Ученик чародея

               
      Глава 1
     В тот вечер Сергей, как обычно, сидел в Интернете, просматривая эзотерические сайты. Иногда попадались свежие публикации. Хотя большинство из них не обновлялось со времен Нострадамуса. И шарил он по ним больше так, для проформы. Что поделаешь - с детства не давали ему покоя две глобальные идеи: научиться играть на гитаре и всерьез заняться изучением паранормальных явлений.
    Три блатных гитарных аккорда и пара этюдов были в конце концов освоены. Ввиду чего сам инструмент заброшен на антресоль. И вот теперь предстояло открыть и развить в себе пока что скрытые потусторонние способности.
    Собирался уже отправляться спать. И тут на мониторе вдруг поймал объявление содержания мало сказать необычного – больше странного. «Оккультист возьмет в помощники молодого человека. Учить буду бесплатно». И телефон.
    Позвонил уже утром. И поразился в первую секунду. Мужской голос назвал его по имени еще до того, как сам Сергей успел представиться. Далее была пара ничего не значащих вопросов. И напоследок:
    -Вы ведь, молодой человек, на Садовом живете! - Это был не вопрос даже, а утверждение. - Ну, тогда тридцати минут вам на дорогу хватит!
    Встреча была назначена в довольно многолюдном сквере в центре Москвы. Сергей  раскрыл было рот, чтобы поинтересоваться, как его собеседник выглядит, но опять услышал обескураживающее:
    -Вы не беспокойтесь, я сам подойду.
    В троллейбусе пришла в голову мысль, что ждет его обычная «разводка». Впрочем, чем он рисковал? Денег и документов на всякий случай с собой не взял. Только студенческий билет. Хотя третий курс психфака был благополучно оставлен еще полгода назад, благодаря чему Сергей и занялся самосовершенствованием в виде трех гитарных аккордов и изучения гипноза, нейролингвистики, физиогномики, а также прочей хиромантии. Макулатуру подобного рода он скупал на всю свою жидкую зарплату в книжных магазинах. Для каких целей эти познания конкретно могут понадобиться - как-то не думал: жизнь впереди была такой длинной…
    В сквере кандидат на обучение неизвестно на кого Серега Константинов ждал недолго. Прямо перед ним вырос человек неприметного роста, узкий в плечах, с неприметным лицом. Старше Сергея он был примерно вдвое, одет обыкновенно. Странными были только глаза – то ли цыганские, то ли еще какие, но жгуче темные.
    - Даниил,- представился он, подойдя так уверенно, словно у Сергея на лбу было написано, что он Сергей.
    - Давайте присядем,- предложил. И направился к ближайшей скамейке, на которой лепилось человек пять подростков с пивными банками в руках.
    Сесть пришлось буквально на край. Юные алкоголики громко галдели и, казалось, какой уж тут может получиться разговор. Тем более, серьезный. Но новый знакомый словно прочитал мысли Сергея:
    - Ничего. Сейчас уйдут.
    - Крутой, что ли,- подумал в духе нынешних нравов москвич Сергей. Но мужичок  сидел спокойно. Только лицо чуть напряглось. Потом, опустив голову вниз, почти к коленям, произнес что-то шепотом.
    - Ну, так..?,- начал было Сергей. Но сидящий рядом человек сделал едва заметный знак: подожди.
    И тут подростки, о чем-то матерно спорящие, вдруг как по команде затихли. А через минуту, покидав в урну недопитые банки, потянулись один за другим по аллее. Так же молча.
    - Теперь можно и поговорить, - подал голос Даниил.
    - Это вы их так? - спросил уже слегка продвинутый в чудесах гипноза и начавший понимать, с кем имеет дело, Сергей.
    - Как – так?
    - Ну, ведь не из деликатности они ушли?
    - Думаю, что нет. Просто я вбил в их головы, что им сейчас лет по десять, когда «Балтику» и «Клинское» они еще в рот не брали, а за бранные слова получали от взрослых по языку и по другим частям тела. То, что я применил, в общем-то, фокус самый нехитрый.
    - И долго это будет действовать?
    -К сожалению, нет. До ближайшей остановки. Не могу же я программировать и пускать по городу полуидиотов с косой саженью в плечах и мозгами третьеклассников.
    - А, правда, что можно заставить любого человека плясать или раздеваться прямо на улице?
   Более дурацкого вопроса от растерянности и восторга Сергею как-то в голову не пришло.
    - А банк ограбить тебе не надо?! Или для начала попробуем чего поскромнее – обменный пункт?
    Глаза Даниила явно смеялись, хотя лицо оставалось серьезным.
    Сергей понял, что он не злит, а больше забавляет незнакомца своими наивными вопросами. Так забавляют взрослого вопросы ребенка. И тогда он, снедаемый любопытством, но, не будучи уверенным, что их встреча продлится сколько-нибудь долго, погнал  «всю тройку в гору».
    - А может гипнотизер сделать так, чтобы продавщица, к примеру, с «десятки» отгружала ему сдачу тысячными купюрами?               
    - Я могу. Что еще тебя интересует?
    - И жениться на Мадонне сможете?
    - На Сикстинской уже нет. А на «нынешней», если окажусь на какое-то время рядом, смогу. Еще что?
    - И любая женщина может стать вашей?
    - Сережа! Если я, увидев тебя рядом с какой-нибудь девушкой, «защелкну» вас взглядом, она после этого будет бегать за тобой несколько месяцев, извини меня, как собачка, позабыв про гордость и все женские приличия. Устраивает тебя такой вариант?
    Теперь, после того, как на все твои «провокационные» вопросы я ответил, слушай дальше. Это – самое важное.
    Кассирша, которую ты оглумишь и вытянешь у нее деньги, может, это и переживет. Но через какое-то время, причем достаточно короткое, тебя жизнь или судьба, называй, как хочешь, так треснет по затылку, что потеряешь ты во много раз больше. И, возможно, даже не денег. Деньги-то хотя бы можно возместить…
    Те, кто практикует подобные цыганские штучки – глупцы, и этого не понимают.
    Дальше. – Даниил уже не разъяснял, а, распаляясь, втолковывал. – Жениться на Мадонне или даже «Мисс мира», как я тебе уже сказал, смогу. Но разведемся мы через три дня с треском. И пострадаю при этом в первую очередь я. Потому что в планы ни одной из этих див не входило выходить замуж за меня, то есть за Даниила. А значит, я сознательно вмешался в чью-то судьбу и понесу за это кару.
    То же самое и с «девушкой-собачкой». Ведь у нее перед глазами будешь стоять не ты, а истинный предмет ее вожделений. Тот, кого она любит или очень любила. Пара месяцев ваших отношений… потом спадет с ее глаз пелена, уйдет дурман. И тебе начнут мстить! Мстить так, что тебе впору будет уезжать из города, менять фамилию. Все тебе здесь ясно?
    Даниил удобнее расположился на скамейке, забросив ногу за ногу.
    - Знаешь, давно это было: иду как-то по рынку, смотрю, стоит бывший одноклассник, мясо продает. Он, видите ли, фермером заделался, «свинство» какое-то за городом развел, и вот торгует. Ну, постояли  мы, вспомнили отрочество. Я уходить собрался, а он:
    - Слушай, - говорит,- с утра стою, не берут! Замерз и есть хочу – помоги ты продать это чертово мясо. Ты же когда-то умел чего-то там.
    А я действительно еще в школе мог шутки ради заставить сверстников смеяться, плакать, плясать, всякую непотребщину у доски нести. Преподаватели как прознали - сразу «куда следует» донесли. Ну, там, правда, поумнее оказался народ, отвязались от меня быстро.
    Так вот, отнекивался я на этом рынке, отнекивался. Знал, что не делается это. И все-таки уговорил он меня. Стал рядом с ним за прилавок – за десять минут разогнали мясо. Но что толку?! – пятитысячную купюру липовую нам тогда впарили. 
    За разговором прошло уже часа полтора. И - удивительное дело - все скамейки поблизости были заполнены праздным народом: курили, пили, ели, обнимались. А к их лавочке так никто и не подошел за это время – словно поле силовое образовалось вокруг.
    Постепенно вопросы стал задавать Даниил. Кто родители, почему институт бросил, чего любит, а чего нет.
    - Слушай, Сергей, а цель у тебя в жизни есть?
    Хрестоматийный вопрос этот, предмет тягостных раздумий, – как чей-то тяжелый ботинок на мозоль. Ведь это почти то же самое, что любого человека спросить, для чего живет он сам, для чего живут его дети? И недоучившийся студент выдал то, что думал.
    - Жизнь сама по себе бессмысленна. Человека вначале производят на свет, и лишь затем каждый выбирает или придумывает себе роль. Которую более или менее добросовестно потом играет.
    Так что скорее уместен вопрос: как жить? А для чего жить? Ну, для чего рыба в реке плавает? Птица в небе летает? Таракан по стенке ползает? Да ни для чего! На свет родили…
    Ответ не вызвал особых эмоций у собеседника.
    - Да уж, кубометры книг написали. Так ничего и не прояснили, только еще больше запутали. Тому, кто четко и ясно на все вопросы бытия ответит, золотой памятник поставят. Во всяком случае, на Нобелевскую премию может рассчитывать вполне. 
    Так и не понял Сергей – всерьез прореагировал Даниил на его сентенции, или же все-таки с иронией.

     Глава 2
    В тот же вечер Серега Константинов принялся старательно искать в доме…пустую водочную бутылку. Даже в холодильник заглянул. Хотя, как известно любому разумному (а, вернее, разумно пьющему) человеку, пустой тары в холодильнике никто не держит.
    Цель поисков заключалась в следующем. По заданию Даниила требовалось налить в бутылку из прозрачного стекла воды. Самой обычной, из-под крана. И поставить ее, как стемнеет, на подоконник. В обусловленное время, объяснил Даниил, он начнет «работать», и вода в бутылке должна будет засветиться.
    - Каким цветом – я тебе не скажу, чтобы ты не соврал, когда позвонишь мне и скажешь, видел ли свечение. Впрочем, можешь и соврать – я и сам все увижу.
    Паранормального чутья у Сереги пока что не было. И оттого поиск бутылки занял немало времени. Порожняя тара, в конце концов, была обнаружена на антресолях, и  ровно к десяти вечера все было сделано, как велел шеф.   
    Сергей сидел с каменным лицом йога уже минут пятнадцать. Таращась на бутылку с надписью «Пшеничная» на этикетке так, что вода, налитая под самое горлышко, должна была бы уже вскипеть. А если бы там на самом деле находилась водка, она бы прибавила в крепости градусов на десять.
    Почему-то остановились в доме все часы. Точно на одной и той же минуте.
    В давно непроветриваемой квартире повеяло вдруг прохладой и свежестью.
    Упала со шкафа, но не разбилась, статуэтка азиатского божка. На кухне с дверцы холодильника с мягким стуком стали отваливаться на пол фигурки драконов на магнитах.
    А потом засветилась бутылка. Вначале слабенько. Потом явственнее, отчетливее. Озарив мягким фантастическим ореолом половину комнаты.
    Эксперимент продолжался три дня, а, точнее, вечера. Так требовал Даниил. И каждый раз вода в ставшем для Сергея уже священном сосуде из-под «Пшеничной» давала другой колор.
    А потом Даниил опять пригласил встретиться. Сергей полагал, что рандеву будет назначено в этот же день на том же месте. Но человек, к которому он успел  проникнуться не то, что уважением – некоторым даже трепетом, сказал эдак простенько:
    - Ты завтра гуляй по Москве, где хочешь. Я тебя уже могу видеть и легко найду.
   
      Глава 3
    Встретились они при обстоятельствах для Сергея несколько неожиданных. И даже  экстремальных. На следующий день он отправился проведать родителей в подмосковный Дом отдыха. Возвращался, когда и темнеть уже стало, и интервалы между электричками образовались часа в полтора. Снежок запорошил. Гуляй себе по платформе. Воздухом дыши. Пока не посинеешь.
    Всего людей-то – он да компания местных выпивших блатарей под фонарем очень содержательный разговор ведет:
    - Ты зачем сказал Сивому, что Билл потянул у меня сто баксов?!
    Животрепещущая тема обсуждалась в тех или иных вариантах добрых полчаса. И Сивому, и Биллу, наверное, уже икалось не на шутку. Да и Сергею стало тошно. Попытался отойти, но его заметили. Кто-то из блатарей притворно и достаточно громко, чтобы Сергей слышал, затянул:
    - Ой! Какая у молодого человека дубленочка! И кому же она достанется?!
    Дрался Сергей последний раз в пятом классе. Но, слабаком себя не считал.
     - А никому!- повернулся он к кодле. - Моя и останется!
     Когда-то учили, что бить в таких случаях надо первым. И вырубать самого наглого. А там как Бог даст.
    Но Бог был далеко. А их было четверо…
    Вдруг по платформе торопливо застучали шаги. Пятый, что ли? Но приближающаяся невысокая фигурка показалась Сергею знакомой. Уже через мгновение Даниил прошел мимо, сделав вид, что не узнал. И остановился в сторонке.
    - Ты что-то сказал? - стал подступать к Сергею самый рослый и самый наглый. Намерения, что называется, не оставляли сомнений.
     И тут его заставил обернуться какой-то странный, впрочем, очень распространенный нынче в Москве, акцент.
    - Подожди, дорогой, скользко, Муса Хабибуллин еще снег не убрал, рукавицы не дали, сейчас упадешь - вся спина белий будет. Парижский поезд пройдет, варшавский, Сивый приедет, сто баксов привезет, а ты упал больно и весь спина у тебя белий-белий…
     Рослый с минуту ошалело смотрел на Даниила, слушая всю эту галиматью, потом решительно шагнул к нему, но тут же всей спиной грохнулся на платформу и уже не вставал. Видимо, так и не смог переварить все сказанное.
    Остальные, озираясь на странного пришельца, попытались «своего» поднять. Но один,  обхватив живот руками, тут же кинулся в ближайшие кусты, а у двоих стали образовываться под ногами внушительные лужицы.
    - Зачем тухлий рыба ел, зачем столько пива пил? - продолжал квохтать Даниил со своим акцентом, после которого любому бы захотелось арбуза, а еще лучше – спелой дыньки.

      Глава 4
    В электричке говорили о многом. Вначале, конечно, о чудодейственном спасении Сергея от неприятностей. На вопрос, как удалось ему оказаться в нужном месте и в нужное время, Даниил ответил несколько раздраженно:
    - Тебе повезло вообще-то. Я ведь предполагал, что у тебя проблемы в Москве намечаются, там тебя и искал. А ты вон куда зарулил!
    -Даниил, а что означал эксперимент со светящимися бутылками у меня на подоконнике?
    -Я хотел протестировать некоторые моменты твоей пригодности, к делу, в которое ты, насколько я понимаю, рвешься. А самое главное – понять, нужно ли оно тебе самому.
    - Ну и как?
    - Когда результат теста – положительный, - засмеялся Даниил, - это только в кожвендиспансере плохо. А у нас с тобой – хорошо.
    - Так вы меня берете в ученики?
    -Считай, что да. Хотя я просмотрел многих, и, извини, природных способностей у некоторых было поболее. Но твой несомненный плюс в том, что ты лишен корысти, прагматизма, которым подвержены сейчас твои сверстники. Это нормально разве, когда родители вбивают в голову своему чаду с десятилетнего возраста, что он непременно должен стать банкиром, зубным протезистом, управленцем или на худой случай урологом?! Хотя сами они мечтали быть летчиками, моряками, геологами.
    Я слишком долго учился своему искусству, до многого доходил сам. Не хочу, чтобы эти познания рано или поздно ушли со мной, но так же, не хочу отдавать их в чьи попало руки! Магия  нужна для познания мира, Вселенной, для воспитания гармонии и самосовершенствования. Это - прежде всего мудрость. А не школа подготовки суперменов. И, тем более, не средство для достижения шкурных интересов. Почитай для начала о тех же даосских учениях. Тебе многое станет ясно.
   
     Глава 5
    С этого и начались их занятия. Сергей нашел себе не очень «пыльную» работу, а по вечерам пропадал у Даниила, либо штудировал предлагаемую ему Учителем литературу и консультировался с ним по «электронке». Прикупал кое-что из книг по белой магии в специализированном магазине. Но только то, что скажет ему Даниил.
    Так прошло с полгода.   
    Способности у Сергея оказались к радости его наставника все-таки более чем средние. И он многое уже умел, чувствовал и видел. Сносно освоил несколько школ гипноза,  развил биоэнергетические задатки. Прошло время, открытий, когда на улицах с любопытством разглядывал ауру прохожих, а контролеру в электричке пытался подсунуть старый билет – получится или нет? И еще – долгие разговоры с Учителем меняли его представления о жизни и ценностях. О возможностях самого человека и судьбе.
    Теперь, когда стал осваивать и науку врачевания, пришел к выводу, что, несмотря на то, что человек и попытался обмануть Творца - придумал медицину, - тот заинтересован лишь в выживании человеческого вида. И весьма равнодушно относится к каждому его представителю в отдельности. Так что судьба – это что-то другое. 
    Было время, когда Сергей приставал к умным людям с вопросом: как же все-таки соотносятся планида и личные усилия человека. Пока однажды кто-то не взял листок бумаги и не нарисовал на нем дерево. Очень схематично нарисовал, нехудожественно.
    - Вот, видишь - ствол. От ствола идут сучья. На каждом таком суку – веточки. Одни ближе к стволу находятся, другие дальше…. Так вот, где будет расти твоя ветка – ближе или дальше – это твои личные старания. Но сук же, а, проще говоря, шесток, ты займешь именно тот, который тебе судьбой уготован.
 
      Глава 6
    Потом был разговор на эту тему с Мастером.
    - Слушай, ну почему вы все придаете слову «судьба» такое мистическое значение?  Приведи кого-нибудь из своих знакомых и посмотри, как я с ним буду работать.
    Двадцати минут беседы мне будет достаточно, чтобы определить склад его характера. Который, между прочим, каждого из нас куда-то ведет – к хорошему или к плохому. Тех же двадцати минут мне хватит, чтобы понять склад его психики. Который тоже куда-то ведет – к хорошему или к плохому. В это же время я ненавязчиво порасспрошу испытуемого о его родственниках – чем болели, да сколько прожили. Какие-то из его собственных болячек я определю по лицу, фигуре, рукам, радужке глаз. Поинтересуюсь – а, впрочем, и сам определю, его вредные привычки. Потом покручу всю эту информацию в голове, и выдам аналитический прогноз: как он проживет, сколько проживет и чем закончит.
    Я тебе упрощенно это излагаю. Так ведь и сама схема-то проста: поступки  диктуются свойствами нашей натуры, налагаются один на другой, проистекают один из другого, создавая рисунок жизни. И в конце ее, а, может, и раньше - получи себе результат!
    Вот скажи, вбивали вам в голову, что человек свободен в своем выборе? Знаю, что вбивали. А куда в таком случае наследственную предрасположенность засунуть?! Генетика ведь – штучка тяжеленькая: процентов на семьдесят наши поступки, черты и представления определяет. Трехлетний мальчишка отца в жизни не видел, а походка – та же, жесты – те же, интонации – те же. И характер тот же!
    Человек «свободен» только в весьма узких рамках. Даже в такой простой вещи как выбор профессии. Ведь если ты, к примеру, по характеру бука и нелюдим – заставь тебя окончить хоть десять школ массовиков-затейников, ты им все равно не станешь. Если лишен координации движений или быстроты реакции - тебе тоже много кем не стать. Точно так же, как, если в восемнадцать ты говоришь и пишешь с ошибками, доктором филологических наук в двадцать восемь тебе точно стать не светит. Если, конечно, не верить в сказку про Золушку.
    Вот ты, Сергей, под моим чутким руководством рано или поздно станешь хорошим оккультистом. Настолько хорошим, что, например, сможешь воспользоваться нашими знаниями так, что тебя назначат министром. Но поздравлять я тебя не приду. Потому что уже через полчаса все увидят, что по своей подготовке и качествам ты никакой не министр, и тебя с треском снимут.
    Сергей пошутил, что минимум, на что он готовится  претендовать в будущем – это на пост Генерального секретаря ООН. Но с остальными утверждениями мэтра посчитал нужным согласиться. Если судьба – это характер, ум и наклонности, которые от мамы с папой, от бабушки с дедушкой, а значит, считай, от Бога, то получается: все в нашей жизни за исключением редких несчастных или, наоборот, счастливых случаев, более или менее предопределено заранее. Хотя и выходит, что никакой мистики в этом нет.

      Глава 7
    Потом было еще полтора года упорных тренировок и занятий. Даниил ездил куда-то в Бурятию, привез несколько старинных книг, на штудирование которых у Сергея ушло много месяцев. И дело было даже не в объеме самого материала, который требовалось освоить. А в том, насколько непривычными были толкования вещей, казавшихся нам простыми и привычными. И оттого, трудно поддающимися усвоению замутненным цивилизацией разумом.
    Затем они ездили в Шаолинь, были в Непале. Сергея поразило, что, родившийся, по его словам, в Москве, Даниил общался с обитателями монастырей, упрятанных в далеких, чужих горах, практически на равных и все, что умели они, умел он. В ответ на вопрос Сергея, бывал ли тот здесь раньше, мэтр ответил загадочно:
    - Мы с ними одной крови. 
    Поразили, кстати сказать, пресловутые йоги. Представление Сергея, о том, что это люди отменного здоровья и фантастического долгожительства было поколеблено, когда увидел, что среди сравнительно молодых было немало и лысых, и очкариков, и людей с вставными зубами. Подумал с иронией: «Может быть, звание йога покупается здесь нынче так же легко, как, в Москве, скажем, диплом какой-нибудь несуществующей академии белой и черной магии или звание вора в законе?»
    Но поделиться своим соображением с Учителем предусмотрительно не посчитал нужным. 
    Как бы там ни было, поездки эти многое дали. Хотя запереть себя в монастырь на всю жизнь Сергей бы никогда не решился. Не потому, что так уж тяготел к благам цивилизации. Этими самыми благами по мере углубления в море знаний, дающих право и возможность уметь то, что в мире умеют и знают, если не десятки людей, то всего сотни, дорожить начинаешь все меньше. Но какой смысл тогда, обладая такой уймой знаний и умений, сидеть здесь взаперти, считая себя избранным и держа эти знания и умения без какого-либо применения? Для чего они тогда? И для кого?
    И, в общем-то, правильно сделал,  что тоже не поделился – многое ему еще предстояло понять!

     Глава 8
    Все ли из этого «многого» понял Сергей или нет, но, тем не менее, пришел день, когда Учитель сказал ему: 
    - Путь я тебе указал. И ты уже умеешь и знаешь достаточно. Все остальное будешь постигать сам. И для чего будешь использовать знания, которые я тебе дал – тоже будешь решать сам. Помни только о том, что я тебе говорил в первый день нашего знакомства в сквере на скамейке.
    Больше Учителя Сергей не видел. Хотя успели за эти годы сблизиться, и он привык к Даниилу, то ли как к брату, то ли как к отцу. И когда, спустя несколько месяцев, не выдержал и позвонил, по телефону ответил совсем другой голос и другой человек.
   
     Глава 9
    Произошло это утром, когда Сергей вышел из дома и прошел уже десяток метров, направляясь к троллейбусной остановке. Позади вдруг раздались два легких хлопка, на которые и внимания бы не обратил. Если бы от соседнего подъезда резко не рванула с места черная «Хонда» без номеров. Обернувшись, увидел, корчащегося полноватого мужчину в дорогом костюме. Подбежал – может плохо соседу-то? Может, сердечник? И тут, словно в каком-нибудь боевике, вначале увидел залитый на груди слева кровью пиджак, потом аккуратную дырочку во лбу. Почему-то вспомнил: входное отверстие это называется.
    Сергей знал убитого человека – он жил в их доме давно и был директором какой-то гостиницы. И машина его была припаркована рядом – не дошел нескольких шагов.
    Милиции Сергей добросовестно рассказал про черную «Хонду» без номерных знаков. А с черной дыркой во лбу и так было все ясно.   
    По дороге на работу сидел у окна, прикрыв глаза. В это время многие досыпают в метро и троллейбусах. Но Сергею снился совсем другой сон. Он увидел, как подьехала к их дому «Хонда», увидел, кто из нее вышел, и что было у него в руке.
    Саму стрельбу опустил. И, словно кинопленку, которая очень старая, а оттого нечеткая, и вообще очень легко может порваться, стал осторожно мотать свое кино дальше.
    «Хонда» проехала от дома всего два квартала. А потом человек, лицо которого Сергей в этот раз разглядел до подробностей, пересел за руль другой машины. Та петляла по Москве долго, и затормозила в районе Ленинского проспекта, кажется, возле какого-то бывшего универмага. Да-да, он. Будучи коренным москвичом, Сергей  узнал этот популярный в прежние времена магазин, хотя и назывался он сейчас по-другому. Человек передал ключи от машины какому-то верзиле, а сам уехал на такси в сторону Юго-Запада. Там он вошел в невзрачную панельную не то девяти, не то двенадцатиэтажку, точное местонахождение которой было, конечно же, не определить.
    Работалось Сергею в этот день трудно. Он не просто хорошо знал убитого в лицо. Они частенько, когда еще Сергей был школьником, вместе выгуливали собак на площадке за домом. Иногда «на подмену» к Владиславу Федоровичу, так звали мужчину, прибегала внучка. Родители ее постоянно подвизались «за бугром». И оттого дед принимал непосредственное участие в воспитании внучки, а та, совместно с Федоровичем, - в воспитании коротко стриженого пуделя с пышным именем «Бонапарт».  Оксана уже тогда была симпатичной. А с годами и вообще превратилась в красавицу, мимо которой, не оглянувшись, не пройдешь.
    Вечером в квартире Константиновых раздался звонок. Распухшее от слез лицо мало было похоже на Оксанино. Зачем пришла – да Сергею и так было понятно. Чтобы заплаканным лицом уткнуться в грудь человека, который сегодня последний раз видел деда живым. Родителям телеграмму уже дала, но они с какого-то там далекого континента еще не прилетели.
    Сергей научился в последние годы многому. В том числе и тому, чтобы в нужный момент не распускать чувства, а собирать в кулак. Снова рассказав, как все было, и, произнеся все возможные слова утешения и сочувствия, проводил Оксану до двери, а потом вернулся домой. Он уже знал, что он будет делать.
    Порывшись в шкафу, нашел карту Москвы, где значились не только улицы, но и все дома. Такими обычно пользуются курьеры. Знал, чувствовал, что человек, оборвавший жизнь деда самой красивой девушки в Москве, кровь которого возле подъезда нерадивые дворники еще не смыли, из города никуда пока не уехал и не улетел.
    Над картой сидел долго, то, закрывая, то, открывая глаза, и глядя не на нее, а вовсе в потолок. Потом без колебаний обвел карандашом панельный дом на улице «Двадцати шести Бакинских комиссаров».
 
      Глава 10
    Во дворе панельной многоэтажки Сергей, отпросившись с работы, просидел весь день. Стал накрапывать дождь, и хотелось есть. Но Константинов не проглядел того, которого ждал. Вышел спортивной выправки парень и направился к стоящей невдалеке машине. Настал его, Сергея, час.
    Его подопечный, открыв дверцу, сел в машину, пошаркал стартером несколько минут, но та не запускалась. Парень, матерясь, полез под капот. Но там, видимо, все было в порядке. Сергей старательно прошелся, словно кого-то ждал и не дождался, мимо ветрового стекла.
    - Подтолкни, братан, слушай! Время давит, ехать надо.
    Сергей ненавязчиво выставил условие:
    - А по пути до ближайшего метро подбросишь?
    - Какой разговор?!
    Впряглись оба. И когда запустился движок, вскочили каждый со своей стороны – пассажир и водитель.
    - Бабла отдал немеряно, а туфту вперли. Новье, ведь, всего месяц. А вот видел, закосячила уже. Знаешь, сколько «Альфа Ромео» стоит?
    Сергей знал, сколько стоит эта навороченная тачка, но разговор нужен был другой. Цель и смысл которого только ему самому были понятны. Ведь в его распоряжении было всего несколько минут. Да, впрочем, должен успеть.
                *                *              *
    И он успел.
    Уже наутро в «Дорожном патруле» сообщалось, что, пробив ограждение, в Яузу ушла иномарка. Место неглубокое, но водительскую дверцу заклинило, и бедняга захлебнулся прямо за рулем. Причина аварии как всегда банальна – превышение скорости, темное время суток, мокрый асфальт. Хотя других сколько-нибудь серьезных дорожных происшествий в эту злосчастную для водителя «Альфы Ромео» ночь, слава Богу, не наблюдалось…

     Глава 11
    Сказать, что новоявленный Вольф Мессинг, а в миру Сергей Константинов, ну прямо совсем не использовал своих необычных способностей в личных целях, было бы лукавством. Начальник, сам того не замечая, стал нагружать своего подчиненного пустопорожними отчетами значительно меньше. Неожиданно для себя стал охотнее идти навстречу Серегиным просьбам об отпусках и отгулах.
    И еще: знакомые стали замечать, что временами в глазах Константинова стал появляться странный блеск, а от него самого - исходить какая-то энергия. Настолько иногда, мощная, что и подойти-то было трудно - словно ветер тебе навстречу.
    Говорило это только об одном: что Сергею над своими необычными возможностями еще надо работать и работать. Потому как ничто не должно выделять его из числа других. А энергия, которую особо чувствительные люди в Сергее теперь ощущали, у большого мастера должна оставаться внутри. Ведь сила мага - еще и в том, чтобы никто не знал его силы.
    Сам он относительно своего нынешнего уровня не слишком заблуждался. Телекинезом  овладел – это в нем было почти заложено. А вот освоить левитацию, как и телепортацию – на это нужны были еще годы.
     Впрочем, сейчас он был на подступах к возможностям, о достижении которых еще недавно и помышлять-то не решался. Хотя видел людей, проделывающих подобное, во время поездок с Даниилом по монастырям. 
    
     Глава 12
    А видел он в таинственных поселениях, упрятанных глубоко в горах, тех, кто умел становиться …невидимым. Мастер  касался этого необычного свойства посвященных. Но как-то вскользь.
    И вот теперь он, проштудировав нужные разделы из книг и конспектов, оставшихся от Учителя, стал работать в этом, самом сложном направлении. По многу часов настраивал себя на нужную волну во сне, дома, в транспорте, во время прогулок.
    Первые успехи появились года через два. И были отмечены комичными казусами. Вначале ему на колени в полупустом вагоне метро плюхнулся стокилограммовый мужик. Погруженный в тренинг Сергей заорал от неожиданности. Здоровяк – еще громче.
    А через несколько дней в «конторе» девушка-коллега уходила из их кабинета вечером предпоследней. Она скользнула торопливым взглядом по рабочим столам, в том числе и по тому, за которым сидел Константинов. Потом поправила что-то под платьем, замурлыкала песенку и, заперев снаружи дверь, отправилась сдавать ключ вахтеру. Сергею, не успевшему в эти короткие секунды придти в себя, стало тоскливо. А потом, когда сообразил, в чем дело – радостно. Его не видят в упор! Стало, наконец, получаться!
    Хотя заниматься он теперь старался в безлюдных местах. А то ведь не только машиной можно быть сбитым на улице, но и любым пешеходом.
   
     Глава 13
    В его внешней жизни мало, что изменилось за эти годы. Знания и умения приходили слишком постепенно, для того, чтобы у него вдруг могло появиться какое-то чувство исключительности. В монастырях, на тайных сходках лам он видел людей, обладающих умением, на овладение которым, ему, Сергею, не хватило бы целой жизни. А уж оставшейся ее части - точно.
    Они разгоняли облака и тучи. Или, наоборот, могли создать дождь в пустыне. Они могли проходить сквозь любую стену, уронить хоть сотню людей на расстоянии, за считанные минуты переместиться с одного континента на другой, лечить людей практически от всех болезней, кроме рака и СПИДа. На врачевание этих болезней, как объяснил Учитель, было наложено табу.
    И, тем не менее, в один прекрасный день Сергей задумался, что делать ему дальше.
Открыть, вдобавок к сотням существующих в Москве, еще один салон нетрадиционной медицины и годами лечить радикулиты и депрессии? Скучно! Да и у врачей хлеб отнимать не хочется. Ведь только в одной Москве – четыре мединститута.
    Можно снять комнатушку где-нибудь в полуподвале, развесить иконы, зажечь свечи. Потом раскидать по газетам объявления типа: «Потомственный маг в девятом колене выправит кривую вашей судьбы. Снимет, напустит, предскажет, приворожит и отворожит». И терпеливо сидеть, ждать посетителей – зареванных семнадцатилетних дурех или бесящихся от безделья и с жиру богатеньких дам бальзаковского возраста. Но это глупо и преступно! Так говорил Учитель. Да Сергей и сам это уже понимал.
   
      Глава 14
     Так, в общем, пока и жил. Как все. План созрел после того, как увидел однажды - возле поликлиники в соседнем дворе шестисотый «Мерседес», cдавая назад, слегка зацепил старушку. Бабуля мягко села в сугроб, не ахти какие страсти. Выскочил набриолиненный, в дорогом пальто, владелец чуда-иномарки, легко и осторожно поставил «пострадавшую» на ноги и принялся отряхивать с извинениями и преувеличенной заботливостью. Бабка оказалась не только не зловредной, но еще и с юмором:
    - Сынок, я и сама-то вот-вот помру, а ты меня…
   Набриолиненный быстро понял, что скандала не будет, и, чтобы окончательно замять инцидент, дал старушке какую-то небольшую купюру. С тем и отбыл. А старая женщина поплелась дальше. 
    Вот тогда и вкралась в голову Сергею первая «крамольная» мысль. Подсчитать, на глазок хотя бы, сколько на одного нового русского приходится старых. И полуголодных.
    Выходило много. Даже по официальной статистике. Из которой тайны, словно в издевку, никто и не пытался делать.
    Сам он был человек, в отличие от многих сверстников, нетипичный. Выросший не в великом достатке, привык обходиться минимумом. И оттого с трудом представлял, как можно ворочать миллионами и миллиардами, иметь пяток вилл и разъезжать на пяти машинах сразу, когда за окнами каждой – столько нехватки самого необходимого - от хлеба до лекарств, лишений и бедности. Какой-то особый гипертрофированный вид жлобства это, что ли? Или душевная патология?
    Сергей хорошо помнил комичную историю, которую рассказала их московская  родственница, всю жизнь проработавшая медсестрой.
    После ухода на пенсию вроде как подфартило – нашла работу по уходу за родителями какого-то нового русского. Впрочем, не какого-то. Бывшие комсомольские работники, они с женой лет пятнадцать назад сумели купить клуб угробленного перестройкой завода. И там оборудовали ресторан по высшему разряду. Так получилось, что бывшие компаньоны один за другим откололись, и остались комсомольцы-оборотни одни. С доходом более полумиллиона долларов в месяц. И всеми проистекающими отсюда благами.
     Миллионерские же родители продолжали себе жить на самой окраине города в панельной четырехэтажке. Сказать, что с потолка пятидесятилетней «однушки»  сыпалась штукатурка – это ничего не сказать. Там все сыпалось, что могло…
     Между тем чуткий сын и новорусский миллионер в одном лице явно претендовал на занесение в книгу рекордов Гиннеса. В качестве самого экономного человека уж если не на свете, то в Москве. Сергей был готов лично за него перед этим Гиннесом похлопотать после того, что услышал.
     Как-то набралась совести Серегина «сродственница» и пришла к своему работодателю просить повышения зарплаты. И, похоже, небезосновательно пришла.
     - Володя, - сказала она ему,- четвертый год ты платишь мне за работу двести долларов. За это время хлеб подорожал вдвое, молоко-масло – тоже. Пора бы установить мне «оклад» долларов хотя бы триста. Как ты думаешь?
    Миллионер Володя думал три дня. Может, еще и три ночи. А потом призвал к себе просительницу и, торжественно встав из-за стола, признался честно и до боли откровенно:
    - Знаешь, Андреевна, - триста долларов мне никак не потянуть!
    Интерес для Гиннеса представил бы и другой пример: когда Володя-миллионер засадил Андреевну на неделю за телефон в поисках кровати с подъемом изголовья для отца. Купить ее в магазине медтехники можно было бы за полчаса и без хлопот. Но это – для дураков. Здесь же задача была поставлена конкретно: найти бэушную. Чтобы как можно дешевле...               
      
     Глава 15               
    Но вряд такими были все. Вот и решил Сергей поработать с состоятельным народом на предмет добровольно поделиться с нуждающимися – это было бы по совести и ему под силу. Надо бы только психологию этих типажей узнать получше. Да и визуальный контакт для осуществления задуманного был просто необходим.
    Уговорить одного из своих бывших однокурсников, а ныне очень небедного человека, взять его в известное только узкому кругу в Москве подпольное казино не составило большого труда. Фрак не потребовался, а галстук нашли.
    Бывшего однокурсника звали Феликс. Поднимался он вначале на дешевом китайском барахле, а сейчас имел сеть первоклассных бутиков по всей Москве с одеждой от ведущих европейских фирм. На университетские познания и специальность он, естественно, забил.
    - Слушай, Феля, - не сразу вспомнил слегка подвыпивший Сергей кличку бывшего студенческого приятеля. А есть здесь люди, у которых денег – как грязи? Ну, я имею в виду, что и не нужно столько. – Чуть было не сказал: «не нужно нормальному человеку». Но вовремя прикусил язык. 
    Феликс обвел взглядом людей возле игорных столов, привычно кивая то одному, то другому.
    - Есть, почему же… Миллионеры здесь, долларовые, конечно, практически все. Ну, вот этот, с бриллиантами в галстуке, побогаче многих из нас будет. Проигрался на прошлой неделе так, что пришлось продать сразу супермаркет. Но особенно не расстроился – у него их много.
    - Фель, - продолжал разыгрывать из себя Сергей полупьяного простачка. – А вот если,  к примеру, я подойду к нему или кому другому здесь и скажу:
    - Слушай, дай десятку, или, там, двадцатку тыщ баксов "бывшему депутату Государственной Думы". Ты ведь их все равно к утру в рулетку просадишь! А мне они все проблемы решат. И жизнь, может, лет на десять продлят. Как думаешь, даст или нет?
    - Нет, денег за так тебе никто здесь не даст, - спокойно ответствовал Феликс. Ведь каждый из нас, – он сделал акцент на последних словах, - каждый из нас знает и уверен, что деньги эти достались ему мозговым потом и нервами. И оттого ему самому решать, что с ними делать - пустить в оборот, съесть с медом, или потратить на развлечения.
    Вон того хромого господина ты видишь? Так на него покушались дважды. В чем душа сейчас держится. Ему никакие Майорки  и Калифорнии уже не в радость.
    Я, когда начинал свой бизнес, квартиру московскую заложил. И не сумел выкупить – партнеры кинули. А к тому времени уже семейным был. Так три года потом у тещи в Волоколамске в бараке жили. Представляешь, что мне пришлось каждый день там выслушивать. Вешаться хотелось. Но я, тайком от них взял новый кредит и начал все сначала.
    Ладно, что это мы все о грустном. Пойдем в бар. Я угощаю. С интересным человеком тебя познакомлю.
    Интересный человек с позиций Сергея оказался интересен тем, что вбухал миллионную сумму в строительство одной из церквей. Там сейчас табличка с именами жертвователей и он, чувствовалось, ужасно и как-то по-детски был этим горд. Хотя  праведника, честно говоря, мало собой напоминал. Перебитый боксерский нос и несколько шрамов на лице, огромные кулаки. Эдакий легализовавшийся в бизнесе авторитетный человек.
    Выпили за православную церковь – за что-то же было надо! И тогда Сергей спросил у перебитого:
    - А вот если бы этот миллион вы раздали нуждающимся – может, это  больше бы реальной пользы принесло?
    Новоявленный верующий с боксерской внешностью на этот вопрос не обиделся:
    - Старушкам раздать? Понял, братан, тебя. Не ты первый спрашиваешь.
    Ну, так, во-первых, ежели копнуть хорошо (похоже, человек знал, о чем говорил), у многих твоих старушек денег на черный день бывает отложено – у кого полнаволочки, а у кого и полматраса. У российских старух ведь вся жизнь - сплошное ожидание какого-то черного дня. Какого? Ты умрешь – тебя похоронят за казенный счет. Наверху, как говорится, никого не оставят. Тебя разобъет какая-нибудь кондрашка – отвезут в интернат, там тоже особых расходов не требуется.
   А в ментовских передачах слышал, в газетах читал: «Пенсионерку ограбили на дому – взяли сто тысяч»? «Проникли в квартиру под видом работников собеса – взяли пятьдесят тысяч»? И так далее.
    Так что деньги, которые ты им, братан, дашь, тут же пойдут на новые мобильники оболтусам-внукам. Ты видел, на каких машинах ездят дети многих таких старушек? Так почему башлять этих пенсионеров должен я, а не те, кто обязан – родственники и государство?
    К их столику подсел мужичок лет тридцати в часах, о которых Сергей слышал, что они – самые дорогие в мире. Быстро въехал в тему разговора.
    - В Германии, конечно, все были и по многу раз. Так вот ты там можешь стоять полдня на углу с протянутой рукой, и тебе не подаст практически никто. Не от жлобства не подаст. А оттого, что настолько запускать свою жизнь там не принято. И уж если ты себе такую роскошь позволил – иди в социальную ночлежку и хлебай там свою бурду, а не лезь добрым людям на глаза. «Кроме того, - справедливо рассуждают немцы, - мы платим немалые налоги, чтобы государство содержало таких, как ты. Что еще от нас надо?!»
    Мужик, у которого часы стоили столько, сколько Серегина квартира и две соседних, почему-то увидел в нем главного оппонента. Может, за журналиста принял…
    - Вы, конечно, если не скажете, то подумаете: «Ну, конечно, разграбили государство,  лишили его платежеспособности. А теперь обвиняете в том, что оно бросило на произвол свои бедные слои населения. Хотя произошло все только благодаря вам, новым русским. Вы просто обязаны теперь делиться с неимущими».
    Так вот тут, как в Германии: хватит того, что мы делимся с государством. Попробуй, не поделись. А размеры наших налогов вы, надеюсь, знаете.
    И последнее. Вы не помните, сколько составляла в благословенные времена, когда не было новых русских, колхозная пенсия? Девятнадцать рублей она составляла. Шесть килограммов масла по сегодняшним меркам. А где брали сковородки, колбасу, телевизоры, холодильники, не помните? И пресловутая «валютная» нефтегазовая отрасль валялась в пыли к началу перестройки. И мало государство интересовала. А подобрали, привели ее худо-бедно в порядок отнюдь не государственные мужи…
    Разговор стал напоминать спор пикейных жилетов. Хотя  сермяжная правда кое в чем была. Взять хотя бы деньги «задарма». Сергей вдруг вспомнил, как в самое лихолетье, когда доходы наши устремились к абсолютному нулю, не помнится уж на какие шиши, купил знакомой девушке роскошный букет цветов. Гордо нес впереди себя, ловил  взгляды обнищавших старух. Ведь на эти деньги можно было накормить вкусным обедом десяток из них. Но Сергей предпочел распорядиться своими «капиталами» именно так, а не по-другому. 
    Под утро он пошел домой пешком. Потому что хотелось осмыслить все увиденное и услышанное.

      Глава 16
    И все-таки он не сдержался. В один прекрасный день увидел как старушка в соседнем универсаме, долго выбиравшая что-то в молочном отделе, взяла два сырка, пакет кефира и отправилась на кассу. Что говорила ей девушка за кассовым аппаратом, он не расслышал. Но только бабуля, поковырявшись в кошельке с мелочью, стыдливо понесла кефир назад, поставила на место. Сергей взял несостоявшуюся покупку и догнал старую женщину.
    - Сколько не хватает, бабушка?
    Настроение в тот день, сразу ставший не прекрасным, резко испортилось. «Тимуровец хренов!»,- ругал он себя. В стране, где один, всю жизнь тяжко проработавший, в семьдесят лет голодает, а другой, только потому, что более ловкий и изворотливый, в двадцать лет с жиру бесится, не может быть две правды. Это - страна мудаков! Что бы там ни пели эти самые мудаки ему в казино.
    Дальше все было просто. Сергей, порывшись в Интернете, нашел адреса нескольких самых роскошных московских клубов и наведался к ним в ближайший же вечер. Становился возле парковки, и когда видел, что кто-то выходил из авто один, заводил с ним  самый невинный минутный разговор. Говорил, к примеру, что разыскивает нужного человека. Беседа заканчивалась тем, что богатенький незнакомец щедро протягивал Сергею туго набитый бумажник. Сергей брал не все, а где-нибудь на глазок половину, остальное возвращал с благодарностью. Не забывая стереть из памяти «дарителя» все произошедшее.
    Уже к утру улов, таким образом, составил столько, что различных цветов, достоинств и стран бумажки едва вмещались в карманах. Подсчитал дома – оказалось штук пятьдесят его месячных зарплат.
    Предстоял второй этап – распределение экспроприированного. Перечислять в какие-то фонды посчитал глупым - разворуют половину. Если не все.
    Пришлось остановиться на самом бесхитростном варианте. Уже назавтра просто ходил и просто раздавал. Нищих игнорировал, так как профессиональных попрошаек или алкоголиков среди них было процентов девяносто. И отличить их не составляло особого труда. Раздавал (не помногу, чтобы не посчитали за сумасшедшего миллионера), во дворах, на рынках, возле церквей, в сквериках, где в обилии попадался всякий престарелый люд. «Одариваемые» вели себя по-разному, поначалу большинство отказывались и шарахались от него в сторону.
    Решив, что так можно и в милицию загреметь - ведь дать оказалось, как ни странно, сложнее, чем взять - стал применять гипноз. Пусть думают, что нашли.
    Выматывало все это ужасно. Но Сергей успокаивал себя, представляя, как люди покупают себе еду, одежду, лекарства… Постепенно это из его хобби превращалось в работу. Клубов, казино и дорогих саун в Москве, слава Богу, было как грязи. А бедных – еще больше. Так в трудах праведных прошло полгода.
    Но в одно прекрасное утро он не встал. Ломило и горело все тело, побаливало сердце. А в голове была такая тяжесть, словно выпил ведро «Балтики-девятки» вперемежку с водкой.
    И еще – витало смутное ощущение грядущих неприятностей.
    Тем не менее, к вечеру он уже снова был на «рабочем месте». Набрал обычную сумму без труда. А когда подошел к собесу, где в последнее время проходил второй этап «операции-экспроприации», заметил, что за ним тащатся три каких-то жлоба.
    Поздно заметил, и сделать ничего не успел. Заломили руки, обшарили карманы и затолкали в подошедшую машину.
    С завязанными глазами привезли на какую-то загородную дачу. В принципе чувствовал, куда едут и где это все находится. Но что с этого толку!
    Повязку сняли, толкнули в кресло. Напротив – вся тройца.
    - Слушай, кто ты и где живешь, мы уже знаем. Но ты ответь на другой вопрос – ты дурак или сумасшедший? И главное - где деньги берешь?
    Сергей тянул время и мучительно соображал, что делать. Обычные бандюки, судя по всему. Но ведь не отвяжутся. Тем более, если и вправду знают, где живет он и родители.
    - В лотерею выйграл, - брякнул первое, что пришло на ум.
    - Так много, что первым встречным раздаешь? Может, и с нами поделишься?
    Они сыпанули на стол пачки купюр, которые Сергей так и не успел раздать.
    - Будешь носить нам, благотворитель. А лучше – сразу все отдашь. Сейчас поедем, если, конечно ты согласен. А нет – за окном вон лес, видишь? Там и зазимуешь.
    Сергей тянул время и не дерзил, чтобы не били. Ведь пара хороших ударов по голове – и он вряд ли что-то сумеет сделать. А так уже «пробежал глазами» видимый только ему текст с биографиями этих мерзавцев. Увидел, чем они занимались в последние дни, и понял - они не знают, кто он такой и где живет. Засекли его по наводке только вчера, но по дороге домой маршрутку упустили, в пробке спутали с другой. А взяли сегодня наудачу, поскольку у него хватило ума придти на то же место.
    - Ладно, отдам, поехали, - произнес нарочито тоскливо. Хотя уже появился план.
    -Вот это разговор! Но чтобы без фикусов! – произнес смуглый с южным акцентом, который до этого молчал. И показал что-то похожее на пистолет.
   На выходе ему снова завязали глаза. Гипноз отпадал.
   Но оставалось средство, которое Учитель применил несколько лет назад на платформе – нейролингвистическое программирование. И Сергей ни с того ни с сего принялся рассказывать своим конвоирам, как покупал лотерейный билет, как считал себя всю жизнь невезучим. Как не поверил собственным глазам. Как приснилась покойная Мать Тереза и сказала, что деньги надо раздать бедным…
    - Слушай, может тебя сразу в психушку? – спросил насмешливо южный акцент. - А мы тебя навещать будем.    
    Зажатый двумя «бугаями» Сергей готов был даже туда. Хотя план сейчас был другой.
    И минут через сорок начал ныть:
    - Мужики, выпустите на секунду. Мочи уже никакой нет. Вы ж меня полдня возите! Сиденье вам испоганю…
    Ныл и знал, что сейчас выпустят. Не зря же так подробно про Мать Терезу и про выйгрыш поведал. Все ключевые слова ввернул.
    Тот, что сидел слева, слышно было, хлопнул водителя по плечу:
    - Останови. Куда он денется? А то и правда…
    Чуть свернули в лес и выпустили, хотя повязку с глаз снимать не стали.
    Он сдернул ее сам. Сдернул и рванул через лес обратно к дороге, что была метрах в двадцати. Через последний мартовский снежок под елками, к проталине вдоль кювета. Где его уже точно не увидят. Как та девица на работе, что выключила свет и замкнула дверь.
    Сергей и в этот раз сумел стать невидимым – сработала наука! Но подвели следы на снегу. И предмет, похожий на пистолет, выстрелил вслед. Обожгло плечо. Впрочем, выбежав на проталину, бандиты не увидели никого. Потолкались, обескуражено, буквально в трех метрах. Выматерились, и пошли к машине.
   
      Глава 17
    А Сергей, подождав, пока уберутся его грабители и вымогатели, вернулся в облик и попытался остановить машину. Пуля, слава Богу, зацепила по касательной, даже не порвав сильно пальто. Затормозила девушка. Взяла, как ни странно.
    Отключаться от боли он умел. Несколько раз даже пошутил удачно.
    - Вы чего такой бледный? – спросила миловидная спасительница.
    - Да с другом вот повздорил крепко, - он меня даже из машины высадил.
    - Ведите себя прилично, и я вас довезу, - назидательно сказала девушка.
    Перед тем, как выйти из авто, вспомнил, что в карманах нет ни гроша. Спросил больше на всякий случай:
    - Я вам что-то должен?
    - Да ладно, у вас форсмажорные обстоятельства...
    И, помолчав, добавила, кивнув на рукав его пальто, где уже просочилась кровь:
    - Причем, кажется, более серьезные, чем те, о которых вы мне сказали. Вам в больницу надо.
                *             *             *
    Дома Сергей сказал, что его хотела ограбить шпана, и при сопротивлении чуть поранили перочинным ножом. Отец был не из слабонервных: помог обработать рану и сказал, что все через неделю заживет как на собаке.
    Оно и вправду зажило.
                *                *               *
    Но Сергей с тех пор изменился. Стал задумчивее и жестче.
    Если удачливость, ум и хватку предпринимателей, сколотивших себе за короткий срок состояния в этой нищей стране, он еще мог как-то понять, то паучью подлость криминалитета оправдать было решительно нечем. Еще в юности, глядя, как в каком-нибудь гангстерском боевике отстреливаются на крутых виражах погонь бравые мужчины, которым черт не брат, он рассуждал: «Ну, ладно, упрут они этот миллион, уцелеют. И что дальше? Да, прожрут его и пропьют!
     Так чем, спрашивается, эти с виду эффектные супермены отличаются от толстого еврея-ростовщика с трясущимися от жадности потными руками? Вздрагивающего от каждого звона колокольчика на двери. Да они же родня, это паучье! Цель у них одна и та же: хапнуть чужое и прожрать»!
    В общем, не по годам без романтизма он был мальчишка.
    Еще меньше романтики виделось Сергею в сегодняшних бандюках. Ладно бы промотали, все, что добыли. С цыганами. Да так, чтобы округа гудела – однова живем! Но ведь нет - не пьют и не курят эти бывшие спортсмены, здоровье берегут. А денежки расчетливо вкладывают в дело. Магазинчики прикупают, усадьбы, земельку да свечные заводики. Словом, до романтической удали флибустьеров нынешним джентльменам удачи далеко. Не то, чтобы мельчают, но жлобеют - точно.
      Вспомнив убитого у подъезда Владислава Федоровича, распалил себя окончательно и решил. Да, права наказывать или даже карать ему никто не дает. И вышло у него тогда это как-то спонтанно. Но те, кто отбирает права у других, сами ставят себя вне закона. Осознанно и по своей воле. А значит и должны быть готовы, что с ними поступят аналогичным образом. А то ведь десять адвокатов наймут и строчат потом, когда припечет, во все концы апелляции и ходатайства: «Знаете, я тут грохнул по недомыслию двоих-троих. Но вот меня самого не надо...».
    
      Глава 18
    Говорят, что если чего-то очень сильно хотеть – возможность добиться цели рано или поздно представится. Даже когда вместо пользы будет тебе от этого сплошной  вред. Учитель как-то привел жутковатую иллюстрацию. Ты, допустим, страстно мечтаешь заполучить миллион. Год мечтаешь, три мечтаешь, полжизни. И фортуна, увидев твои грезы, в конце концов сжалится и даст тебе шанс. Тебе предложат, к примеру, убить президента. За миллион. Но, поскольку стать богатым тебе «на роду не написано», – то, даже если  заказ ты не завалишь, тебя либо повяжут, либо уберут свои же. Но получить или потратить «свой» миллион все равно не успеешь.
      Новый шанс стать «мстителем», хоть и мелкий, подвернулся Сергею уже через пару недель. В собственной квартире.
      В кои веки забежав с работы домой взять забытые бумаги, он застал  погром, не оставлявший сомнений, что там побывали воры. Интуиция подсказала, что они рядом. Проверил ванную, а когда вышел на балкон, увидел сверху, как за гаражами грузят что-то в машину два мужика. Этим «чем-то» была его большая спортивная сумка, которую он не спутал бы ни с чьей другой.
    Спустился вниз, подошел. Злодеи, торопливо захлопнув багажник, усаживались в машину.
    - Не торопитесь, - сказал Сергей. – Не заведется.
    Тачка и вправду не запускалась, несмотря на все старания. Мужики заерзали, глядя на спокойно стоявшего рядом Сергея. Нервы у того, что сидел рядом с водителем, не выдержали, и он открыл дверцу.
    -Слушай, а ты кто?
    - Я? Хозяин квартиры, где вы только что побывали. За вещами вот пришел.
    Вид у обоих стал совершенно обалдевший.
    Сергей обошел машину, вгляделся в номера. «Липа», скорее всего.
    - Разгружайтесь, разгружайтесь ребята. Багажничек открывайте. И не вздумайте меня тут резать. Машина все равно не заведется.
    Вышли оба. Молча открыли багажник и вернули сумку. Потом из салона также безропотно выгрузили компьютер.
    - Драндулет ваш?
    - Да.
    - Отлично! Тогда за работу. Рихтовать кузова приходилось? Или вы только по квартирной части?
    Судя по тому, с какой готовностью один из домушников взял в татуированные лапы монтировку, а другой – молоток, задачу в их головы он вложил четко. Раздался хруст стекла, звон прогибаемого под ударами железа. Минут через пять на спущенных колесах стояло что-то невообразимое, чего и марку-то в жизни не определишь.
    - Достаточно, парни. Вы хорошо потрудились. Теперь - за буксиром, и увозите отсюда весь этот металлолом.
    Через час металлического хлама во дворе уже не было. А Сергей наводил в квартире порядок и, от греха подальше, ставил в дверь новый замок.
                *                *                *
    А потом он встретил во дворе Оксану. Та уже оправилась от потрясения, дедушку давно схоронили.
    - Ну что милиция? – спросил ее невинно.
    - Да ничего. Сказали, что «заказухи» вообще раскрываются трудно. А тут в лицо убийцу никто не видел, фоторобот составлен не был. Так что, как у них говорят, «висяк».

      Глава 19
    А потом в компьютере Сергей набрел на московские адреса воров в законе. Многие из них оказались устаревшими. Где-то уже за городом или за бугром жили бывшие обитатели этих квартир. Другие были в сырой земле или за решеткой. Но к некоторым домам подъезжали по вечерам роскошные лимузины, из которых выходили с телохранителями весьма респектабельного вида джентльмены. Сергей уже знал их по именам и фамилиям. Да и биографии их из Интернета были ему к этому времени хорошо известны.
    Про одного из них вычитал, что курирует сбор дани на крупном московском рынке, занимается рейдерством. Хотя начинал смолоду с обычных карманников. Попадал в поле зрения милиции не раз. Но как-то все выходил сухим из воды, и, как выражаются в криминальных кругах, параши толком не нюхал.
    - Понюхает! - решил про себя Сергей. Не все же на теплых морях нежиться. 
    Что он будет делать, Сергей еще толком не знал. Возникло лишь огромное желание проучить наглеца, вылезшего когда-то далеко от Москвы чуть ли не из-под овцы и приехавшего сюда, к чужому народу, портить людям кровь.
    Ждал его возле дома, припася с собой перчатки и больничные бахилы. А потом, когда отъехали телохранители, проник за ним следом в квартиру. Разоблачения не боялся, но на всякий случай посмотрел на свое отражение в зеркало. И никого там не увидел. Главное, чтобы не было в квартире собак. Собаки чувствовали.
    Вор в законе жил, судя по всему, один. Во всяком случае, ни женской обуви, ни одежды вокруг заметно не было. Во всех шести комнатах
    Подождал, пока тот разденется и заберется в ванную, достал из кармана его пиджака пистолет. Нет, стрелять не собирался. План был другой. Открыл бар в стенке и вылил все спиртное, с десяток бутылок, в раковину на кухне. С хлюпаньем лилась вода в «Джакузи», с хлюпаньем уходили литрами дорогущие коньяки, виски и ликеры в канализацию. Потом собрал всю одежду, что была в доме, документы, и отправил в мусоропровод, благо дело в старом здании он находился здесь же, в квартире. Вылил туда следом пару бутылок подсолнечного масла, что обнаружил в холодильнике, уксус и какой-то кетчуп. В общем, действовал, как человек, лишенный всякой цели и логики.
    Хотел вылить на пол огромный, литров на двести, аквариум, но стало жалко соседей снизу. Тогда он просто бросил в него пистолет и связку ключей, что нашел в доме. Подняв там бурю, железки утонули в песке.
    - Я тебя до психушки доведу! Ты не будешь больше откупаться от милиции, а будешь откупаться от меня. Но я у тебя ничего не возьму.
    Подумал, что бы еще сделать вредненького, и выкинул в мусоропровод всю обувь. Даже несколько пар комнатных тапок. Потом оборвал телефон, вылил ведро воды на домашний кинотеатр. Собравшись уходить, обнаружил в одном из столов пачку долларов. Бросил ее в унитаз, не смывая. И, поскольку шум воды в ванной стал стихать, отправился восвояси.
    
    Назавтра к вечеру, Сергей уже снова дежурил по известному адресу. «Ленд Круизер» появился часов в семь. «Пахан» выглядел каким-то невыспавшимся и разозленным. На этот раз телохранители проводили его до самой квартирной двери. Замки, как успел заметить Сергей, уже были другими. Да и сам хозяин одет был по-другому.
    Роль мелкого пакостника не очень была по нраву Сергею. Но что поделаешь! Не вести же этого «крестного отца» под гипнозом в милицию писать чистосердечное. Пройдет час-другой, и он потом от всего отопрется.
       На этот раз Сергей просто облил черный внедорожник красной краской и оставил в дверце загадочного содержания записку, которую долго склеивал дома из печатных букв: «Передайте шефу, что это только начало. Все будет хуже». Потом подумал, и, поскольку из подъезда никто так и не вышел, проколол два боковых колеса.
     - Детский сад, конечно, - думал он, возвращаясь домой. – Не хватало еще, как в хулиганском детстве, залепить  замочные скважины эпоксидной смолой. Хотя психологическое воздействие – великая штука.
     Потом были какие-то дела, и к дому, где проживал «клиент», Сергей пришел только через неделю. Знал точно, что тот приедет.
      Машин на этот раз прикатило две. Восемь человек вышли и отправились по известному адресу. Сергей тоже известным приемом проник в квартиру следом.
     Сборище, судя по всему, носило исключительно деловой характер. Среди прибывших было два юриста, бухгалтер обложенного данью рынка и еще пятеро, роль которых Сергей не очень понял. Специалисты раскладывали бумаги, сыпали терминами. А потом, когда все они пересели за другой стол, с угощением, Сергей половину бумаг попросту стырил и затолкал под ковер.
    - Посмотрим, до чего досовещаются, - подумал ехидно.
    Впрочем, находясь уже подшофе, исчезновения части документов никто не заметил. Но Сергей постарался запомнить название ресторана, в котором действующие лица и исполнители преступлений договорились собраться назавтра в расширенном составе.
                *                *                *

    Как Сергей покупал наркотики, он и сам уже плохо помнил. Кажется, просто вычислил на пятачке парня-продавца. Кажется, «просто» пообщался с ним. И тот, со стеклянными глазами, безропотно и бесплатно отдал Сергею, все, что у него было. 
    Эти-то пакетики и принялся Сергей рассовывать по карманам пиджаков, пришедшим в кабак небезызвестным лицам. Предварительно позвонив в милицию, что по такому-то адресу намечается сходка.
    ОМОН прибыл вовремя и его самого, поскольку не видел никто, едва не затоптали. Героического вида ребята привели понятых, обыскали всех присутствующих. А потом в полном составе отправили в стоящий на улице транспорт.
    Привычно роясь поздно вечером в Интернете, Сергей прочитал на новостном сайте, что в ресторане таком-то была взята по подозрению в хранении наркотиков большая группа «авторитетных» граждан. Они отпущены под подписку о невыезде, а вор в законе такой-то, у которого зелья не оказалось, отпущен после проверки документов восвояси.
    То ли откупился, то ли успел выкинуть наркоту бывший карманник.
    Сергей забегал по комнате. «Ну, нет! В дурдом ты у меня точно пойдешь».
    И уже назавтра нашел только ему известным способом своего «подзащитного» в другом ресторане. Долго смотрел, радуясь на чужой аппетит, как тот расправляется с деликатесами. Потом, наконец, встретился с ним глазами ненадолго, и этого хватило.
    Уже через десять минут, раздевшись на виду у обескураженных официантов, их постоянный клиент бежал по Тверской в чем мать родила и, размахивая руками, кричал с акцентом, обладатели которого вообще-то болеют за «Терек»: «Спартак – чемпион!» Где и был снова задержан вначале милицией, а потом прибывшими медиками специальной психиатрической бригады.

     Глава 20
   Убивать, согласно неписанному кодексу, он не имел права до тех пор, пока не было прямой угрозы жизни его собственной. Так говорил Учитель. Хотя грех на совести Сергея уже был. В случае с убийцей Владислава Федоровича. Но ведь – никого лично он не убивал, и не мог бы. А «убийство» это произошло настолько опосредованно, что даже сам к себе предъявить прямых претензий он не мог. И больших угрызений совести по этому поводу не испытывал.
    А самое главное – возможно, не одну жизнь других людей он спас от киллера. Даже если (с трудом) допустить, что наша сыскная милиция работает оперативно и безукоризненно. И повязала бы злодея уже через месяц.
   
    И все-таки он решил попробовать «легальный» вариант. Натолкнулся как-то на сообщение, что в одном из московских аэропортов бесследно исчезло три ящика ценностей на сумму, которую и назвать-то страшно. Сергей «поработал», и, когда пошла, наконец, «картинка», увидел, не выходя из комнаты, что сделали это грузчики. Пришел в транспортную милицию, рассказал.
    И тут же вопрос, очень, что называется, в лоб:
    - А вы то откуда знаете? Частный сыщик, что ли?
    - Да нет, просто увидел…
    - Как увидели? Вы сами в этот момент где находились?
    - Ну, вообще-то дома, спал.
   Майор, сидящий перед ним, откинулся в кресле и заложил ногу за ногу:
    - Молодой человек, вы на психиатрическом учете, извините за вопрос, не состоите?
    Сергей подобрался, нахмурясь:
    - Я могу вам показать этих людей.
    Обстановку чуть разрядил вошедший подполковник, прислушавшись к разговору:
    - Ну, хорошо, я смотрю телевизор и допускаю, что люди с такими возможностями действительно есть. Мы, конечно, будем работать и с названной вами группой персонала. 
    Но, исходя из чего, мы предъявим им обвинения? Чем обоснуем перед прокурором просьбу о выдаче ордера на обыск? На каком основании, наконец, можем кого-то из них задержать? Ссылаясь, извините, на ваши грезы?
    После этого Сергей попытки «сотрудничества» с милицией прекратил. Они ведь правы по-своему. Ладно, там, труп помочь найти. Или пистолет…
    Хотя вскоре в газетах промелькнуло, что сперли ценности в аэропорту именно грузчики.

      Глава 21
    Судьба на свете все-таки есть. И не улыбнулась она в этот день именно тем, кто стрелял пару месяцев назад в Сергея на трассе.
    Оказавшись по каким-то делам в центре города, он увидел их выходящими из машины. Той самой, на которой возили его на злосчастную дачу. Отвернувшись, он отошел в сторонку. И стал ждать.
    Вернулись рэкетиры быстро, хлопнули дверцы.
    Сергей уже заприметил рядом такси. Прикинул наличность, сел и, многозначительно покрутив перед носом у водителя своим рабочим пропуском бордового цвета, велел ехать незаметно следом. Водитель покосился, но пристроился сзади, пропустив несколько машин. Двинулись.
    Выехали на знакомое шоссе, минут через тридцать свернули к особнякам.
    Заприметив, где машина бандитов остановилась, Сергей для конспирации проехал пару кварталов вдоль поселка и расплатился с водителем.
    Потом отправился к знакомому дому.
   
    Машину уже успели поставить во двор, но калитка была еще открыта. Прошел и позвонил в дверь. Вышел один из бандюганов, долго смотрел на пришельца. А Сергей, не двигаясь с места, в упор смотрел на него. Наконец, сработало.
    - Ты чего, Пугач?! Случилось что-то? Утром же только виделись. Проходи.
    Сергей понял, что его приняли за «вышестоящего». Что и надо было.
    Усадил всех троих перед собой.
    - Да, случилось. Объясню потом. А сейчас на стол все деньги, что в доме есть.
    Тройца поспешно разошлась по комнатам, и уже вскоре на ореховой столешнице лежала внушительная гора «капусты».
    - Пересчитайте! - приказал Сергей.
   Основной, тот, что был за рулем прошлый раз, долго мусолил купюры, аж вспотел. А потом доложил торопливо: двести тридцать восемь тысяч шестьсот баксов. Это, что за месяц с палаток и Интернет-кафе набралось.
   - Сотню дай сюда! – велел Сергей, вспомнив, что потратился на такси.
   - Сто тысяч?
   - Да нет, сто долларов. Потом, сообразив, что с зомбированного водителя толку может оказаться мало, взял еще сто.
   Остальные приказал собрать в сумку.
   - Сейчас едем в город.
                *                *               * 
   В городе купил в киоске справочник Москвы и приказал таксисту ехать к ближайшему Сбербанку. Там завел «основного» в зал, приказал заполнить документы на перечисление указанной суммы денег на счет Московского городского управления внутренних дел. На нужды по борьбе с организованной преступностью...
   Идя домой, Сергей, поднаторевший в тонкостях бытия криминального мира, думал:
    - Эх, добраться бы до воровского общака всей России, или хотя бы Москвы. Это же полбюджета страны. И на эти деньги можно…
    Он уже представлял себе, как к Госбанку подъезжает колонна двадцатитонников, забитых под завязку купюрами. И на переднем – транспарант «Принимай страна нетрудовой подарок от (дальше идут перечисления криминальных профессий)»…
   
      Глава 22
    А потом его взяли.
     Да так по-глупому попался! Понесло его, видите ли, на воровскую сходку за город.   Узнал о ней в воровском кабаке, которые знал уже наперечет. А где да как проходить будет – увидел сам, большого труда не составило.
    Даже, чем кончится, знал. Засада там будет милицейская. Ведь не он один в Москве такой умный, работают все-таки люди. Но решил номера машин посмотреть – картотеку хотел составить.
     Съехалось лимузинов десять, и все было почти как в кино. Потом со всех сторон – тот самый ОМОН. С собаками. Против которых невидимому Сергею лучше быть видимым. Иначе даже помощи никто не окажет.
    Ну, а раз видимый – иди сюда. И руки вверх! Объяснять, что ходил за грибами да заблудился? Только что и остается.
    В карманах у него, кроме паспорта да пропуска ничего не оказалось. Биографию «пробили» - чистая. Но на большом сером автобусе с зарешеченными окнами его в отдел вместе с другими все-таки прокатили. И там пальчики очень вежливо откатали и на какой-то скрытый учет поставили. Иди, говорят, теперь на все четыре стороны. Время покажет, что ты за птица…
    Хорошо номера машин еще не успел списать.

    Но руки опускать он не собирался. Пришла идея. Сесть в зале суда на каком-нибудь крупном процессе, и силой внушения заставить подсудимых говорить голую правду. Ну, а там судьи пусть решают…
    Процесс ему попался интересный – семеро бугаев похищали девчонок и, после соответствующей «психологической подготовки» в подвале одного из московских домов под вывеской какой-то фирмы, готовили их к отправке в бордель. Продержали в подвале несколько недель. Подвела жадность – отправили одну из будущих жриц любви к клиенту, списав предварительно его координаты. А парень оказался неробким. И, после рассказа «рабыни из-за города», отправился вместе с ней в УБОП, или как там эта милицейская служба нынче называется.
    Брали подвал-«фирму» в тот же день целым взводом. На дальних подступах – телекамеры, двери все железные. Да и сами парняги оказались тертые, все сидевшие. Оборонялись насмерть. Но мордой в пол их все-таки положили, наручники надели, рубашками головы замотали, и в их же микроавтобусе, вповалку доставили туда, куда нужно.
    И вот теперь – суд. В металлической клетке – тесно от широких плеч. Нахальные ухмылки и мат. Ползала – тех, у кого, что называется, Уголовный кодекс на лбу написан. Подбадривают корешей за решеткой. Сбежавшей от мучителей приезжей девчонке явно не по себе. Ей придется еще до приезда на свою историческую родину менять и адрес, и фамилию, и, возможно, внешность.
                *                *                *
     Начался процесс.
     Уже в начале он понял, что обвиняемые - орешки, хоть и с гнильцой внутри, но скорлупа у них крепкая. Валили все друг на друга. И не от трусости. А как-то по-хитрому валили, по кругу. Видимо, адвокаты поработали в контакте друг с другом хорошо.
     Потом «пошли в отказ» свидетели. Сергею видны были причины, как никому. Он сидел в третьем ряду, просто прикрыв глаза. И, несмотря на это, явственно видел, кого из выходящих за трибуну запугали, а кого подкупили.
     Увидел, как и чем подкупили судью.
     Можно, конечно, чуть-чуть «прижать» ее со здоровьем. Слегка. Пока бюллетень, санаторий, то да се, судью заменят. Но что толку?
     Сергей уже понял, каким примерно будет приговор. В ходе судебного процесса в любом случае «потеряется» куча эпизодов похищений людей, изнасилований, принуждения к проституции. Останется только сопротивление представителям власти. Уж с операми-то не договорятся. Но из колонии выйдут с полсрока «за примерное поведение».
     Одного, правда, задушат в следственном изоляторе через неделю – он на сотрудничество со следствием решит пойти. Другому - почки на зоне через два года отобьют. Но проживет он после этого еще долго.
     Сергей на всякий случай запрограммировал главаря шайки на импотенцию. А женщину-судью – на отказ от ведения уголовного дела. Денежки-то теперь придется вернуть.

      Глава 23
    В этот вечер после работы он бездумно пялился в телеэкран, слушая интервью с одним из политических деятелей. Тех самых, которые на глазах у нас уже лет двадцать, у которых в свое время ничего не получилось, несмотря на все обещания. И, благодаря которым, страна уже тех же лет двадцать барахталась в дерьме, разница которого была, пожалуй, только в  консистенции. Позавчера это была гиперинфляция, вчера дефолт, а сегодня кризис и коррупция. Люди эти давно уже сделали все, что могли, сказали все, что хотели и могли и никому уже, по сути, не были интересны. И, тем не менее, они снова и снова лезли на глаза: в телеэкраны и на трибуны, непонятно уже зачем. Неужели  действительно такой мощный наркотик – известность и власть? 
    Так вот тот, что был в телевизоре – врал. Понять это Сергей сумел бы даже сидя спиной к экрану, а уж тут – когда мимика, руки, выражение глаз… И тогда родилась идея – очень даже дерзкая. Если не сказать «антигосударственная».
     Сергей выяснил, где живет этот бывший уважаемый слуга  народа, и отправился к нему в загородный поселок. Попасть на территорию большого труда не составило. Охранник как раз отправился выгуливать собаку. Стояло лето, дверь в особняк была нараспашку, и Сергей имел возможность лицезреть жилище, прогулявшись осторожно по всем трем этажам.
     Впечатлили не антикварные статуи и подлинники картин, не огромный домашний кинотеатр, и даже не аквариум во всю стену, литров, эдак, на семьсот. Не фотографии, где высокопоставленный чиновник был снят в компании с не менее «авторитетными» людьми, из которых кто-то был жив, а кто-то уже не без помощи  заказчиков до срока почил в бозе. И лежал теперь где-нибудь на Ваганьковском кладбище рядом с известными и авторитетными людьми без кавычек.
     Поразила его целая горка «кейсов» или, как их еще называли, «дипломатов», валявшихся в углу зала. Здесь же, в кресле сидела пожилая женщина весьма простецкого, можно сказать деревенского вида. Увидев его, удивленно вскинула голову. Но Сергей очень пристально посмотрел на нее, и удивление с лица женщины сошло.
   - Что-то ты очень быстро, Миша, сегодня. Уже выгулял Барса?
   - Да нет, забыл кое-что. Сейчас опять пойдем.
   И снова стал пристально смотреть старой женщине в глаза.
   - А сколько стоил этот особняк?
   Женщина замялась.
   - Ты же знаешь, что строил Юра его до меня, еще, когда депутатом был. Я потом приехала. Ну, так говорил, что миллионов в пять долларов обошелся.
    Сергей пер напропалую, знал, что перед уходом все равно из памяти матери «нового русского депутата» все сотрет:
   - Это с каких таких доходов?..
   - Ну, как с каких? Ты что, ребенок малый, Миша?! Во-первых, бизнес весь свой на жену перевел. Во-вторых, видишь, вон те «дипломаты» в углу? Это ведь сейчас взятки так дают. Заходит человек в кабинет, излагает свою просьбу, а потом, якобы ненароком, портфель этот в кабинете оставляет. Если что – всегда потом можно сказать, что забыл.
   Так вот Юрка «дипломаты» эти до их пор и не выбросил. Сколько раз я его просила - от греха подальше. А он смеется:
   - «Грех» мой – в три этажа величиной, его не спрячешь. Да и не грех это по нынешним временам, не волнуйся. Посмотри вокруг. Еще больше стоят – «грехи».
   Пора было уходить, пока не вернулся охранник с собакой.
   Что здесь можно было доказать? Ничего, кроме того, что и так всей стране было известно. А вот прокуратуре почему-то – нет!
                *                *                *            

    Последней его «шалостью» была ситуация, случившаяся на обратном пути. Когда въехали в Москву, Сергей увидел, как словно гончие зайца обкладывают «Мерседес» и «Мазда» голубой «Гольф», буквально затирая его в так называемую «мертвую зону». Это был обычный трюк «подставлял» и было уже ясно, чем все закончится.
   Сергей «заглушил» двигатель идущего впереди «мерса» огромного грузовика, и «пятисотый» на полной скорости вперся ему между колес. Потом попросил водителя такси поравняться с «Маздой» и некоторое время в упор смотрел на того, кто был за ее рулем. Там было еще двое, но Сергея интересовал лишь водитель.
    Тот вначале, не выдержав взгляда, попытался прибавить скорость. Но потом вдруг, словно передумав, взял резко вправо, и пошел на ограничительные столбики. Один из них сломался под ударом идущего на таран внедорожника, как спичка, и машина пошла под откос. В боковое зеркало Сергей видел, как посыпались из багажника инструменты, а из салона через открывшиеся дверцы - люди.
    Проехав еще минут десять, он рассчитался с таксистом и решил пройтись пешком.
    Ему надо было обдумать, что делать с «депутатом».
                *                *                *
     И он придумал.
     Газеты вскоре обошла любопытная информация о том, что чиновник такой-то, прежде трудившийся на ниве управления государством, а сейчас являющийся советником в одной также очень солидной госорганизации, вдруг ни с того ни с сего продал свой особняк и прилегающие к нему десять гектаров земли на Рублевском шоссе, а вырученные средства добровольно передал в Фонд борьбы с коррупцией в верхних эшелонах власти. Сам же переехал с семьей жить в обычный панельный дом в Выхино.
    Шаг, разумеется, беспрецедентный. И к новоселу съехались десятки журналистов с просьбой прокомментировать свой благородный поступок. Но тот, видимо, из чувства природной скромности, ни с кем из них встречаться не стал. 



 Глава 24
    А потом Сергею все это смертельно надоело. Что меняют его фокусы? Даже, если бы он объехал всех беглых олигархов и обошел тех, кто еще никуда не убежал. Даже, если бы «убедил» держателей воровского общака всей страны и окрестностей отдать деньги в родной Центробанк. Даже, если бы правдами-неправдами с десятком людей с такими же способностями, как у него, вернул в Россию все «беглые капиталы», о которых так много сокрушаются в газетах и с трибун – что бы это изменило в жизни каждого отдельного человека?!
   В лучшем случае, месяца на три повысили бы пенсии и стипендии. Построили несколько новых жилых кварталов в Москве, половину квартир в которых бы мигом расхватали какие-нибудь оборотистые люди с гор. Еще построили бы пару больниц для наркоманов. Накупили бы Фордов вместо Жигулей для продажных милиционеров. Может быть, если бы не разворовали все по второму кругу, осуществили внеочередной космический запуск. А дальше? Опять через полгода какие-нибудь очередные «объективные трудности»? И страна снова садится в лужу, из которой она, в общем-то, на протяжении Серегиной жизни и не вылезала.
     Даже, когда воровской общак был совсем маленьким, а вывозимых капиталов не существовало вообще.
    
      Глава 25   
    Почему ноги привели Сергея однажды в это здание с позолоченной вывеской, что на Кузнецком мосту, он и сам не знает. Захотелось чего-то такого. А чего? Ну, наверное, серьезного применения своим способностям. Опостылела фирма, в которой полдня просидишь, и начинает казаться, что все часы на свете идут неправильно. Он ведь человек, как ни крути, необычный. Вот и будет заниматься необычным делом. Если, конечно, возьмут…
    Прапорщик позвонил старшему лейтенанту, тот – еще кому-то.
    Этот кто-то в штатском оказался очень доброжелательным и обходительным мужиком. Усталым (наверное, ему тоже все осточертело), и без всякой «железинки» во взгляде, вопреки фильмам и романам об этой профессии. Представился по имени-отчеству. Предложил кофе. Порасспросил о том, о сем, взял координаты Сергея и сказал, что позвонит.
     Позвонил почти через месяц и сказал, что заедет за ним. Приехали они в какой-то старинный особняк в центре Москвы без вывески. В кабинете, куда зашли, сидело уже несколько человек. Сергей безошибочно определил среди них «своих». Снова пили кофе (похоже, он был здесь «фирменным» напитком, равно как и фирменным стилем обхождения была учтивость, доведенная, как уже стало казаться Сергею, до слащавости). Снова малозначительные вопросы. Время от времени перемежающиеся, со столь же стандартной улыбкой, куда более значимыми. Из чего Сергей заключил, что знают о нем уже очень многое. Даже то, что он много месяцев назад случайно «засветился» на бандитской стрелке.
    Что же касается «своих», то биополе от них перло столь мощное, что сидеть с такими «визави» ему было трудно.
    Потом пошло тестирование. «Битва экстрасенсов» продолжалась часа два. И, как ни странно, Сергею к завершению всей этой перекрестной тягомотины стало ясно, что подготовлен он (спасибо Даниилу, и где он, интересно, сейчас) нисколько не слабее, а некоторых даже покрепче.
    Еще через месяц, после того, как остались позади все бумажные процедуры, необходимые в «конторе», Сергей уже числился сотрудником какого-то машиностроительного НИИ. На работу, впрочем, должен был приходить в здание с совсем другой вывеской. Где, согласно штатного расписания, числился психологом. Впрочем, уже через несколько дней промелькнуло в разговорах вышестоящих то ли случайно, то ли умышленно оброненное название необычной профессии – военный экстрасенс. Сергей понял, что данное словосочетание имеет непосредственное отношение теперь и к нему.

      Глава 26
    Большую часть из того, что умел он, умели и знали его новые коллеги. Однако, своих главных «козырей» Сергей не раскрыл. Это то, что он берег от кого бы то ни было пуще глаза, и в чем не сознался бы даже под пытками: умение быть невидимым.
    Кроме того, все чаще стали удаваться ему попытки телепортации. Они оказались основаны на умении управляться с электромагнитной энергией. И ничего общего с человеком-самолетом, как изображали когда-то телепортов в фантастических романах, не имели. Ты-то как раз, становясь подобием электромагнитной волны, остаешься на месте. Это местность движется относительно тебя.
   На постижение телепортации у Сергея ушло больше всего времени и сил. В буддистских монастырях, а, следовательно, и в мире таких людей, насколько он знал, в буквальном смысле насчитывались единицы. И это только придавало ему настойчивости.
   Ведь, если что-то умеет даже один человек на Земле, этому могут научиться и другие.       
                *                *               *
   Первое задание он получил уже через несколько дней. Руководитель центра был лаконичен: известен двухсоттысячный город в Подмосковье, где изготавливаются фальшивые удостоверения самого различного «ассортимента» - от милицейских до депутатских. И это пока вся информация. Требуется ограничить сыщикам район поиска хотя бы до нескольких десятков домов.
   Метод работы с картой Сергей несколько раз уже применял до своей новой службы. Процент вероятности был в среднем семьдесят. Как у любого прогноза. Но снизить его или повысить – процентов на пятнадцать - зависело от личных возможностей, а, проще говоря, способностей «оператора»
   Новичкам, говорят, в картах везет. В общем, так или иначе, Сергею вскоре сообщили, что результат его работы достоин похвалы: «подпольную типографию» действительно нашли на улице, которую он указал.
   Что не очень нравилось ему в новой работе – это участие в допросах. Хотя фактически это и участием назвать было нельзя. Он просто сидел в сторонке и отмечал жестами или мимикой, когда подследственный врет. А следователь уже, исходя из этого, корректировал тактику допроса.
   К счастью, такие обязанности выпадали нечасто, поскольку выполнять функции живого «детектора лжи» надо было лишь в том случае, когда имелись подозрения, что допрашиваемый обладает специальной подготовкой и может обманывать полиграф. Но это умели делать лишь агенты высокого класса. А такие, разумеется, попадали в сети «конторы» не каждый день.
   
      Глава 27
    Потом пошли задания посложнее.
    Неизвестно, кому из больших людей понадобился этот посольский особнячок. Но
 конторе велено было «создать ситуацию», чтобы дипломаты, работающие там, по своей воле захотели сменить «место жительства».
   Стали искать решение. Пожар – грубо и слишком прозрачно. Аварийное состояние? Но в особняке, как назло, только недавно был сделан капитальный ремонт. Поселить напротив какую-нибудь шумную или по другим причинам неудобную для соседства организацию? Так и не придумали - какую. И тогда решили запустить в особняк… барабашек.
    Для конторы все равно было, как их называть. Но, сколь это ни покажется странным для нас, обывателей, информация о том, что они реально существуют, имелась. И была на всякий случай засекречена.
    Поскольку все необходимые подписки Сергей дал, его вместе с другими участниками операции ознакомили с документами из спецхранилища.
    Читал, и глазам своим поначалу не верил.
    Первые доказательства того, что сущности эти материальны, были получены лет двадцать назад, когда на окраине Москвы водитель (хотя и клялся, что никого не видел) сбил очень странного человечка. Росту в нем было сантиметров девяносто. Хотя и взрослый. Документов никаких не обнаружилось. Обут оказался в некоторое подобие лаптей, а одет во что-то похожее на армяк. Если добавить к этому, что заросшим он был словно леший, то персона, что и говорить, выглядела более чем колоритно и странно.
    Человечка выходили. Объяснить, кто он такой, пострадавший не мог. Говорил на каком-то странном языке, больше похожем на старорусский. В результате долгих бесед с ним вначале врачей, а потом всяких других специалистов, выяснилась (а, вернее, сложилась по частям) следующая картина.
    Существует племя не племя, народность не народность, в общем, народец, застрявший в развитии где-то в районе 13-14 веков. Почему они так «тормознулись», никто из специалистов сказать не смог: столкнулись с подобным впервые. Так вот попавший под машину мужичок – типичный представитель этого феномена. Выглядят все они  именно так или почти так. Живут по двое, по одному в человеческом жилье, наряду, а, вернее рядом, с обычными людьми. Не замечают их потому, что они умеют быть невидимыми. Именно в силу этого их свойства, мы ощущаем присутствие «домовых» только по стукам, грюкам, голосам. И еще, говорят, продукты пропадают. Поскольку, как и нам, этим «паразитам» необходимо чем-то питаться.
     Иногда они «вступают в контакт» с нами. А поскольку уровень интеллектуального развития каждого из них – это уровень развития десятилетнего ребенка и по характеру они по-деревенски сварливы, то общение с хозяевами дома – это чаще всего ругань, перебранки да хулиганство. Священников с иконами и кадилами они не боятся. А боятся собак, потому что животные их чувствуют. Размножаются, судя по человеческому обличью, так же, как и мы. И еще - когда они болеют или получают травмы, то какая-то сила из них уходит, и они становятся видимыми.
     Благодаря этому и удалось «взять» подбитого машиной мужичка. А он впоследствии вывел и на соплеменников. Кагебешники, разобравшись что к чему, пробовали тогда поставить их на службу своим интересам (невидимость ведь – неоценимая штука), но домовенки были настолько туповаты, что использовать их по шпионской части оказалось делом невозможным. И, промучившись, их отпустили с миром.

      Глава 28      
    Вот теперь снова предстояло найти домовят. С помощью экстрасенсов.
    Город разбили на квадраты. Сергею Константинову достался участок от станции метро Фрунзенская до ГУМа. Ну что же, искать на Красной площади представителей средневековья было делом бесполезным. А вот в районе Фрунзенской находилась масса  брошенных, идущих под слом или реконструкцию домов, которые в смысле пристанища всякого-разного подобного элемента, казались объектами перспективными.
    Было начало осени, но дожди уже шли. И это увеличивало шансы. Сергей с двумя приданными сотрудниками, одетыми в форму милиционеров, на взятом в соседнем отделении взаймы милицейском УАЗике, третий час уже объезжали нужные улицы. В заднем отсеке маялась служебно-розыскная овчарка по кличке Лайма.
    Останавливались возле всех пустующих домов, а уж Сергей выходил и определял «по чутью» (Лайма ему была не конкурент, у них было разное чутье) наличие живых душ в здании. Длиннющий многоэтажный корпус фабрики «Красная роза», переведенной куда-то за город, ему в этом отношении глянулся. Прошлись по этажам.
    Стайки бомжей, напуганных не столько милицейской формой, сколько собакой, торопливо потянулись на выход. Но Лайма оказалась сотрудницей толковой и тащила своего проводника по коридору дальше, хотя никого уже там, вроде, и не просматривалось.
    В последней, самой темной комнате включили фонарь. Никого. Хотя овчарка уже рвалась с поводка. В углу послышалась возня, сдавленные голоса. Это, кажется, было то, что надо. Перегородили выход и Сергей «включил» методику мягкого внушения. Через пять минут в углу все стихло, и там, на полу нащупали троих сидящих маленьких человечков. Поскольку всякая возможная попытка к сопротивлению стараниями экстрасенса была подавлена, Лайму тоже усмирили, их без труда удалось отнести на руках в машину.
   Уже в конторе, когда домовята полностью пришли в себя и вновь развопились, им дали еды, чаю. А Сергею и другим специалистом «по мозгам» предстояло теперь внушить скандальным «младшим братьям», что, хотят они того или нет, жить они будут определенное время в красивом особняке под иностранным флагом в самом центре столицы. Так требуют интересы Родины.

     Глава 29
   Сергею везло в тот год на «дипломатическую деятельность».
    По чьей-то безалаберности «засветилась» квартира наружной «прослушки» возле посольства одной из стран, информация из которого была нужна последнее время, ну просто край. Выбрали другую, даже получше, как раз напротив окон кабинета посла. Но снова встала задача: под каким соусом переселить жильцов? Не ставить же под реконструкцию с выселением огромный дом. Денег на это никто не даст. А вариант с барабашками, кстати, себя оправдавший в предыдущем случае, здесь не годился. В квартире была собака.
    Попробовали провести следующую комбинацию. К хозяевам «подогнали» сотрудника, который представился богатым иностранцем русского происхождения, страстно желающим эту квартиру приобрести ну, чисто из сентиментальных соображений: когда-то, чуть ли не до революции, здесь жил его дедушка. Взамен хозяевам предлагалось приобретение жилья большей площади и еще ближе к Кремлю. Но те, странное дело, заартачились. И вариант не сработал.
    Всю эту предысторию Сергей узнал, когда получал новую задачу. Теперь требовалось познакомиться и подружиться с главой упрямого семейства, местом работы назвать серьезный экологический НИИ, стать вхожим в вожделенную квартиру. Второй этап комбинации – это когда во время одного из визитов в гости Сергей случайно обнаруживает при себе прибор для замера хоть уровня содержания паров ртути, хоть радиации, шутки ради его включает и обнаруживает дико завышенный уровень. А, нагнав панику, уже легче «дожать» внушением всех членов семьи и склонить к продаже или обмену. Состояться же сделка с недвижимостью впоследствии будет именно с тем, с кем надо. Об этом позаботятся другие.
    На все про все отводилось три недели. Без отрыва от других дел.
    Просмотрев материалы оперативной разработки, сотрудник Константинов убедился, что знакомых среди обитателей «хорошей» квартиры у него нет. Никто из них в отпуск или в командировку в ближайшее время не выбудет, с экологией не связан, а с руководством НИИ, сотрудником которого он будет представляться, все уже согласовано.
    Новое поприще Сергею нравилось тем, что содержало в себе элементы творчества. Иногда необходимо было решать возникающие проблемы, что называется, «на ходу», и он с этим неплохо справлялся. Вот и в данном случае не обошлось без сюрпризов. Хозяин квартиры – неплохой мужик, но до занудливости обстоятельный и упертый, то ли купил, то ли достал где-то аналогичный измеритель и собирался уже поработать с ним в квартире сам. Сергей, узнав об этом по телефону, еле убедил его пока не делать этого, поскольку надо убедиться в правильности настройки прибора и т.д. В ближайший же вечер примчался к «другу», захватив приготовленный конторой заранее на такой случай «нужный» материал (квартиру потом «отмоем»).
    И прибор показал то, что требуется…

     Глава 30
    Потом пошли командировки «за бугор». С чужими, естественно, документами. Знания  языков у него не было, как и специальности конкретной тоже. Но это и не очень требовалось, поскольку в посольства, торгпредства, различные представительства за рубежом всегда приезжала масса всякого рода проверяющих, начиная от самых обычных финансовых ревизоров, заканчивая медиками, пожарниками, специалистами по ремонту и эксплуатации различной техники. Если добавить сюда еще многочисленный обслуживающий персонал, строителей,  водителей, то становится ясно, что у спецслужб  принимающей страны в большинстве случаев просто не было времени и сил на детальную проверку каждого такого «кадра». Кроме, разумеется, первых лиц: послов, секретарей. Тут уж знали даже воинское звание каждого вновь прибывшего, и где работал (служил) до нового назначения. И «опекали» их с первых дней плотно.
     В эту страну, до которой больше, чем полсуток лету, Константинова отправили с одним-единственным наказом: явиться в Российское посольство. Все остальные указания будут даны там.
    Летел. Листал разговорник. Спал. Любовался океаном. Болтал с соседом-россиянином, который страну, где Сергею предстояло побывать впервые, знал, судя по всему, как свои пять пальцев. Уверял, что летает туда по делам бизнеса. Хотя у Константинова сложилось другое впечатление. И еще – был уверен, что с ним обязательно встретится…   
    В такси из аэропорта его тоже вез русский. Эмигрант в каком-то, там, поколении. «Спикал» по-русски свободно, хотя как-то слишком уж академично. И, сразу чувствовалось, что это – не родной его язык.
     Сергею предоставили три дня на ознакомление с городом. А затем уже получил задание. Требовалось любыми средствами выманить в Москву человека с двойным гражданством, выдавать которого правительство данной страны, несмотря на все представления российской Генпрокуратуры, ни в какую не желало. В чем вина «подопечного» – Сергею не объяснили. Зато предоставили все остальное: фотографии, адрес проживания, номера и снимки автомашины, маршруты движения и места наиболее вероятного нахождения. 
    Среди этих самых мест и был небольшой русский ресторанчик на берегу залива, куда человек, по которому плакала Лефортовская тюрьма в Москве, частенько захаживал поужинать.
   Впрочем, Сергею не пришлось никого выпасать – решили в последний момент, что делать это будут другие. А его лишь, подобрав в условленном месте, привозили (каждый раз по-другому одетого и загримированного) для визуального контакта с «клиентом». Самый серьезный контакт состоялся, когда Сергею устроили «случайную» встречу с земляком за одним столиком.
    Они перебросились лишь десятком фраз. Константинов кратенько изложил цель своего визита в страну (разумеется, согласно легенде). Оба похвалили  ресторанную кухню. Было еще несколько ничего не значащих слов о Москве. На первый случай ему хватило этого.    
    Потом загримированный Сергей сидел в сквере на скамейке, когда его «клиент», ожидая кого-то, нервно прохаживался буквально в двадцати шагах добрых полчаса. За это время Сергей еще раз «просмотрел» характер, ход мыслей своего «подопечного» и убедился, что рисковать всерьез тот не станет. И очертя голову в Москву не полетит, какую бы вескую причину Константинов ни «затолкал» ему в голову. Возник, правда, один дохленький вариант. Его Сергей, и решил предложить своему «посольскому» начальству.
    Впрочем, начальник у него там был один. В комнату, которая не имела окон, вошел человек в рабочей униформе со стремянкой и с охапкой люминесцентных ламп подмышкой. Деловито оглядел помещение, освещаемое мертвенным светом. Заметив перегоревшую лампу, раздвинул стремянку, взобравшись, поковырялся под потолком. Слез и пощелкал выключателем. Остался доволен:
     - Ну, вот теперь порядок. Да и рабочий день у меня кончился. Этого китайского барахла не напасешься. Завхоз уже ворчит: «Ешь ты их, что ли?!» А что я могу поделать, если каждый день по десятку-полтора ламп заменять приходится?..
     Это и был человек, который инструктировал Сергея, и которого он, Константинов, знал лишь по имени-отчеству.
    Сидели они долго. И, если бы не часы, трудно было бы в этом бетонном мешке, именуемом комнатой для секретных переговоров, определить, какое время суток «за окном». 
    План Сергея  состоял в том, что «клиент», поняв не без внушения Константинова, что  визит в Москву ему жизненно необходим, «наталкивается» на безопасный вариант. Вначале меняет фамилию, а затем летит через одну из третьих стран, с которыми нет договоренности о выдаче. Однако при ближайшем рассмотрении «проект» показался не очень надежным. Возьмет, к примеру, этот «двойной гражданин» и струсит в последний момент.
     И тогда человек, который ссорился с завхозом, повертел в руках плоскогубцы и выдал свое видение проблемы:
     - Слушай, а зачем он у нас должен лететь в Россию вообще? Тем более что там ему ни хрена не надо. Он бизнесмен? Так вот найдем ему страну в Европе, откуда поступит выгодное предложение по бизнесу. Затем еще более выгодное предложение поступает ему из Японии, Китая, да хоть Монголии – какая, к черту, разница! Или же загоняем в одну из этих стран его сына. Он заправляет сейчас российским филиалом его фирмы. А там сынуля либо попадает в какую-нибудь скандальную историю, либо просто со здоровьем вдруг возникают серьезные нелады – это придумаем. Нам важно, чтобы папа, устремившись туда, полетел НАД РОССИЕЙ.
    Объяснять многоходовку дальше уже не было большой нужды, Сергей и так все понял. В самолете одному из пассажиров становится плохо, и лайнер экстренно садится где-нибудь в Свердловске, Новосибирске или, скажем, Хабаровске. Это зависит от района пролегания авиатрассы, а значит – от страны, куда «клиент» из Европы полетит.
    Собственно, Сергею в этой комбинации надо было «работать» с сыном бизнесмена в Москве. И можно было благополучно отбывать туда. Но в последний вечер случилось ЧП.
   
       Глава 31
    «В сквере в самом центре города в результате возникшей между двумя преступными шайками перестрелки случайно был ранен российский гражданин. Других пострадавших не было»… Так прозвучало сообщение в вечерних новостях. И хотя сказано было еще, что раненый доставлен в госпиталь и жизни его, по заявлениям медиков, ничего не угрожает, только очень узкий круг людей осознал, насколько тяжелыми последствиями для них, для дела может обернуться это легкое ранение. «Ребята, заберите меня», - все, что успел сказать связной, позвонив в посольство и назвав свое местонахождение. Да он и не мог сказать большего. Не имел права. Означала же эта просьба: «Увезите меня до приезда «скорой».
    Сергей уже слышал про этот прием спецслужб. Разведчика избивают «грабители» или ранят «хулиганы» - неважно. Это часть комбинации. Уловка, направленная на то, чтобы доставить его в медицинское учреждение «для оказания помощи». А там – в ходе оказания этой самой помощи – укол. И человек под воздействием психотропных средств «по своей воле» рассказывает все то, что в другой ситуации не выдал бы и под пытками.   
    Подняли среди ночи консула и выехали в госпиталь. Задачу Константинову ставили уже в машине: стереть из памяти связника все, что касается задания, с которым он прибыл. Подумав, второй секретарь посольства добавил тоном, не оставляющим места для возражений: «И всех предыдущих заданий за последних пять лет тоже».
    - Так это же амнезия! - выдохнул непроизвольно Сергей. – Память либо сохраняется, либо нет. Частями – не получится.
   - Не надо нас просвещать. Мы и сами в курсе, куда клизма ставится. Через десять минут будем на месте.
   Сергей понял, что ему не отвертеться. Врач провел их в одноместную палату, где лежал человек с ранением в плечо. А в коридоре за дверью скучали два типа в форме полицейских.
   - Вас давно сюда привезли? – спросил его консул, поздоровавшись.
   - В палату – час назад. До этого пулю вынимали. Я только что от наркоза отошел.
   Консул был – сама деловитость.
   - В палату к вам никто не приходил?
   - Нет.
   Сергей подумал, наверное, о том же самом, о чем и все остальные:
    - Слава Богу, успели. Под наркозом ведь колоть «сыворотку правды» бесполезно.
    Второй секретарь выжидающе посмотрел на Сергея:
    - Беседовать будете?
    Константинов внимательно вгляделся в человека, лежащего перед ним. Черты лица, хоть и заострившиеся (видимо, от потери крови), показались ему знакомыми. Впрочем, припоминать, откуда – времени не было. Задал несколько ничего не значащих вопросов, чтобы овладеть вниманием, включился в работу.
     Когда уходили минут через десять, все уже было сделано. Связник уснул. И хорошо если, когда проснется, вспомнит что-то о себе, кроме того, что написано в документах, с которыми он приехал. Так будет несколько лет. Потом память постепенно вернется.
    Уже в машине Сергей сообразил, где он этого человека видел. Это был «бизнесмен», с которым они летели вместе. И тот наверняка узнал его сразу. Только вида не подал.
    - Теперь вот я его помню. А он меня нет, - с усмешкой подумал, пытаясь прогнать от себя какое-то, раньше незнакомое, неприятное чувство.   

     Глава 32
    Потом были еще задания.
    Пограничный пункт в районе Бреста пересекла легковушка с дипломатическими номерами одной из западных стран. Шла на Москву. Наружного наблюдения за ней поначалу не велось, но еще на территории Белоруссии коллеги обратили внимание, что дипломаты подозрительно долго петляют в каждом городе, который проезжают. При этом обязательно «трутся» возле предприятий, старательно делая вид, что заблудились. Новый, в общем-то, «Крайслер» обязательно начинает барахлить возле железнодорожных переездов, и, задрав капот, там по нескольку часов чинятся, отвергая помощь проезжающих водителей. 
   Когда же въехали в Россию, многое уже было ясно. И пока дипломаты слишком долго ждали своего заказа в придорожном ресторанчике, негласный досмотр машины был произведен. Оказалось, что «Крайслер» нашпигован всякого рода измерительной аппаратурой, реагирующей на уровень радиации, инфракрасное излучение, различного рода электронные излучения и прочую «грязь», непременно возникающую вокруг определенного рода объектов. Машины-сюрпризы – стары, как свет, и грешат таким делом обычно дипломаты. Туристы – как правило - нет. Потому что прекрасно понимают, что их всегда можно остановить, авто выпотрошить, а самих – отправить в тюрьму. Со всякими же «неприкасаемыми» сложнее…
    Крамольный «Крайслер» обнаружили там, где и ожидали. На трассе есть место, хорошо известное как контрразведчикам, так и тем, на кого они охотятся. Толстый телефонный кабель, ведущий из Москвы в Минск, Брест и далее залегает там неглубоко. То ли рабочие, что рыли под него траншею на обочине дороги лет пятьдесят назад, пошевелить лопатами, как следует, поленились. То ли экскаваторщик на обед спешил. Но, в общем, получилось, как всегда. И в результате переговоры крупных хозяйственников, фирмачей, губернаторов прекрасно прослушивались через обычный автомобильный приемник.
    Черный дипломатический катафалк стоял в своем обычном виде: капот был поднят, «аварийка» включена – не придерешься. Да в этих случаях и не придирались. Подсылали гаишника, который по-русски, но искренне предлагал помощь. Авто тут же с пол-оборота заводилось, едва сержант пытался засучить рукава – видимо, с испугу.
    В этот раз случай был чуть другой: информацией по пути здесь уже разжились хорошо, и в Белоруссии, и в России, и дарить ее... Да и кому нужно авто с такой аппаратурой в Москве?! Меры лучше принять сейчас. Профилактические.
    Именно поэтому робу лейтенанта ГИБДД еще перед выездом пришлось примерить на себя Константинову. Старенький ДПСовский «Жигуленок» с двигателем чуть ли не от «КАМаза» триста верст от Москвы одолел часа за полтора. Сергей, с засунутым за голенище сапога жезлом, вышел из машины, и, как и полагается провинциальному рыцарю жезла и свистка, нога за ногу, неспешно направился к «забарахлившей» заморской машине. Спросил как можно более приветливо:
    - Помощь нужна?   
    Обитатели «Крайслера» по-русски говорили.
    - Нет-нет, спасибо, господин дорожный полицейский. Как у вас говорят - пустяки. Уже все в исправности. Хорошая машина, американская. Хотите тест-драйв?
    Сергей, который в жизни не сидел за рулем, поспешил дипломатично откреститься:
    - Вы и так, наверное, потеряли много времени. Счастливого пути!
    - Потом, добавил, как и полагается, более серьезно:
    - Только прошу вас: двигайтесь осторожно. Российские дороги не такие гладкие, как у вас.
     Константинов знал, что говорил. Хотя, кто тут разберет, что произошло. Но уже через  десять минут водитель «Крайслера» почувствовал непреодолимый приступ зевоты и вскоре, на ровном, что называется, месте умудрился впереться в стоящий на обочине «ЗИЛ». Водитель грузовика расторопно позвонил куда-то, и очень скоро «господин дорожный полицейский» сотоварищи были уже на месте происшествия. Дипломаты не пострадали, ну а вот их машине помощь на этот раз явно требовалась. Милиционеры, как ни странно, не только не стали предъявлять никаких претензий к виновникам ДТП, а, напротив, проявили максимум заботы. Вызвали эвакуатор, сопровождали иноподданных до станции техобслуживания, где добились, чтобы занялись их машиной вне очереди.
    Расторопные «механики» буквально за пару часов разобрали чудо американского автопрома чуть не по винтикам, отрихтовали что надо, поставили на место все, что надо (а что не надо – сняли). Расстроенные посланники иностранной державы в это время маялись в ближайшем кафе, так как в мастерскую их не пустили, мягко объяснив, что порядок этот существует в целях безопасности самих же клиентов. Все-таки производство.
     Посольский водитель, для которого эта зарубежная командировка была первой, оказался не на шутку удивлен, что в России на такой высокий уровень поставлен автосервис. А вот другой человек из посольства, прошедший за время своей карьеры полсвета и сменивший десятки паспортов, удостоверений и легенд, уже после первой рюмки какой-то бурды, мало напоминавшей русскую водку, сумел вытащить из своего тренированного подсознания обстоятельство, которое насторожило еще на трассе.
    - Даже до границы с федеральным столичным округом отсюда еще добрых две сотни миль. И, если это не комбинация ФСБ, –  то, какого, спрашивается, черта делала здесь, в этой глуши, полицейская машина с московскими городскими номерами?..
      
     Глава 33
    Самой ответственной оказалась для Сергея командировка в одну из «полнощных» стран, где нефть, ветер, песок и доллары перемешались и создали такую гремучую смесь, от которой зашатались и могли рассыпАться в прах не только небоскребы. Но и все то, что мы почему-то самонадеянно окрестили таким емким и правильным словом – цивилизация.
    Бродя в первый вечер после прилета по узким улочкам, где не разминуться и двум верблюдам, старший лейтенант Федеральной службы безопасности России Константинов, хоть и не был воспитан в совсем уж пуританском духе, мучительно размышлял – а так ли уж плохо, что в этом, непонятном европейцам мире, карают за пьянство, отказываются считать музыкой бьющую по психике и мозгам какофонию звуков, наказывают камнями и презрением за супружеские измены? Что здесь нет места дешевой похоти и блуду?
    Кто сказал, что жена обязательно должна быть одна? А если ты мужик в силе и способен содержать четверых жен, а детей вырастить и воспитать четыре по четыре? Ведь это же лучше, чем пять разводов.
    Библия и Коран толкуют нам по-разному про рай и ад, про то, как мы должны жить и вести себя здесь, на земле. Не тесно ли в этом белесом от зноя днем и синем, как в арабских сказках, ночью небе сразу нескольким божествам? Что делить там – звезды? Ведь небо одно на всех. Как и одна на всех Земля.
   Идиллические эти философствования были неожиданно прерваны не то ревом, не то воплем. На Сергея чуть не наскочил верблюд. Оказывается, здесь не то, что двум верблюдам, а верблюду и человеку разойтись-то трудно. Погонщик свысока посмотрел на безлошадного Сергея, изрек что-то, там, на гортанном языке, и «корабль пустыни» пошлепал по городским улочкам дальше. Наверное, в пустыню.
    Константинов же погулял еще немного, поглазел на восточный базар и «пошлепал» в посольство. Задачу он получил уже в тот же вечер.
    Интерпол и спецслужбы многих стран несколько лет уже разыскивали человека с огромной бородой, которому дай волю – так он обрушил бы все небоскребы в мире. А следом Эйфелеву башню и Останкинскую впридачу. Пизанскую бы стал трогать вряд ли. Сама упадет.
    Но дело в том, что воли у этого человека было меньше, чем у кого-либо. То ли ему постоянно приходилось прятаться, то ли его прятали в пещерах и непонятно еще где. Потому что искали его в течение всех этих лет чуть ли не со спутников. А толку было ноль, отчего у гражданского населения планеты возникало ощущение, что все эти спецслужбы и интерполы пронырливы, всемогущи вездесущи и всезнающи только в детективах на мягкой бумаге да в кино. Правда, и территория для игры в прятки с «мировым сообществом» у бородатого была немалой – стран эдак пять, и все гористые. С пещерами.
   Как бы там ни было, родное ведомство Сергея решило внести свою лепту во всеобщий шухер. Тем более что Останкинскую башню, как и все семь московских высоток, и стадион в Лужниках, и метрополитен, самый красивый в мире, надо было от вездесущего бородатого с его гексогеном спасать.

    Глава 34         
   Именно поэтому и поехал Сергей с двумя сотрудниками «прокатиться» по местности, где по оперативным данным мог находиться в это время бородатый, возненавидевший добрую половину человечества. Предлог для поездки  «дипломаты» нашли, все необходимые формальности с властями были утрясены.
   Их «Джип», пройдя равнинную часть, все круче забирался в горы. Константинов пытался работать всеми, подходящими для такой ситуации способами, пока не остановился на одном – «искать» на местности отголоски той же энергии, что исходила от фотографии террориста.
   Проехали половину пути. Напряжение внимания давало себя знать. Да еще недостаток кислорода. Спина была мокрой словно он грузил самые обычные мешки. А не занимался сейчас делом, которым в мире могут, умеют заниматься лишь немногие сотни, если не десятки людей.
    И тут, кажется, уловился «сигнал». Шел он со стороны горного распадка, к которому и дорог-то не просматривалось. Отметили на карте это место и, дальше уже поехали медленнее, внимательно глядя по сторонам. Может, и поворот отыщется.
    Проехали еще километров тридцать. И тут «засигналило» во второй раз. Уже с вершины другой, достаточно пологой горы. Приближаться к этому месту, хотя и вел туда проселок, они, разумеется, не могли. Чтобы не вызвать подозрений должны были ехать до крупного населенного пункта, куда и согласована была с МИДом страны поездка. Оставался последний перевал.
    Уже перед самым спуском опять пошел «сигнал». Константинов отнес это за счет своей усталости. Попросил остановить машину, вышел. Погулял минут десять, попытался за это время отвлечься. Нет, «сигналило» снова.
    На всякий случай пометили на карте и это место.
    - Что делать-то будем? – бестактно спросил Сергея заместитель военного атташе. – Чепуха какая-то получается.
    Получалась действительно чепуха. Все было слишком приблизительно, и от Константинова явно ожидали большего. Хотя, в общем-то, все три точки находились в радиусе верст пятидесяти и, прочесать подозрительные места, перекрыв дороги, при желании было можно. Если бы кто-то этого всерьез захотел.
   
      Глава 35
    Сергей не услышал ни от кого ни слова упрека – сделал все, что смог. Но в Москву он возвращался с ощущением провала задания. Там он слег с какой-то непонятной болезнью – температурил, бредил и галлюцинировал. Положили в госпиталь, врачи ничего не смогли определить. А он в бредовом забытьи летел куда-то сквозь розовые облака, ходил по крышам Нью-Йорка, по джунглям и монастырям Индии.
   Потом ему пригрезился Даниил. В монашеском одеянии.
   - На первый случай ты выздоровеешь, - сказал ему Учитель.- Но ты сам накликал на себя болезнь. Хорошо помнишь наш разговор на скамейке в сквере? Если забыл – я не того человека избрал себе в ученики. Я ведь видел все, что ты творил, после того, как мы с тобой расстались. Какой цели ты служишь?
   - Я решил изменить жизнь в лучшую сторону, - почему-то с пафосом, обычно не свойственным ему, ответил Сергей. - Хотя бы насколько сумею.
   - Это было поначалу, - заметил Даниил. – И твое мальчишество еще как-то можно понять и оправдать. А что было потом?!
      Сергей с ужасом подумал о том, что Учителю известны все те задания, которые ему приходилось выполнять «по долгу службы» - даже самые деликатные.
    Похоже, что были известны.
    - Ты действительно оказался способным учеником. Способным и настойчивым. Но на что ты употребляешь все то, чему я тебя научил и чему ты научился уже без меня?!
    Думаешь, не нашлось бы «специалиста», который смог бы убрать Гитлера или любого другого известного миру сатрапа не при помощи оружия, а при помощи тех методов, которые тебе и мне хорошо известны? Находясь от него за тысячи верст и не подвергая себя никакой опасности. Но те, кто мог это сделать, во все времена были достаточно прозорливы и мудры, чтобы этого не делать. Тайные знания, как я тебе говорил, существуют вовсе не для того, чтобы корежить естественный ход  событий.  Французы заслужили своего Наполеона, немцы заслужили своего Гитлера и свой Нюрнберг. Как и Россия заслужила всех вождей, что за свою историю имела. Карму ведь надо отрабатывать. Поэтому не было бы Наполеона или Пиночета – был бы потоп или землетрясение. Но свою долю лиха те, кто должен, все равно бы получили.
    Кстати, ты, как борец с уголовным и шпионским элементом, должен знать, почему без крайней нужды стараются не сажать первых и не высылать вторых, пока уж совсем не зарвутся. Да потому, что на смену тут же придут другие! И хлопот с ними окажется куда больше.
    Я могу сказать, что ждет тебя в дальнейшем. Ты будешь тырить чужие военные, научные или технические секреты - в лучшем случае. В худшем – тебя как человека в погонах могут посадить в самолет, перебросить в другое полушарие Земли и заставить «работать» против тех, кто не только лично тебе, твоим родным, но и твоей стране ничего плохого не сделал. Мир ведь оплетен сетью военных договоров.
   
    Глава 36
   Прошло несколько дней, и Сергей пошел на поправку. Странное дело – он плохо помнил, кто и как его лечил, кто приходил навещать. Но разговор с Даниилом, вполне возможно лишь приснившийся, запомнил до слова. И не только запомнил, а задумался. Может, и не Даниил, а собственное подсознание Сергея выдало ему весь этот монолог…
                *               *             *
   Вскоре Сергей подал рапорт об увольнении. Хотя чувствовал, что ничем хорошим это для него не закончится. Так и вышло. Беседа с начальством оказалась недлинной. Константинову дали понять, что людей из сверхсекретного отдела, в котором он служит, и куда пришел, между прочим, по собственному желанию, без особо уважительных причин не увольняют. Потому как они должны потом всю оставшуюся жизнь находиться под контролем своего ведомства. А это хлопотно и дорого. И если Сергей желает себе добра, то «не должен принимать скоропалительных и необдуманных решений». С тем и отпустили. Из кабинета.

     Глава 37

   Но уйти он все-таки решил. Любыми путями. Ведь иного выхода не оставалось. И, находясь в очередной командировке в «другом полушарии Земли», старший лейтенант Константинов попросту исчез. Дематериализовался.
   Стать невидимым труда ему не составило. Но что дальше? Срок командировки скоро истечет. В Москве его не ждут. А, вернее сказать, ждут, но не с распростертыми объятиями. Особенно, если увидят, что он жив и здоров. И тогда Сергей махнул на все невидимой рукой. И решил пожить в собственное удовольствие. Что он в это понятие вкладывал? Да, наверное, все то, что вкладываем в него и мы с вами. Сколько еще придется бродить невидимым призраком по свету?!
    Несколько дней валялся на роскошном пляже. Ел и пил, что хотел. В том смысле, что просто подходил к развалу или к стеллажу на улице, заходил в шоп и брал то, что нравилось. Ночевка в этой тропической стране тоже проблемы не представляла. У причала – масса яхт и катеров всех классов и калибров. Никакие полицейские с собаками, что иногда появлялись ночью на побережье, не могли его здесь потревожить.
   На берегу как-то днем видел русских. Роскошные девицы, холеные мужики. Чуть было не заговорил, рот уже раскрыл. И в последний момент сообразил, что насколько он всесилен со своей «невидимостью», настолько же «в глазах» окружающих его тысяч людей он – пустое место.
   Ну, ничего. В этом тоже есть свое преимущество. Садился в какой-нибудь полупустой автобус и колесил по огромному городу. Выходил, где хотел, заходил, куда хотел. Как-то под вечер забрел в  дорогущий ресторан, где уже оказались накрыты столы. Уселся и отвел на деликатесах московскую душу, уставшую на старлейской зарплате.
   Он напоминал человека, сбежавшего из тюрьмы. А, может, наоборот, человека, готовящегося сесть в тюрьму. Прошел на борт отходящего теплохода – думал, пойдет недалеко, а тот плыл семь дней без передыху. И, если с питанием вопрос Сергей утрясал известным уже способом, то ночевать пришлось в коридорах и холлах, сидя в креслах. Некомфортно.
    Причалили в Рио-де-Жанейро. Самый большой город в мире встретил беглого старлея сутолокой и зноем. И если в сутолоку Сергею было никак нельзя (затопчут и не заметят), то от зноя уйти было сложнее. На пляжах народу было как в Сочи летом, купаться ему пришлось в фонтане. А кого было ему, невидимке, стесняться?! Сходил на стриптиз, а после сунулся в какие-то номера и по тому, что предстало его удивленному взору, сообразил, что это публичный дом. Со стороны все происходящее «в нумерах» выглядело вовсе не так завораживающе, как, скажем, на «видике». И он с отвращением закрыл дверь. Подумал с усмешкой над самим собой: «Не хватало теперь только в женскую баню наведаться».
    Он снова упивался вседозволенностью, на время забыв о своих проблемах. Ведь он мог пройти, скажем, на ювелирную фабрику и взять там любого добра, сколько унести сможет. А то и сразу - на фабрику, печатающую деньги. Мог проникнуть в любой госпиталь и вынести оттуда все наркотики. Мог без труда попасть на любую военную базу, в министерство обороны, в штаб-квартиру любой разведки мира и, подгадав, взять там любой документ, «посетить» любое секретное совещание. Да его, старлея с такими талантами, дома особым указом сразу бы произвели в маршалы!
   Но бывшего старшего лейтенанта это уже мало интересовало.
   Поднявшись на знаменитую гору, откуда гигантский каменный Христос, раскинув руки, пытался объять необъятное, Сергей долго смотрел на город, в который так стремился его любимый герой Бендер. «Сбылась мечта идиота», - Константинов по возможностям своим переплюнул всех бендеров мира, вымышленных и настоящих. Ну и что? Ведь теперь, как тому бородатому, ему впору прятаться по пещерам.
     И если Бендер-основоположник был просто чужим на празднике жизни, то он, Сергей, со своей спасительной шапкой-невидимкой вообще никакой для всех. И никто.
     И всерьез интересует теперь разве что Московский окружной военный трибунал.
      
    Взглянул напоследок на статую богочеловека, принявшего за нас, грешных, муки на кресте, и подумал: если за две тысячи лет теории (да простят верующие) существования Христа человечество в своей нравственности не продвинулось ни на йоту, то, что мог сделать он один со своими фокусами? Можно, вернувшись в Москву, или, к примеру, оставшись где-нибудь здесь, извести всех налетчиков и карманников, разорить всех неправедных олигархов, покарать убийц. И дать себе небольшую передышку до тех пор, пока не появятся новые. Вот и выходит, что Сергей решил наводить порядок в мире, где зло – неотъемлемая составляющая. А это ведь - идея довольно странная по определению.
                *                *                *
    Константинов уселся поудобнее на камне, и здесь, под сенью Христа, постарался прислушаться – куда все-таки рвется его душа. Опять накатили философские мысли. В том числе и самая, пожалуй, крамольная: а есть ли она вообще, эта душа? На операционном столе вскрывают кому грудь, кому живот. Беспощадно лезут скальпелем, пинцетами и ланцетами ко всем органам. А душе хоть бы что! Но стоит тоненькой иголочкой вывести из строя нужный центр в мозге – и начнешь с топором гоняться за собственными детьми.
    Не зря же умалишенных на Руси называли душевнобольными. Вот и выходит, что душа – это всего лишь унаследованные, плюс наработанные воспитанием черты характера, понятия, диктующие нам те или иные поступки, то или иное отношение к жизни, к себе подобным. Если нет - какая, спрашивается, душа у младенца, готового кошку растерзать, игрушку поломать, канарейке – отвернуть голову? Какая душа у подростков, зло травящих не похожего на них одноклассника? Да не выработалась она еще никакая душа – ни плохая, ни хорошая. Одни реакции.
    В общем, душа, которой нету, сообщила Сергею, что больше всего она рвется сейчас в Москву. А значит, предстояло первый раз серьезно испытать себя в телепортации.
   
      Глава 38
     Может, это было и кощунственно. Но Константинов взмыл в небо, уйдя в свой первый свободный полет, прямо от статуи Христа. Место было уж больно удобное, малолюдное.
    Приземлился он (а, вернее, скажем так – оказался) по чьему-то промыслу или по чьей-то воле прямо возле Храма Христа-спасителя. Совершенно не учел разницу во времени – в Москве оказалась ночь. Невидимо шел по пустым улицам. Зато не надо было уворачиваться от прохожих или же рисковать быть сбитым машиной. Просторно и пусто вокруг и никому нет дела до тебя. Хоть невидимого, хоть видимого.
    К утру оказался возле дома. Заходить сразу не рискнул.
    Увидел, как уходит на работу отец. Следом по каким-то делам ушла мать. И только потом, позвонив для верности в квартиру несколько раз, открыл дверь.
     Половина земного шара осталось позади. А здесь – те же запахи. Те же вещи, на тех же местах. Любимая еда на кухне. Только записки нет: съешь то-то, в магазине купи то-то. Так было очень давно, когда он приходил днем со школы. И рядом с запиской всегда лежала денежка.
     На этот раз записку написал он.
     «Дорогие! Я жив и здоров. Вернулся. Но это должны знать только вы. Кто бы ни интересовался мною – говорите, что убыл в командировку, и больше вам обо мне ничего не известно. Записку уничтожьте.
     Я не совершил ничего противоправного».
     Насчет последнего пункта – конечно же – не все так. Но на что не пойдешь, чтобы успокоить близких людей!
    
       Глава 39   
     Потом его обуяло беспокойное любопытство, и он проник в свою «контору».
     Послушав разговоры, узнал, что шифрограмма о его исчезновении, конечно же, давно пришла, и его следы ищут. Вариантов причин ЧП предполагается, как обычно в таких случаях, два: а) гибель; б) побег (которому чаще всего сопутствует предательство).
     Ну что же – поскольку был он живее всех живых, хотя и визуально не просматривался, первый вариант его совсем не касался. Да и второй тоже, пожалуй, был не про него. Поскольку «беглец» - это когда остаются «за бугром». А он уже полдня, как снова в Москве.
    Вышел Сергей свободным. От всех обязанностей. От необходимости (да и возможности) снова служить, работать, с кем бы то ни было общаться, утверждаться. Да и вообще - свободным от нормальной «человеческой» жизни. Ему даже в метро или троллейбус нельзя сейчас садиться. Поскольку час пик, и его, невидимку, там просто «затопчут».
     В общем, ехать было нельзя. А идти было некуда.
     Проходя по Старой площади, решил заглянуть в здание Администрации президента. Просто так, из любопытства.
      Походил. Посмотрел. Увидел «вплотную» несколько лиц, хорошо знакомых по новостным программам телевидения. С одним из них оказался вместе в туалете. Тот вышел из кабинки и, едва не задев Сергея, пошел мыть руки, что-то ворча. Человек, занимавший когда-то третье, а может, и второе место в правящей иерархии страны, оказался вблизи щуплым, в жеваных и почему-то коротких брюках, на губах у него был герпес от простуды.
     Благоговение у Константинова исчезло. В Кремль «на экскурсию» он идти передумал.      
     Спускаясь по устланной ковровыми дорожками лестнице, Сергей вспомнил промелькнувшую когда-то информацию о том, что на чердаке этого здания его бывшие  коллеги задержали майора, который приехал Бог знает откуда, чтобы убить президента. И подумал, что вот он, Константинов, в своем нынешнем обличье, смог бы это сделать без труда. Хоть Папу римского. Но только зачем?
     На улице стемнело. Текла, как всегда, река машин, сияли рекламы. Сергею было уже под тридцать, и он хорошо помнил ту Москву, где вместо реклам – плакаты с изображением рабочих, огромные буквы на крышах домов – «Слава КПСС». Что лучше – кто его знает. Реклама так же быстро осточертела. Как и порнуха, жвачки, тупые американские комедии с их пэтэушным юмором: поскользнулся – упал,  засветили тортом в лицо.
    Еще в школе задумывался – почему «страна рабочих и крестьян»? А не страна, к примеру, инженеров, учителей, врачей? Потом и сам себе ответ дал: да потому, наверное, что целых семьдесят лет «наверху» не было ни одного по-настоящему интеллигентного человека. Оттого и методы правления были такие своеобразные.
    Отец всю жизнь преподавал политэкономию социализма в ВУЗе. Когда же дома у Константиновых собирались его коллеги по кафедре, то за рюмкой быстро выяснялось, что экономики в общепринятом смысле в СССР нет, а значит и науки о ней тоже быть не может.
    И, тем не менее, интерес к политике уже тогда Сергей перенял. Один из школьных друзей отца стал ни много, ни мало депутатом Госдумы. Хотя к ним в гости он демократично приезжал на собственном «Жигуленке» и без всяких мигалок. Отец добродушно подтрунивал над диалектом школьного приятеля. Сергея, впрочем, тоже удивляло, когда гость говорил «ихний» вместо «их» или «в ей» вместо «у нее».
   Тот, зная свое слабое место, оправдывался:   
    - Да вы не очень обращайте внимание. Я ведь белорус.
    На что отец замечал обычно:
    - Ну, какой ты белорус, Леня?! Это родители твои белорусы. А мы с тобой здесь в школе за одной партой сидели. Одни диктанты писали…
    Впрочем, приезда «думца» все равно каждый раз ждали, потому что рассказывал он много интересных вещей. Так заявился однажды притворно-опечаленный и грустно поведал, что уже с утра упустил возможность разбогатеть на пятьдесят тысяч долларов. Оказывается, перед принятием законопроекта по залу ходил директор одного из крупных российских автозаводов чуть ли не с чемоданом и «стимулировал» каждого из депутатов суммой в полста тысяч баксов только за обещание за этот проект проголосовать.
    И еще одно наблюдение, уже Сергея, личное, запомнилось. Его поразило, что актеры и прочие «деятели культуры и искусства», попавшие хоть в Думу, хоть в правительство, не задерживались там долго. Он, с юношеским идеализмом рассудил тогда, что эти люди слишком любили то, чем всю жизнь занимались, и оттого не могли насовсем отрываться от своего ремесла. Но дело тут, видимо, было в другом: художники, как правило – люди с открытыми глазами, хорошей интуицией. И, оказавшись в чиновных креслах, очень скоро начинали понимать, чувствовать, что плетью обуха не перешибешь.   
   
      Глава 40
    Проходя по ночной улице мимо известного всем театра, Сергей вспомнил, что здесь работает один из его любимых актеров. Фильмы с его участием были фактически беспроигрышными. Потому что в любом случае зритель шел на него. Правда, последнее время по Москве гуляли нехорошие слухи о парне. Дескать, такая бешеная слава погубит любого. Сергей решил «схулиганить» и посмотреть, как живется чуть не самому популярному в стране человеку. Что в душе у него и в голове.
    Посмотрел. И увидел дачу за городом, припухшее, со следами небритости, лицо. Увидел, как режиссер театра завтра будет вопить, что еще один такой запой и театр пойдет по миру. И он сам – тоже. Поскольку вложил в постановку нового спектакля не только спонсорские, но и все свои деньги. А тот, у кого главная роль – «вошел в пике» и его выхода оттуда, а, следовательно, и на сцену, пока не предвидится.
   Сергей увидел то, что хотел. Не заставленный пустыми коньячными бутылками стол, а причину такого «настроения». Выражалась она в следующем: «После такого успеха ничего более яркого и потрясного мне уже не сыграть. А, следовательно, жить в профессии становится незачем».
    Словом, ясно. Испугался человек сам себя.
                *               *                *
    Уже к утру Сергей был на злосчастной даче. Как попал внутрь – производственный секрет. Хотя не через запертые окна и двери – точно. Человек, которого полстраны носило на руках, еще не спал. Угрюмо в очередной раз закусывал. Работать в состоянии невидимости Константинов в данном случае не мог – нужен был визуальный контакт. И он, подумав, предстал перед изумленным (да еще после такой напряжной ночи) актером в образе его старшего командира из последнего фильма.
    - Значит так, капитан, - обратился Константинов-генерал к своему «подчиненному». – Даю вам сутки на отдых и приведение себя в порядок. Затем трезвым, выбритым и выспавшимся приказываю прибыть к месту службы в театр в распоряжение режиссера… Употребление спиртного в течение ближайших месяцев предоставленной мне, как вашему командиру, властью, категорически запрещаю. За невыполнение приказа немедленно пойдете под трибунал. Вам все ясно?
   К монологу этому Константинов присовокупил еще несколько «военных хитростей», ведомых как экстрасенсу и гипнотизеру, только ему. С тем и отбыл.
   А актер этот, говорят, не пьет до сих пор.
                *                *               *
    Из актерского поселка Сергей переместился в другой. Высокий забор, шлагбаум, охрана. Внутри – элитные особняки. Там жил бард, песни которого Сергею с юности еще нравились. Слушал всегда и думал – где берет человек, выросший Бог знает где, в семье шахтера-полуалкоголика, такие проникновенные, лезущие в душу слова? Да и вообще – что представляет из себя «в миру»? В общем, несмотря на все Сергеевы знания и умения, обуял его самый обычный обывательский вопрос: этот самый, лезущий в душу бард – он такой же человек, как все? Или не такой?
    Греческих статуй и золотых унитазов в бардовском особняке не было. Какой-то другой роскоши тоже. И пустых бутылок не усматривалось. А сам бард, несмотря на ранний час, сидел в трусах и комнатных тапках на диване и терзал странную, с двумя грифами, гитару.
    Что-то у него не шло. Не то мотив, не то ритм стиха. Он без конца колотил по струнам и повторял одни и те же слова. Так минут сорок. Сергею наскучило, и он принялся рассматривать увеличенные фотографии на стенах. Бард на Манхэттэне. В какой-то из стран Юго-восточной Азии. Возле египетских пирамид. В Бразилии. Увидел Сергей на снимке и ту самую статую Христа, от которой благополучно стартовал безбилетным способом только вчера. Стало ему почему-то грустно. Наверное, от своих дел. А бард бил и бил по струнам, повторяя, словно заклинание, не хотевшую укладываться в ритм строчку и добавляя этим грусти.
     Хороший он был парень. И, судя по всему, трудяга.
     А в соседнем особняке проживала певица, не менее известная стране. Стареющая, а, вернее, молодящаяся особа уже три десятка лет кормилась шедеврами, где бесхитростный сюжет строился по неизменному типу: «пришел – ушел», «полюбил – разлюбил». Так и проблуждала в этих четырех соснах всю свою «творческую» карьеру.
    Впрочем, пошлость кормила неплохо и спрос на нее был. Хоромы у нее оказались – бардовским не чета. Во дворе копошилась прислуга, у забора стоял двадцатиметровый лимузин.
    Константинов появился в доме как раз, когда певичка, без грима мало похожая на саму себя, выясняла отношения с прислугой.
    - Когда розовое платье из химчистки заберешь? Что? В четверг? Если к среде не получишь, сама за меня в Кремлевском петь будешь. Голой. Да причем здесь синее! Засунь его себе куда-нибудь. А то, что я тебе говорю, выполняй и не огрызайся. Иначе поедешь на свою Украину. Соскучилась уже? От же набрала на свою голову лимиты! Вчера водитель нервы трепал, не мог вовремя этому п….ру гаишнику в лапу сунуть, сегодня ты…
    Если заметить, что воспитательная тирада подкреплялась изрядной долей «устойчивых выражений» – впечатление исполнительница песенок «о красивых чувствах» производила совсем иное, чем на сцене.
     Оставив представителей богемной жизни в покое, Сергей потянул к выходу. А чуть позже решил рискнуть и принял обычный, визуализированный облик. В конце концов, уйти, обратившись в ничего, он всегда сможет. А сейчас не без какой-то внутренней гордости за вновь обретенное материальное тело шел по поселку, а затем и по Москве, ехал в автобусе как обычный человек. Его пропускали вперед, он пропускал. Одна женщина даже улыбнулась ему за то, что предложил поднести тяжелую сумку. Вспомнились слова песенки из мультфильма про невидимку: «Жить не очень интересно, если ты – пустое место…». Он мог бы сейчас это подтвердить.

     Глава 41
    Надо было принимать какое-то решение. Вариантов у него было не много. Либо сдаться и получить не такой уж большой тюремный срок. Зато легализоваться. Хотя тогда придется объясняться, как вернулся в Москву. Ведь бывшие коллеги быстро выяснят, что ни в одном списке пассажиров рейсов самолетов или судов, идущих хоть в Россию, хоть в третьи страны, он не значился. Вряд ли поверят, что даже при всех своих способностях он летел или плыл нелегалом. А если раскрыть правду – неизвестно как поступят с таким потенциально опасным человеком. Ведь ему под силу почти все, что ни взбредет в голову.
    Можно еще вернуться в ту страну, куда был командирован, и … тоже сдаться. Но там из него прежде «вытащат» все секреты. И только потом станут разговаривать о предоставлении права на жительство. Вот тогда на милость бывших коллег точно рассчитывать не придется. Да и совесть не позволила бы ему идти на столь откровенное предательство.
     Можно уйти в скит или какой-нибудь отдаленный горный монастырь и сидеть там до старости.
     Можно продолжать болтаться по миру и валять дурака, пока не загнешься через несколько лет, как обыкновенный бомж, или не сойдешь с ума от бесцельности и безделья.
     Можно «экспроприировать» у бандитов известным уже способом энную сумму денег, сделать пластическую операцию и купить новые документы.   
                *                *               *
    Последний вариант показался ему самым подходящим.
    Но собирать «по крохам» как когда-то он в этот раз не собирался. Не было времени.
    Сергей отправился к директору небезызвестного в Москве «бандитского» рынка. Сидя у него чуть ли не перед носом, дождался, когда тот откроет сейф. Вдруг раздался звонок, и хозяин кабинета прочно завис на телефоне. Ключи, как и следовало ожидать, остались в дверце. И пока директор грозился кому-то «оторвать голову» и выслушивал оправдания, открыл сейф уже Сергей.
    Деньги перегружал в рюкзак, добытый на том же рынке. Набил почти полный. И, оставаясь невидимым, выскользнул в коридор.
    Пересчитывал наличность на каком-то пустыре, вывалив на сырую еще после ночи траву. В рублях вместе с валютой оказалось солидно – миллиона три. Должно хватить и на операцию и на документы. Смущало одно: если косметических салонов и клиник в Москве было - пруд пруди, то где берут липовые «ксивы» Сергей, ну хоть убей, не знал. Впрочем, ладно, проблемы надо решать в порядке очередности.
     С такими бодрыми мыслями и с мешком нетрудовых денег он предстал перед косметическим хирургом. Тот несколько саркастически оглядел не очень свеже одетого пациента, но выслушал внимательно. Спросил, правда, зачем это ему нужно. Услышав не слишком убедительный рассказ Сергея о том, что его преследуют бандиты с целью мести за данные когда-то против них показания в суде, даже ухом не повел. И Константинов так и не понял: поверил он или нет. Кажется, нет.
    Тем не менее, доктор сделал несколько снимков лица Сергея в разных ракурсах, сказал, что загонит их в компьютер и будет думать, что на что можно перекроить. Велел придти завтра для того, чтобы уже окончательно обговорить вопросы сроков и цены.
   Константинов хотел узнать еще, можно ли убрать рисунок с подушечек пальцев, но в последний момент передумал, так как понял, что это будет уже слишком. К тому же вспомнил – где-то читал, что даже срезанные подушечки на пальцах восстанавливаются вместе с прежним рисунком. Вытравить же его насовсем может только кислота.
    Ночевал на вокзале в полупустом зале ожидания. А назавтра прибыл к назначенному времени в клинику. Доктор куда-то вышел. Но в кабинете оказались два крепких человека в штатском, которые, бегло сверившись с фотографией, даже и спрашивать не стали, кто он такой, а сразу предложили пройти в машину.
    В машину он сел. Ему тут же сделали какой-то укол. И по тому, как сразу навалилось  покорное равнодушие ко всему происходящему и нежелание что-то предпринимать, понял – они  знают, кого везут. И приняли все необходимые меры. И он теперь бессилен. 

     Глава 42
    Очнулся в камере. Привинченные к полу стол да табуретка, примкнутый к стене топчан, унитаз. Все так, как показывают в кино. Наваждение от укола почти прошло, и он стал думать, что все-таки ждет его и как себя вести в ближайшем будущем. В активе – только он сам. Собственной, так сказать, персоной. Деньги отобрали сразу же, документы  закопаны на пустыре.
    Вызвали Сергея через несколько часов в кабинет, в котором он, разумеется, никогда не был. Но сидел там среди прочих и его непосредственный начальник. Он и начал расследование.
     - Ваша фамилия?
    Сергей решил, что будет тянуть резину и «валять Ваньку», пока не подвернутся первые же благоприятные обстоятельства. А там уйдет.
    - Не помню.
    - Что-о?
    - Приехал в Москву на заработки. Может, упал и ударился. Может, избили. Но не помню сейчас ничего. Ни как фамилия, ни откуда приехал. Даже, где ночевал сегодня, не помню, и что ел.
   Судя по лицам присутствующих в кабинете, такой откровенной издевки никто не ожидал.
   - Даже как оказались утром в клинике пластической хирургии тоже не помните?
   - Это помню, как же. Туалет искал.
   - А вчера зачем туда приходили?
   - Куда? В туалет?
   - Да нет, в клинику.
   - Не помню.
   Сергей понимал, что тянуть время «на дурака» долго не удастся. Отпечатки его пальцев в милиции есть. Об этом здесь знают и их обязательно затребуют. За полиграф, то есть детектор лжи, его обязательно посадят. «Сыворотку правды» ему обязательно вколют. Его бывшие коллеги из отдела им обязательно займутся. Но для этого нужна более интимная обстановка. А сейчас у них так, пристрелка.
    Первый допрос закончился ничем. «Высокая принимающая сторона» поняла, что тактику дознания надо менять. Возможно, для начала пригласить психиатра. А уж затем применить все то, о чем говорилось выше.
    И вот Сергей снова в камере-одиночке размером хорошо, если два на три. Запечатан, словно замурован за бетонными стенами и стальной дверью. А ему как воздух нужно сейчас пространство, где он мог бы раствориться, как тогда, первый раз, когда уходил от бандитов по талому снегу. Пусть даже так же стреляют вслед наугад. Но ведь следа здесь не будет. Откуда след? Сплошные ковровые дорожки, паркет. Не из зала суда же ему уходить. Да и неизвестно, дойдет ли дело до суда. Или же с ним обойдутся каким-то иным образом.

      Глава 43 
     Улыбку судьбы Сергей явственно узрел, когда назавтра его повели без всяких наручников куда-то (или к кому-то) вначале по лестнице, потом по широкому «конторскому» коридору. Вели трое: впереди, сзади, и один сбоку. Впрочем, это сейчас значения никакого не имело. Главное, что вокруг было много свободного пространства и не было…собак.
    Шли уже минут пять, и оставался, судя по всему, последний поворот. Конвой свернул влево. А Сергей сделал шаг в свободное пространство вправо. И пропал с глаз. Никуда, в общем-то, не убегая, а прижавшись к стене в двух метрах от своего эскорта. Прапорщики вначале ошалело таращились по сторонам. Потом  глуповато-растерянно смотрели друг на друга. Потом, как по команде, схватились за оружие, хотя стрелять было ровным счетом не в кого. Потом бросились к единственной лестнице, которая была в самом конце коридора. Потом сообразили, что коридор все время был у них на виду, и никто по нему никуда не шел и не бежал.
    Но еще интереснее выглядел засекреченный впоследствии рапорт начальника караула, который в тот же день лег на стол генералу..
               
                Тому-то и тому-то
                от такого-то
                Рапорт
    Довожу до вашего сведения, что причину исчезновения конвоируемого ни я, ни мои подчиненные объяснить сколько-нибудь убедительным материалистическим образом не можем. К тому же мы все были трезвы, конвоируемый тоже.
    Оправившись от сильного шока и удивления, мы с приданными нам силами обыскали все безрезультатно. Хотя дело в том, что конвоируемый никуда и не убегал. А просто пропал из поля зрения конвоя как сгинул.
    Я в органах 26 лет, ни в бога, ни в Кашпировского не верю. Но данное ЧП рассматриваю как неуставное, аномальное явление.
     На службу сегодня утром явился отдохнувшим, в отпуске находился своевременно. Копию справки о состоянии здоровья, взятую в отделе кадров, прилагаю.
                Дата.               
                Подпись.

    Пока конвойные «с приданными силами» метались по коридору, Сергей пережидал все это дело, стоя на подоконнике. Минут через двадцать прочесали все кабинеты, и конвой отправился писать рапорты, а «приданные силы» – снова работать.
    Константинов спокойно миновал все посты и вышел на улицу, оказавшись опять на свободе. Отделался легко – всего тремя конфискованными миллионами. Которые в лучшем случае пойдут теперь на нужды государства. А в ином – на нужды ставшей такой негостеприимной для него организации.
    Впрочем, перекраивать физиономию ему теперь уже не хотелось – риск слишком велик.
Хотя и становилось ясно: по Москве в собственном обличье он тоже больше не ходок.
    Вот тут и захотелось в спокойную заводь – в монастырь. Наверное, сама несуществующая душа подсказывала, кричала уже в полный голос, что делать ему с его способностями в «нормальной» жизни нечего.
   
     Глава 44
    Сергей решил прокинуться напоследок по любимым местам города. Он понимал, что на его задержание будут брошены лучшие силы. Но одного не учел. И уже через полчаса почувствовал сильнейший энергетический удар. В голове помутилось, руки и ноги перестали слушаться. С трудом добрел до небольшого сквера и завалился прямо на траву.
    Очнулся, когда уже было темно. И понял – это приступили к работе бывшие коллеги из «его» отдела. То ли хотят вынудить его обратиться в больницу, то ли еще чего похуже.
    В любом случае надо было ставить энергетическую защиту. В монастыре было бы проще: коллективная защита всегда крепче. Да и «специалисты» там посильнее, чем на Лубянке. Но монастырские горы были так далеко. А сил оказалось - только подняться с холодной ночной земли и попытаться добрести до ближайшей скамейки. Шаталась земля под ногами, прыгали перед глазами дома…   
   
     Глава 45   
    Но до заветной скамейки он все-таки дошел. И не мог не дойти. Потому что на ней сидел Даниил. Живой, материальный. Но только очень злой.
    - Тебе сейчас станет легче. И ты снова выслушаешь все то, что я тебе скажу.
    Ты опоздал. Монастырские стены тебе не помогут. Потому что ты с первых дней стал нарушать кодекс нашей науки. И все то, что с тобой сейчас происходит – это расплата.
    Взяв на себя неподъемную роль «ибавителя», ты в результате сам пришел к тому, что хитришь, лжешь, пытаешься присваивать не принадлежащие тебе миллионы.
    Во все времена соотношение между количеством святых и подонков, дураков и гениев, имущих и небогатых на земле было примерно одинаковым. И долго еще таким будет. Изменятся эти пропорции только тогда, когда люди сами созреют для этого. И сделают все, что нужно, по своей воле.   
     Если олигарх скуп до нецелесообразности, а бедняк – безволен и равнодушен к своей доле до покорности овцы – кто из них может изменить ситуацию неравенства? Да никто! Не готовы оба.
     Если одна раса цивилизованнее и богаче другой – ищите взаимопонимание. Вы нам вашу нефть, а мы вам – плоды нашей цивилизации, наши знания, научные и технические достижения. А пока будет противостояние – не устоять ни небоскребам, ни мазанкам. К другому – не готовы. И никакие разведки мира проблему тут не решат.
     Ну, да тебя, я вижу, больше беспокоит сейчас твоя судьба. Могу сказать, что за тобой уже охотятся, как за сверхнужным для них человеком, спецслужбы многих стран. Так что и твое пребывание за кордоном - исключается. Пластические операции и поддельные документы, на что ты уповал, тоже вряд ли помогут. Тебя по «духу» быстро вычислят аналогичные специалисты. Разве что сидеть до конца жизни в какой-нибудь из самых глухих африканских стран. Хотя, совсем забыл, именно там-то ты и будешь выглядеть единственной на всю округу белой «вороной». Я могу с твоего согласия отправить тебя в астральное путешествие. В другие миры. Если ты пообещаешь мне ни во что там не впутываться и не наводить порядок. А вернешься – глядишь, здесь что-то переменится. Решай, нам скоро надо расставаться.
    Сергей с тоской огляделся вокруг. То ли от утренней прохлады, то ли от волнения его знобило. Его загнали в угол, как загоняют в лесу зайца или волка. Только там – лес, а здесь – вся Земля. Идеалистические помыслы обрекли его на бессмысленную жизнь человека-невидимки, который очень скоро станет ненужным даже самому себе.
    Порывисто встал, обнял Даниила, как бы ища напоследок у того поддержки. Хотя, если честно, не знал – благодарить его в эту минуту за все или проклинать.
    - Держись, мальчик мой. И прости меня! – Даниил привлек его к себе. – Твоя вина лишь в том, что ты не смог тихо уйти в сторону от мерзостей мира.
                *                *              *
    Рассвело. Через скверик, по дорожкам, мимо пустых в этот ранний час скамеек, пошли  люди. Студенты торопились на лекции, фирмачи – за компьютеры, продавцы – за прилавки: да мало ли чем можно заниматься в огромном городе!
    Заныли первые троллейбусы. Редкие машины торопливо проскакивали перекрестки. На крышах гасли огни реклам, а в небе – звезды. Куда-то к ним с легкой руки Даниила и отправился Сергей.
     На Земле стало одной человеческой душой меньше. Впрочем, в суете этого никто и не заметил...