Глава 21.
Хутор.
На хуторе, дни протекали незаметно, ничем не отличаясь, друг от друга. Если не считать уроков по верховой езде.
Утром Софья, как всегда вставала рано вместе со всеми взрослыми людьми. И брала на себя все обязанности по дому. Смотрела за детьми, немного стирала, готовила обед и ужен. День был насыщен работой с утра до вечера. Хозяева спозаранку уезжали в поле, и возвращались только к вечеру. Уставшие, они, поужинав, ложились спать. Обед Софья готовила здесь на кухне, а ребятишки отвозили его в поле. В специальном горшке с плотной крышкой. Если остывало, брали с собой котелок и подогревали на костре.
Завтрак готовили на ночь, а утром брали его с собой. Обычно это была каша, сало, вареные яйца, молоко или квас. Иногда варили компот из прошлогодних сушеных фруктов.
Однажды Софья проснулась. Странно, никто никого не будил. Все спали. В углу у окна стояло ружье и шашка в ножнах, рядом плетка. - Что-то, наверное, произошло. Раньше я такого не наблюдала, - подумала Софья и, приведя себя в порядок, пошла на кухню и стала готовить. Через некоторое время дверь на кухню открылась и вошла хозяйка.
- Софья! Ты чего не спишь? Чего встала так рано?
- Так ведь рассвело уже, надо завтрак готовить.
- Так ведь, мы в поле сегодня не поедем. Я забыла тебя предупредить. Уже все отсеялись. Я думаю, что наш бог плодородия Ярила будет доволен. Мужики потом поедут, прикатают и на всходах огрехи подсеют и все. Они теперь нескоро проснуться. Ночью гоняли каких-то конокрадов. Говорят, поймали всех троих. Двоих поймали быстро. А одного только под утро с собаками нашли. Они вон у того сарая, где кузня на лугу, сидят.
Что-то заколотилось сердце, Софья, взялась рукой за грудь. - А если они с сарая убегут?
- Так они не в сарае, а рядом на лугу. Что ты, схватилась за грудь? Сердце болит?
Они не убегут, не бойся. Их в кандалы заковали и цепью приковали к вкопанному в землю столбу. Что ты так испугалась? Думаешь там твой обидчик?
Софья, ничего не ответила, только махнула головой.
- Так мы позавтракаем и пойдем, посмотрим. Они будут там сидеть на цепи, пока их не допросят мужики. Если случайно заблудились, бывает такое, отпустят. А если чего немного пошалить, тоже отпустят, только усыпят несколько плетей. А если настоящие воры, или бандиты какие. То передадут их в уезд или в волость, там будут судить. С волости за ними приезжают. А в уезд, иногда возим сами.
- А если они не сознаются, зачем пришли, скажут просто, заблудили?
- У нас старожилы опытные, раскусят в два счета. Сама видела, с Наполеоном многие из них воевали. Положат на лавку, снимут штаны, сорвут крапиву. Если крапива не помажет, плетка на этот счет есть. Если сознается, то не трогают. Определяют степень виновности, за каждую провинность, сколько положено плетей. Всыплют и все. Или отпускают, или отправляют в уезд, или в волость. Иногда по неделе, по две, сидят возле столба. Ждут когда приедут за ними с волости.
- А кто же их кормит?
- А никто их не кормит, сидят себе на цепи и сидят. Ведь кто грабит, а еще хуже убивает человека, тот уже не человек, он и должен сидеть на цепи, как собака.
Мажет, кто и кинет из жалости сухарь. В поросячью корыту нальют воды, бросят соломки и все. И греются друг от друга.
- А если кто подерется или оскорбит, к примеру, барина, тогда что?- спросила Софья.
- У нас здесь. Никто никого не оскорбляет, и драться не дерутся. Бывают, поспорят меж собой и все. Язык он для чего дан? Что бы с помощью его решались все вопросы. А если не могут договориться и принять какое-то решение, собирают сход. А на сходе, решают кто прав. Софья! У нас здесь, нет господ. Все живут, конечно, по-разному, кто богаче, кто победней. А отношение ко всем одинаково хорошее. Часто собираются в боевой порядок, а в бою все товарищи. Конечно чины разные. Так они опять же зависят от опыта, и выбора командира. А честно тебе сказать, в начальство никто не рвется, лишние заботы, только и всего. А дома когда находятся, все равны, и сотник и просто казак. Этот порядок, эту демократию, они наследовали еще с языческих времен.
- Разве так может быть, что бы на селе не было барина?
- Может Софья, может. У нас все баренья! Тебе понять наших, тяжело. Я сама только недавно стала немного разбираться в хуторских законах. Живут все богато, и никто никому не служит. Если не под силу управлять хозяйством, нанимают работников. Все основные решения принимают старожилы. Если им не под силу, собирают сход. А у вас кто? Церковь, бог, князь?
- У нас руководит всем барыня, да бог. А князь и рта не может раскрыть, против матери. А церкви у нас нет. Если что не по ее, возьмет барыня за ухо, подведет к иконе и поставит на колени, и заставляет молиться богу. Да еще гороха под колени насыплет. Вы не представляете как больно! А еще обидней бывает, когда просто так наказывают. Не так посмотрела на нее, или на ее сына. Не вовремя подошла. Самовар остыл, подушку положила не так. Таких причин можно назвать сколько угодно. Я была очень рада. Когда перешла жить, из барского дома к бабушке. А князь, хоть бы заступился, слушает да делает все, что скажем ему маменька.
- А, что тут такого, ведь она ему мать, он и должен ее слушать, - говорит Настя, раскатывая скалкой тесто на лапшу.
- Засыпать в чугун? - спросила Софья, - отвар уже готов.
- Давай Софья борщ сварим, а то надоело по утрам, каша да каша. А к обеду лапша подойдет, наварим. И пирогов напечем. Смотрю я, неравнодушна ты, к князю?
- Да, нескорою, любовь у меня к нему была, а сейчас осталось больше досады.
- И за что же, княжна тебя так невзлюбила? Или это секрет?
- Да какой секрет, князь жениться на мне хотел, вот и весь секрет. Его отослала, в город Питер, а меня тем временем убить захотела, наняла разбойников. И никакая она не княжна, она только выдает себя за княжну. Она наставница князя. Не родная она ему.
- Так ты же замуж выходишь. Она что, не знала обетом? И почему она не родная мать князя?
- Леонида мать родную убили. А это её сестра. Она просто барыня и растит его с детства. Сначала она не знала, что я замуж выхожу, а сейчас, наверное, знает.
- Если растит, все равно мать. От этого не уйти. Ответственности больше. Так вот в чем дело. Отвалила за твою смерть деньжищи. Потом узнала о свадьбе, спохватилась. А разбойникам назад деньги невыгодно отдавать. И деньги, по-видимому, хорошие. Вот они и гоняются за тобой.
У Софьи, после этих слов, холод пробежал по спине, закружилась голова, и затряслись руки.
- Ты, что так испугалась? Прости, я не хотела тебе причинить боль. Поди, в комнату, и приляг, отдохни. А проснется хозяин, спросишь у него, кого они ночью отловили? Может к тебе это вообще не имеет никакого отношения.
- Нет, Настя, чувствую я, что приходили за мной. И если поймали их, это хорошо.
Раздался стук в дверь. На пороге появился хозяин, - я вам не помешал?
- Нет, что ты, - сказала Настя.
- А что- то гостья наша такая бледная.
- Это я, ее обидела, рассказала о ночных конокрадах, а ей подумалось, что пришли ее убивать. Я и говорю, вот проснется хозяин, у него спросишь, чего зря волноваться, не убили же тебя. Прикованы, они надежно к столбу, не волнуйся, не убегут.
Софья, перевела свой взгляд от чугуна с борщом, стоявшим в печке, на хозяина.
- Борис Федорович, кого вы ночью поймали? Разбойников, или конокрадов?
- Не переживай Софья, так сильно. Определить точно пока не могу. Двое из них похож на конокрадов, их мы взяли сразу без заминки. А один, похож по твоему описанию, не буду скрывать. Мы его взяли под утро, у нас на задах. Всю ночь искали его. Собаки лают, а учуять не могут. Хитрый бестия, следы засыпал табаком. И зашел, из-под ветра. Он нас слышит, а мы его нет. Только когда все успокоилась. Ветер утих и развернул с другой стороны. Тогда гончие с борзыми учуяли посторонний запах. И рванули к нему. И давай кружить, как зверя. Боится собак твой обидчик. Заорал как резанный: «На помощь»! - Штанишки ему все собаки разорвали в клочья. Пришлось отогнать собак. Да разжигать кузню, что бы приковать их к столбу.
У нас тюрьмы здесь нет. Да и зачем она нужна, охраняй, корми. Это проще, приковал к столбу, налил в корыто воды. И пусть сидит себе на цепи. Пока не заберут в тюрьму. Знал, зачем шел.
Была бы моя воля, я не стал бы тюрьмы строить, не в уезде, ни в волости. А всех: убийц, воров, и кто руки греет на этом, Россией торгует - продажных псов. На цепь, приковал бы на площади. Пусть люди любуются на тех, кто не дает им жить.
- Борис Федорович, ведь некоторые воруют не по собственной воле. Жить то надо, а жить на что? Их заставляет это делать.
- А кто их заставляет, это делать, тоже на цепь.
- Так, в это положение, их ставят господа помещики и царь, - сказала Софья.
- И таких помещиков, господ тоже на цепь?
- И царя, тоже на цепь?
- Царя, не надо на цепь. Для начало посадить его в клетку и провести по России, а затем, разжаловать в рядовые и дать жалование как у простого солдата, крестьянина. И пусть поживет годков пять, десять. А потом вновь в цари. И так почаще, что бы не заедался. И жизнь, наладится. Сразу найдется для людей работа и достойный заработок.
Все засмеялись.
- А кто же тогда страной будет руководить? Все же будут сидеть на цепи, бог что ли? Он не умеет. Если он умел бы, все в мире было бы, хорошо. Может сделать как у вас на хуторе – «Сход»?
- Ну, Софья, и задала ты мне задачу. Хутор это не страна, это место где я родился и живу - это моя маленькая родина. Спрошу на ближайшем сходе, у сторожил? Может они, ответят. Я тебе тогда обязательно отпишу.
- Борщ готов, Борис Федорович.
- Вот и хорошо, пойдемте за стол завтракать.
- Ребят будить? - спросила Настя.
- Если спят, то не надо. Набегались они этой ночью с собаками, пусть поспят, - ответил хозяин.
*
На лугу собралось много народу. Казалась всему хутору, захотелось посмотреть на разбойников. Многие, еще не отсеялись, но на этот день отложили сев.
- Смотри Софья, если страшно не ходи, - сказал Борис Федорович.
- Не дрейфь, Софья! Пошли, - сказала Настя. - Мы к ним близко подходить не станем.
Столб, за который прикованы разбойники, окружала кольцом толпа народа.
- Давайте по шире расступились, расступились, чтобы всем было видно, - говорил один из активистов. - Всем видно!?
- Видно, видно хорошо! - прокричали из окружающей толпы.
Вперед вышло несколько седых старцев. Там, и наш старый знакомый Семен Иванович. Позади них и по бокам, много десятков вольных людей, казаков. Среди них Борис Федорович и Алексеевич рядом. Семен Иванович, по-видимому, за старшего среди сторожил. Он, пригласил к себе молодого парня.
- Для чего с ними парень, Настя?
- Сейчас увидишь. Старожилы будут ему говорить, а он будет кричать, чтобы все слышали.
Разговор в толпе постепенно затихал.
- Дорогие хуторяне! Мы здесь собрались для того, чтобы расспросить стоящих у столба людей. Для чего они в ночное время, тайно проникли в наш хутор?
Все стали смотреть на сидевших мужчин, возле столба. Один поднялся на ноги и поклонился, другой последовал его примеру. А третий сидел не двигаясь.
Послышался хлопок плети. И поднялся на ноги третий.
Женщины, тихонько, чтобы некому не мешать, подогнув головы, подошли ближе к пленникам.
Он, заметил их, и пристально стал смотреть на Софью. Глаза такие же холодные и злые. Какими он смотрел на неё там, у речки. Удивительно, но Софья, ничуть не испугалась. Взглянув на него, сказала: « Говорила тебе тогда, у реки, придется штаны снимать»! Да так громко, что хуторяне повернули головы в сторону женщин, обращая на них внимание. Настя слышала ранее рассказ Софьи, фыркнула. Взяла Софью за руку, и вытащила из толпы, подальше, удерживая правой рукой свой рот, чтобы не слышан был смех.
У старожилов смешок, вызвал смущение и небольшое замешательство. Но они быстро поправили создавшиеся обстановку и стали продолжать допрос.
- Хватит Настя, а то еще нас высекут заодно.
- Женщин они не секут. Это у них считается большим позором, - тихо, сказала Настя, продолжая дергаться смехом.
Женщины, отошли еще дальше, подошли к колодцу и напились из ушата воды. Затем снова вернулись к столбу. Семен Иванович, тихонько погрозил женщинам пальцем.
Они, показали ему жестом, что все поняли, больше не будем и просим извинения.
Пока женщины отсутствовали, в середине круга поставили лавку для допроса. По-видимому, одного из них допросили, потому, как он стоял, в другой стороне у другого столба.
Разрубили зубилом кольцо, освободили цепь, другого разбойника. Два казака держа за цепь, подвели его к лавке.
- Как вас зовут?
- «Смута».
- Это, что имя или прозвище?
- У нас имен не бывает.
- Хорошо «смута». Ответьте нам. Зачем вы пришли на хутор в ночное время?
- Я пришел для того, чтобы украсть лошадь.
- Так почему же вы ее не украли?
- Вы меня поймали. Поэтому я ничего не украл.
- Вы нам льстите. Хорошо, только наши хуторяне хотели бы слышать от вас правду. Снимай штаны и ложись на лавку. Всыпьте ему, для начала, крапивой.
- Нет, нет, я соврал вам! Я пришел на хутор не только для того чтобы украсть лошадь. Мне надо было отвлечь ваше внимание.
- Для чего?
- Почем я знаю.
- Давай Петр Иванович, крапивой пробуди в этом человеке память.
«Смуту» уложили на лавку задницей к верху. Петр Иванович в рукавицах поднял пучок крапивы над обнаженным его задом, слегка дотронулся.
- Я, не знаю! Не знаю! - крикнул «смута» скорчив рожу. - Мне сказал - «туз»- что даст десять рублей серебром, ели я наделаю побольше шуму на вашем хуторе. А лошадь мне ваша совсем не нужна.
- Кто сказал?
- Вот он.
- Для чего шум, нужен был?
- Для того, что бы украсть одну бабу.
- Для чего вы хотели, женщину украсть? Жениться, что ли на ней захотел кто из вас? Так это можно было сделать днем. Заслать сватов, как положено. А может у вас обычаи, как у «черкесов». Есть такая нация, живущая в горах. Вот те крадут женщин ради развлечения, по договору со сватами конечно. Интерес у них таков, украсть, а потом жениться. И пари даже заключают, кто сумеет умнее выкрасть. На большие деньги спорят. Вы что горец? А может, вы решили просто насмеяться над девушкой, изнасиловать и бросить? Отвечай, что молчишь?
- Нет, не жениться, мне она совсем не нужна, эта баба. И не горец я. И насиловать я ее не собирался. Это вон ему, она зачем-то понадобилась, в карты он ее выиграл, что ли.
- Да нет, - сказал тот допрошенный, стоящий у столба.- Ему за нее заплатили.
- А для чего заплатили, что бы выкрасть, жениться, или убить? Скажи нам «смута»?
- Жениться она ему не нужна, у него баб и без нее хватает. Есть у него и лучше, состоятельные бабы.
- Так зачем она понадобилась?
- Наверняка убить, - с неохотой сквозь зубы сказал Смута.
- Повтори последнюю фразу громче, что бы люди слышали.
- Убить!
- Вот теперь, похоже, вы говорите правду. А вы знаете, что вот этот ваш подельник недавно перерезал горло своему дружку.
- Это Коле, « Рыбе»? Так это он, его? - сказал «смута». - А говорил, казаки зарезали, при стычки. Хотя мы ему не поверили.
- Он и вас так может. Зачем ему вам платить?
- Нас-то за что, мы с ним не каких дел. Виделись только раза - два в яре. А с «рыбой» они дружки с детства. Говорят даже родственники, братья, что ли? Я так и думал. Что они чего-то не поделили. Но это их дело, не наше.
- Не поделили это мягко сказано, его подельник, как вы его величаете «рыба» вывихнул ногу, а что бы его, не тащить с собой, не на себе, учтите, а на лошади, он избавил себя от лишних забот. Перерезав ему горло.
Оба подельника незаметно для себя побледнели.
- Значит, вы говорите, что «туз» убрал «рыбу» запросто так?
- Врут они все! Нашли, кому верить! - крикнул «туз».
- А за бабу, которую вы собирались порешить, «туз» взял пятьсот, серебром. Маловато, он вам выделил.
- Мы как договорились, это наше дело, - сказал «смута».
- И дается нам, что «туз», этот ваш. Совсем не «туз», а граф, помещик. У него поместье на московском шляхе, под волостью. Ват фамилию запамятовали. Но когда понадобиться, мы вспомним. А женщина, за которой вы охотились здесь. Она признала вашего «туза». У него эта не первая попытка напасть на беззащитную женщину.
Сейчас мы хотели бы выслушать, виновницу наших хлопот, а ваших бед. Госпожу, Софью Павловну Головину. Она расскажет нам, как этот бандит, нападал на нее. И как по счастливой случайности осталась она, жива.
- Просим вас? Софья Павловна!
Софья вышла из толпы, и подошла к деду Семену Ивановичу, повернулась лицом к людям, низко поклонилась и стала рассказывать: «Я приехала однажды на ваш хутор, чтобы присмотреть себе лошадь. И остановилась у наших родственников. Вы знаете все, Бориса Федоровича. Мне приглянулась лошадь его хозяйки, Насти. Я уговорила их продать лошадь мне. А в знак уважения, вызвалась помочь им, по хозяйству на время сева. Однажды, мне надо было съездить на княжескую усадьбу, что бы уладить некоторые документы, связанные с бабушкиным наследством. К вечеру я возвращалась обратно. Возле моста через реку, откуда - то, появилась коляска с разбойниками. Они стали оттеснять мою лошадь от дороги на мост. Но лошадь Насти, оказалась сильней и опередила их лошадь. А вот этот, направил на меня пистолет. Я испугалась и закрыла лицо руками. Вдруг, что-то ярко вспыхнуло, а затем как грохнет, будто раскат грома.
Я подумала сначала, что это был выстрел из пистолета.
Я же выстрел из пистолета никогда не слышала.
Если я думаю, и мыслю, значит, я жива, - рассудила я. И освободила лицо от своих ладоней. И увидела, что я еду по мосту, а сзади меня бежит их лошадь и коляска, только без передних колес. Я посмотрела вперед, моя лошадь мчалась прямо на промоину, позади моста. Мне удалось вывернуть вправо и моя упряжка удачно выехать на луг.
Отъехав от моста сажаний двадцать. Я остановила лошадь, обернулась посмотреть, что произошло? А за мостом, схватившись за ногу руками, катался по земле один толстый с бородой разбойник. А вот этот, - Софья, показала пальцем, на разбойника, прикованного к столбу цепями. - «Туз», тащился через весь мост сзади сломанной коляски, держась за вожжи. Лошадь его остановилась как раз в промоине, которую мне удалось объехать.
Глядя на разбойников, я засмеялась. А вот этот, услышал мой смех, увидал меня, быстро поднялся с земли и стал распрягать лошадь. Мой смех, сразу пропал. Я испугалась, и стала размышлять, что мне делать. И рассудила так; «Если догонит он меня на дороге, то точно убьет. Потому, что спрятаться мне будет негде. А если я поеду речкой, то смогу от него удрать. Потому как умею хорошо плавать». Я так и сделала. Повернула лошадь, и поехала речкой. Он видел меня, что я свернула к реке. Выпряг лошадь, привязал к заднему колесу сломанной коляске, и пошел за пистолетом. А пистолет лежал рядом с «рыбой», его дружком.
Я повернула коляску к реке и поехала берегом. Дорога там, хорошо накатанная. Вскоре обернулась и увидела его верхом на коне. Он догонял меня. Я приостановила лошадь, слезла. Ударила лошадь хлыстом. Она убежала. Сняла с ног сапожки и привязала их к поясу, чтобы не потерять. И бросилась в воду.
- Нельзя что ли, было их оставить в коляске? - спросила, незнакомая женщина.
- Можно,- ответила Софья. - Только Вы знаете, сколько они стоят?
- Знаем, дорого, - сказала еще одна женщина. - А если бы вы утонули, вместе сними, ведь они вам мешали плыть?! - сказала третья женщина. - Жизнь дороже!- сказал мужчина.
- А если бы, этот ворюга, их стащил? – Софья, показала на «туза» пальцем. - Где бы я еще взяла, такие сапожки?
- Там бы и взяла, где взяла эти, - кто - то сказал, женским голосом. И по толпе пробежал смешок.
- Вы меня, пожалуйста, не сбивайте! - сказала Софья, обращаясь к людям.
- Хорошо продолжай Софья Павловна, мы больше не будем, донеслось из толпы сразу несколько голосов.
- Я закрыла глаза и прыгнула, с обрыва в речку. Платье у меня задралось вверх, и стало путать мне руки. У перевшись о дно, кое – как я справилась с ним, и выбралась на воду. Отплыла до середины и обернулась. Затем повернулась на бок и стала плыть боком, не выпуская его из виду.
А он, подъехал к обрыву и направил на меня пистолет. Я хотела нырнуть в воду. Но, вдруг, откуда не возьмись, заяц. Как прыгнет под ноги лошади. Лошадь испугалась, и в сторону, на дыбы. Вот этот «туз» вцепился руками за гриву, что бы удержаться, а пистолет выпал с руки. И плюх в воду.
По людской толпе пробежал смешок.
Я переплыла реку, повернулась к нему лицом. Он спешился, подошел к обрыву, держа в руках повод, и смотрит на то место, куда упал пистолет. А я говорю ему громко, чтобы он слышал: "Плохие у тебя дела разбойник, утопил пистолет. У нас в том году дядя Егор тоже утопил в воду, только топор. Стоял он и ждал, ждал, пока топор всплывет. А он так и не всплыл. Пришлось штаны снимать, да нырять. А народу кругом собралось - на голого мужика поглядеть. Ему надо было сразу нырять, пока никого не было - он упустил время. А теперь при людях - хочешь, не хочешь - стыдно показывать наготу, а топор доставать надо. Я это к чему говорю,- сказала я ему. - У тебя пистолет не всплывет. Надо тебе снимать штаны, да нырять".
А он, - твое счастье, что я плавать не умею - я бы тебе сука убил, зарезал, и еще многими бранными славами, он меня называл.
- Правильно я рассказываю разбойник? Убивать меня приходил? Говорила я тебе, что ты только с пистолетом хорош, воевать с бабой, да и то не один, с подсобниками.
- Зря, ты так рисковала, разговаривая с ним, надо было бежать подальше. Хорошо, что он плавать не умеет, ведь какой никакой, а мужик - догнал бы.
- Что поделаешь, - ответила хуторянам Софья. - Мы сейчас с вами не разговаривали бы. - А сама подумала, - ведь я была не одна, со мной был мой друг «голос», и вдвоем мы чего ни будь, придумали.
Смеялись хуторяне. А Настя села на траву, на калении, и громко хохотала, глядя в небо. Даже его подельники смеялись - наклоняя вниз голову, пряча глаза, скрывая позор.
Лицо «туза» то краснело, то бледнело. Глаза так же холодно смотрели на Софью, и на смеявшихся хуторян. Понимая, что народ его не поддержит. А это означало, что наказание будет жестким.
Постепенно хуторяне стали успокаиваться.
- Теперь мы выслушаем Бориса Федоровича, Владимира Алексеевича, и Илью Ивановича. Проводившее следствие, на утро следующего дня. Они привезли с места происшествия разбитую коляску без передних колес, щепки от колес, и застывшее тело с порезанным горлом. Того самого как вы назвали, Колю «рыбу». Тело отвезли в уезд на опознание, проведения дознания, и передаче его родственникам, если такие найдутся, для захоронения.
Хуторяне внимательно выслушали рассказ названных мужчин.
- Мы знаем, что своего подельника убил ты. И знаем почему. Хуторяне давно догадались, и в этом не сомневаются. А кто не знает, мы объясним с вашей помощью, - сказали старожилы. - Когда у вас закончилась вторая неудачная попытка убить Софью Павловну. Вы вернулись и увидели, что ваш друг сильно повредил ногу. Взять его с собой, означало ехать вдвоем на одной лошади верхом. Быстро не поедешь.
Оставить, как говорили подельники. Он слишком много знал про вас. У вас были все основания полагать, что за вами будет погоня. Мы правы?
- Нет, - ответил «туз». - Я его убил сразу, когда пошел за пистолетом. А в остальном, да.
- И сейчас, вы бы не полезли на хутор, если бы София Павловна хорошенько не рассмотрела вас?
- Да, я и у речки, не погнался бы за ней, если бы она не видела моего лица, - холодно ответил «туз».
- Ответьте мне, - сказал Семен Иванович. - Была ли у вас бомба? Когда вы старались опередить и оттеснить упряжку Софье Павловны, перед въездом на мост. Если была, бросали вы ее в Софью Павловну?
- Нет, бомбы у нас никакой не было, - ответил «туз».
- Так отчего же разлетелись ваши колеса?
- Это было похоже на бомбу. Но, это была не бомба. Это была молния, и сопровождалась сильным раскатом грома, - говорил «туз». - Как, будто кто специально направил молнию на наши колеса. А когда я догнал ее, а лошадь напугал заяц. И я, не с того не с чего выронил пистолет. Эта женщина показалась мне странной. Я спешился, и начал смотреть в воду. А она мне так спокойно говорит, - ныряй в воду за пистолетом!
Я ей сказал, что не умею плавать. Испугался я. Хотя хорошо плаваю. И понял я, тогда. Что эта женщина колдунья. И стал ругаться матом на нее, и на белый свет, чтобы отвести от себя чары. Вы ее убейте, и сожгите на костре. Я вам говорю. Она ведьма!
- Это уж позволь нам решать, что делать с Софьей Павловной.
- Ты разбойник, наверное, не тому богу молился? Поэтому, от его разложившегося распятого трупа, кажутся тебе ведьмы кругом, да колдуньи.
- Если бы, по-настоящему верил, в настоящего бога, такого бы, не сделал.
- В Спасителя верит, а законы божьи, заповеди не соблюдает? Вот и поплатился!
- Когда друга своего лишал жизни, не дума о колдовстве, у спасителя помощи, небось, просил?
Народ кричал, говорил.
- Просил у спасителя помощи, а у кого мне еще просить? - сказал «туз».
- Что же он тебе помог?
- Помогает.
- А когда в третий раз шел убивать женщину, ты же знал, что она колдунья, зачем шел?
- Знал. Но я сходил в церковь, долго молился, и попросил благословения господнего!- ответил «туз».
- Да, благословение тебе помогло. Еще бы чуть, и ты бы до нее добрался. Спасла Софью Павловну в третий раз - думаем - душа твоего друга, которого порешил ты. Никогда не задумывался над этим?
- Нет, я всегда верил в спасителя, своего бога, и советовался с ним, и верю в него и сейчас! - ответил «туз».
- Нам надо посовещаться! - громко сказал молодой парень, обращаясь к хуторянам. - Далеко не расходитесь!
Через некоторое время объявили сбор. Толпа хуторян собралась в круг.
Молодой парень объявил решение, сторожил. - Вы знаете, дорогие односельчане, что в наше селение проникла в ночное время суток бонда. Во главе банды человек - если можно так выразиться - скорее это не человек, а какое-то подобие, с названием - «туз». Его подельники с названием - «боярин», и с названием - «смута». Проникли в наше селение с целью совершения кражи и убийства известной вам особы Софье Павловны Головиной. Хорошо, что это удалось предотвратить. Убивать мы их не собираемся, так как мы не производили этих непонятных в человеческом облике зверей, на белый свет.
Мы с вами решаем вопрос о наказании и передаче их властям. Посовещавшись меж собой, вынесли следующее решение: Подельнику с названием - «боярин» - десять плетей. Подельнику с названием, - «смута» - двенадцать плетей. И главарю с названием «туз» - двадцать плетей.
- «Тузу» мало! - слышались выкрики из толпы хуторян. - Надо ему, двадцать пять!
- Поймите правильно, нам он тоже не нравиться. Только выдержит ли он двадцать пять? А загнется? Скажут - казаки запороли до смерти. И кого тогда мы властям будем передавать? Хватит, граждане хуторяне двадцать - поймите правильно - хватит двадцать.
Разговор хуторян со старожилами постепенно стал затихать.
- Почему «боярину» десять плетей, а мне двенадцать? - выкрикнул «смута».
- Потому, что ты старался водить нас за нос, а мы все-таки, постарше тебя.
- Правильно не надо дурачить старожилов! - выкрикнул из толпы чей-то женский голос.
- Вот, слышите ответ?
- Я граф, вы не имеете права меня пороть! - закричал «туз».
- Может где-то вы и чин. Только не в людях, - ответили ему старожилы. - Может где-то у вас есть своя страна? Только не у нас, у русских. А здесь порядки будем править мы, а вы должны их соблюдать. Да жить в мире с совестью. А кто нарушает закон, будем строго наказан. Поймите! По-другому нельзя! Мы вас только направим на путь истины! Вы сами выбрали себе плеть!
*
- Неприятная процедура сейчас начнется, может, лучше уйдем, Софья? - сказала Настя. - Смотри, некоторые хуторяне расходятся по домам.
- Мне, хотелось посмотреть, на «туза», я же ему обещала. Хотя я знаю, что это неприятно. У нас секли, я видела, только не разбойников, а крестьян.
- А за что, крестьян- то секут? - спросила Настя.
- За непослушанье. Кто-то словом выругался на помещика или приказчика, а может просто, сказал что, или взглянул не так. Или, что - то не так сделал. Да мало ли причин. Захотели высечь, и высекли. А разбойников, я ни разу не видала, как секут.
- Такие же люди. Только хлипкие, описаются - обгадятся. Как ты говоришь, они только хороши с оружием. А на самом деле, эта категория слабых людей. И людьми их нельзя называть. В этих выродках, только облик человеческий. Давай отойдем в сторонку. А как будут сечь твоего обидчика, подойдем поближе.
На лавку положили «боярина».
Вначале слышались удары плети. Затем крики, - ой, ой мама, ой, - затем ругань. И опять удары плети. Потом все стихло. И стон.
- Первому всегда переносить побои легче,- сказала Настя. - Он не подготовлен, не видит и не слышит. А после десяти плетей, он сам не пойдет, его отнесут.
И действительно. Двое ребят взяли за руки и за ноги «боярина» и отнесли его в сторонку на траву.
- А, что разве приковывать его не будут к столбу?
- Нет, Софья, он теперь часа два будет лежать без движения. Только потом начнет поднимать голову. Недели две вставать не будет. Потом конечно, через месяц другой, все пройдет.
На лавку положили «смуту».
Он, что-то стал сопротивляться, но его быстро успокоили. Привязали цепью к лавке. И снова удары плети. Затем снова крики, - ой, ой мама, ой мама, - ругань. И опять удары плети. Все стихло. Кто-то поднес ушат с водой и вылил на него. Он застонал. Цепь, которой он был привязан к лавке, отвязали. Взяли за руки и за ноги отнесли, и положили на травы рядом с «боярином».
Теперь подошла очередь «туза».
- Ты точно хочешь посмотреть, Софья?
- Да.
- Тогда давай подойдем ближе.
Женщины подошли и встали совсем, рядом.
«Туз» лежал на лавке животом в низ, и плакал. Его руки и ноги привязали цепями к лавке, пальцы на руках дрожали. Штаны приспущены. Белая кожа блестела, отсвечивая лучи Бело-бога.
С первого удара, он просто дернулся. Со второго удара у него зашевелились руки и ноги, пытаясь освободиться. С третьего удара, он начал кричать, - ой, ой, ой мама. Еще удар. Кожа на спине и на ягодицах стала лопаться, а он все кричал и ругался матом.
На теле с каждым ударом, вздувались красные полосы. Затем стала сочиться кровь, и потекла со спины на лавку. От следующего удара, кровь брызнула прямо на женщин, и тело его обмякла. Сечь перестали. Подняли голову за волосы. Принесли воды и вылили на тело и голову. Он очнулся и замотал головой. Что-то стал невнятно говорить. На него еще вылили воды.
- Может, хватит ему? - сказал Семен Иванович.
- Нет! - зашумела толпа.- Пусть получает свою норму!
- Ну - что же - продолжайте.
И вновь - удар за ударом - ложились на его спину. Белое тело превратилось, в красное. Вскоре он снова потерял сознание. И вновь его перестали сеч, и стали приводить в чувство. Он снова пришел в себя. И в третий раз, плеть принялась за его спину и ягодицы. Сеч закончили. Облили его водой, он приподнял голову, и снова потерял сознание.
- Значит живой еще, - сказал Семен Иванович. - Честно скажу, я сомневался.
- Еще ему пяток! - закричали из толпы.
Старожилы махнули рукой, - хватит, хватит, норму свою получил.
Его так же, как и его подельников взяли за руки, и оттащили туда, где лежали на траве его двое подельщиков.
- Глянь Настя ты в крови, и я тоже.
- Кровь - это хорошо - быстрее заживут раны. А вот когда волдырь синий - это плохо - будет нарывать.
- Смотри Настя. За все время, когда мы подошли - он даже не взглянул на меня, а знал, что мы на него смотрим.
- Брось это Софья - ему не до нас. Мы Софья Павловна, пойдем домой. Не казни себя, что по твоей вине их высекли. Все идет правильно - так было задумано в этом мире. Одни творят зло, а другие борются со злом, стараются сделать людей счастливыми. И неизвестно кто победит? Зло очень крепко пустила свои корни.
Сейчас приедут с уезда, и заберут их. И, скорее всего, пройдет несколько дней, их осудят и отправят на каторгу. На этом все закончиться.
А нам милая моя надо готовиться к приезду сватов. Пошить наряд. Я знаю, в соседнем селении «Гудово», есть хорошие швейные мастерские. И мы с тобой завтра с утра туда поедем.
***
Сергей Тонких.