Когда говорили о смерти, Тэнн, так называет ее брат, переводила разговор на другие рельсы. Эта тема всегда приводила ее к депрессивному состоянию.
В ее роду многие умерли от рака - дед, дядя один и другой. Эти смерти приносили много переживаний и страданий. Хотя в роду были и долгожители и по папиной и по маминой линии, но слово «смерть» всегда вызывало у нее чувство страха.
Любимой бабушке было 95 , когда она легла, отказавшись от пищи, постепенно угасая, как свеча и тихо умерла во сне. Она просто устала от жизни, тем более, что мужа и двух сыновей уже не было рядом. Они ушли раньше срока….
Страшный диагноз – Рак, настиг Тэнн на 60-м году жизни. Выйдя из рентген кабинета, в ее руках был листок с отвратительным почерком, как у всех врачей, на котором стояло Заключение – Фиброзно-кистозная мастопатия обеих молочных желез, фиброаденома левой м/железы.
Глаза сразу же наполнились слезами, сердце заколотилось, и появилась дрожь в руках. Первый звонок был своему гинекологу:
-Что это?
- Успокойся. Без дополнительного обследования рано говорить, о чем либо.– Таков был ответ.
Томительное ожидание в очереди к онкологу длилось, казалось, бесконечно. В голове читались молитвы и упование на лучший исход. Но надежды не оправдались. После биопсии, диагноз прозвучал, как приговор – Рак. В груди все похолодело. Так, чего она боялась больше всего, не обошло ее стороной...
Медлить было нельзя. Каждый день стоял жизни. Пройдя все комиссии и сдав основные анализы, ее положили в онкологию и через неделю прооперировали. Ей удалили полностью левую грудь, захватив 10 лимфоузлов в подмышечной впадине. Материал поступил в гистологическую лабораторию на исследование. В характере материала числилась левая молочная железа с опухолью 2 см или несколькими образованиями, регионарная клетчатка с лимфоузлами.
И тут наступил очередной период ожидания заключения гистологии. Через 10 дней был оглашен окончательный диагноз: Инфильтрирующая протоковая карцинома молочной железы с опухолевым ростом в ткани молочной железы и метастазами в один из десяти исследуемых лимфоузлов .
В данной ситуации, ее успокаивало только одно, что стадия заболевания не высока и опухоль была всего лишь 1,8 см, но, тем не менее, она квалифицировалась – как Стадия 2а.
Рядом были только мама, дочь, зять и подруги, которые приходили каждый день и как могли, поддерживали в этот не легкий период ее жизни.
Теперь было не до слез, они не помогут, рассуждала Тэнн. Теперь нужно бороться за свою жизнь.
24 – х сантиметровый разрез от середины грудной клетки, уходящий за подмышечную впадину, был зашит черными нитками, как шьет неопытная и неумелая девочка, через край, впервые взяв нитку с иголкой. Сбоку из шва выходила прозрачная трубка, с большой палец толщиной, по которой шел отток содержимого, и заканчивалась грушей. Можно было видеть, как быстро наполняется она кровавой смесью… в первые дни после операции – интенсивно, в последующие - в меньшей степени.
Через 2 недели трубку просто зверски выдернули, уложив Тэнн набок. От боли она вскрикнула, и слезы брызнули из глаз. Было очень больно. На рану положили стерильную марлевую повязку без всякой пропитки. К вечеру резко поднялась температура до 39.
При перевязках Тэнн укладывали на противоположный бок и давили на шов с силой, было больно, но это было необходимо, чтобы остатки сукровицы вытекали из дренажной дырочки.
Так повторялось в течение 2-х недель. Температура не спадала. Пришлось чистить рану – в дренажную дырочку вводили металлический стержень с ложбинкой, потом вводили резиновый дренаж и оставляли его на несколько дней. Процедуры были не из приятных… все болело, но спать нужно было именно на этой оперированной стороне, чтобы циркуляция крови была нормальной, и она не застаивалась.
В конечном итоге, после курса антибиотиков, температура спала, и шов затянулся. Черные нитки, швы, вырывали пинцетом. Эта процедура оказалась менее болезненной, чем прежние.
Наступил второй этап лечения – облучение.
Спустя почти месяц после операции, Тэнн перевели в радиологию. Если в хирургии были условия для больных сносные, то в радиологии это было из области фильмов ужасов.
Сама радиология находилась в полуподвальном помещении. Ободранные стены были покрыты трещинами с палец толщиной, повсюду стоял запах больного человека. Вырванный клочьями линолеум на полу, выглядел зловеще. Штукатурка осыпалась, а стены были покрыты грибком. Тараканы атаковали всю территорию палаты не только ночью, но и днем, умудряясь в наглую ползать перед глазами. Металлические кровати, с провисшими панцирными сетками, стояли друг к другу, заполняя маленькое пространство палаты. Ложась на кровать, сетка провисала чуть ли не до пола и от этого начинал болеть позвоночник.
Больница была переполнена больными. Они ходили, как тени, с отсутствующим взглядом, с бледными лицами, некоторые уже совершенно без волос.
Бог ты мой! Как можно лежать в такой палате? И лечиться?
Увидев все это, слезы опять появились на ее глазах, она рыдала и не понимала, как можно онкологических больных содержать в таких жутких условиях.. Больных, которые и так цепляются за эту жизнь, не теряя надежды. Она даже написала в ЖЖ журнал Президента о состоянии онко больницы, но ответа не получила.
В радиологии на приеме у нового врача грудь Тэнн и часть шеи расчертили на несколько зон. Красной краской нарисовали квадраты и прямоугольники, отмерив сантиметром, нужное расстояние.
Облучение началось.
На высоком столе, доходившем почти до груди, она располагалась ежедневно. Лежать нужно было неподвижно и так, чтобы луч света попадал ровно на очерченную зону, их у нее было 4-е. Каждый раз она поворачивалась по команде и замирала.
Во время первой процедуры она вдруг ощутила, что начинает раскачиваться вместе со столом, она чуть не закричала, но вдруг поняла, что это следствие облучения и стала усиленно считать вслух, чтобы время не казалась таким долгим, она считала 1,2,3,….165… Таким образом, узнавая, приблизительно, по сколько минут облучают каждую зону – выходило – 3,5- 3,0 – 2,5 – 2 мин.
После первых процедур, кроме качки, ничего особенно она не чувствовала, только хотелось все время кушать. Но после третьей процедуры – появились головные боли, сухость в горле и голос как - бы изменился , заложило нос, стало стрелять в ушах. Шов покалывал и появились ощущения, что его сильно перетянули веревкой.К вечеру шов становился тяжелым и напряженным, как бы «уставал» от перегрузок. Немного подташнивало. Давление оставалось в норме и это радовало. На восемнадцатом облучении вся левая сторона на груди и спине покрылись красными пятнами. Появились небольшие пузырьки. Тело стало шелушиться. Облученные места очень чесались, началась сильнейшая аллергия. При жалобе врачу о дискомфорте, которые она испытывает после облучения – врач ответила – « Еще много всяких чудес будет происходить » и посмотрела на Тэнн сочувственно.
Тэнн решила обратиться к хирургу, который ее оперировал, т.к. спина сильно болела в районе шва, до него невозможно было дотронуться – он был горячим и все время покалывал. Вся левая сторона спины и рука до локтя были «немыми». Она постучала в дверь ординаторской и вошла.
- Доктор, простите за беспокойство, но не могли бы вы меня посмотреть? Она произнесла это как можно вежливее.
- В чем дело? – явно недовольный подобной просьбой, спросил доктор.
- Вы меня оперировали месяц назад, но у меня все болит до сих пор и шов горячий…добавила она.
- У вас есть лечащий врач момолог, вот к нему и обращайтесь, - раздраженно произнес хирург.
- Но оперировали меня ВЫ , и я хочу, чтобы ВЫ меня посмотрели - настойчиво произнесла Тэнн.
Доктор недовольным взглядом оглядел пациентку.
- Ну хорошо, только у меня слишком мало времени… что там у вас.
Тэнн разделась и повернулась спиной, указав на область спины, беспокоящую ее. Доктор провел рукой по шву, слегка ощупал его и сказал – «Все нормально».
- А почему - же у меня постоянные боли? – спросила она с дрожью в голосе.
- А что же вы хотели?! Еще пол-года будет болеть, потом пройдет… Идите, махнул он рукой в сторону двери, мне некогда
Это называется доктор успокоил пациента….
И все же Тэнн немного успокоилась, шов действительно уже хорошо затянулся...
Облучение продолжалось целый месяц
Сразу после курса облучения, без всякого перерыва, прямо на следующий день, началась химиотерапия через каждые 21 день в течение 3-х месяцев. Самочувствие было просто мерзкое - тошнота, слабость, появились вкусовые изменения, горечь во рту, стало подниматься давление, структура волос изменилась, появилось покалывание у корней волос, а на 14-й день они выпали.
Тэнн как-то в шутку говорила (еще до болезни):«А что, если подстричься под машинку?!» … Вот и сбылась мечта «идиота»! Теперь она совсем лысая, голову прикрывает, вязанная подругой, шапочка с кружавчиками. А что? Даже прикольно! Ей даже удалось помочь подруге продавать эти шапочки в палатах, т.к. они очень нравились "девчонкам", лежащим вместе с Тэнн.
Теперь она уже не рыдает так часто, как прежде. Слава Богу, что вовремя все обнаружилось и свершилось. Теперь оставалось только выдержать «химию».
Кровь не хотела приходить в норму, лейкоциты падали до 1,8 тыс. единиц, при норме 6-8 тыс (химию начинали, когда они были не менее 3 тыс). И тут начиналась борьба – поедание фруктов, овощей, но это не всегда помогало, да и не помогало вообще. Организм сам должен был восстановиться за 21 день.
Пятую химию она приняла с трудом. Вены уже не хотели этих процедур, они болели и исчезали... приходилось колоть капельницу в кисть. Еще в течение года боль в венах давала о себе знать.
Прошло 1,5 года.
Теперь все позади. Волосы выросли. Шов перестал быть свинцовым, разгладился. Тэнн опять вернулась к работе… Все прекрасно! Правда, иногда, по ночам, ее посещают неприятные мысли. Слово – Рак – все еще вызывает у нее страх….
В тот же год, летом, умерла от рака ее любимая кошка Белка...