Рассказ бывшего МГБ-иста.
(Отрывок из романа "Уголок Земли")
-"Ну, что ты в жизни видел?Ты-же горше белой булке с маслом ничего не ел .Как растет хлеб, каким он трудом достается, небось только в кино и видел.А жизнь тебе это не кино.
Я попытался возразить:
-"Ну почему-же в кино.Я то-же бывал в деревне.На уборке урожая.В 1966году,в те времена помните,с заводов людей снимали и в колхозы посылали."
-"Вот,вот посылали.А вы оттуда бежали любыми путями и любыми способами отбрехивались,что-бы не ездить... .А есть вам давай,что послаще да побольше."
Андрей Ефиовичь сказал это с ехидством и сарказмом после чего замолчал ,затянулся "Беломориной"и выпустив из ноздрей струи дыма стал глядеть в окно.
Молчание затягиволось и я был рад этому;появилась наконец возможность попрощаться и уйти.Гостем в этой квартире я оказался не по своей воле.Утром придя на работу у меня были совсем другие планы на этот день.Но неожиданый вызов к начальнику управления все изменил.
-"Съездий-ка дружок вот по этому адресу."
Леонид Гурьевичь ,так звали начальника,протянул мне распечатаный конверт.
-"Это жалоба.Повторная-заметь.В Октябрьском тресте,что-то не могут с ней разобраться.Судя по письму и жалоба-то пустяковая,а они вот что-то там тянут. Так-же обращаю твое внимание ,что пишет человек пожилой,к тому же заслуженый,так что ты там по внимательней.Ну с богом."
Он,как это он обычно делал со всеми,перекрестил меня на дорогу и я с письмом в руках вышел из кабинета.
Жалоба действительно была не из самых трудных,как мы у себя в управлении говорили: "Средней тяжести."Человек жаловался на неритмичную работу лифта и на плохое освещение в подъезде.Прочитав ее и оценив ситуацию,я прямо из своего кабинета позвонил в ЖЭУ,которое обслуживало этот дом,благо что я хорошо знал начальника Гаврюхина Василия Петровича и попросил,чтобы он немедленно направил в этот подъезд злектриков и по возможности устранили причуну жалобы.Поворчав для солидности и сказав,что у него таких подъездов и таких жалоб хоть отбавляй,а электриков всего двое на весь массив,он всетаки пообещал выполнить мою просьбу,как можно быстрее.Сложнее было с лифтом,пришлось связаться с начальнком управления "Сибирьлифтремонт"Орловым Анатолием Федоровичем и то-же его минут пятнадцать уговаривать и просить,что-бы послал туда начальника участка Рябченюк Владимира-что-бы он разобрался в сути проблемы,зашел к жалобщику и как мог успокоил его и пообещал,что лифт будет работать более ритмично.Пришлось сделать еще несколько звонков.При этом со всеми с кем я разговаривал,я просил,а не приказывал,потому что понимал,что люди которые работают на местах и без меня отлично знают ситуацию и положение дел,но устранить все недостатки во время просто нехватоло ни сил,ни средств.Работа зачастую сводилась к методу-затыкания дыр.Но все-таки звонок и приказ в форме просьбы из городского управления возымел свое действие.Ближе к обеду когда все договорености были достигнуты,я поехал сам на место,что-бы встретиться с Андреем Ефимовичем,так звали жалобщика.
И вот уже без малого два часа я сижу у него в квартире и веду разговоры.Началось все как обычно.Он пригласил меня войти.Я представился,кто я и откуда.Он при этом ехидно улыбнулся и пробурчав себе под нос,что-то вроде:
-"Пока в Кремль не напишешь ,никто и не почешится."Все таки согласился подписать акт,о выполнении жалобы.В самом деле пока я добирался до него местные работники исправили освещение и представитель "Сибирьлифтремонта" заходил к нему и пообещал ,что за три дня они закончут ремонт и лифт будет работать более ритмично.Когда формаьности были закончены,бумаги подписаны и я собрался уходить, он неожидано предложил мне чаю.Отказывать было неудобно.
Андрей Ефимовичь был пожилой человек,лет семидесяти,жил один в однокомнатной квартире чувствовалось,что жил он одиноко и возможность поговорить с постороним человеком выпадала ему редко.В своей работе мне приходилось часто сталкиваться с такими людьми.Это они чаще всего пишут жалобы,пытаються давать советы,стараясь привлечь к себе внимание и тем самым скрасить свое одиночиство.
Чаепитие затянулось.Мы обсуждали международню обстановку,говорили о внутрених делах,о городе,о селе,о будущем, о прошлом. И вот когда речь зашла о прошлом его как будто подменили.Он и до этого свое мнение на любую тему всегда высказывал четко и уверено,вообщем мне даже приходилось только поддакивать.Но когда я в какой-то момент начал говорить о тех жертвах , репресиях и ошибках,которые были в 30-е,военые и послевоеные годы вот тут-то он ,что называется и взвился.
Недавая мне раскрыть рта он с нескрываемым возмущением высказал свое мнение о том,что о прошлом пишут и говорят люди не знающие этого прошлого и журналисты,которым все равно о чем писать, лишь-бы деньги платили. Выговорившись он теперь сидел у окна дымил" Беломориной" и хмуро смотрел в окно,за которым уже намечались ранние Декарьские сумерки.Я встал и уже открыл рот,что-бы поблагодарить за чай и попрощаться как Андрей Ефимович сказал:
-"Посиди еще чуток."
Голос был мягкий,добрый -отказать было невозможно.
-"Ты где вырос." Спросил он.
-"Здесь в городе."
-"А я до 20-ти годов жил в Татарске и только в 32-м переехал сюда в город.И вот более 50-ти лет живу здесь в этом районе.Это сейчас он называется "Октябрьским".а тогда он звался "Закаменским"Весь был застроен частными домами.На этом месте где сейчас наш жилмассив лачуга на лачуге стояла.И среди этих лачуг только и выделялись казармы военного городка.И на его территории был дом одноэтажный,кирпичный и размещался в нем уполномоченый МГБ по "Закаменскому" району. Вот там я и работал, по направлению комсомола.Вербовл людей.Нет ни чего особенного.Ни для деверсий,ни для шпионажа,а просто чтобы сосед следил за соседом.И не дай бог если кто по пъяному делу или в сердцах скажет,что нибудь не то.Я уж не говорю если делом провинится.Суд был скорый.Пять,десять лет и больше без права переписки и в "Солнечный" Магадан.И от меня во многом зависело поедит он в "Солнечный"Магадан или нет.Боялись меня,но и уважали.Во время войны призвали меня в 41-м,был под Москвой.Потом когда погнали немчуру,уже в 44-ом году оказался в Прибалтике.Там стояла наша часть.Я был в авиации,служил в особом отделе дивизии.На этот-же аэродром приземлялись Американцы,после бомбежек.Здесь заправлялись, подлечивались,что надо ремонтировали и улетали к себе.Всякие были ребята.Но все равно к нам к Советским относились с высока.
Один раз после очередного их прилета устроили нам общий вечер.Так сказать вечер воинской дружбы.В полковой столовой накрыли столы,поставили что выпить,чем закусить и на входе,на отдельном столике несколько чашек с лимоным соком,это для того,что-бы после того как вымоешь руки, еще их и сполоснуть в этом соке,это отбивало запах бензина и масла.Американцы они это четко знали.Ну а наши не все.И вот вечер только начался и наш комполка речь произносил,говорил о дружбе Американского и Советского народов зашел в столовую только,что прилетевший с боевого задания экипаж.Вымыли руки и прошли к столам,а механик проходя мимо чашек с лимоным соком взял одну из них,она была даже не чашка,а больше напоминала большую крушку,понюхал и отпил из нее.Американец,сидевший напротив меня,так немношко чуть в сторонке,презрительно скривил губы и по русски тихо,но все таки окружающие услышали его произнес:
-"Русская свинья."
Такая меня взяла обида.Взял я нож со стола,дотянулся до этого Американца и подтянув его к себе за его галстук, сделал из этого галстука бабочку.После этого дал команду своим,сидящим за этим столом встать и на выход.Был скандал, но далеко он не вышел.Вечер повторили на следующий день.Но ни меня,ни того Американца не было.
После войны вернулся сюда-же на старое место работы.В 48-м повысили меня и в должности и в звании.Стал я майором и полномочным представителем МГБ теперь уже в Октябрьском районе.Лично я теперь работал с людьми,которые занимали не простое положение в обществе.Начальники разных уровней,артисты,журналисты.Приходилось и их вербовать.Кто-то соглашался сразу,с кем-то приходилось долго работать,доказывать необходимость и важность этой рабрты.Вначале 50-х сеть была уже хорошо организована.
И вот только с одним человеком у меня никак не складываось.Работал он журналистом в газете "Советская Сибирь". И на все мои уговоры и убеждения у него был один ответ:
-"Я за своими товарищами следить не буду."
Был он человеком молодым.В то время ему не было и 30-ти. О крутых тридцатых и сороковых годах,уже стали понемношку звбывать.И надавить на него по серьезному, было уже нельзя. Время не то было. И я уже собирался отступить от него,но тут подвернулся случай
Осенью 52-го года приехал к нам из Москвы знаменитый композитор, я не буду называть его фамилии.А приехал он для того что бы поездить по области,по деревням,собрать материал об ударном труде колхозников,ну и потом ,что нибудь сочинить. В напарники ему дали вот этого незговорчивого журналиста.Они с месяц колесили по области,знкомились с жизнью и трудом в деревне.В концн Октября вернулись в город и прежде чем композитору уехать зашли в ресторан "Центральный".Хорошо выпили,закусили,повспоминали как ездили по области.Вообщем были в благодушно-беспечном состоянии.И вот этот мой журналист под влиянием выпитого и эмоций от встречи и знакомства с таким известным композитором взял солфетку со стола и набросал на ней стишок,дал почитать композитору,они похохотали,расчитались и ушли.А на следующее утро салфетка была у меня.Официантка была моим агентом.А на салфетки были такие стишки.
Привет хлеборобам Усть-Тарки
Что в срок завершили посев
Мы выпили с Марком по чарке
И х..... положили на всех.
И стояла дата и подпись.Денька через два я пригласил к себе этого журналиста.Стал опять уговаривать и склонять к сотруднечеству,но он был неприклонен.Проговорив с ним около часа,я наконец сказал:
-"Ну вижу Вас не переубедишь.Давайте пропуск и растанемся.Надеюсь наша встреча и разговор останутся между нами."
В ответ он только многозначительно улыбнулся и протянул мне пропуск.Я подписал.Он встал и с видом побетителя направился к выходу.Когда он уже взялся за ручку двери и ему оставалось сделать последний шаг,что-бы покинуть мой кабинет,я окликнул его:
-"Одну секундочку.Совсем забыл.Помогите мне вспомнить автора этих стихов."
-"Стихов? Он удивленно вскинул брови.-Вы интересуетесь поэзией?"
-"Да вот вчера попались стихи,что-то знакомое,но никак не могу вспомнить автора."
И я прочитал ему его четверостишие.Надо было видеть его реакцию.Минуту назад передомной стоял увереный в себе и гордый человек.Теперь он был похож на сдувшийся ,сморщеный воздушный шар.Через несколько секунд,когда он обрел дар речи,то не нашел ни чего лучьшего как спросить:
-"Откуда это у Вас?"
-"От верблюда."
Ответил я ему вполне серьезно.Тем более,что это была истиная правда.Это была агентурная кличка официантки.Она ее получила за поразительную выносливость.Ей приходилось бывать в разных компаниях и когда после выпитого и съединого даже здоровые мужики валились с ног, она оставалась с ясной головой и крепко стояла на ногах.
Вербовка журналиста прошла незамедлительно.Он получил агентурную кличку"Рифмоплет."Но поработать мне с ним не пришлось.В Марте 53-го умер Сталин.Вскоре разогнали и нас. Ну не совсем конечно.Но агентурная сеть среди населения и в трудовых коллективах перестала существовать."
Андрей Ефимович помолчал,а потом добавил:
-"А "Рифмоплет" и сейчас трудится в журналистике.Рассказал я тебе про случай с Американцем и с этим журналистом вот почему.И в том и в другом случаи хотели унизить слабого.Американец унизил механика за то,что парень прямо из глухой Уральской деревни,где о лимонах даже и не слышали,где после работы на тракторе руки отмывали солярой,по незнанию своему попал в это смешное положение.Над ним-бы просто по дружески пошутить.Так нет-же ,надо показать свое превосходство.
Ну а журналист наш этот вообще стал насмехаться над самым главным человеком на Земле-над Хлеборобом. Если всю их-нею пищущею и поющую братию собрать,посадить в мешок и утопить, то пожалуй никто сразу и не хватится.А вот не будет хлебороба,то мы все здесь через месяц передохнем.Людям,которые трудяться в сельском хозяйстве надо день и ночь молитвы петь и гимны."
Андрей Ефимовичь говорил тихо,но чувствовалось,что сбольшим душевным волнением.Немного помолчав он добавил:
-"А этот "Щелкопер" видишь ,что на этих людей хотел положить.А они их небось встречали с распростертыми объятиями.Ну как-же из самой Москвы приехал музыкант и журналист из города.Они ведъ,-я уверен были им искренне рады,-и в простоте своей душевной рассказывали о своей жизни,о работе,надеялись,что они в газетах ,в песнях раскажут о их жизни и труде, а они вот как... .
Помолчали... . Андрей Ефимовичь заканчивая нашу беседу сказал:
-"Я так думаю,у каждого человека в сердце должен быть уголок для любви,уголок для доброты,для мудрости и не должно быть места для зла."
Я шел по улице и думал о старом МГБ-сте.За свою долгую жизнь он наверняка видел многое. Но ярче всего в памяти остались эти два случая.Почему? Наверное в его сердце был уголок добра,уголок любви к людям и любовь к своему уголку на Земле.