В этом кафе Колин сидит уже третий день кряду. Но…
Результатов ноль. Клиент так и не появился, деньги кончаются и официантки тут – все, как на подбор – ни глазу, ни уму. Полная жопа. Всё-таки надо было взять у неё сотню-другую баков. Не у жопы. У Марии. Сама ж предложила. Хотя задница у неё что надо. Великолепный экземпляр. Не удивлюсь, если она ею на жизнь подрабатывает. В свободное от основной работы время. И если мои догадки относительно соблазнительной пятой точки начальницы верны, то фраза «не у жопы» обретает окраску спорного вопроса…
- Доброе утро, Михаил Николаевич.
- Доброе…
- Вам как обычно?
- Да, Катюша. Как обычно. Только сегодня вместо пива принеси-ка мне чайковского. Зелёненького.
Кости с воспетым именем Катюша исчезают так же, как и появляются. Бесшумно, внезапно и для психики эстетствующего сноба почти безболезненно. Через минуту объект моего невнимания возвращается, ставит на стол «как обычно» и ретируется вновь.
С этой работой и поесть-то толком некогда. Всё! Разберусь с этим делом, получу денег и торжественно клянусь тебе, Михаил Николаевич: накормлю я тебя в каком-нибудь ресторане. Накормлю до отвала. А если будешь себя хорошо вести, может быть, и напою. И не только чаем,… кстати, а чаёк-то тут нехилый…
Зазвонил телефон. Как всегда, некстати. Колин слушает его настойчивость, точно та – ни обычный зуммер, а голос внезапно воскресшей его бабули сердобольной. Открой, внучек. Я кому говорю? Окрой. Ну, не будь вы****ком. Я ж тебе жопу твою поганую подмывала. Обосранную. А ты!…
Колин покойницу любил. Относился к ней с нежной привязанностью и даже побаивался. Чуть-чуть. Поэтому сейчас, свободной от хот-дога, левой рукой он пытается достать мобильный из правого кармана своей куртки. Получилось. Глаз на дисплей. Странно или слава богу, но это не бабуля.
- Да, Мария. Чем обязан?
- Доедай свою горячую собаку и снимайся с места.
- А откуда ты узнала, что я…
- Тоже мне новость. Колин, ты ж постоянно голодный. И не только до баб.
- А клиент?
- А что клиент? Клиент ничего. Клиент в СИЗО парится. Уже вторые сутки. Пьяный дебош, нанесение тяжких телесных и прочая лабуда… ладно. Жду через час тебя в офисе. Новым делом озадачу.
Новое дело! Это всегда хорошо. По крайней мере, не скучно. Опять же, кто знает, вдруг какой-нибудь бабец достойный подвернётся.
С бабцом не сложилось. Опять мужик какой-то. Подъезд хрущевки. Пахнет большими собаками, и мухи летают. Немного, но всё-таки… За дверью квартиры очередного клиента тишина. Ну, что ж? Будем ждать… нам-то блять не привыкать. О! Рифма! Да уж! Ещё немного, и у тебя появятся все предпосылки стать непризнанным гением пера и изысканной рифмы. С этой работой ещё не так запоёшь. Если, конечно, раньше не сдохнешь. С голодухи.
Внизу виолончелью скрипнула дверь подъезда. Захлопнулась. Через несколько секунд усталому кинооператору моего сознания степенно явилась женщина. Молодая. В голове почему-то возник образ царицы Тамары. Не красавица, конечо, но Мария – шеф мой сексуальный – её станку явно позавидовала бы.
- Девушка, вы не подскажете, когда обычно ваш сосед приходит? - интересуется Колин, ненавязчиво изучая бедра той.
- Нет, - открывает свою дверь и скрывается за нею.
Вот и поговорили. Впору посетовать на черствость человеческую. А может быть, мне плохо? Или, того хуже, хорошо. И подобный облом, как серпом по горлу. «Тихий Дон» какой-то. Как там звали ту бабу, что изуродовала себя из-за этого кобеля-Мелехова?
- Молодой человек.
- Это вы мне?
- А тут что, ещё кто-нибудь есть?
- Извините, ради бога. Туплю.
- Я подумала: нехорошо как-то заставлять вас… в подъезде… проходите. Степан вернётся только часов в десять вечера. А то и в одиннадцать. Не раньше.
Кухня. Кофе. Хотел было смотаться за водкой, но она сказала, что не пьёт. Почти. Ликёр мусолим. Сигареты.
- Расскажите о себе. Чем на жизнь зарабатываете? - говорит она. Потом спохватывается: - ой! Простите.
- В чужом белье ковыряюсь. Я – частный детектив.
- Ой, интересно как. Погони, слежки, перестрелки…
- Ну, что вы. Это только в кино. А я… я ж говорю: ничего интересного.
- А вот, если бы у вас была возможность выбора, чем бы вы заниматься хотели?
- Мне бы мух наставить на путь истинный... а то утомили гадить на меня своим броуновским движением. А что? По-моему, звучит неплохо: Колин – покровитель пути мух.
- Похожее ощущение. Я вот тоже думаю... решаю, чем бы заняться. То ли тучи разводить, то ли сводить с ума…
- Попробуйте сводить с ума тучи.
- А вы забавный. Знаете, кого вы мне напоминаете? Героя Селинджера. «Над пропастью во ржи» читали? Он там тоже мечтал…
Почему тоже? Одно дело хотеть спасать малолетних оболтусов, и совершенно другое – мухи… Нет! Это не женщина! Это какой-то станковый пулемёт системы Maxim. Интересно, сколько слов в минуту она может выдать? Похоже, больше шестидесяти… ну, тридцать – так это точно. Почему все они… все! Без исключения... Нет. Это выше моего понимания. На смертном одре буду лежать и… СТОП!!! Что-то вас, Михаил Николаевич, на пафос потянуло. И причем, свойственный какому-нибудь третьесортному дежурному трагику. Похоже, эта работа доведёт таки меня до пера… Так! Ну, всё... Или, может, дать ей выговориться? Должна же она когда-нибудь заткнуться?… нет! Всё-таки, пожалуй, пора прекращать эту словесную диарею:
- Анна.
- Да.
- Я хочу вас.
- Простите. Не поняла.
- Я хочу вас. Вы – женщина. Я – мужчина. Такое иногда случается.
- А вы пошляк, Миша…
- Надеюсь, не откажете пошляку, в туре вальса, танго и прочей хабанеры.
Хабанера – танцы при луне. Хотя дядька из Yello, как всегда, более лаконичен – это просто танцы на улице. Почему-то вспомнился Монтевидео. Парадокс: я там никогда не был, а вспоминаю. Видео монте…
Танцор из меня никакой, но зато яйца огромные. Иногда ощущаю себя страусом. Хочется головой в песок. Но все песочницы испоганены местными интеллектуалами. Остаётся только клевать бетон мегаполиса.
Но это потом. А сейчас танцы. При луне…
После расслабленной сигареты, аккурат перед тем, как уснуть, подумал: а что если проверить её на принадлежность к высокому сословию? Посредством сказки. Выхожу из спальни, через несколько минут возвращаюсь, осторожно подсовываю ей под матрас, найденную на кухне, горошину и ухожу спать. В другую комнату. Эксперимент не должен быть нарушен моим пошлым присутствием.
Анна спала и видела, что в младенчестве перед сном она постоянно блевала. Мать думала – это отрыжка. А это морская болезнь. От колыбельной. Её просто укачивало.
Проснулся от ошалелого вопля женского. Забегаю к ней в спальню. Там она. Приперта мощным побегом бобовым. К потолку.
- …что это, Миша? Ну, что ты стоишь, как олух царя горохового? Помоги.
- Да-да. Сейчас. Прости. Просто я хотел узнать, настоящая ты или… - недоговорил Колин и выбежал из квартиры. В ближайший магазин. За бензопилой и водкой.
19.09.2010.