Судьба - не судьба?

               
               
      Ночная дорога петляла  между чернеющими очертаниями лохматых и  качающихся   деревьев.  Через тускло-серые струйки дождя  ,  разбивающегося о мокрый асфальт ,     высвечивалось  летящее  навстречу пятно  проезжей части. Скрипели дворники.  Гулко, временами с надрывами, ревел мотор стареньких Жигулей.  Управлял  автомобилем седовласый  крепкий мужчина. Недостаточная видимость заставляла   его  до предела наклоняться  к лобовому стеклу  и    напряженно   вглядываться вперед...
После окончания двухмесячной торговли собственными изделиями,  Александр Лапин - колокольных дел мастеровой возвращался домой. Большую часть пути он уже проделал. Возможные  дорожные неприятности, связанные с выездом из большого города  остались позади, однако   тревожное состояние не отпускало  -  кто его знает, что может произойти  в этакую – то  непогодь?!  Но вот, наконец, показался  знакомый указатель. Лапин сбросил газ, притормозил двигателем , перешел на вторую передачу , спокойно и плавно свернул  с трассы .
      Именно с  момента, когда машина покатила между полями по пустынной почти прямой узкой дороге,  он почувствовал, что  дома. Да, еще оставалось  километров пять, но в груди уже  зазвенело...  Он начал ощущать поющую в миноре  радость .  Все!  Он недаром  прожил еще один год, не напрасно отлил сотни колокольчиков. Почти все они были раскуплены отечественными и иностранными туристами, прочими  праздными гостями -  разъехались, разлетелись по всему миру. Его изделия востребованы –  его труд нужен, значит - он правильно  живет на этой земле. Конечно,  Лапин не думал так  патетично, но на подсознательном уровне  чувствовал  именно это. Его радость, принявшись  от поворота,  и не думала утихать, а постепенно   усиливалась –  стало хорошо и покойно -  он  умиротворенно  катил себе и катил между полями.
      Показалась окраина  поселка, дорога   понеслась вниз, Александр периодически притормаживал, чтобы машина не разгонялась. Остановился около закрытой двери  круглосуточного магазина, вышел и постучал. Открыла заспанная продавщица. Поздоровались. Лапин  купил продуктов. Последнюю пару километров  уже типично деревенская - вся в глубоких рытвинах   дорожка петляла между спящими домами.  Приходилось  ехать совсем медленно,  осторожно «облизывая» встречные  буераки. По левую сторону, метрах в ста,  чернела Волга.  Еще один поворот, крутой подъем,  и  автомобиль  остановился.
     Александр переобулся в спрятанные под сиденьем резиновые сапожки, открыл ворота,  загнал машину на участок и  некоторое время  постоял в умиротворенной задумчивости перед  темным  мокрым домом. Около часа открывал,  таскал... От внутренней удовлетворенности   все это доставляло  ему удовольствие -    усталость совсем не чувствовалась.   Наконец  Лапин уселся на свою жесткую узкую кровать, открыл бутылочку пивка и  выпил.  Больше ничего не хотелось. - Спать, спать.... Он разделся и лег .   – Как хорошо-то .. – мелькнула последняя сознательная мысль.
      Проснулся   рано - сказалась приобретенная  за последнее время привычка . Вставать не было  необходимости, но и заснуть опять  не получилось.  Постепенно  пришло ощущение   беспокойство, а затем и  острый приступ тоски… Да-да, больше он ее не увидит. Не подсмотрит, как она приходит на работу, как разговаривает с коллегами, как обворожительно смеется, как,  вдруг,  быстро и внимательно кинет взгляд  в его сторону ...
      Последние пятнадцать лет  в июле и августе Лапин продавал свои колокольчики    в старинном волжском городе N. Это происходило  на территории Архитектурного музея-заповедника, или Кремля ,  по-простонародному. Когда-то, еще в самом начале девяностых , он услышал по  радио   , что в этом самом Кремле образовалась группа энтузиастов, ратующих    за возрождение русских духовных  певческих  традиций и колокольных звонов. Известие  заинтересовало -  тогда , уже около  полугода,  Александр был буквально одержим    литьем  колоколов.  Его увлечение  началось прямо в ходе  мимолетного  разговора с одним приятелем, который поделился    впечатлениями о колокололитейных попытках  в одном  московском крупном научном центре.  Сочетание слов: ЛИТЬЕ КОЛОКОЛОВ  сразу  ошеломило. Лапин  понял: именно этим он будет серьезно заниматься . Вот так : за несколько секунд в его судьбе  произошел кардинальный жизненный перелом. 
      Здесь, следует уточнить, что начало девяностых  годков двадцатого века характеризовалось известным переходом  России из одной исторической формации в другую -  тотальными изменениями всего и вся -  люди потеряли прежние  ориентиры, и только-только нащупывали новые. Все были в мучительном поиске : чем заниматься - как жить дальше?  Наш герой  не был исключением, более того, он работал в научной сфере, финансирование которой, за весьма короткое время,  существенно  снизилось,  и чувствовалось, что это «еще цветочки».  Конечно, он переживал и думал, как быть - что делать? . И тут, вдруг, такое - буквально на уровне  озарения!
      При  власти  Советов  лить колокола не требовалось   -  при посещении библиотек Лапин  нашел только несколько разрозненных обрывочных сведений и ссылки на дореволюционные литературные источники, которые    можно  было заказать  только по  междугородному   библиотечному  абонементу.  Александр  сделал заказ, но ждать не стал – не терпелось – он  приступил к  разработке технологию  по наитию. Через месяц появился  первый колокольчик, массой  около килограмма, и сразу  с достаточно хорошим звучанием.  Затем пришли долгожданные книги - работа  пошла вовсю -  через полгода он отлил свой первый набор из трех  колоколов массой от восьми до двадцати четырех килограмм, после чего  Лапин съездил  в N- ск и  встретился с вышеупомянутыми  сотрудниками  Кремля.
      Его колокола   поместили на музейную  выставку, по окончанию которой  они были успешно проданы, при весьма  лестных оценках. Это заинтересовало   средства массовой информации... Потом в течение нескольких лет были конференции, фестивали, публичные демонстрационные отливки . Имя Лапина  стало  довольно известным не только в среде  профессионалов, но  и среди многих и многих тысяч  жителей региона, да и за его пределами. Пришло что-то вроде славы. Но самое главное,  он обрел надежное место сбыта своей продукции. Попасть на территории Кремля, через который проходила  популярная  российская  «туристическая тропа» желали  многие, но допущены к «пирогу» были  единицы .  За этим ревностно следили  заселившиеся туда ранее торговцы «сувениркой» - зачем им лишние конкуренты? Можно сказать, что мастеру   повезло.
      С появлением  стабильного заработка Лапин, не без мучительных раздумий,  принял окончательное решение уйти из почти развалившегося  к этому времени научного сектора Технологического института. Он  поселиться в деревне, куда его давно тянуло,  и где было проще  обустроить собственную литейную мастерскую.  На лоне природы в нем раскрылись художественные способности. Александр стал   участвовать в различных, в том числе и республиканских,  художественных выставках , за что удостоился   быть принятым в  члены Союза художников России . Все у него стало  хорошо, за исключением семьи  - жена не захотела переезжать в деревню…
      Группа музейных энтузиастов тоже не теряла времени даром. Фестивали, конференции... позволяли им не только успешно продвигаться по служебной карьере, но и существенно повышать свое благосостояние от  причитавшихся  гонораров  за организаторские бдения, на что   расходовалась  весьма  значительная  часть «спонсорских ассигнований»   -  известная и повсеместно распространенная практика.  Через несколько лет, окончательно утвердившись,  «энтузиасты»    замахнулись   на организацию  оперных постановок с участием  известных  российских коллективов и артистов. А что?! В стране крутились бешенные деньжищи  от продажи нефти и прочих природных богатств. На народные зрелища, по понятной причине,  средства, так или иначе,  выделялись.  Конечно, нужно было  суметь выпросить.  Но , как раз в этом плане,     эти  музейщики  были хороши.
Все,  вроде,  делалось правильно.. Да, под открытым небом между  древними  монастырскими  стенами лилось пение популярных исполнителей, собирались и благодарные  местные зрители. Но, как ни старались певчие, было видно, что это наспех  собранная  «солянка»....Чудесные камерные хоры, с которых все начиналось,  стали  привлекать эпизодически, да и то, что называется на «подпевки» .  Формат  не тот  - на них много не «срубишь» То же самое случилось и с  колокольными  звонами ,  для исполнения которых стали  приглашать, больше для галочки,  одни и тех же  звонарей.      
Однако,  наличие бурных финансовых потоков,  как это водится,  весьма   негативным образом сказалось   на единстве     музейных « энтузиастов»  -  через несколько лет переругались бедолаги,  деля денежки-то .  Большая часть  из них была вынуждена отойти от дел  совсем . Как и положено, в развернувшейся борьбе  всех одолела барышня   без особых таланов, но дюже  уж разбитная, пробивная,  во время умеющая угодить начальству:  ну, там стопочку поднести ... Поймав  фестивальную волну,  она – некогда худенькая Иришка,  быстро превратилась в дородную даму,  сумевшую   запрыгнуть в    кресло  директора музея.  Ирина Пантелеевна  - хозяйка, однако.   
     Пантелеевна взялась за руководство   музейного коллектива рьяно: . «долбила»  всех налево и направо ,  сверху донизу.  Чуть что не так – на увольнение. Ее сразу  стали бояться  -  все встрепенулись - заработали. Ох, и материлась же директриса!  Да,  в рамках постсоветской действительности ,  мат среди руководителей, в том числе и культурных учреждений, стал   скорее нормой, чем исключением. С « разгулом»  демократии некогда устойчивые понятия и правила сильно сдали свои позиции. Всё неподобающе  смешалось.  Для примера.  Как-то раз,  у автомашины  Лапина  ослабло сцепление. Он  мог и сам заменить, но было жалко терять торговый день -  попросил помочь  водителя директрисы – Женю. Водитель помог, а при расчете предъявил  и  старый диск  сцепления. На вид он был, почти  как новый.  Женька заметил: - Можно даже «впарить» кому-нибудь, а? Лапин неожиданно засмеялся. Женька  удивился: - Чего ты?  - Да, так -  это я о другом , - ответил Лапин, уклоняясь от ответа. На самом же деле, его  рассмешила именно  произнесенная  водителем  фраза. Буквально за час до описанного события к нему подходила  Пантелеевна. Она , в свойственной  манере ( ни здравствуй – ни прощай),  буквально выпалила:. - Слушай, тут  один московский дирижер хочет у тебя заказать небольшую концертную звонницу. Хорошие деньги предлагает, а ты все отказываешься?! Ну, «впарь» ему  чего-нибудь, раз так   загорелось...  Да,  что директор, что водитель – категории  мышления и поведения  на одном уровне. Но, где они культурные-то – не на публике, а реально  – за кулисами? Днем с огнем, что называется не найдешь в наше-то время. Да и в другие времена,  поди,  то же самое было,  хотя,      «базар фильтровали».
       Правда, директрисе   нужно отдать должное:  музей  расцвел в прямом смысле слова.   Заваленные ранее углы украсили диковинные цветочные  клумбы – результат умело организованных конкурсов   любителей ландшафтного дизайна.... В туалетах  появились  выставки, соответствующего содержания с красочно оформленными надписями,  типа: - Смотри, не промахнись...  Но, все же,  главным приоритетом  Пантелеевны оставалось    ежегодное проведение достаточно грандиозного оперного  мероприятия, которое со временем окончательно оформилось под названием : Фестиваль хорового пения и колокольной музыки, имени  Кутимского.  Этот самый Кутимский  -   известный  деятель  культуры,    принимал  несколько раз  участие в обозначенных  выше  мероприятиях. И вот,  после  своей безвременной кончины ,  удостоился – кому-то надо.  Да-да,  надо! В начале нулевых  –  в периоде заметного  преобладания формы над содержанием  - наличие именной вывески   стало весьма ценится, однако.
      Пантелеевна,   охладев к колокольному литью, тем не менее, не чинила каких-либо препятствий торговле Лапина. Даже аренду не спрашивала, хотя  с других, трясла  «по полной».  Каждый год она   любезно  соглашалась на приезд мастера , оперативно  давала распоряжения о двухмесячном пропуске и  о выделении места на служебной автомобильной  стоянке.   А в дальнейшем  они почти   не общались. Директриса  , порой, пройдет мимо в нескольких шагах от его  выставки-продажи  под вывеской «Тайны стародавнего литья»,  даже не взглянет.  Лапин, никогда не отличавшийся подобострастием, тоже  не напрашивался... Вот так и катились денечки. Он торгует себе и торгует. Директриса  бегает мимо, шугая подчиненных. Ну, иногда, снизойдет - произнесет громко: - Привет, Саня. – Здравствуйте, Ирина Пантелеевна  -   столь же громко отвечал Саня – Александр Лапин – доктор технических наук, профессор, известный мастер и художник, мужичек за пятьдесят - всего  на годок  младше ее. Нельзя сказать, что это нарочитое  «Саня» умиляло Лапина, но особо и  не волновало. Да  и здоровались они, как уже упоминалось,  крайне редко.                Правда, когда музей посещали  какие-нибудь важные гости: иностранные послы, известные деятели... ,  Пантелеевна обязательно подводила  их к  мастеру  и просила  рассказать и  позвонить в колокольчики, в колокола…  Высокие гости  оставались весьма довольными. Еще бы  - выставка Лапина была уникальной. Кроме изделий на продажу,  в нее входили  только демонстрационные - непродаваемые  составляющие, работающие на антураж. Особое место занимала   звонница из девяти колоколов, спрофилированных  различными способами. Внешне колокола разительно отличались по своей форме. Вместе с тем,  они составляли строгие и гармоничные  музыкальные отношения и звучали необыкновенно красиво. Имелись на выставке и  гирлянды, составленные из маленьких колокольчиков, на которых можно было наигрывать известные мелодии. Присутствовала большая  коллекция авторских колокольчиков кабинетного плана, с самыми разными композиционными художественными решениями по форме  их ручек и узоров.  Висел стенд с копиями русской медной пластики  - латунных икон, покрытых эмалью. Были выставлены  бронзовые авторские подсвечники и фигурки животных...  Конечно, самым существенным фактором являлось  непосредственное присутствие самого художника - мастера, который все это сделал. Красивую выставку Лапина охотно посещали и участники фестиваля имени. Кутимского,  ею  весьма интересовались    туристы и гости города .
Очевидно, все вышеперечисленное  и сдерживало Пантелеевну от наложения на мастера мзды. Побаивалась директриса, что он может с тем же успехом организоваться и в другом музее. Не любила она Лапина, но понимала его уровень – второго такого не нашла бы,  это точно.  Он был нужен,  как  нечто особенное, чего  больше нет нигде. Что же касается  ее нелюбви, то единственной  причиной этого могла быть только    ревность к  популярности мастера,  возросшей на всех тех действиях, которые они устраивали  вместе.  Она, видимо, считала, что ему воздалось чересчур. – Ну и что? –  «Слаб человек».  Не сразу, но  Лапин все  понял и принял должным образом .
      За многолетнюю торговлю  наш герой  наблюдал постоянное изменение   музейного коллектива, особенно в той его группе ,  которая находилась  с Пантелеевной  в  тесном контакте ( секретарши, заместители по хозчасти , по экономике....).  И вот года за три,  до описываемых  событий,   у директрисы появился очередной заместитель по экономическим вопросам:  женщина:  годочков за   сорок  -  невысокая стройная  блондиночка. Лапин имел  дело только с  Пантелеевной, что ,  в свою очередь,  ограждало его от всех прочих музейных начальничков.  Часто блондиночка ходила мимо его выставки ,  но они даже не здоровались. Хотя,  Александр отмечал , что , при случае, она   рассматривала его,  как-то подозрительно внимательно. Он это относил к простому любопытству, естественно присутствующему у   всех  работников по коммерческой части. Им,  а бабенкам в особенности, всегда  не терпится сунуть свой  нос в любой бизнес, тем более ведущийся на вверенной  территории. А тут  не получается. – Вот и бросает взгляды, - думал Лапин.  Это было   слегка неприятно, но он не брал в голову. Приехав через год, Александр с удивлением обнаружил блондинку  на том же месте.  – Так долго удержалась при Пантелеевне,  странно?! 
       И опять торговый сезон,  в отношениях между ними,   прошел  все в том же ключе:  внимательные взгляды блондинки , а ему  -  «по барабану».   Настал  заключительный концерт  фестиваля . По традиции, это  действо  началось около десяти вечера -   в сумерках. Скоро стемнело.  На освещенной сцене пели, поочередно меняя друг друга, солисты, хоры...  Концерт  перемежался колокольными перезвонами.  Под конец  последовал фейерверк  - в ночное звездное небо, под свист и крики собравшихся,  полетели, взрывающиеся   светящиеся трассера , разноцветные всполохи, ленты ,  крутящиеся игольчатые  шары ...
       К этому моменту Лапин уже изрядно подвыпил со своими знакомыми -  местным коллекционером и его подружкой. Это повелось еще с первых торговых сезонов  - вошло в привычку.  По традиции они накрывали одну из отдаленных    лавочек газетой, выставили нехитрую  закуску и водочку… Канва заключительного концерта, повторявшаяся  из года в год ,  была  им хорошо знакома. В полглаза смотрели и слушали в пол-уха, а сами, в перерывах между вливаниями горячительного,    шепотом, чтобы не мешать, обсуждали  свое.   Так  поступили  не только они. То тут, то там темнели  рассевшиеся компашки, в которых, любители искусства  периодически  весьма    характерно и резко,  запрокидывали назад  свои головы и  что-то жевали  …. Опять же, кому какое дело? Люди купили билеты, а уж слушать и глазеть, раскрывши рот,  или,  частично совмещая и то и другое ,  немножко выпить, на свежем-то воздухе,  – это их право. Публика на фестивальные концерты  собиралась более-менее  приличная  - никаких эксцессов и прочего...
      В салютных сполохах Лапин заметил  блондинку. Она стояла спиной, всего в  нескольких метрах,  и о чем-то оживленно беседовала с кем-то. При этом ее руки пластично жестикулировали,  а   стройный стан плавно и гибко изгибался то в одну, то в другую сторону. Александр невольно залюбовался. - Как  раньше не замечал? Недаром говорится: « Истина в вине».  Вскоре салют  погас,.  Зрительская толпа поспешила к выходу, все перемешались. .
       Для участников  и гостей фестиваля Пантелеевна неизменно устраивала поздний прощальный ужин с обильной выпивкой горячительных напитков . Всех, бывало,  обойдет, вплоть до осветителей  сцены, и приглашает, приглашает.  Таким образом,  на ужин попадали все кому не лень, но только не Лапин. Логически, это было, опять же,  трудно объяснить - в свое время он много  сделал для становления  фестиваля.  Тем более не за свой  же счет директриса это устраивала?! Да-да, уже описанная  ревность, и спустя годы не оставляла Пантелеевну.  По-началу , Александр на это обижался, недоумевая. А когда все стало ясно,  спокойно принял,  философски  рассуждая примерно так: - Ну и что? Выпить-то  я смогу и в другом месте. И выпиваю, однако … Причем, от души с друзьями.  А на этих банкетах  и  интересы другие -   другие нормы общения. И действительно, в подобных компаниях Лапин себя не чувствовал свободно – ну разве попоешь с оперными певцами?!  А попеть по пьяному делу он был большим любителем. Иногда,  спустя некоторое время, Пантелеевна интересовалась:   почему Александр не присутствовал, добавляя при этом вполне серьезно: - Ты у нас свой - мы тебя специально отлавливать и приглашать не будем.  Мастер отшучивался.
      В тот  вечер Лапину впервые за последние годы захотелось на банкет – блондинка понравилась , а где еще с ней  поближе познакомиться, как не за праздничным столом?!. Но нет - его, как всегда, никто не пригласил, а явиться самому, как говориться «с наглой рожей», он не мог. Щепетилен был Александр в подобных вопросах, не по-современному. Отчасти поэтому и по жизни,  при своих-то регалиях, пребывал простым мастеровым – случай редчайший. Но, он сам выбрал этот путь… В тот год они с блондинкой больше не встречались - через несколько дней он уехал и  не вспоминал о ней .     И вот новый сезон - новая встреча. На этот раз она сама подошла к нему, сразу по  приезду. Так, немного поговорили, но уже и познакомились. Он обратил внимание на ее обворожительную  улыбку с неестественно белоснежными ровными зубами.  Полетели летние жаркие деньки. Солнце пекло, все ходили полуобнаженными. Стройная фигурка Юлии Петровны, так звали блондинку, мелькала мимо Лапина ежедневно. Они стали здороваться даже на расстоянии - он стал махать ей рукой, она отвечала тем же, непременно очаровательно улыбаясь. Как и в прежние годы,   Юля частенько бросала на него внимательные взгляды, которые его уже радовали . С каждым днем Лапина  все больше к ней тянуло.  - А что,  - подумалось ему,   - А не завести ли  роман? Бабенка симпатичная. Вроде, и сама не против.  – Да, - решил он для себя.
     Но, подходящего случая  перейти к  решительным действиям   все не предоставлялось. Сама она к нему   подходила редко, а ему было не отойти – покупатели «мешали».       И еще,  в связи подготовкой предстоящего  пятисотлетнего юбилея  города, территорию музея постоянно перекапывали . Экскаваторы снимали  старый асфальт. Огромные грузовики подвозили  песок, гравий,  новую тротуарную плитку. Грохот стоял в древних стенах . Туристы,  растянувшись  гуськом, осторожно бродили   мимо рычащей и дымящей техники. Где уж тут было выбрать подходящий момент для продолжения более тесного знакомства с Юлей? А деньки пролетали. Настал  конец августа,  по музею развесили афиши с содержанием представлений в рамках очередного фестиваля им. Кутимского.
 День открытия фестиваля  совпал с Христианским праздником  - Преображение Господне, который в народе именуется Яблочным  Спасом. На этот праздник принято освящать яблоки, которые, опять же по народному поверью, разрешается  с этого дня употреблять в пищу.  На территории музея имелся древний храм, частично переданный Церкви. По праздникам в нем проводились службы.  И в этот день   служба прошла,  и яблоки освятили. Из выставленных корзин благодатные  фрукты  брали все, кто хочет.  Но , Лапин как всегда,  был «привязан» к своей выставке.   Совершенно неожиданно  он увидел ее. Она подошла, улыбнулась,  поздравила с праздником и протянула  на открытой ладошке  большое румяное  яблоко. Александр растерялся,  смущаясь, поблагодарил. Все это произошло почти  на ходу.   Остановилась же Юлия Петровна  метрах в двадцати -  около небольшого бутафорского «царского» шатра. Хозяин шатра - Иван имел  свой «хлебушек» от незатейливого бизнеса, связанного с  фотографированием переодевшихся в царские одеяния туристов.   Ванька был  этаким весельчаком - болтуном, заливисто и громко хохотавшим через каждую минуту. С ними  она постояла , покурила и поспешила по делам...
     Фестивальное действо  прошло, как обычно. После  заключительного ночного концерта, он увидел ее устало сидящую на скамейке. Мимо шли сотни людей, спешащих к выходу. На мгновенье их  взгляды  встретились. Ему показалось, что ей жаль, что он уходит. На следующий день в музее не было никого из начальства. Отходили болезные после банкета.  Юля пришла на работу только через сутки. На ней  были черные совершенно непрозрачные очки. Еще через день она их сняла, но даже издалека было заметно, что   лицо ее все еще хранит припухшие последствия недавних праздничных вливаний. К этому Лапин отнесся  абсолютно равнодушно.  Он и сам был страстным и темпераментным по натуре –  еще тем гулякой - тоже частенько чрезмерно  заливал  зельем  выплескивающие за праздничным столом эмоции.   Что тут плохого?   
      И вот , наконец, Лапин решился . Времени выжидать уже не было  - через несколько дней ему  нужно было уезжать.   Он окликнул  проходившую мимо   Юлю и предложил, в знак благодарности за презентованное  на Спас яблочко, выбрать в подарок любой из нескольких десятков  колокольчиков, стоявших на продажном прилавке.  Юля       отказалась, было,  со словами : - Да, что Вы, не стоит... Но он настаивал, и она, подойдя  к столу ,  едва взглянув,  выбрала , даже не слушая.  Это оказался  средний по стоимости узорчатый колокольчик с большой кольцеобразной  витиеватой ручкой.  Он был  звучным, как  все изделия Лапина, но его литая поверхность казалась  чуть смазанной, что  бывает, когда   нечетко прорабатывается форма. Это  было заметно,  только при внимательном рассмотрении, но  у Лапина, по понятной причине, глаз был набит. Он тут же предложил Юле выбрать такой же по типу колокольчик, но уже с четкой фактурой.  – Нет, этот! – возразила она настойчиво и посмотрела на него твердо-прищуренным   взглядом.  Сказано было так, что Лапин  не стал  больше ничего объяснять.  Поблагодарив, она спросила: - Когда уезжаете? Услышав, что через неделю, мило улыбнулась .  - Ну, что же, до следующего года?! Александр остолбенел – он  совсем не готов был услышать от нее столь дежурную фразу. – Как получится, - ответил он  потерянно. – Ну, ладно, будем надеяться, -  мило обронила  Юля, после чего сразу отошла,  остановившись у Ивана, гогочущий хохот  которого на этот раз заливался,  почти не смолкая.  Лапин  все понял : Юля, как и большинство  женщин, просто в силу своей природы, имела  желание   нравиться всем более-менее приличным мужчинам из  ближайшего  окружения.   А он   принял это, что называется, за чистую монету. Конечно, если он был помоложе, все бы могло и произойти. А так, увы – не судьба …. Хотя, с другой стороны, Лапин казался  еще крепким мужиком и , все еще,  чувствовал к себе весьма заинтересованное внимание женского пола самых разных возрастов...
     Гнетущее впечатление развеялось только через несколько дней. А там навалилась новая напасть: территорию музея разрыли окончательно  -  уже нельзя было выехать. До празднования пятисотлетия оставалось всего  десять дней, а было такое ощущение, что стройка в самом начале  - просто бардак -   нагромождение всего и вся. Доходило до полного маразма. Например, из-за несвоевременных поставок, уложенную ранее более  качественную брусчатку снимали и переносили  туда, где наиболее вероятно должна была пройти  торжественная толпа высоких гостей. Поговаривали, что приедут чуть не первые лица. К этому    зарядили холодные ветреные дожди - торговля нарушилась.
        Лапин упросил начальника реставрационных работ дать ему возможность, в качестве исключения,  выехать по только что устроенной, но еще не принятой по акту музейной территории.  Он  подогнал  автомобиль с легковым прицепом и стал быстро разбирать свой выставочный комплекс.   В это время весь коллектив музея был мобилизован на  уборку -  все что-то таскали, красили, белили...  Подошла Юля , одетая  в старый длинный плащ, в руках ведро с краской и большая кисть. Сказала с некоторой грустью: – Вот и нет домика... – Да , - ответил он. Помолчали. – А я слушаю Ваш колокольчик. Звучный. Буду Вас вспоминать.  – Я рад.  Ее окликнули, она ушла. От обреченной безнадежности Лапин чуть не завыл. - Странно все это, -  подумал он,  - Ведь я даже не знаю – за мужем ли она?
      По приезду домой он несколько недель не находил себе места.   Потом чувства притупились … Когда он вернулся на следующий год, в музее был уже другой директор. Пантелеевну проводили на заслуженный отдых. Кто-то там ,  на верху,  оказался недовольным  подготовкой к празднику пятисотлетия . Под этим предлогом  протолкнули нового директора  - на столь «хлебное» местечко желающих полно. Юлия Петровна  тоже  уже не работала. Он не стал расспрашивать ни о чем.  В дальнейшем Лапину  не раз казалось, что  у них шанс был... Но  каждый раз находились  доводы, подтверждающие сделанный им вывод : не судьба... Хотя , окончательно это в нем так и не утвердилось...