя, не вру, начала плавиться. Ремень безопасности застегивала она, Татьяна. Бог мой! Этого не может быть!
Не могло и не было. То была девушка лет девятнадцати, двадцати, похожая на Таню.
В который раз убеждаюсь, Творец, создавший нас и этот удивительный мир, обладает завидным чувством юмора. Вот смотрите: сначала Он подразнил письмами, которые манили «погусарить», однако заставили-таки принять единственно верное решение – отказаться от соблазна; потом будто в наказание изуверски «пошутил» - подсадил в один самолет молодую красавицу, как явление чуда, как «фонтом» из прошлой жизни. В подтверждение мог бы привести примеры из жизни, когда эта жизнь подсказывает сама, что все на свете предопределено, что все происходит по воле Творца, который может быть крут в наказаниях за причиненное зло или непослушание, благодарен за добрые деяния и смешлив в розыгрышах. Мог бы много фактов привести, но тогда повествование слишком затянулось бы.
Строго говоря, девушка не была копией Татьяны. Она лишь чем-то, едва уловимым напоминала ее. Да, было и что-то общее у них: коротко стриженные, волнистые темно-русые волосы, высокий округлый лоб, прямой узкий нос, слегка впалые щеки, ямочка на подбородке. Но этого было явно мало, чтобы говорить о полном сходстве. Пожалуй, не хватало очков, поверх которых смотрела Татьяна, и доброй грустинки в ее взгляде. А незнакомка без необходимости не поворачивала голову, лишь скашивала глаза. И тогда в них читалась настороженность человека, попавшего в незнакомую обстановку.
Мой повышенный интерес к девушке привлек внимание спутницы ее, женщины лет сорока, с припухшим лицом, какой бывает у курящих и выпивающих дам. Она явно не годилась в подруги, скорее всего, походила на «поводыря», сопровождающего в поездке персону. Женщина испытывающее смотрела на меня, что-то шептала своей молодой спутнице. Та едва заметно кивала головой, изредка скашивая глаза в мою сторону. И тут, к немалому своему удивлению, я ощутил волнение, сродни радостному трепету, какое бывает, когда неожиданно, как подарок, замечаешь чей-то ласковый взгляд на себе или не видишь, но чувствуешь на расстоянии ответное к тебе влечение. Так со мной бывало не единожды, и я научился распознавать сигналы кажущиеся и всамделишные. Но тут случай был особый. Радоваться было нечему. Рассчитывать на взаимность в моем положении мог лишь идиот. Хотя… я, видимо, мало чем от него в тот момент отличался.
Мой сосед слева пытался со мной заговорить, о чем-то спрашивал. Я что-то ему отвечал. Он заметил, что я «неровно дышу» в сторону соседки справа, с интересом посмотрел на нее, сказал:
- Хороша. Закадрить хочешь? Не теряйся. Она тоже на тебя косяка давит.
Боже мой! О чем он говорит? Сколько лет ей и сколько мне? Я что похож на павиана в джинсах? Не похож на павиана, тогда на кого похож? Себе-то не ври, она в самом деле запала тебе в душу. Правда, у тебя есть на что списать, есть оправдание: напомнила тебе Татьяну. «Оправдание…». Ага, расскажи кому-то, своей жене, например. Она–то «непременно в это поверит». Выгонит из дома и будет права.
Задумался. Что человека влечет к другому, себе подобному. Любовь? А что она есть из себя такое? Физиологический инстинкт? А любовь к родителям, детям, внукам, домашним животным? Причем тут физиология? Выходит, любовь по природе своей бывает разной. И она не знает возрастных границ. С годами, по себе знаю, ничего не меняется у мужчины. Он по-прежнему обращает внимание на красивых женщин. В наказание? Или это нужно для чего-то еще? Когда без пяти минут старик влюбляется в девушку, это понять можно? Но почему девушка отвечает ему взаимностью? И таких примеров немало. Почему она не замечает морщин на его лице, дряблое тело и потухший взгляд? А этот массовый психоз во время выступления на сцене звезд эстрады… Девчонки готовы по пластунски ползти по подиуму к своему кумиру и целовать его башмаки. Что это? Крайности? Сдвиги психики? Но каждому сдвигу нужен толчок изнутри - из ничего ничего не бывает.
Вспомнил встречу с отцом, вернее свою сыновнюю тягу к нему. Даже ирландский сеттер Фингал почувствовал ее, первым обнял меня и облобызал. Кстати сказать, в то счастливое время юности я постоянно пребывал в каком-то приподнятом настроении. Мне очень нравилась моя работа электромонтером связи, Мне нравились люди, с которыми приходилось общаться. Единственное, что меня огорчало, это окончание рабочего дня. Хочешь не хочешь, а домой идти надо. Теперь, вспоминая, и сам удивляюсь тому, что подобное состояние испытывали и многие другие служащие «Кузбассэнего». Они, даже те, кому до дому – только дорогу перейти, перестали ходить домой на обед. Было, наверное, что терять. Не сговариваясь, собирались в фойе актового зала, рассаживались по периметру, а мне не сиделось, выходил в круг и «вещал» - нес всякую околесицу. Какую, теперь уже и не вспомню. Что интересного мог говорить девятнадцатилетний пацан, чему он мог научить познавших науку и жизнь инженеров? Ничему решительно. Мне ничего не стоило поднять на руки дородную женщину и начинать с ней вальсировать. Окружающих это веселило.
Может быть, такие непринужденные отношения у меня складывались только с женщинами? Так нет. В фойе собирались не только женщины. А, кроме того, «балдежная» обстановка была и в рабочее время, в кругу таких же работяг, как я. Когда мы втроем, с электромонтером Гришей Красносельским и кабельщиком-спайщиком Володей Филимоновым, которые были на десяток и более лет старше меня, после устранения аварий возвращались к себе, мы, как малые дети, валялись в снегу – толкали друг друга в сугроб, подножки ставили. Это стало даже каким-то правилом. Гриша не мог смириться с тем, что ему больше всех доставалось. Он и был заводилой.
Теперь по прошествии стольких лет я стал понимать, как и почему такое могло произойти. Я просто любил всех, и мне платили той же монетой. То счастливое время длилось, к сожалению, недолго. Началу деления на «плохих» и «хороших» послужила не самая удачная моя женитьба.
…Так, в раздумьях прошел полет до Берлина. Вечерело.
В аэропорту нас ожидали два автобуса. Рассаживались по указке организаторов тура. И только когда расселись, объяснили почему. Оказалось, вышла накладка. Разместить всех в одной гостинице не удалось. А кому какая досталась решил не жребий, а то, сколько кто заплатил за проживание. Я, к примеру, заказывал и оплатил одноместный номер в трехзвездочном отеле. Мне нужно была штаб-квартира на время деловых встреч с переводчиком Виктором и фрау Мартой, поставщицей обоев. Так, волею «накладки» мы, то есть я и девушка, похожая на Таню, с «повадырем», оказались в разных автобусах., а затем и в разных гостиницах. Мне почему-то это не понравилось.
Но на этом неприятности не закончились. В гостинице меня поджидал двойной удар. Одноместных номеров в ней не оказалось. Более того, две кровати номера были не просто сдвинуты вплотную – у них были общие задняя и передняя спинки. Это меня вообще вывело из себя. Я, разумеется, стал на дыбы. Наотрез отказался располагаться в этом номере. Потребовал, чтобы мне предоставили те условия, которые были оговорены заранее. Разумеется, я ничего не сказал про штаб-квартиру. В качестве главного аргумента в свою пользу выдвинул одно: такое расположение кроватей удобно для голубых, а я человек традиционной ориентации. Предполагаемым соседом оказался молодой парень, не помню его имени, который был одним из организаторов тура. В номер стали заходить его сослуживцы, другие мужички из числа участников. Тары-бары… пиво… безобидные шутки, смешки… над бесполезностью моих требований: у всех положение было не лучше. Немцы народ педантичный. Администраторы гостиницы, распорядители уже дома почивают – перевалило за двенадцать ночи.
Я позвонил Виктору в Лейпциг, сообщал ему о прибытии. Он поинтересовался, не предусматривают ли организаторы тура культурную программу. И он очень обрадовался, когда я ему сообщил, что в среду, то есть через два дня нас должны отвезти в Дрезден для посещения Дрезденской галереи, сказал: «Мы вас там и найдем».
Меня это немного успокоило. Словом, не стал больше «возникать», выбрал кровать и тумбочку. Один из организаторов будто того и ждал:
- Мужики, - говорит. – А не сходить ли нам в бордель? Стриптиз посмотрим. А? В той гостинице я уже сагитировал кое-кого из наших. Пошли. Не пожалеете, я вам говорю. Это недалеко, пешком дойти можно.
Тут надо заметить и учесть, что то было время начала «демократизации». В России еще понятия не имели о ночных и стриптиз - клубах. Неудивительно, кое у кого после двух-трех бутылок пива глазки плотоядно заблестели. Меня, бывшего газетчика и человека, ничего не смыслившего в пиве, эта агитка также заинтересовала. О стриптизе, как и все, я имел приблизительное представление из скудных публикаций в прессе. Узнать, что это такое из «первых рук», - заманчиво. И я поднял руку кверху и резко опустил – двум смертям не бывать.
Об этом похождении можно было бы не только не писать, но даже упоминать. Но вот недавние события в Перми, в ночном клубе «Хромая лошадь», где при пожаре в давке погибло 155 человек, а в Первоуральске, где у входа в ночной клуб были затоптаны четыре человека, желающие попасть в клуб бесплатно (такую заманиху придумали хозяева клуба - первым пяти вход бесплатный), показывают, какие мы еще варвары. О нас смело можно говорить, что мы лишь вчера слезли с деревьев.
А как было там, на Западе, еще тогда? Начну с того, что вход в ночной клуб никто не запирал, не было там и охранников с дубинками и оружием. Нас, восемь «озабоченных гавриков», встретила приветливая женщина, провела на второй этаж, разместила на мягких диванах и креслах в отдельном помещении, отгороженным от зала перегородкой из труб с кашпо. В трех шагах располагался подиум с шестом и большой экран телевизора. Мне досталось кресло, которое стояло боком к подиуму…
… Прежде чем продолжить повествование о ночном клубе, я должен рассказать об одном эпизоде, который предшествовал нашим ночным похождениям. Главной героиней этого эпизода была все та же Незнакомка, молодой двойник Татьяны. Ее поведение меня удивило, можно сказать, застало врасплох.
Гостиница, где разместилась другая наша группа, находилась неподалеку – метрах в двухстах от нашего отеля. Там нас уже поджидали еще четверо любителей «клубнички». У входа, в тени рекламного щита, переминаясь с ноги на ногу, стояли две женщины. Я обратил на них внимание еще до того, как подошли к гостинице. Что-то знакомое было в их силуэтах. Так и есть – то были «двойник» Татьяны и ее спутница. Как же так: почти час ночи, незнакомый город, в чужом государстве? С дороги и не спится? Странно. Кого-то ждут? Ладно, их дело. Если ждут, значит, знают кого.
Когда же мы общей компанией двинулись дальше, женщины пошли следом за нами. Совсем интересно. Тоже на стриптиз решили посмотреть? Женский? Х-м, чудны твои выходки, человече, бывают порой. Осталось только руками развести. Пусть себе идут.
По дороге организатор авантюрной затеи провел инструктаж, рассказал, каков порядок в этом ночном клубе и что должны знать посетители. Правила довольно простые. Плата за вход небольшая - восемь марок. Далее: чтобы гости быстрее освоились в неловкой для кого-то обстановке, расслабились, им предложат пиво, в качестве презента. Через какое-то время к каждому подойдут девушки и сядут рядом. Если гость ничего не имеет против нее, он должен угостить девушку вином или шампанским. Она скажет, что предпочитает. Это угощение стоит 50 марок. Но может так получится, что девушка, мало ли почему, не понравилась клиенту. Тогда гость вправе оставить ее без угощения. Не беда, на смену ее придет другая. Основной доход клуба приносит уединение с девушкой, которое стоит 150 марок. Под него и устраивается стриптиз и порнофильмы. Впрочем, если не захотел «уединения», никто уговаривать, требовать плату за «неустойку» не станет. Можешь и дальше ублажать себя лишь зрелищем. Или спокойно идти туда, откуда пришел.
Когда до «злачного» заведения оставалось метров пятьдесят, и «вожатый совратитель», показывая рукой на ничем непримечательное здание, сообщил об этом, наши спутницы занервничали, засуетились. Двойник Татьяны вдруг резко пошла на обгон, следом за ней – ее спутница. «Что это они? Уж не хотят ли занять лучшие места?», - эта дикая мысль не укладывалась в моей голове. На смену ее пришла другая: «Они не хотят, чтобы мы шли в этот бордель. Не хотят. Не хотят!». Да, да, это так очевидно. Своим поведением как бы говорят: «Мужчины, не сходите с ума. Зачем вам проститутки? Можно же найти и порядочных женщин. Вон сколько их, одиноких!» Женщины замедлили ход, мы же продолжали идти, не сбавляя темпа. Они снова ускорили шаг. Завидев телефонную будку, девушка бросилась к ней. В свете фонарей было видно, как она взяла трубку и, не набирая номера, стала что-то в нее говорить. Кому? На каком языке? Глубокой ночью? «Глупенькая! Кого ты хочешь обмануть? Старых козлов, которые за свою жизнь столько капусты съели, квашеной?»
Многое стало понятно. Еще в самолете мелькнула сомнительная мыслишка: «Надо же, и девчонки стали интересоваться современными тенденциями в развитии мирового автомобилестроения». На самом деле, выходит, все прозаичней: не авто их интересовало и не тенденции, а те, для кого автомобили – бизнес, часть их личной жизни. Это мужчины, которые могут позволит себе менять не только старые авто на новые, а и стареющих жен - на молоденьких девушек. Такие «охотницы - амазонки» только-только начали выходить на тропу активной борьбы за жизненные блага. На кого выбор пал у наших попутчиц, знали лишь они сами. Впрочем, вполне возможно, что им было пока все равно. Главное, успеть попасть на богатые «охотничьи угодья», а там уж они свое не упустят.
У меня пропало желание идти в стриптиз–клуб. Захотелось остаться с женщинами, чтобы избавить их от иллюзий, раскрыть глаза. Пусть знают, что им немного не повезло, выбран не тот маршрут. Здесь собрались в основном автолюбители, которые накопили не так уж много денег и хотят ограничиться покупкой машины. Ничего больше им не надо. А мне, к примеру, и машины не надо. Я вообще здесь сбоку припека, случайный попутчик. Разумеется, заикнулся бы об этом только в том случае, если бы обнаружил (они как-то выдали себя), что я также попал в поле зрения их интересов. Тогда бы и о возрасте сказал пару слов. Внешний вид, он ведь обманчив. Тридцати пяти - сорокалетние по ошибке считают меня ровесником. И то, ради чего можно не обращать внимание на мой возраст, - большие деньги, - в реальности представляют ноль целых, хрен десятых. Будут они и далее телепаться в этом интервале десятичных дробей, как пить дать. Для большого успеха надо уметь ловчить, обманывать, воровать, а то и убивать. А это не про меня.
Диалог с самим собой пришлось прервать. Подошли ко входу. Надо было решать: оставаться или… Не остался.
…Сделаю еще одно короткое «лирическое» отступление. Из моих рассказов может сложиться впечатление, что я трепло - люблю похвалиться своими подвигами, победами. Скажу прямо: не было ни подвигов, ни побед. Привлекала красота? Обращал внимание и на красивых женщин? Да, было такое и есть. Но разве это зазорно, непростительно? Кто-то и на меня обращал внимание, в ответ? Ну, так что ж? Сопереживать также свойственно человеческой натуре. Подлежат ли осуждению эти «грешные» слабости, заложенные в него природой? Думаю, нет. Лишь бы слабость эта не поддалась сладострастию, и дело не доходило до постельных утех ради побед, их количества. Признаваясь в слабости, я даю повод для насмешек «кавалеристов». Что ж, пусть себе потешаются «герои», маленькие гиганты большого секса. Меня это не колышет.
Почему я все же пошел в бордель, почему не остался с женщинами и не указал им на их заблуждения? А все по той же причине: неуверенности в себе, боязни быть высмеянным. Мог ли я знать наверняка, что не ошибаюсь в намерениях женщин? Нет, конечно. Могли они сказать: «Дяденька, не много ли ты на себя берешь?». Могли. И что тогда?
… Девушки гуськом двигались в нашу сторону. Они, видимо, заранее определились, какая из них к кому подсядет. Я обратил внимание на блондинку славянской внешности, и мне почему-то захотелось, чтобы именно она подошла ко мне. Она будто подслушала мои мысли, села на мягкий поручень кресла справа от меня. Все вышло как нельзя лучше: разговаривая с ней, я практически не видел, что творилось на подиуме, а потом и на экране телевизора. Изредка, конечно, поглядывал налево, кое-что замечал, например, как извивалась вокруг шеста стройная в стренгах девушка, но это не производило на меня особого впечатления. Голых женщин что ли никогда не видел?
Девушка, подсевшая ко мне, заговорила первая. Сказала, что ее зовут Таня (господи, свет клином сошелся на этих Татьянах), что очень рада встрече с соотечественниками, что она родом из Белоруссии. Не раздумывая, я выложил 50 марок, спросил девушку, чего бы она хотела, вина или… Она ответила вопросом:
- А Вы?
- Мне лучше минералки.
На ней и остановились.
Приближалась «минута славы», когда надо было делать выбор: платить 150 марок и уединяться или… сказать «до свидания, гусь пошла». Я смотрел на своих попутчиков, пытаясь понять, что они собираются делать дальше, - благо для этого мне не надо было поворачивать голову в их сторону. Мужики сидели молча, пялились на экран, чуть ли не пускали слюни, глядя на откровенные сцены. Их «подруги» явно скучали. Неужели, думал, так и будут сидеть, оставят девчат без заработка, жлобы? Может, просто не насмелятся показать пример, ждут, когда кто-то сделает это за них?
«Моя» Татьяна продолжала рассказывать о себе, о том, как она сюда попала, как живется ей здесь. Живется неплохо. Платят нормально. На жизнь хватает. Часть денег посылает домой. Есть у нее два постоянных клиента. Один даже намекает, что мог бы на ней жениться. Но дальше намеков дело не идет. Одно плохо: в городе почти не бывает – язык еще не освоила, и документов на руках нет. Спросила:
- А как вы живете там, в России? Говорят, народ на рельсы выходит. Зарплату люди не получают и даже пенсию старикам не выдают. Это правда?
- Правда, – я отсчитал 150 марок, передал ей. – Нам надо куда-то идти?
- Да, да, - обрадовалась она.- В подвал. Идемте.
На первом этаже и в подвале стоял полумрак. И безлюдье. В номере едва светилось красное бра. Таня принялась меня раздевать.
- Не надо, - сказал, усаживая ее на широкую кушетку. – Обойдемся без этого.
- Почему? Я Вам не нравлюсь?
Странные существа эти женщины. Даже тогда, когда их любовь оплачивается, хотят нравиться. Я ответил: «То, зачем я сюда шел, уже получил». Не скрывая удивления, она пожала плечами. И больше не спрашивала меня о России. Обиделась что ли? А, может, испугалась хозяев: замечание сделают - не уважила гостя? Я спросил ее об этом. Она отрицательно покачала головой. Пояснила:
- Просто немцы надоели и турки, чужая речь.
Ей немцы надоели, а я виноват. Ну-у, женщины! Вот даже тут умудряются поставить плательщика в положение оправдывающегося. И что делать? Утешать ее, объяснять, что кроме получения информации о том, что представляют собой западные ночные заведения, для меня важно также не уронить лица своего, тем более, здесь, где под вино, наркотики и порнографию, пасть ниц проще всего. Кстати, о информации: лишь много лет спустя, узнал, что стриптизный шест – необходимое составляющее, штатное оборудование для этого действа. Там же, в Берлине, я думал, что то была местная оригинальная выдумка.
Меня никто не провожал, лишь в темном тамбуре мелькнули белки чьих-то глаз. На секунду я даже оторопел. В тусклом свете, накоротке появившемся от затяжки сигареты, я увидел лицо негритянки. Мне показалось даже, что она была полуобнаженная. Понял сразу – это была ловушка для вахлаков вроде меня. Честно признаюсь, если бы она взяла меня под руки, вряд ли бы я оказал ей серьезное сопротивление. Но она молча пропустила меня.
На улице я вдруг почувствовал себя каким-то опустошенным. Будто сдавал очень важные для меня экзамены, ответил на массу каверзных вопросов… все осталось позади, сдал, куда-то принят, но теперь не знаю, туда ли сдавал, куда надо. И стоило ли так стараться?
Неожиданно для себя вдруг обнаружил, что не знаю дороги домой, в гостиницу. Я ведь не пытался ее запоминать. Когда шли сюда, своими разговорами отвлекали и организатор «турпохода», и попутчицы. Видимо, рассчитывал также, что раз вместе шли туда, вместе и вернемся. А вышло… Самое смешное, я не помнил, точнее, даже не знал названия нашего отеля. Мне ничего не оставалось, как идти на «автопилоте», подчиняясь указаниям внутреннего компаса. В таких случаях главное что? Не паниковать.
Так я и сделал. Чтобы окончательно расслабиться и дождаться рассвета зашел в пивбар, показал пальцами, что мне нужна одна бутылка пива. Для порядка сделал несколько гладков. Рассвет не заставил себя долго ждать. По дороге домой мысленно поставил перед собой задачу: завтра, пардон, - сегодня там, на автовыставке найти дочь Тани (для себя решил, что та, похожая на нее девушка, есть ее дочь, и звать эту дочь… стоп!, вспомнил, звать ее Катя). Короче, надо непременно найти Катю и сказать, чтобы она не искала себе здесь богатых женихов, и не только здесь. Суженный сам появится, когда это надо будет, Все на свете предопределено. Вот так.
«Автопилот» не подвел меня и на сей раз.
… Предусмотрительными оказались наши руководители. Дали всем выспаться. Автобус подогнали лишь к одиннадцати часам местного времени. До этого успели позавтракать тут же в гостинице. Впервые узнали, что такое шведский стол. Для большинства из нас было дико: как это, ешь что хочешь, сколько хочешь и все за дарма.
В автосалоне я смотрел не столько на автомобили, сколько на людей – искал глазами Катю и ее попутчицей. Скоро мне наскучили походы по огромным залам выставки. Стало ясно, что эти женщины, скорее всего, не поехали сюда, остались у себя в отеле. Или по магазинам ходят. А… а вдруг они вчера, то есть сегодня ночью уже нашли, что искали, или кого. Эта последняя «догадка» мне не понравилась. Так, что гадать, травить душу? Надо во всем разобраться. Пойти к ним в гостиницу. А как иначе? И я пошел.
Авантюрист. Не знаю ни названия гостиницы, ни какой транспорт туда идет. Пошел, опять рассчитывая на свой внутренний компас. Он у меня действительно кое-чего стоит. Где бы я не находился – в городе, в лесу, в тайге – я как бы автоматом чувствую свои координаты. Когда впервые оказался в Москве, я почти не пользовался метро, ходил по городу пешком и никогда не блудил. Однажды, например, из зоопарка шел на Калининский проспект напрямую, дворами. И вышел именно туда, куда мне было надо. Решил, что смогу и в Берлине срезать путь, пройти до гостиницы прямиком узкими улочками. Не получилось. В Берлине, оказывается, много водоемов, озерков. И дома располагаются вокруг этих водоемов. Один полукруг сделал, - вернулся, взял левее, - второй… пришлось выходить на центральную улицу. К вечеру дошел-таки до гостиницы, своей. Идти в отель, где проживала Катя, пыл пропал. В самом деле, кто я такой для нее? Кто мне дал право вмешиваться в ее жизнь? Это жизнь не только ее, а еще и Татьяны? Ты в этом уверен? А хотя бы и Татьяны? Ей нужно твое вмешательство?
На следующий день я не поехал на выставку. Мужики, с которыми успел перезнакомиться, уговорили поездить по автохаузам. Это такие частные автомагазины, торгующие подержанными авто. Нашелся один местный делец, русский между прочим, который тем и промышляет, что развозит россиян туда, куда они захотят, на своем микроавтобусе. Весь день проездили. Где только не были. Даже в Потсдаме. Про Катю я, можно сказать, забыл.
И настал день третий, культурный. Поехали в Дрезден. Поехали не все, хватило одного автобуса. В Дрезденской галерее я обратил внимание лишь на две вещи: само собой, на «Сикстинскую мадонну» Рафаэля и на то, что здесь не были представлены такие «шедевры» мирового искусства, как картины, типа «Портрет Ивана Клюны» Казимира Малевича или его «Черного квадрата».
Все сразу - и встреча с переводчиком Виктором, и разговор с Катей - состоялись здесь, в отдельно стоящем здании галереи, где был представлен древний китайский фарфор. Катя стояла у выхода одна, лицом в стене. Что она на ней увидела, понять было невозможно: стена как стена, ни объявлений, ни табличек – ничего. Странно. Мне показалось, что она уединилась специально, кого-то ждет. Я подошел к ней, спросил:
- Вас зовут Катя?
Она вздрогнула, обернулась, настороженно и недовольно посмотрела на меня:
- Да.
- А Вашу маму звать Татьяна Васильевна?
- Откуда Вы знаете? – живой огонек интереса мелькнул в ее глазах.
- Я еще знаю, что вы живете в Нижнем Новгороде.
- Ошибаетесь. Мы живем в Москве.
Ничего особенного. За год могли перебраться и в Москву.
- Но жили? – продолжаю допытываться.
- Нет. Я там вообще никогда не была.
Вариант может быть только один: Таня говорила мне о Нижнем Новгороде в первые дни знакомства и, не зная, что я за человек, могла скрыть правду, на всякий случай.
- Мама работает в школе, учительница?
- Да. Вы ее знаете?
- Ну вот, все сходится. Преподает немецкий язык?
- Нет, английский.
Чудеса. Столько совпадений!.. И на тебе. Я растерялся, не зная, что говорить дальше. Катя тоже молчала. И это понятно. Что она могла сказать неожиданно отупевшему дяденьке?
- Ну, я пойду, - робко сказала она. – Меня Тамара ждет там, в зале.
- Да, да, конечно.
Она направилась в сторону открытой двери смотрового зала. Пустой холл гулко откликался на ее шаги. Вот сейчас она скроется за дверью. И все.
В это время хлопнула входная дверь. Катя обернулась, остановилась. В дверях появился Виктор. Спокойно, будто это само собой разумелось, сказал, обращаясь ко мне:
- Я был уверен, что найду Вас именно здесь. Вы закончили?
- Чего? Здравствуйте, – я не понял его вопроса. Катя все еще стояла в центре холла, внимательно следила за нами.
Виктор посмотрел на нее, улыбнулся:
- Знакомство… с галереей.
- С галереей да, закончил.
- Тогда поехали. Машина и фрау Марта нас ждет.
Виктор открыл дверь, пропустил меня вперед. Мы оба оказались в тамбуре, когда через неплотно закрытую дверь до нас донесся голос Кати. Она что-то крикнула, но я не расслышал, что именно. Вышли на улицу. «Что же она сказала?», - подумал. А в слух спросил:
- А где машина?
- Здесь стоянка запрещена, - ответил Виктор. – Девочка тоже знает немецкий?
- Какая девочка?
- А та, что в холле стояла. Она крикнула, что немецкий знает не хуже английского.
Черт, это же ее мама, то есть Таня знает немецкий не хуже английского. Что же она сразу это не сказала? Я, было, кинулся назад, ухватился за массивную ручку двери… остановился, подумал: «А что я ей скажу? Что знаком с ее мамой? Она наверняка уже сама догадалась. Что дальше?».
Должен признаться, что я принадлежу к той категории людей, которым, как говорят, хорошая мысля приходит опосля. Когда мы уже почти подошли к машине, и я рукой поприветствовал фрау Марту, которая сидела за рулем Фольксвагена, «хорошая мысля» пришла-таки: «Надо через Катю передать визитку Татьяне. Ведь ей по телефону можно все сказать, если она позвонит, конечно». Я кинулся назад, в «фарфоровый» зал галереи. Зашел в одну комнату, в другую.
- Вы кого-то потеряли? – спросила меня Анна, смотрительница галереи, с которой я познакомился полчаса назад. Русских туристов узнают запросто. Узнала во мне бывшего соотечественника и Анна. Она (точно мир тесен) оказалась землячкой: родилась и жила в Прокопьевске. Вышла замуж за немца, с ним и переехала сюда. Правда, успела уже разойтись. Воспитывает двух девчонок.
Я сказал ей, кого ищу. Анна видела этих женщин, запомнила их. Судя по разговору, те собирались пойти в главный корпус. Бежать туда? Там вряд ли их найдешь. Только время потеряешь. Фрау Марта может обидеться. Анна все поняла и вызвалась помочь, сказала:
- Давайте визитку, я найду ваших подруг и передам ее им
Фрау Марта тоже все поняла и не обиделась. Они повезли меня сначала в кафе, накормили, познакомили с программой наших дальнейших действий. Там я узнал, что фабрика по производству обоев находится в городе Косвиг (Coswig), который по сути является пригородом Дрездена. Вот почему Виктор спрашивал меня о культурной программе и обрадовался тому, что посещение Дрезденской галереи предусмотрено этой программой.
Так началась деловая карусель. И закончилась... личная. В Берлин вернулся, когда наша "делегация" уже отбыла в Москву. Катю я больше не видел.
- * -
Вот она какая ЖИЗНЬ! Всего в ней вдоволь, порой не в меру: радостей и горестей, праздников и буден, встреч и расставаний. Однако интервалы между этими яркими событиями растягиваются на годы, и потому кажется она обыденной, не такой яркой, как в кино и телесериале. А оглянешься назад, полистаешь дневниковые записи, начнешь вспоминать и засомневаешься сам: «М-да! А было ли так на самом деле?»
До сих пор не знаю, получила ли мою визитку Татьяна. Может, в Интернете прочтет сии строки.