Он нюхал ночной воздух и каждой клеточкой своего тела желал предстоящей охоты.
Казалось, эта ночь была какой-то особенной. Он чувствовал, что именно сегодня его ждет славная добыча. Сглотнул слюну, облизал высохший рот и отправился на поиски жертвы.
За пределами этих сладких ночей Его жизнь была вполне обычной: семья, дом, работа, дела, дела, дела… Если бы кто-то из близких посмел упрекнуть Его в безответственном отношении ко всему этому, он бы просто рассмеялся ему в лицо и вышел за порог, хлопнув дверью.
Он и сам не понимал, чем привлекают Его ночные вылазки. То ли азарт охоты, то ли запах чужой крови, то ли вкус теплого сырого мяса… То ли неизбывная тоска, голодными болями сосущая внутри.
Порой его жертвы сами бросались ему навстречу, порой приходилось искать новые. Просто какая-то липкая паутина страсти притягивала их друг к другу. Это было похоже на игру, на танец смерти. И каждый раз, соблазнив кого-то, впиваясь в теплую и живую трепещущую плоть, он поскуливал, как маленький щенок, радостно вцепившийся в мамкину титьку.
Сегодня ему повезло больше обычного. Жертву даже не пришлось долго выискивать и уговаривать. Ее приволок товарищ. Они притащили ее к Нему домой, а потом все вместе славно поужинали сырым мясом в детской комнате, среди фотографий Его семьи, висящих на стенах, размазывая удовольствие по детским кроваткам.
А потом умер Юха. Он умер поздней ночью в страшных мучениях. Жена сказала, что ей пришлось убить его, потому что он так плакал и стонал, что не давал ей спать. И тогда, обозлившись, она взяла его за хвостик и с размаху стала бить головой об стену. И даже не заметила, как один глаз у него выпал и покатился по полу. Но этого ей было мало. Она схватила ножницы и стала резать дрожащую умирающую плоть на мелкие кусочки. А после взяла прекрасную розу, подаренную Ей накануне в знак Его любви, разломала, растоптала ее и бросила бедного Юху умирать среди этих жалких обломков их мечты.
Похороны назначили в среду. Светило солнышко, по кладбищу прогуливались благообразные, но немного пугливые старушки. Собралось много народу. В основном это были Его дети от всевозможных прежних браков. И пусть эти браки заключались не на небесах, а всего лишь в смятых и перепачканных кровью постелях, это было неважно – он любил их всех, хоть и боялся признаться в этом даже самому себе. Ведь каждый раз, когда жертвы становились Его добычей, он сам превращался в зависимого от них побитого пса...
От браков рождались дети. Много детей. Когда они слетелись на похороны, то закрыли черными крыльями все небо. Их маленькие тела ползали по земле и с жадностью подбирали с могилок остатки похоронной тризны. Он смотрел и не мог поверить, что все эти сорок тысяч мелких незаконнорожденных тварей принадлежат ему и его семье. Жена равнодушно косилась на монстров и кормила их крошками печенья.
Неожиданно семейная идиллия была нарушена. Небо потемнело, и песок колко завихрился по земле. Из густого облака, загородившего солнце, медленной грациозной походкой выплыла Она. Ее лицо было прекрасно. Пышные волосы, изгиб шеи, длинные ноги под короткой юбкой – все было совершенно. На полных и влажных губах играла ласковая … блудливая улыбка. А в бездонных и пустых глазах сквозило сожаление.
«Мама! Мама пришла!», - радостно запищали крылатые уродцы и стали слетаться ей на грудь. Она гладила каждого из них пальчиком и, заигрывая, чесала за ушками. А те обнажали свои острые кривые зубки и, радостно похрюкивая, лезли со всех сторон.
Он смотрел на Нее и чувствовал, как в нем пробуждается страстное желание. Липкая паутина страсти снова обволакивала и не давала пошевелиться. Он посмотрел на жену, но та, ничего не замечая, продолжала кормить жадных и мерзких тварей на могилке, думая, что кормит обычных птичек.
Тогда он подошел к Ней, и стал шептать на ухо нежные скабрезности. Она засмеялась, поводя прекрасными плечами, и раздвинула свои длинные ноги. Он сорвал с себя траурный костюм, заботливо подстелил под ее обнаженную задницу и они занялись любовью. Они так страстно любили друг друга снова и снова, как будто не хотели оставлять ничего на потом. Они двигались все быстрее и быстрее, и эта безумная пляска порождала новых и новых бесчисленных тварей, выползавших из Ее утробы. Они ползали по Его груди, по лицу, но он отмахивался и не желал остановиться. Казалось, что вот-вот земля под ними содрогнется и застонает от боли. Но ничего подобного не случилось.
Так же плыли высокие облака. Так же весело щебетали птицы. Солнце все так же продолжало светить. В воздухе клубилась серая кладбищенская пыль, и ветер сиротливо играл опавшими листьями на могилке Юхи.